Задачей первых боестолкновений будет успеть измерить, и успеть доложить. Собственно, того ради и вспарывают вековечные залежи межзвёздной пыли на самых дальних границах форштевни и кили боевых кораблей ударных флотов. Готовые умереть в скоротечном бою, что бы дать человечеству шанс.
...
От попыток почитать умную книжку Вацлава отвлёк зуммер вызова. Он ответил 'принять', и виртуальный мир вокруг сменился: теперь Вацлав сидел 'на марсе' — дополнительном наблюдательном пункте корабля — это небольшая рубка с прозрачным куполом на вершине наблюдательной башенки. Она пустует и во время вахт, и по боевому расписанию, поскольку всё управление и наблюдение опирается на показания приборов, а вовсе не надеется на остроту человеческих глаз. Этот же дополнительный наблюдательный пост предусмотрен конструкцией корабля на нештатный случай, когда может потребоваться визуальная ориентация по звёздам.
Вокруг был открытый космос, а рядом стоял, заложив руки за спину, задумчивый Андрей Егорович — капитан первого ранга, начальник отдела разведки, и его, Вацлава, непосредственный командир. Некоторое время они оба молча смотрели: начальник разведки — на звёзды, а Вацлав — на броненосец.
Компоновка космического корабля — штука незамысловатая. В любом случае есть двигатель, главной 'деталью' которого является термоядерный реактор, и есть 'полезная нагрузка' — собственно обитаемая и напичканная необходимым оборудованием часть корабля. И вполне естественно желание разнести эти две части подальше. Не очень уютно лететь куда-то далеко, сидя задницей на термоядерном реакторе, верно?
В гражданских космических судах используется сигарообразная компоновка: сзади двигатель, вперёд на длинной несущей ферме вынесена вся 'полезная нагрузка'. Разумеется, 'двигатель' по размерам и по массе больше. Военный космический корабль — другое дело — здесь сигарообразная компоновка почти не встречается, двигателей, обычно, два, и сам корабль располагается между ними в одной плоскости.
Потому, что в бою корабль развёрнут к противнику бортом. Дело даже не в том, что с борта можно выставить больше орудий, нет. Дело в том, что в маневрировании относительно противника используется маршевый двигатель — он может работать на разгон прямо, а может работать на реверс. Двигатели системы ориентации вращают корабль в плоскости прицела, а маршевый двигатель рывком выводит корабль с линии вражеского огня.
А раз корабль в бою развёрнут к противнику бортом, то задача конструкторов — уменьшить силуэт корабля в прицеле противника. Поэтому корабль и все его части 'сплющиваются' и вытягиваются вдоль линии бортового огня. Сам корабль при этом часто прячется за двигателем, орудийные палубы чуть выглядывают над и под двигателем. Потому и двигателя два — один будет подставлен под огонь — лучше потерять двигатель, чем корабль с пушками и командой.
У броненосцев немного не так: у них один двигатель, а вместо второго — броневой щит. Он так же как двигатель вынесен в сторону от корабля на несущих фермах. Иногда их называют 'мачтами'. Именно щит принимает на себя вражеский огонь, и пока щит не рассыпался — корабль в относительной безопасности, сохраняет ход, маневренность, и продолжает вести интенсивный огонь.
И тем ни менее, решает в бою не щит, и даже не маневренность и огневая мощь, а разведка поля боя, радиоэлектронная борьба, целеуказание и корректировка огня. Иными словами, побеждает тот, кто первым верно определил положение противника среди россыпи ложных целей. Вот, о радиотехнической разведке и средствах противодействия ей Вацлав и размышлял, разглядывая с наблюдательной башенки орудийную палубу. Там, кстати, кипела непонятная жизнь: стволы некоторых орудий то укладывались в походное положение, то спешно разворачивались в боевое.
— Я часто прихожу сюда в перерывах между своими вахтами, — прервал Андрей Егорович размышления Вацлава. — И знаешь, о чём я тут думаю? Я тут размышляю о вечном. Точно так! Обзор здесь такой — способствует настроению, и навевает думы о вечном.
Вацлав не нашёл, что на это ответить, и Андрей Егорович после короткой паузы продолжил:
— Вот тебе пример дум о вечном: мораль.
— А что 'мораль'? — не понял Вацлав. Он недоумевал, зачем начальству понадобился этот странный разговор.
— А вот Платон, например, будучи древнегреческим философом, считал мораль чем-то абсолютным. С тех пор много чего утекло, эпохи миновали, и временами то те, то иные моральные ценности подвергались сомнению. Однако основные моральные принципы остались прежними. Те, что ещё древние люди вложили в свои древние религиозные доктрины.
— Вы о заповедях?
— О них. Вот, взять, к примеру, Библию. Написана ещё в медном веке. Это, сынок, тот век, что сразу за первобытно-пещерным каменным веком наступил. Ты знаешь, сынок, какая самая первая заповедь в Библии?
— Не убей? — Вацлав ляпнул наугад. Он, если честно, не помнил, в каком порядке заповеди перечислялись в Библии. И всё ещё не мог понять, куда командир ведёт разговор, и зачем вызвал его, Вацлава?
— Нет, это ты десять заповедей вспомнил, те, что Моисей на каменных скрижалях с горы принёс. Но в Библии есть заповеди древнее Моисеевой десятки. Вот, в самом начале, когда рассказывается, как Бог-Творец сотворил мир, там есть место: едва Творец сотворил первого человека, то, оглядев результат, изрёк первый завет. Не вспомнишь?
— Виноват, — сказал Вацлав, хотя виноватым себя не ощущал. Пока.
— Творец, сотворив первого человека, сказал: — 'Нехорошо человеку быть одному!'. И сотворил Еву. Теперь понимаешь?
— Сказано сильно, — согласился Вацлав, — а сделано и того сильнее: никаких тебе упрёков, типа: — 'когда ж ты с девушкой познакомишься?', никаких сайтов знакомств или свиданий вслепую, а сразу — бац! — девушка по персональному заказу! Круто! Но я пока не понимаю, причём тут я?
— А вот, сынок, как раз ты-то и 'при чём'! — заявил Андрей Егорович. — Как бы не была дорога межзвёздная связь, а флот регулярно предоставляет возможность личному составу отправлять видео сообщения близким! Угадай, сынок, кто единственный из всего личного состава эскадры ещё ни разу не зашёл в радиорубку в установленное время, весточку отправить, входящую почту проверить?
— Нету у меня родных, — Вацлав разом помрачнел.
— Не хорошо человеку быть одному! — напомнил капперранг древний завет. — Тебя как зовут, сынок? Не Маугли, случаем? Может, ты среди волков в лесу жил? Нет прямых родственников — что ж, так бывает. Но ведь есть друзья, соседи, может, дальние родственники? Нас человеками делает участие в нас других людей, и наша забота о дорогих нам людях. А без этого нет нам никакого смысла боевое дежурство нести! Смекаешь?
Вацлав ничего не ответил. Задумался. Варьку вспомнил, и старших Мицковичей. Нехорошо, в самом деле, исчезнуть вот так, и даже словом о себе не сообщить.
— Кхм! Кстати, — кашлянул в кулак Андрей Игоревич, — Плановый сеанс связи будет точно через тридцать две минуты. Связь у нас пока не квантовая, квантовая наша нужную для передачи видео полосу пропускную пока не держит, и используется только для экстренных сигналов оповещения и срочных приказов. Но гравитационная — это примерно в сорок тысяч раз быстрее света. Кхм! У меня всё. Свободен, сынок.
...
Вацлав отключился, и немного полежал в тишине и темноте личной капсулы. Отправить сообщение соседям — дело без сомнений правильное. Но что он им скажет? Чем дальше думал, тем больше испытывал стыда и вины. Тогда Вацлав выставил таймер — что бы сеанс связи не прозевать, снова подключился к виртуальной реальности корабля, и создал себе персональную виртуальную комнату. С зеркалом. Речь репетировать.
С первой попытки речь получилась похвальная. В том смысле, что Вацлав себя хвалил, и перед соседями хвастался. Особенно, конечно, перед Варькой. Вот ведь кто он теперь, Вацлав — военный человек, офицер технической разведки, несёт нелёгкие боевые дежурства в дальнем боевом походе! Потом прокрутил в зеркале воспроизведение — скривился — не понравилось. Перед кем он хвост распустил? Перед Мицковичами, которые его как облупленного знают? И чем хвастаться-то? Тем, что ферму бросил, улетел в далёкую даль, и даже весточку о себе не послал? Повиниться надо бы.
Вторая речь вышла извинительная: Вацлав признал, что повёл себя, что уж там, совсем по-скотски: напился, припёрся к военным — случайным, кстати говоря, военным, никакого отношения к гибели его отца не имеющим — устроил безобразную сцену. А на следующий день себя жалел, сопли распустил, руки опустил — и вон она как вывернулась, ситуация-то! Теперь вот летит он в мёртвой космической бездне незнамо куда, не известно на сколько. За всю свою глупость Вацлав просил прощения, каялся, и обещал больше никогда. В конец выступление скатилось уж в откровенные жалобы. Даже просматривать не стал — вытер виртуальным рукавом виртуальные сопли, и удалил запись!
На третью репетицию времени не хватило — сработал таймер, и Вацлав вернулся в реальность, быстро привёл себя в полный порядок согласно уставу, и поспешил к радиорубке. А уж когда очередь его подошла, о том, как он в кадре выглядит, и мысли не возникло — не до того было — время записи ограничено, за дверью ещё очередь, а перед мысленным взором соседи Мицковичи стояли, словно бы Вацлав к ним заскочил ненадолго.
К слову сказать, реальная запись, сделанная уже в радиорубке, как надо получилась: сдержанно рассказал о своём приключении, попросил прощение за то, что раньше о себе знать не дал, пообещал не пропадать, заверил, что не посрамит. При этом в военной форме держался уверенно, спокойно. Поблёскивали в кадре золотые значки в петлицах, звёзды на погонах. В общем, как надо всё получилось.
...
#
Аритайя: новый курс
[всё таже звезда 'Звон-лопнувшей-струны']
— Дорогие мои! — по отсекам корабля 'Песнь о доме' разнёсся голос капитана Нелнишноша: — Как результат нападения хищников, наш корабль сошёл с ранее намеченной траектории, и сейчас удаляется от первой планеты на предельно низкой орбите звезды. Теперь попасть в убежище 'Смелого свистуна' у нас не получится.
Фрегат хищников, что атаковал нас, сейчас падает на звезду. 'Потрошитель' спешно организует спасательную операцию. Хищникам сейчас не до охоты на нас.
Мы могли бы лететь на границе фотосферы звезды, черпая энергию в наши накопители, и надеяться, что не сваримся заживо прежде, чем накопим заряд для прыжка.
Однако смелые фиане капитана Абуксигуна собрали и запустили ракету нам вслед. Они демонтировали накопители со своего корабля, и отправили их нам. Мы сможем поймать их ракету через несколько часов. Тогда у нас будет возможность уйти в дальний прыжок.
Наши друзья и родичи с корабля 'Смелый свистун' останутся на Первой планете для исследований местных аномалий и ремонта корабля. Они уже обнаружили щедрые залежи необходимых веществ, и сейчас их бортовой ремонтный материализатор отливает составные части для полноценного промышленного манипулятора материи. Капитан Абуксигун заявляет, что через год сможет построить новый корабль, и планирует организовать в убежище на Первой планете полноценную перевалочную базу и корабельную верфь для Народа. Это смелый план, и я от всей души желаю им удачи!
Но я обращаюсь к вам, дорогие мои, не за тем, что бы поделиться новостями. Я задам вам вопрос, и мне нужен ответ уже через два часа.
И так, куда мы летим?
Старейшины приняли решение разделить флотилию. Каждый корабль сам выбирает себе цель для прыжка из этой системы. У нас нет дальней связи и что бы заняться её ремонтом, нам нужно сначала спастись, сбежать отсюда.
Чем бы не кончилась у хищников спасательная операция, месть нам станет для 'Потрошителя' священной.
Как вы догадываетесь, я, как капитан этого корабля, уже имею план и готовый маршрут. И, наверное, вы догадываетесь, что я обращаюсь к вам, дорогие мои потому, что мой план... многим из вас не понравится.
Я предлагаю... кхм... красный сектор. Да, 'красными' называются сектора пространства, запрещённые для любых полётов. Этот конкретный сектор был закрыт для навигации... кх... хм. Прошу прощения, мне трудно говорить. Речь идёт о самых страшных сказках и преданиях фиан. Речь идёт о прародине нашего Народа.
Каждый из вас с младенчества знает древнюю пословицу: — 'куда бы не шёл фианин, он идёт в Ракса-Кслаим' Да, дорогие мои, Раксла-Кслаим в душе каждого фианина. И всё же Раксла-Кслаим — это реальное место. Давным давно у Народа фиан была своя планета, своя родина. Фиане исследовали дальние космические просторы но непременно возвращались домой. Ныне же дом у фиан — только в Песнях.
Дом наших предков стал планетой кошмаров. Это сделали хищники. И совершенно правильно тот сектор пространства закрашен красным на наших звёздных картах и запрещён к навигации!
Но послушайте меня, фиане! Это всё было очень давно! Хищники давно покинули планету, которую сами превратили в... пустыню. Подумайте: что делать хищнику там, где не осталось ди... дичи. Нет охоты — хищники уходят. Они уходят в поисках новых жертв. Все знают эту страшную истину о хищниках. Но почему никто не подумал, что там, откуда хищники уже ушли — теперь безопасно?
Я предлагаю курс в красный сектор. Потому что уверен — это последнее направление, в котором нас станут искать. Подумайте об этом. А что касается Кровавой пустыни и прочих ужасов... прошло столько веков! Подумайте сами: там наверняка уже всё заросло дикими зарослями!
В общем, я всё сказал. Думайте, фиане. Такое решения я не могу принять без вашего согласия. У нас есть пара часов.
Аритайю речь капитана застала на краю Великого Разлома. Девушка сидела на самом краю, болтала ногами над пропастью, и любовалась искристыми снежинками замёрзшего азота, что кружась, танцевали над бездной. На трёхмерной проекции тела девушки была виртуальная модель лёгкой летней накидки. В реальности Великий Разлом находился на безнадёжно мёртвой планете, лишённой атмосферы, в очень далёком уголке галактики. Но в виртуальном пространстве, поддерживаемом корабельным вычислителем, можно воссоздать любой пейзаж. И добавить снежинки замёрзшего азота. А вчера тут были джунгли планеты Мина-Тора.
Благодаря технологии погружения в виртуальность фиане могли выносить долгие межзвёздные скитания, и не свихнуться в опостылевших тесных каютах. Фиане вообще отказались от кают: забрался в личную капсулу, надел на голову медиа-шлем, и ты где угодно!
Аритайя была здесь не одна: по саду причудливых камней носились свободные сейчас от вахты кузены, за ними гонялся мохтун — не настоящий, конечно. Этот мохтун не страшный, а забавный, и не сожрёт, когда поймает, зато будет обниматься. В сторонке группа взрослых степенных фиан играли в 'то-то'. В общем, всё как обычно.
Когда зазвучала речь капитана, Аритайя подумала, что это символично: пугающие вещи, о которых говорит капитан, и пропасть, на краю которой она сидит в этот момент. Отчасти девушка была рада тревожным новостям — ей, как наблюдателю, прибавится работы, новые тревоги и заботы помогут забыться, отодвинуть вглубь памяти... навязчивый кошмар, который не даёт ей спокойно спать, заставляет бродить в виртуальных пространствах, и раз за разом приводит к краю пропасти... во всех смыслах.
