Дети ночи: Печать Феникса

Вампиру даже стало как-то не по себе от такого отношения к божественному. Да, Великому Египту нужен Великий Царь, но фараонами становились и моложе. Чем же этот им не угодил, раз они пошли на такое святотатство? Впрочем, интриги были всегда.

Для себя Имхотеп уже все решил. Разогнав царедворцев, он остался с мальчиком наедине. Взяв его на руки, вампир ушел в свои "рабочие" покои, дабы осмотреть паренька. И осмотр его не обнадежил. Тутанхамон умирал, так как ему пробили голову. Еще час, может два — и все будет кончено. Но оставался еще один способ, к которому Имхотеп прибегал очень редко, и почти никогда к пациентам. Но Тутанхамон должен принять решение сам.

С помощью сильных и далеко не безвредных (но хуже уже не будет, ибо некуда) снадобий вампир привел юношу в сознание. Глаза парня прояснились, он с трудом произнес пересохшими губами:

— Больно!

— Знаю, мальчик. Потерпи, недолго. Понимаешь, ты умираешь.

— Все-таки...

— Да. Но я могу спасти тебя, дать новую жизнь. Правда она не будет похожа не прежнюю. Ты станешь сыном Ночи, и кровь станет твоей единственной пищей.

— Пусть, — сжав зубы, проговорил Тутанхамон, чтобы не закричать от боли.

— И ты не сможешь более быть фараоном. Для всех, кто тебя знал, ты умрешь. Это тяжелый выбор.

Повисло тягостное молчание, нарушаемое хрипящим дыханием юноши. Наконец, Тутанхамон с трудом проговорил:

— Я... согласен!

Имхотеп понимал, что в таком состоянии парень согласится на что угодно, обещающее надежду на спасение. Уж слишком обострилась охота жить. И все-таки что-то подсказывало вампиру, что этот сможет. А может, слишком сильно напомнило о дочери...

Так или иначе, но Имхотеп обратил мальчика, прямо на этом мраморном столе. В эту ночь для всего Египта фараон Тутанхамон умер, и появился вампир Танх Амон, и лишь Дети Ночи знали о его прежнем имени и называли его так.

Чтобы скрыть все следы, Имхотеп заменил тело фараона умершим мальчиком-рабом, на которого еще и наложил иллюзию сходства. Обман не раскрылся. А появление нового слуги у вампира никто и не заметил.

Но для самого Имхотепа Тан не был слугой. Птенцом, почти сыном — так вампир со временем привязался к нему.

А мальчику тяжело приходилось привыкать не быть фараоном. Он был богом, а стал одним из слуг — для всех в храме и городе. Лишь вампирская суть удерживала его от отчаянья — настолько ему нравились приобретенные силы.

Но пару раз он даже ревел от досады на всех и вся, закрывшись в своем саркофаге. В эти моменты к нему приходил Имхотеп. Бесцеремонно вытаскивал из каменного ящика и утешал почти с отеческой нежностью, терпеливо разъясняя преимущества его положения.

И все-таки, не смотря на любовь и привязанность, Имхотеп находил в себе силы держать парня в строгости. Уж слишком вседозволенно-распущенное воспитание было у Тана до этого. Царское.

И сейчас, глядя вслед воспитаннику, Имхотеп думал, что, не смотря на все изменения к лучшему за эти тысячелетия, в Тане все же остались некоторые нелицеприятные замашки и черты, ну и личностные особенности. И одна из них в том, что его воспитанник, по большому счету предпочитает парней. Все бы ничего, но его методы добиваться объект страсти оставляют желать лучшего.

Имхотеп вздохнул, уже который раз за этот вечер, и поймал себя на мысли, что ему хотелось узнать побольше о новой пассии Тана. Даже странно. Надо будет порасспросить, но позже.

Глава 32.

Дом рода Инъяиль располагался на окраине города. Просторный, уютный и утопающий в зелени, что выгодно отличало его от прочих. Причем обставлен в европейском стиле, хотя и с местным колоритом.

В доме постоянно проживало около десятка вампиров. Главой дома считался Сали Аль-Хатиб. Сухопарый вампир, выглядевший лет на тридцать пять, хотя ему около шестиста. Почти сразу видно, что арабскую кровь в нем хотя бы на четверть разбавили европейской. Было что-то такое в приятных чертах лица, хотя кожа осталась смуглой, волосы черными, а глаза карими. Одет он был по местной моде — в бурнус.

Едва завидев Лазель, Сали Аль-Хатиб чуть ли не распростерся ниц, благоговейно проговорив:

— О, госпожа... господин... Я безмерно рад, что вы изволили посетить наш дом! Все, что вы найдете здесь — ваше. Если понадобиться еще что-то — только скажите! Я счастлив видеть Вас!

— Поднимись, прошу, — велел Лазель. Из-за такой вот реакции он и не любил подобные поездки. Не выносил раболепия. — Я тоже рад знакомству.

— Не смею досаждать вам. Путешествие, должно быть, было утомительно. Вас проводят в специально подготовленные комнаты.

— Это очень любезно с вашей стороны.

— Я провожу вас, господин, — предложил Ариэль, подхватывая дорожные сумки вампира.

Комнаты оказались весьма уютными, а окна выходили во внутренний двор, более похожий на сад, наполненный благоуханием цветов.

Распаковывая вещи Лазель, Ариэль сказал:

— До рассвета еще много времени. Ты чего-нибудь хочешь? Может, ты проголодался с дороги?

— И это тоже, — кивнул вампир. — Но в первую очередь я хочу принять ванну, а то морская соль аж на зубах скрипит. А уж потом можно и голод утолить.

— Купальню уже подготовили. А как желаешь... перекусить? Приготовить напиток или теплая кровь?

— Лучше, конечно, второе. В плавании приходилось остерегаться, и я несколько соскучился. Но это потом. Сейчас мне не хочется выходить на охоту.

— О, в этом нет необходимости. У Сали целый штат добровольных доноров. Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из них ждал тебя в комнате после купальни.

— Пусть уж сразу идет в купальню.

— Юноша или девушка?

— В общем-то все равно. Пусть будет девушка.

Тут Лазель не имел особых пристрастий. Главное, чтобы кровь была молода и горяча. Или хотя бы последнее. Хотя Лазель практически всегда мог выбрать. Он ушел в купальню под напутственные слова Ариэля:

— Я принесу свежий комплект одежды.

Ванна после столь продолжительного путешествия казалась просто великолепной, а ужин — чудесным. Лазель уже вымылся и теперь нежился в ароматной воде, когда в купальню тихо вошла смуглая девушка. Она подошла к Лазелю, не поднимая на него глаз. От нее исходил чудесный аромат молодости, свежести, а главное — крови. Вампир практически на кончике языка ощущал, как бьется ее сердце, и это казалось замечательнейшей музыкой.

Лазель, не мешкая более, вылез из воды и приблизился к девушке. Насыщение прошло быстро и аккуратно. Вампир старался доставить своей добровольной жертве как можно меньше неприятных минут.

Когда все было кончено, Лазель вернулся в свои комнаты. После ванны он облачился в брюки, рубашку, накинув сверху халат. Сегодня он уже не собирался куда-либо идти, намереваясь просто отдохнуть. Завтра он исполнит долг, поговорит с Сали Аль-Хатибом, возможно, осмотрит город. Сейчас же он чувствовал себя сытым, довольным и ленивым делать что-либо. Ариэль с умилением наблюдал за тем, как Лазель с блаженной улыбкой устраивался в кресле у горящего камина. Ночи все-таки стояли прохладными. Потом Ариэль куда-то вышел. Правда уже минут через пять вернулся, осторожно сказав:

— Лазель, там к тебе пришли.

— Что? Кто? — он удивленно заморгал.

— Вампир, весьма старый, хотя выглядит юным. Не нашего дома. Назвался Танх Амоном.

— А, этот! — хмыкнул Лазель. — И как только нашел, маленький проныра! Он ко мне во время плавания прилип. Думал, тут отстанет, ан нет.

— Сказать, чтобы уходил? — понимающе предложил Ариэль.

— Нет, вряд ли поможет. Ладно, черт с ним, приведи его сюда.

— Хорошо, сию секунду.

Прошло, наверное, не больше минуты, как в гостиную вошел, почти влетел Тан, "в девичестве" — как говорил про себя Лазель, Тутанхамон. Похоже, он даже не переоделся с дороги. Хотя нет, платье сменил, правда на почти такое же, и судя по цветочному благоуханию, принял ванну.

Едва войдя, Тан просто впился в него взглядом. Жадным, масляным, страстным. Такой взгляд на лице юноши производил ошеломляющее и жутковатое впечатление. Но единственное, в чем выражалась реакция Лазеля, так это в том, что он сморгнул, чуть повернул голову, от чего локоны мягко перетекли на плечо, и сказал:

— Вот уж не думал встретить тебя так скоро, Тан. И я не помню, чтобы говорил адрес.

— Не говорил, так что пришлось потрудиться, чтобы отыскать тебя, — расплылся в улыбке вампир.

— Зачем, могу я полюбопытствовать?

— Как зачем? — похоже, он даже немного опешил. — Продолжить наше приятное знакомство, конечно же!

— Правда? — Лазель ни в малейшей степени не собирался его поощрять, но Тан, похоже, не понимал намеков. Он подошел совсем близко и сказал, вложив в голос весь соблазн, на который был способен:

— Как же! Вы привлекательны, я — чертовски привлекателен...

— В самом деле? — вскинул бровь Лазель. Может, бывший фараон и отличный соблазнитель, но его приемы относительно Лазеля были практически бессильны, так как он сам ими пользовался.

— Но ты бы ведь почуял ложь, — пожал плечами бессмертный ловелас. — Мне кажется, мы подходим друг другу, — он говорил это, склонившись над креслом, с которого Лазель так и не встал, а закончил фразу легким, мимолетным поцелуем в висок вампира.

— Мне кажется, ты ошибаешься, — холодно и невозмутимо ответил Лазель. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — Сделал слишком скоропалительные и неверные выводы.

— Я так не думаю, — чуть нахмурился Тан.

— Опять самоуверенность. И должен сразу сказать, что ты не в моем вкусе.

— Значит, хотя бы в одном я не ошибся, — "поразительно слепой в своей страсти вампир!" — фыркнул про себя Лазель. — А внешность, особенно моя, обманчива. К тому же юность приятнее старости. И я могу доказать это, равно как и преимущество опытности.

— Ты начинаешь утомлять, а я только что с дороги. Скажу лишь, что ты совсем не знаешь меня, а значит, не знаешь и чего хочешь.

— Я так не думаю.

— О, поверь, ты не знаешь обо мне ничего.

— Так расскажи мне, — зовуще улыбнулся Тан, как бы невзначай дотрагиваясь до руки вампира. Тот опять никак не прореагировал. — Уж поверь мне, я чувствую, что отношения подобного рода тебе не противны. Мы вместе можем получить массу удовольствия.

— Нет. Слушай, я проделал долгое путешествие, а у меня здесь куча дел. Мне бы хотелось для начала отдохнуть.

— Так в чем же дело? Я могу тебе... помочь.

— Один, Тан. Без тебя. Иди домой.

Вампир вздохнул, но как-то не слишком огорченно. Выходя, он сказал:

— Еще увидимся. Непременно!

В дверях он столкнулся с Ариэлем, который как раз направлялся к своему господину. Тан окинул вампира преисполненным подозрений взглядом, но все-таки ушел. Уже через каких-то пару минут его не было в пределах дома.

— Кто это был? — удивился Ариэль.

— Тот самый вампир, с которым я познакомился на корабле, — фыркнул Лазель, поправив ворот халата.

— Он силен, и ему минимум две тысячи лет. Лицо какое-то знакомое...

— Имя еще больше. Тутанхамон.

— Тот самый?

— Да. К сожалению.

— Почему? — осторожно поинтересовался вампир.

— А потому, мой любезный Ариэль, что этот пацан со старой душой вздумал меня соблазнить. Удивительно, как прям здесь мне под халат не полез!?

— Ну...

— Он не в моем вкусе, — отрезал Лазель уже готовую было сорваться реплику.

— Во всяком случае, ты сильнее его.

— Это да. Но до чего-то подобного не дойдет. Он мнит себя великим соблазнителем, — вампир и не думал скрывать усмешку. — Не на того напал! Хотя, боюсь, будет теперь осаждать меня с назойливостью мухи.

— Что, ты так его поразил? — усмехнулся Ариэль.

— Не знаю, но он просто не понимает слова "нет", — обреченно вздохнул Лазель.

Глава 33.

Имхотеп пару дней не видел своего блудного (скорее уж блудливого) птенца, хотя тот снял дом неподалеку от его резиденции. Но на исходе второго дня они все-таки встретились. Глава рода просто велел ему зайти, тут уж Тан не посмел ослушаться.

Когда вечно юный вампир вошел, сразу стало понятно, что он не в духе. В глазах, привыкших скрывать эмоции, виднелась досада. Он хмуро уселся в предложенное кресло напротив главы рода, по-прежнему не говоря ни слова.

— Мальчик мой, да на тебе просто лица нет! — участливо заметил Имхотеп. — Может, расскажешь, в чем дело?

— Ни в чем, — буркнул Тан.

— А я-то думал, что за три с лишним тысячелетия ты уяснил, что мне лгать бесполезно, — вздохнул вампир. — Позволь, я сам угадаю. Наконец-то нашелся тот, кто не поддался твоим атакам соблазнения, ответил отказом.

— Еще не вечер, — запальчиво ответил Тан.

— Может все-таки расскажешь о своей неприступной пассии? — Имхотеп выжидательно уставился на своего сына во крови.

— Он великолепен! — наконец произнес Тан. — Не думаю, что встречал когда-нибудь кого-то подобного!

— Ты каждый раз так говоришь, — улыбнулся Имхотеп. — Они у тебя все замечательные.

— Иначе бы меня не интересовали, — пожал плечами вампир. — Но этот... — он мечтательно закатил глаза. — Что-то совсем особенное! Красив, как бог, строен... Мой любимый тип! А еще он вампир. И его аура силы... может просто свести с ума!

— А имя есть у этой прелести?

— Лазель. Он остановился в доме на окраине Каира. Богатой окраине.

Брови Имхотепа удивленно поползли вверх. Он и не думал скрывать это удивление, а даже играл на нем. В конце концов, вампир проговорил:

— Ты что, так и не догадался, кто это такой? А я-то думал, что хорошо втолковал тебе историю десяти кланов и их домов!

— Я не понимаю.

— Еще бы! Хотя это имя ты, наверняка, слышал. Напомню, что тот дом один из "семейных" домов клана Инъяиль.

— Клан Инъяиль? Хм... Лазель клана Инъяиль.

— Вот именно. Наследник рода. Дочь Наиль, которая является членом Совета даже дольше, чем я.

— Дочь? Это невозможно! — ошарашено проговорил Тан, ведь он ощущал Лазель именно как мужчину без малейших оговорок.

— Похоже, на почве страсти мозги совсем тебе отказали, — возмущенно фыркнул Имхотеп. — Вспомни, чем отличается этот клан от остальных!

— Они... они могут менять пол!

— Вот именно. Причем это не иллюзия, а полное изменение, со всеми последствиями. А у Лазель этот дар развит почти в совершенстве.

— Значит, она женщина.

— По рождению — да. Но на самом деле то, что ты видел. Видел женщину — женщина, мужчину — мужчина.

При этих словах глаза Тана вновь загорелись:

— И какого мужчину!

— Какого бы ни было, — урезонил его глава клана. — Я призываю тебя быть осторожным, а лучше и вовсе отказаться от затеи.

— Почему?

— Лазель, хоть и не разменял тысячи лет, очень силен. Есть все шансы предполагать, что чрез двести-триста лет он станет Черным Принцем. Но даже это не главное. Главное — Лазель наследник. Если с ним что случится (хотя он сильнее тебя, и не спорь), Наиль виновного в порошок сотрет. За рожденным вампиром всегда стоит вся сила клана, а уж в этом случае...

— Ну, я и не собираюсь его убивать. Скорее совсем наоборот, — многозначительно проговорил Тан.