Дети ночи: Печать Феникса

— Я к этому уже привыкла. Сожалею, но ваше предложение неприемлемо. Ни в каком виде.

— Я тоже сожалею, но уважаю ваше мнение. Надеюсь, это не повлияет на дружеские отношения кланов.

— Нет, конечно.

— Отрадно...

— Но... — заикнулся было Тан, и сразу же гневный взгляд Имхотепа хлестнул по нему, и тот отшатнулся, как от пощечины. А глава клана Феникса процедил:

— Заткнись, будь добр. Я сделал все возможное: дважды просил ее руки для тебя. На этом все! Ты и так получил больше положенного, — Тан обиженно насупился, но это никого не интересовало. Имхотеп снова обратился к Лазель, — Обещаю, что более никогда не подниму этого вопроса. Да, я где-то опечален, но вы повели себя более чем разумно. Ваши доводы доказывают, что вы заботитесь не столько о собственном благополучии, сколько о благополучии клана. Наиль передала дела в надежные руки. И когда вы сделаете свой выбор — никто не посмеет оспорить его.

— Благодарю, — чуть теплее отозвалась глава клана Инъяиль. — Я всегда считала вас благородным и честным, и рада, что сегодняшняя встреча лишь утвердила меня в этом мнении.

Говоря это, Лазель скользнула взглядом по Кетан. На лице той явно читалось облегчение.

— Вы очень любезны, — произнес Имхотеп. — За сим откланиваюсь.

Чуть подтолкнув Тутанхамона, глава клана Феникса направился к дверям. Они уже вышли, а вот Кетан не спешила, задержанная взглядом Лазель. Та подошла к подруге, тихо проговорив:

— Если сможешь, зайди ко мне сегодня. Думаю, нам есть о чем поговорить.

— Буду рада, — и вампирша выскользнула за дверь.

Глава 49.

Закрыв за ней, Лазель облегченно вздохнула сразу обо всем:

— Уф, вроде пронесло!

— Вот уж чего не ожидала — того не ожидала! — вторила Алекса.

— От Тана можно всего ожидать, но не думала, что Имхотеп будет так ему потворствовать, — фыркнул Ариэль. — Причем во второй раз.

— Возможно, глава клана просто хотел преподать урок своему птенцу. Он не дурак, и прекрасно осознает, что мое согласие практически исключено, — ответила Лазель.

— Думаешь?

— Уверена. У него огромный опыт, и ни грамма наивности. Если бы Имхотеп обратился с предложением впервые — еще куда ни шло. Но вторично... Очевидно, что меня с Таном ничего не связывает, иначе мы обошлись бы как-нибудь без подобных церемоний.

— Неужели Тан этого не знал? — нахмурилась Алекса.

— Наверняка, Имхотеп ему объяснял. Но упертость сослужила дурную службу. Честно говоря, после нашего недавнего разговора я не думала, что он осмелиться на подобное.

— Все-таки он озабоченный тип! — фыркнул Ариэль.

— Меня удивляет, каким образом он прожил так долго, если думает не той головой, что на плечах, — поддержала его Алекса.

— Не всегда. Он не так прост, каким кажется. Иногда задаюсь вопросом, понимает ли Имхотеп, что за маленького монстра выпестовал. Сегодня убедилась, что понимает. К тому же, не смотря на прошедшие несколько тысяч лет, он сохранил отличный контроль над своим птенцом.

— А так и не скажешь.

— Почему? Тутанхамон безукоризненно подчиняется приказам создателя, а тот достаточно умен и опытен, чтобы не злоупотреблять этим.

— Такого нужно контролировать всю вечность, — ответил Ариэль.

— О, да! Не без этого. И я очень надеюсь, что после этого инцидента Тутанхамон оставит меня в покое.

— Поскорее бы они уехали, — обронила Алекса.

— Тут мы ничего не можем сделать.

— Знаю, но...

— Тебе неуютно...

— Скорее бесит собственная беспомощность. Уж слишком как-то... Я к такому не привыкла. Слишком долго жила вампиром-одиночкой, когда отвечать приходилось лишь за себя, ну и еще за птенца, если так складывались обстоятельства.

— Ты сама не рада, что ввязалась в это?

— Нет, вовсе нет! Просто слишком резко возросло число подопечных. Я уже не могу все бросить и уехать.

— А хочется?

— Как ни странно, нет, — пожала плечами Алекса. — У меня появился долг и обязательства, но в этом есть и притягательные стороны. Наверное, я старею.

— Глупости! — рассмеялась Лазель. — Просто все течет, все меняется, и мы тоже. Да, мы не стареем внешне, но изменяемся внутренне. Те, у кого путь в ночи начался стабильно — тянуться к переменам, и наоборот. Вот и тебя потянуло на оседлость.

— А тебя?

— О, я сама с собой определиться не могу! — снова беспечный, веселый смех. — Хочу кочевать — не хочу кочевать. Чтоб где-то осесть нужен якорь. У тебя им стала Полина, у меня — ты.

— Ну, у меня еще и обязательства перед вампирами города.

— Прежде всего Полина, ведь так? Без нее не было бы и обязательств.

— Да, ты права. Мне бы не хотелось увозить ее в другую страну. Она пока к этому не готова.

— Согласна. Лучше, когда хотя бы первые лет двадцать юный вампир обживается на родной земле, где ему все знакомо.

— Правда, и тут у меня было не как у всех. Я сначала покинула родные края, причем вынуждено, а только потом стала вампиром.

— Но Владычица Ночи может сгладить и это, — ответила Лазель. — Где она — там и дом.

— Ты права. И все-таки каждый рано или поздно избирает свою дорогу.

Глава клана Инъяиль восприняла эту фразу с каким-то странным мечтательным выражением. Она собиралась что-то сказать, когда раздался легкий стук. Вошел Сергей, с порога спросив:

— Уже можно?

— Ты бы вряд ли вошел, если бы нет, — хмыкнула Лазель.

В глазах вампира вспыхнули было злобные огоньки, но он удержался от едкого замечания, лишь посмотрел на Алексу. Та кивнула:

— Проходи. Встреча закончена, мы одни.

— Понятно, — протянул Сергей, усаживаясь рядом с возлюбленной. — И что у нас плохого?

— Пока ничего. Плохого на этот раз удалось избежать, — ответила та.

— А что намечалось?

— Имхотеп сделал мне предложение руки и сердца, — отозвалась Лазель и, игнорируя недоверчивую усмешку вампира, закончила, — от имени Тутанхамона.

— Ну надо же! И предложение приняли?

На это глава клана Инъяиль возмущенно фыркнула, словно поражаясь глупости собеседника. Зато Алекса высказалась:

— Скажешь тоже! Глупости какие!

— Ну почему? Один раз — не...

— Замолчи, пожалуйста, — тихо попросила Лазель, но то, как она это сделала! В голосе было столько металла, холода и силы... Сила просто заклубилась вокруг нее. Возможно, Сергей впервые понял, что перед ним не просто вампир или даже Магистр, а глава клана. Зачастую, Лазель вела себя так, что это было незаметно. Но сейчас, одной фразой, она заставила убедиться в своей мощи.

Сергей сник и пробормотал:

— Извини.

— Извиняю. Но сейчас не время и не место для подколок. К тому же, Тан вполне может теперь переключиться на другой объект. Тогда посмотрим, кто что скажет, — Лазель так же умела отвечать шпилькой на шпильку.

— Ну, моей руки он просить не будет.

— Я бы не зарекалась. Брачный союз не ограничен половыми рамками.

— Бред какой!

— Вовсе нет. Нас не так много, чтобы еще и давать волю предрассудкам, — похоже, теперь уже Лазель наслаждалась ситуацией, пользуясь ошеломлением Сергея.

Тот побледнел, насколько это возможно для вампира, фыркнул, но больше ничего не сказал.

Одарив противника взглядом, который мог бы означать "два-ноль в нашу пользу", Лазель вернулась к теме разговора:

— И все-таки это ерунда какая-то!

— Что именно?

— Да все! Сватовство, похожее на фарс. Кому оно нужно?

— Тану, очевидно, — ответила Алекса.

— Ему-то да. Но как Имхотеп мог повестись на подобную... игру. Пусть даже желая преподать урок птенцу. У меня начинает создаваться впечатление, что нам просто пытаются отвести глаза.

— Хм, — нахмурился Ариэль.

— С этой стороны я происходящее не рассматривала, — задумалась Магистр Города. — Но, если подумать, то это вновь возвращает нас к проблеме таинственного груза. Или...

— Или что? — тотчас насторожилась Лазель.

— У меня не было времени рассказать об этом раньше, но Имхотеп проявил интерес к Полине.

— В каком смысле?

— К счастью, не в том. Но и это нежелательно, — и Алекса как можно подробнее рассказала о встрече своей подопечной с главой клана Феникса. Когда она закончила, то Лазель не смогла удержаться от восклицания:

— Надо же! Я знала, что у Рафаэля талант к угадыванию, но чтобы настолько!

— О чем ты?

— Не важно. Просто я и не догадывалась о клановой принадлежности Полины.

— Лучше бы кое-кто другой не догадывался, — проворчал Сергей.

— Это невозможно. Он — глава клана, и всегда узнает свою кровь, какой бы микроскопической не была ее доля. Это как открытая книга.

— Ну да, если нужно, связь можно почувствовать, — кивнула Алекса.

— Да, как связь Магистра Города с подвластными вампирами. Но глава клана всегда в центре этих связей. Если сравнивать, то так паук чувствует малейшее колебание паутины, так и мы ощущаем связь со всеми вампирами клана. Это всегда с нами. Иногда, как едва заметный гул, а порой как будто все они рядом.

— Это же с ума сойти можно!

— Да нет. Привыкаешь...

— Так значит Имхотеп всегда знал?

— Ну, всегда — не всегда, но как увидел — так точно.

— Мне это... не нравиться. Я не хочу, чтобы Полина ушла к тем, кто, по сути, ей чужие.

— У нее с ними общая кровь, и они могут научить пользоваться ею. Но я понимаю твои опасения, — участливо ответила Лазель. — Не смотря на все пережитое, Полина пока не окрепла духом, а только на пути к этому. Она все-таки была слишком молода, когда обратилась. Юношеская психика не слишком подходящий фундамент для вечной жизни. Ее легко изломать.

— И, ты полагаешь, Имхотеп мог бы справиться с этими отрицательными последствиями?

— Думаю, если бы захотел. Или мог бы выжечь все то, что его не устраивает.

— Что-то не скажешь, что он исправил Тутанхамона или справляется с ним, — саркастически заметил Сергей.

— Тан был обращен в не слишком удачное время и скорее из жалости. Очень долго Имхотеп и впрямь относился к нему, как к любимому сыну и много позволял. Но, надо заметить, это единственная относительная неудача главы клана Феникса.

— В самом деле? — искренне удивился Сергей.

— Да. Ни один из птенцов Имхотепа не прожил менее тысячи лет. Исключение разве что во время войн. Да и с Таном он худо-бедно справляется.

Глава 50.

— Ну, Танх, теперь ты доволен? — как-то устало поинтересовался Имхотеп, садясь в кресло.

Кетан почти сразу оставила их вдвоем, удалившись в одну из дальних комнат.

— Нет, — вздохнул вампир. — Но все равно благодарен.

Глава клана вздохнул, потом позвал:

— Иди сюда, мальчик.

Тутанхамон послушно подошел к креслу и опустился прямо на ковер у ног вампира, положив голову ему на колени. Совсем как в первые годы после перерождения.

— Это ведь было нужно нам обоим, — как-то утешающе проговорил Имхотеп, зарывшись пальцами в черный шелк волос птенца. Тот в коротком миге блаженства прикрыл глаза, и все-таки не смог сдержать вздоха. — Я знаю, результат был предрешен, — глава клана вновь погладил его по волосам, как ребенка.

— Это так, — согласился Тан. — Но это не облегчает горечи.

— Отказ всегда горек, мой мальчик. И, бывает, с ним ничего нельзя поделать — только принять. Сохрани все, что было, и отпусти остальное. Ни я, ни кто-либо еще, не могут больше ничего сделать для тебя.

— Понимаю. Как ни странно, я даже возненавидеть его не могу... А ведь прошли века. Это как наваждение.

— Глава клана... почти Черный Принц. Одного этого достаточно.

— Не уверен, что в этом дело. Скорее в его характере и внутренней силе. Он чем-то похож на тебя.

— Вряд ли. Мы слишком разные.

— Во всяком случае, с ним хочется чувствовать себя живым, с той новой жизнью, когда я лишь сам по себе.

— Ты всегда говоришь о главе клана Инъяиль "он", — чуть улыбнулся Имхотеп.

— Как бы то ни было, Лазель для меня навсегда потрясающий незнакомец с каирского корабля. Да, я хочу, чтобы наваждение кончилось, чтобы эта пелена страсти спала с моих глаз, так как это даже не любовь. Но... но воспоминания будут со мной навсегда.

— И все же, я надеюсь, что сегодня поставлена точка, и необдуманных поступков не будет.

— Я тоже хочу этого. Хотя не знаю, что будет теперь, равно как и то, что было бы, прими он вдруг предложение. Возможно, я не должен был просить об этом.

— Бесполезно рассуждать об уже прожитом.

— И все же мне горько. Я не думал, что кто-то может вызвать во мне такие яркие чувства.

— Поосторожнее с этим, Тан. Нереализованная страсть может сжечь, особенно нас. Тебе надо развлечься и отвлечься. С тех пор, как ты вновь услышал о Лазель, ты разогнал всех своих... друзей.

— Скорее любовников, — усмехнулся Тан. — Они слишком... Нет, их нельзя сравнить с Лазелем.

— Мальчик мой, ты гонишься за миражами, и я не хочу, чтобы это сгубило тебя, — нахмурился Имхотеп. — Я чувствую и свою вину, ибо это и правда похоже на болезнь. Я так старался сделать из фараона вампира, что слишком сильно пренебрег человеком. Возможно, мне следовало относиться к тебе как-то иначе.

— Во всяком случае, фараона ты из меня вытравил, — усмехнулся Тан.

— Да, но что дал взамен? Лишь вечную жизнь? Чтобы видеть, как ты изводишь себя?

— Не стоит. Мне уже не одна тысяча лет, и это только мои проблемы. Мне с ними и разбираться.

— Как именно? Причиняя лишь боль ненужными встречами и горечью, скрытой под маской страсти?

— Не важно. Я не вправе ни требовать, ни хотеть большего, — Тан поборол желание зарыться лицом в пиджак своего создателя.

— Глупый мальчик. Все еще слишком самоуверенный. Или уже самоуверенный. Есть вещи, в которых стоит попросить поддержки.

— Я просил все, что мог. Более уже нечего, да и не поможет. Бесполезно.

— Я же говорю, слишком самоуверенный. Иди сюда, мой мальчик, — взяв его за подбородок, Имхотеп чуть потянул к себе.

Тан не в силах был противиться и подался вверх. Их лица оказались почти напротив, а Имхотеп чуть подался вперед, и стало видно, что в его глазах полыхает лишь пламя. Тан даже не догадывался, что тот задумал, да и вообще мысли все как ветром сдуло.

А глава клана Феникса склонился еще ниже, и его губы коснулись губ птенца. Не в ласке и любви, а в нежности и в величайшей услуге. Огонь не только жаркое пламя костра, он есть и внутри каждого. Клан Феникса мог обуздать и его тоже, но лишь самые могущественные Магистры способны на то, что делал сейчас Имхотеп. Он пил огонь страсти Тутанхамона, пил как вино, принимая в себя.

Только сейчас глава клана осознал весь жар огня страсти, что снедал его птенца. Где-то стало даже жалко, что сам он уже вряд ли в состоянии испытывать такой накал эмоций. Но этот огонь, не находя выхода, лишь разрушал. Поэтому Имхотеп пил его. Он чувствовал, как от жара этого своеобразного поцелуя Тан, вопреки предполагаемому, успокаивается.

Наконец, Имхотеп решил, что хватит, уменьшив пылающий в душе костер до ярко, но ровно горящей свечи. Он отстранился, придерживая Тана за плечи. Тот вздохнул с облегчением, и нехотя открыл глаза.