Дети ночи: Печать Феникса

Ариэль поднесла таз с водой поближе к кровати, полотенца кинула на кровать и сама забралась на нее, почти верхом на Лазеля — так оказалось удобнее всего. Потом принялась сдирать остатки рубашки. Причем в буквальном смысле, так как во многих местах кровь уже подсохла, склеив ткань и кожу. Когда же вампир оказался обнаженным по пояс, Ариэль смочила полотенце в воде и принялась вытирать остатки крови с тела. Нежно, почти любовно. А там, где еще недавно зияла рана, теперь осталась лишь тонкая белая полоска, бледнеющая на глазах. И все равно Ариэль действовала так аккуратно, словно все тело вампира представляло собой сплошные раны. И, вместе с тем, она делала все очень тщательно, не пропуская ни миллиметра кожи. Иногда Лазель просто зажмуривался от удовольствия. Вот проворные пальцы достигли пояса брюк и расстегнули их, чтобы не мешались.

— Что, неужели и туда просочилось? — лениво спросил Лазель, и не подумав смутиться.

— Немного. Вот, уже все. Теперь снова можешь считать себя чистым.

— Ну, это только после полноценной ванны. К сожалению, я пока туда не доползу.

— Совсем плохо, да? — тут же заботливо отозвалась Ариэль.

— Скажешь тоже — совсем! — фыркнул Лазель, устраиваясь поудобнее среди подушек. — Просто слабость ужасная — слишком много крови потерял.

Ариэль сочувственно вздохнула и тут же словно вспомнила что-то. В следующую секунду она снова была на кровати, засучивая рукав на левой руке.

— Ты что? — удивленно вскинула брови Лазель.

— Пей.

Запястье, тонкое и смуглое, оказалось прямо перед глазами вампира, так что он мог разглядеть просвечивающую сквозь кожу пульсирующую жилку. Сглотнув, Лазель отвернулся, проговорив:

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Не говори ерунды! Как вампир я, в конце концов, старше тебя. Пей давай. Мне это не повредит, а тебе придаст сил.

— Ну ладно. И спасибо тебе.

Лазель аккуратно взял тонкое запястье, поднес к губам и молниеносным рывком вонзил клыки. Жажда горела внутри жарким огнем, терзая тело, и все-таки вампир не настолько потерял разум, так что действовал аккуратно.

Первый и второй глотки походили на чистый свет, потом наслаждение заполнило собой все. И все-таки Лазель выпил немного. Сделав над собой усилие, он отстранился.

Ариэль вздохнула с каким-то всхлипом, и жарко проговорила:

— Пей еще! Я знаю, ты же хочешь!

— Хочу, но не могу, — томно вздохнул Лазель.

— Почему?

— А еще говорила, что опытнее меня! — хмыкнул наследник рода Инъяиль. — Кровь Детей Ночи такова, что за один раз много не выпьешь. Слишком живительна, слишком богата на вкус, слишком... Просто слишком. Она не похожа ни на что. Эта кровь лучшее лекарство для нас, и она же может стать настоящим наркотиком, если прибегать к ней слишком часто.

— Но ты же не...

— Нет, конечно. Одного раза для зависимости мало.

— Прости, я хотела как лучше.

— Ну вот, теперь ты еще и извиняешься! — улыбнулся Лазель. — Не за что, право слово! Это было то, что нужно. Конечно, так я бы не умер, но восстановление кровяного баланса затянулось бы. Так что спасибо. А сказал я все это для того, чтобы ты знала. Мало ли как жизнь повернется. Надеюсь, ты не обиделась?

— Нет, что ты! — улыбнулась Ариэль. — Но значит ли это, что тебе еще нужно питаться, чтобы окончательно восстановиться?

— Да, но не сегодня... наверное.

— Может, позвать кого-нибудь из наложниц?

— Не стоит. К тому же одна уже стоит за дверью. Давно стоит, изображая из себя статую.

— Правда? — Ариэль вытянулась, прислушиваясь, потом шумно втянула воздух, проговорив, — Кетан!

— Да, — усмехнулся Лазель. — Приведи ее сюда, а то я уже умираю от любопытства!

— А тебе хватит... сил?

— Что у тебя за пошлые мысли? Это раз. И сил мне хватит на все — это два. Иди уж. А то ее еще кто-нибудь другой найдет.

Глава 23.

Кетан стояла, спрятавшись в нише, в самом деле как статуя, так как просто не находила в себе возможности уйти, и изо всех сил прислушивалась, стараясь уловить хоть что-нибудь из происходящего за дверью. А звуки доносились весьма... обескураживающие. Если бы она не видела, в каком виде туда внесли Лазель... Хотя, время от времени явственно слышался его голос, который не очень походил на голос умирающего.

Наложница сделала очередную попытку уйти, но тут двери покоев Лазеля распахнулись. Вышла Ариэль. Вид у нее был по-прежнему, если не более, встрепанный. Она обвела взглядом коридор и, к ужасу Кетан, направилась прямо к ней.

— Позволь поинтересоваться, с какого перепугу ты здесь околачиваешься?

— Я... ну...

— Идем, там объяснишь.

Ариэль мягко, но властно взяла девушку под руку и повлекла за собой в покои. Практически сразу Кетан наткнулась взглядом на кровать и Лазеля на ней. Она с облегчением заметила, что ее господин и правда не похож на умирающего. Но его внешний вид... Рубашки не было вовсе, так что можно было беспрепятственно наблюдать безволосую грудь без малейшего намека на раны. Из одежды остались только высокие сапоги и брюки. Лазель встал с кровати, и стало очевидно, что брюки расстегнуты, что рождало недвусмысленные догадки. Кетан поняла, что краснеет, и ничего не может с этим поделать.

— Лазель, ты бы хоть оделся, что ли, — хмыкнула Ариэль.

— От моей рубашки не так уж много осталось, чтобы надевать, — ответил вампир, а, догадавшись о причине конфуза, усмехнулся и застегнул брюки со словами, — А кое-кто мог бы и вернуть все, как было.

— Ну извини, я была занята более важными вещами. Ладно, я пойду в купальню, а то вся в твоей крови, а вы тут общайтесь. Но тебе, Лазель, хорошо бы не вставать с кровати!

— Учту, — ответил вампир, а в его глазах плескалась улыбка.

Ариэль ушла, и они остались вдвоем. Сделав приглашение присаживаться, Лазель возвратился в кровать. Он и правда еще не вошел в форму.

— Ты... ранен? — осторожно спросила Кетан, нарушив создавшуюся паузу.

— Да, — согласно кивнул Лазель, борясь с желанием откинуться на кровати. — Но теперь уже все прошло. Ну практически, — он невольно поморщился, и тут же ткнул себя в грудь, убеждая, — Видишь, рана зажила.

И правда, тонюсенькую белую полоску уже и шрамом назвать было нельзя. Но Кетан уставилась на это доказательство крайне недоверчиво, проговорив:

— Но я видела столько крови!

— Словить кинжал грудью — тут кровопотеря не маленькая. Но я же не человек. Я вампир. И все подобные ранения на мне заживают очень быстро.

"Вампир.." — а ведь Кетан почти забыла об этом в своей тревоге. А значит... так ли уж это важно?

Тем временем Лазель продолжил:

— Кстати, как ты увидела меня? Я совсем не ожидал, что ты будешь ждать меня у дверей покоев.

— Я... я беспокоилась, — призналась Кетан, окончательно смутившись.

— Даже после всего того, что ты узнала обо мне?

— Да, — вздохнула невольница.

— А мне казалось, что ты предпочтешь больше не видеть меня, — не то, чтобы Лазелю доставляло удовольствие поддразнивать Кетан, просто он хотел раз и навсегда все разъяснить, чтобы не было недопонимания.

— Ну... — снова смутилась невольница, хотя это было не в ее природе. — Возможно... я... ошиблась. Это оказалось для меня не таким уж важным.

— Неужели один вид меня умирающего так повлиял на твое мнение? — усмехнулся вампир.

— Почти.

— И почему ты ждала меня под дверью? Вернее зачем?

— Я... я хотела помочь.

— Чем же, могу я поинтересоваться?

— Ну... я...

— Могу я предположить, что ты хотела позволить мне пить твою кровь, так сказать, в лечебных целях?

— Да, — вздохнула Кетан и отвела глаза, поэтому не видела той теплой улыбки, которая осветила лицо Лазеля. Решив больше не злоупотреблять, он проговорил:

— В этом нет ничего стыдного. Наоборот, я очень тронут твоим благородством, — и все-таки не сдержал усмешки, — Неужели я так плохо выглядел?

— Да. Я думала, что ты умираешь. Как ты смог излечиться так быстро?

— У вампиров кровь лечиться кровью, как правило. Можно сказать, что мое выздоровление подтолкнул верный друг.

— Ариэль?

— Да.

К чести девушки нужно отметить, что она не стала спрашивать, каким именно образом. Вместо этого Кетан спросила:

— И ты совсем-совсем поправился?

— Ну, рана зажила, — уклончиво ответил Лазель.

— Но ты все еще такой бледный и почему-то очень горячий.

— Ничто не дается просто так, — вздохнул вампир, не пускаясь в дальнейшие объяснения. Не объяснять же девушке, что если бы не кровь Ариэль, он бы вообще сейчас лежал труп трупом. Не в смысл мертвым, а просто погруженный в глубокий сон, пока тело само не излечит себя, и проснулся бы с просто убийственным голодом. А сейчас... сейчас все гораздо лучше.

— Ты... голоден? — это прозвучало так заботливо, но Лазель все-таки удержался от ответа. Настала его очередь отводить глаза. Но тут Кетан решила проявить неожиданную настойчивость, проговорив, — Если да, если тебе это необходимо, то мое предложение остается в силе.

— Не стоит испытывать мою волю, Кетан. Она сейчас не в лучшей форме.

— Но я сама предлагаю. Я не убегу. И не отвернусь.

Лазель вздохнул, понимая, что и в самом деле не сможет отказаться, да и голод разгорелся снова. Принимая во внимание все это, он сказал, присаживаясь на кровать:

— Хорошо. Иди ко мне.

Кетан добровольно шагнула в его объятья. И все-таки за миг до того, как вампирские чары коснулись ее разума, она вздрогнула, и не от приятных ощущений. Но никто уже не мог остановиться. Через секунду клыки проткнули нежную плоть, безошибочно отыскивая сонную артерию.

В этот раз Лазель взял больше, чем в предыдущий, так как потребности сейчас были совсем другими. Но и в этот раз у Кетан проявился иммунитет. Она не впала в сон под действием чар и ничего не забыла, просто лежала, из-за слабости от кровопотери. За свой благородный поступок ей придется заплатить парой дней вялости. Хотя сам процесс был Кетан приятен. Она хоть и стыдилась этого, но не признавать не могла.

Что же до Лазеля, то эта последняя трапеза окончательно восстановила его, даже вернула легкий румянец на немного осунувшееся лицо. Он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться от переполнявших его радостных ощущений. Хотелось поцеловать Кетан, но он вспомнил, как та дернулась лишь от прикосновения, пока чары не завладели ее разумом. Она сама этому не рада, но тело реагирует так почти на автомате.

Вампир вздохнул. Такой расклад его не устраивал. Лазель был достаточно честолюбив, чтобы желать не навеянных чарами ласк, а истинной страсти. Но он не собирался сдаваться так легко.

С этой ночи Лазель продолжал еще более усиленно работать над комплексами Кетан, постепенно, шаг за шагом, сокращая дистанцию между ними. Всяческие дружеские прикосновения, даже поцелуи — тоже дружеские, постепенно стали обычным делом, но стоило Лазель начать переходить к нечто большему — тут-то и случался затык.

Прошел где-то месяц. В очередной раз не сумев ответить на поцелуй и ласки Лазеля, Кетан виновато проговорила:

— Прости, я... я не могу. Зачем только ты связался со мной... с такой...

— Я уже не раз объяснял тебе, почему, — улыбнулся Лазель, чуть приобнимая девушку. В пределах возможного.

— Ко мне можно испытывать только жалость или попросту не считаться со мной.

— Глупости!

— Но это так. Зачем я тебе? У тебя есть другие, нормальные девушки, для которых ты желанен, которых не корежит от одного поцелуя. Отошли меня куда-нибудь в монастырь.

— Ты так хочешь отречься от мира?

— Нет, но... на что я еще способна?

Лазель вздохнул, вставая с садовой скамейки, где, собственно, и происходил разговор. Подобные беседы могли бы вывести из себя, если бы вампир не видел, насколько плохо и некомфортно чувствует себя Кетан, как ей самой с собой неуютно. И неправда, что нет никаких сдвигов. Они есть, но очень маленькие. Слишком большая ледяная корка наросла на ее чувственности, страстности из-за того, что с ней сделали. И, чтобы пробить этот лед, действуя постепенно, потребуется еще немало времени. Возможно, годы. И не то, чтобы у Лазель не было столько времени, скорее наоборот, но он опасался, что сама Кетан не вытерпит так долго.

Из создавшейся ситуации Лазель видел два выхода. Первый: постепенно, шаг за шагом возвращать тело девушки к нормальной жизни, не оглядываясь на то, сколько может занять этот процесс. И второй: использовать элементы шоковой терапии и своей истинной сути, просто резким, неожиданным поворотом помочь Кетан. Второй способ рискованнее, так как если не получится, то можно поставить крест на всех предыдущих достижениях, а если получится... В случае удачи эта ледяная корка будет разбила вдребезги. И Лазель думал, стоит ли рисковать. Давно думал. И вот сегодняшняя попытка стала последней каплей.

Вампир имел достаточный опыт соблазнения, чтобы всерьез надеяться на успех. К тому же он всегда был рисковым человеком. Ну, не совсем человеком. Поэтому, еще чуть подумав, он решился.

Лазель вновь сел на скамью, где Кетан приняла уже совсем виноватый вид. Мимолетным жестом погладив ее по ежику уже чуть отросших волос, он спросил:

— Ты действительно сожалеешь о том, что... не можешь? Или тебя просто гложет вина из-за меня?

— Я... мне... правда жаль. Я бы хотела, но... Просто не могу, у меня словно все внутри сжимается. И перед тобой я виновата тоже.

— А вот об этом даже не думай! Со мной ничего страшного не случится. Но, мне кажется, я могу тебе помочь.

— Помочь?

— Может, это не самое подходящее слово, но, тем не менее. У меня есть некоторые соображения.

— Какие?

— Я пока не буду об этом говорить, это может повредить делу. Но ничего ужасного — я тебя уверяю. Я позову тебя к себе завтра вечером.

— Хорошо, — вздохнула Кетан.

— Ну же, выше нос. Не готовься как к экзекуции. Все будет хорошо. Ты веришь мне?

— Да.

— Вот и отлично. Тогда до завтра.

Глава 24

Следующим вечером произошло то, чего не было очень давно. К Кетан пришли служанки, чтобы подготовить ее и проводить к господину. Опять этот наряд одалиски, от которого она уже успела отвыкнуть. Все эти сборы Кетан восприняла, мягко сказать, с недоумением, но противиться не стала. Она и правда верила Лазелю, к которым успела проникнуться более чем дружескими чувствами.

Когда же она оказалась в спальне вампира, тот, увидев ее, первым делом сказал, не сдержавшись:

— Вот дуры! — правда тут же спохватился и пояснил, — Извини, я забыл отдать им распоряжения, что ничего такого не нужно, вот они и действовали, как привыкли. Хотя могли бы и догадаться.

— А они что, со всеми так? — усмехнулась Кетан, оторвавшись от созерцания вампира. А посмотреть было на что. В качестве сегодняшнего наряда он выбрал длинный, до пола, черный халат, расшитый алым шелком. С манжетами и красивым отложным воротником. Сложно сказать, было ли что под ним. Тут что угодно можно спрятать. Во всяком случае, так не видно. Еще Лазель оставил волосы распущенными. Так он казался даже старше.