Дети ночи: Печать Феникса

— Иногда мне кажется, что ты меня не слышишь.

— Нет, ну почему же... А если я сражу его своим очарованием?

— Что, неужели так сильно проняло? — Имхотеп скрыл свое беспокойство за усмешкой.

— Я же уже говорил, — мечтательно вздохнул Тан. — Он... необыкновенный! И теперь я начинаю понимать, почему.

— Даже так... Но прошу, мой мальчик, будь осторожен. Если что, то, боюсь, даже я ничего не смогу поделать, как-то вмешаться. У нас давний договор о взаимном сотрудничестве с кланом Инъяиль и Наиль непосредственно, и мне бы не хотелось его рушить. Надеюсь, ты понял меня?

— Да, понял, — Тан довольно хмуро кивнул. Так бывало всегда, когда ему напоминали о долге. — Но я не оставлю своих попыток завоевать Лазеля!

— Я на это не слишком-то рассчитывал. Но ты слышал мои предупреждения. Эх, когда же ты, наконец, остепенишься!

— А что, если никогда? Или это и есть тот самый случай?

— Даже и не знаю, что страшнее, — усмехнулся Имхотеп.

— Вот видишь! Прям не угодишь! — хмыкнул в ответ Тан. — Может, еще свататься у Наиль придется.

Вместо ответа Имхотеп разрешил птенцу идти. А сам подумал, что положительный ответ в таком случае призрачен. Он тоже кое-что смыслил в клановой политике и в вопросах рождения. Лазель... Подумать только! Из всех возможных его сын во крови выбрал одного из двуликих. И кого! Хотя, если подумать, для Тана это было бы идеальным вариантом. Но...

Во всяком случае, вмешиваться Имхотеп не собирался.

* * *

А Тан становился все более одержим Лазелем, и даже сам не мог припомнить случалось ли с ним раньше такое. Правда, сам объект страсти никакого восторга по этому поводу не испытывал.

Два дня Тан не появлялся в поместье Инъяиль, и Лазель вздохнул бы свободно, если бы не постоянные знаки внимания от незадачливого ухажера. Цветы, какие-то безделицы. Посыльный замаялся приносить это и относить обратно. Ариэль уже начал посмеиваться и принимать ставки. Узнав об этом, Лазель злорадно сказал:

— Ладно-ладно. Вот дойду до ручки и стану разыгрывать с тобой страстную любовь, чтобы... этот отвязался.

— В самом деле? — тут же посерьезнел Ариэль.

— Не боись, сам как-нибудь разберусь.

В ту же ночь Тан пришел в сад, прямо под окна своей любви. Конечно, его заметили. Но не остановили, а доложили Лазель. Тот поморщился и сказал:

— Ладно, разберусь. Пусть в саду никого не будет.

Прежде чем выйти на балкон, вампир сменил облик на женский, правда одежда осталась та же: рубашка и брюки, поверх которых она накинула халат.

С балкона Тан был как на ладони. Облокотившись о перила, Лазель холодно поинтересовался:

— Ты что, явился сюда серенаду под балконом распевать?

— А что? Запросто!

— Только попробуй! — нахмурилась Лазель, а секундой позже перемахнула через перила балкона и очутилась рядом с нежданным гостем. Тот даже чуть отпрянул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и сказал:

— Я счастлив вновь видеть тебя!

— Правда? — усмехнулась Лазель, поправляя ворот халата.

Тан жадно следил за каждым ее движением и, наконец, понял, что что-то здесь не так. Еще пристальнее вглядевшись в вампиршу, он ошеломленно произнес:

— Ты... ты изменился!

— О, ты, в самом деле, заметил? — беззлобно рассмеялась Лазель.

— Теперь... ты женщина!

— Какая наблюдательность! Да, это более... привычное мое состояние, если хочешь знать. Мужчиной удобно путешествовать, но вот и все.

— Ну, я бы так не сказал... — Тан выглядел неожиданно смущенным.

— Просто ты мужчина, и другого тебе не дано, — изящно и небрежно пожала плечами Лазель.

Из-за этого жеста Тан вновь впился в нее взглядом, но не смог не сказать:

— И все-таки мужское тело идет тебе больше.

— Тут у каждого свое мнение. Мне по вкусу так.

На это вампир вздохнул, будто десятый раз объяснял урок, а его никак не понимают. Но Лазель не обратила на этот вздох ни малейшего внимания, лишь спросила:

— Так зачем ты пришел?

— К тебе, конечно же! — Тан даже чуть обиделся.

— О, какая честь! — усмехнулась Лазель. — И долго еще ты собираешься мне... досаждать?

— До победного конца! — гордо объявил вампир.

Вампирша мысленно застонала. Вот упертый! Вложив в голос как можно больше сарказма, она спросила:

— И с чего же мне такая радость досталась?

— Ты мне очень понравилась, вернее понравился. Я таких еще не встречал!

— Ну, по земле ходит не так уж мало Инъяильцев.

— Это неважно. До них мне нет дела. Я хочу тебя! — прямо и безапелляционно.

— И что? Ожидаешь, что я распахну объятья и кинусь тебе на шею?

— Я очень даже не против, — губы Тана расплылись в улыбке. — Хочешь, я сам кинусь — если ты так предпочитаешь.

— Обойдусь! — Лазель подняла руку, останавливая уже навострившегося было вампира. — А тебе не мешало бы поумерить свой пыл.

— Зачем?

— Затем. Если ты хочешь — не факт, что получишь. В этом смысле ты меня не интересуешь. Мог бы и догадаться уже.

— Ну это пока. Отбросим первое впечатление.

— Оно обычно самое верное, — Лазель не так-то легко было сбить с мысли.

— Не всегда. А у нас есть уйма времени, чтобы его опровергнуть.

— Говори за себя. Почему ты решил, что я буду проводить все свое время с тобой?

— Потому, что я могу сделать его незабываемым!

— По-моему, у тебя слишком раздутое самомнение.

— Я просто говорю, как есть, — нагло улыбнулся Тан.

— Не люблю излишне самоуверенных. Тем более, когда это необосновано.

— Думаешь?

— Уверена.

— Скажи тогда, каким ты хочешь меня видеть, и я стану таким!

— Но кем тогда будешь ты сам? Я не люблю притворства в отношениях.

Тан как-то странно вздохнул и сказал:

— Странные мы с тобой какие-то разговоры ведем. А ведь давно могли бы заняться обоюдоприятным делом!

— Ты только за этим и пришел?

— Ну... не только... — протянул Тан, почему-то стараясь избегать взгляда Лазель.

— Я не шлюха по вызову!

— Прости, я не хотел обидеть тебя. Я хотел... просто... завоевать тебя.

— Извини, но я и не ценный приз, чтобы завоевывать.

— Но можно завоевать расположение, — похоже, Тану все было нипочем.

На это Лазель досадливо поджала губы и сказала:

— А зачем вообще что-то завоевывать? Особенно если нет отдачи? Чувства должны идти от сердца. Их можно лишь немного подтолкнуть.

— Ну а я о чем?

Вампирша обреченно вздохнула. Похоже, этот случай безнадежен. Вопрос, что же с этим теперь делать. Почему-то ничего дельного (убийство пришлось отмести сразу) в голову не приходило. Поэтому Лазель снова вынуждена была ограничиться словами:

— Снова убеждаюсь, что с тобой бесполезно разговаривать.

— Так давай перейдем к делу!

— Вот именно. Я ухожу.

— Ну зачем же так сразу?

— Просто нам не о чем больше разговаривать. Пока.

В качестве подтверждения своих слов Лазель развернулась, чуть подпрыгнула и вновь оказалась на балконе и, в качестве точки в разговоре, захлопнула за собой дверь. Хотелось бы ей, чтобы это была и точка в их отношениях. Но нет.

Глава 34.

Тан вовсе не охладил свой пыл, даже наоборот. Просто стал действовать изощреннее. К тому же, на радость бывшего фараона, Лазель вновь сменил тело. Как-никак исламская страна, и передвигаться по городу женщине, даже вампиру, лучше было в сопровождении. Лазель знал, что Ариэль с радостью составит ему компанию, но его самого не устраивала это скованность в перемещении.

А наследник клана Инъяиль вел в Каире активную светскую жизнь. Появлялся то тут, то там. В клубах знатных каирцев и в домах немногих европейцев. И почти каждую ночь Лазель где-нибудь сталкивался с Таном, который продолжал свои атаки соблазнения.

По началу это Лазель ужасно злило, потом пришел какой-то философский пофигизм. Его уже начали забавлять эти попытки совращения. Даже появился интерес, мол, что он там еще выкинет. А Тан выкидывал. Просто фонтанировал идеями. Лазель лелеял мечту, что ему это надоест, но вот как-то все нет.

Действия Тана становились все сложнее и запутаннее. Хитрости и тактики ему было не занимать. И, чтобы затащить Лазеля в постель, он не гнушался ничем. А Лазель пытался уже идти на принцип и не поддаваться.

И все-таки один раз он смалодушничал. Но в ту ночь все обстоятельства играли против моральных устоев и вообще каких бы то ни было принципов.

Ночь выдалась разудалая. Чествовали Лазеля, как посланника. Сали Аль-Хатиб с первого дня пытался устроить нечто подобное. Полночи они праздновали. Разгоряченный танцами молодых девушек, а главное — юной кровью, которая еще оказалась разбавленной и кровью оборотня, Лазель чувствовал легкое опьянение. Устав от этого, он решил прогуляться в одиночестве, но не тут-то было.

Едва вампир углубился в сад, как тут же столкнулся с Таном. Тот устремил на Лазеля горящий взгляд и сказал:

— Наконец-то! Я уж боялся, что так и не встречу тебя сегодня.

— О, снова ты, — протянул вампир, но не так холодно, как обычно.

— Конечно. Я искал тебя.

— Зачем?

— Ты знаешь, — Тан кокетливо отвел глаза, потом снова посмотрел на вампира. — Ты такой красивый сегодня, — в самом деле, вся выпитая за сегодняшний вечер кровь не пропала втуне, а дала о себе знать, еще более отшлифовав внешность Лазеля, добавив горящий взгляд, пылающие алым губы и румянец на щеках. — Ты прекрасен!

— А ты очень назойлив, — вздохнул Лазель, прижавшись спиной к дереву и стараясь не смотреть на внешне юного вампира. А то что-то темное поднималось, нехорошее.

— Просто я хочу тебя.

Едва эти слова достигли ушей Лазеля, как Тан придвинулся вплотную, обнял и поцеловал. Дерзко и жарко. Просто-таки с пугающей страстью. Лазель понял, что невольно отвечает на поцелуй, прежде чем осознал, что происходит. А, осознав, тотчас отстранился.

— Почему? — лишь со второй попытки смог выдохнуть Тан. Глаза у него были шалые.

— Потому что нет.

— Почему? — продолжал вопрошать вампир, все еще не убирая руки с его плеч и талии. Даже не совсем талии. — Я же вижу, я тебе не отвратителен. Неужели я тебя совсем не волную?

Последнюю фразу он произнес, скользя губами по шее Лазеля. Он чуть выгнулся, но все-таки сказал:

— Нет!

— Не слишком убедительно, — отозвался Тан, и не думая прерываться.

— Тебе все недостаточно убедительно! — фыркнул вампир.

— Я не понимаю, почему ты так меня отталкиваешь. Я готов для тебя сделать что угодно.

— Тогда отстань.

— Не думаю, что ты в самом деле этого хочешь, — и снова жаркий поцелуй.

"Чертово мужское тело!" — подумал Лазель. У него уже кончались аргументы, причем вместе с терпением. Захотелось отплатить ему, и все еще немного опьяненный мозг придумал весьма странный способ.

Вампир перестал цепляться за дерево, стиснул Тана и смял его губы неистовым поцелуем, от чего тот сразу же ошалел. А Лазель зашипел ему в самое ухо:

— А что если инициатива будет принадлежать мне, и то, что я сделаю с тобой, раз и навсегда отвратит тебя?

Тан улыбнулся шалой улыбкой, прижался к нему теснее, поцеловал пульс на шее и глухо проговорил:

— Можешь делать со мной все, что захочешь.

— Что ж, так тому и быть, — усмешка Лазеля получилась недоброй. Он собирался исполнить свою угрозу и надеялся, что нахлынувшее нестерпимое возбуждение ему не помешает, даже поможет.

Лазель снова поцеловал Тана. Целовал яростно, жестко, почти рыча, оставляя кровавые следы от клыков. Дыханье у бывшего фараона стало прерывистым, а руки забрались любовнику под камзол и стали расстегивать рубашку. Лазель властно остановил его, сказав:

— Не здесь.

— Где? — хрипло выдохнул Тан.

— У тебя, — с этими словами вампир обнял его и взмыл вверх, бросив, — Показывай дорогу.

Тан кивнул. Вообще он сейчас мог общаться лишь междометиями, а предпочитал не делать и этого, так как именно в этот момент у него сбывались все мечты.

Спустя каких-то пару минут они через открытое окно влетели в спальню вампира. Вообще-то окно было закрыто, но Лазель хлестнул своей ментальной силой, и оно распахнулось.

Оказавшись в непосредственной близости от кровати, вампир стал еще более неистовым, и принялся срывать с Тана одежду. Наверное, не прошло и минуты, как он стоял голым со всей очевидностью своего желания, а Лазель все еще при полном параде. Тан поцеловал своего любовника и хотел было так же его раздеть, но тот довольно грубо толкнул его на кровать, бросив короткое:

— Я сам.

И Лазель принялся неспешно расстегивать камзол. Тан мог лишь наслаждаться зрелищем, но оно, подстегиваемое желанием, превращалось в пытку. Тан уже весь готов был разорваться, но Лазель, имевший куда большее самообладание, раздевался медленно, со вкусом, прекрасно осознавая, какое впечатление производит. Словно нехотя стянул камзол, за ним сапоги, потом взялся за полурастегнутую рубашку. Когда приступил к штанам, Тан почти взвыл:

— Ты что, хочешь убить меня? Я же сейчас... — никого еще он не хотел так сильно.

— А это мысль, — коварно усмехнулся Лазель, продолжая свое неспешное дело. Он сам был сильно возбужден, но возможность помучить Тана лишь подстегивала удовольствие и прибавляло самообладания.

— Ну скорее же! — уже молил он.

— Неужели никто не учил тебя сдержанности? — насмешливо спросил Лазель, расправляясь с брюками. — Подожди, мне еще надо измениться.

— Нет! Нет-нет! Не нужно! — почти испуганно запричитал бывший фараон.

— Уверен? — изогнул бровь вампир.

— Да! — почти крик.

— Что ж, — Лазель расстался с последней деталью одежды, демонстрируя во всех смыслах идеальное тело и собственное желание, — В таком случае, инициатива принадлежит мне.

— О, боже! Делай со мной, что хочешь! Но делай же, наконец! — Тан ужом извивался на кровати, сгорая от всепоглощающего желания.

Лазель дразняще усмехнулся, а в следующий миг яростно накинулся на распростертое перед ним вечно юное тело. Короткие неистовые поцелуи, властные движения. Лазель полностью подчинил себе любовника. Тот сочился желанием, но наследник рода Инъяиль просто не собирался считаться с его чувствами.

Это было что-то безумное, звериное. Никогда еще Лазель не позволял себе подобного с кем бы то ни было. Он не занимался с Таном любовью, а просто имел его, как заблагорассудится. Грубо, жестко, без лишних ласк.

Тан извивался под ним, выгибался, пытался обхватить руками — тогда Лазель держал их. А уж какие звуки издавал вечный мальчишка! Стоны, всхлипы, мольбы, вскрики. Уже через пару часов Тан чувствовал себя истощенным, а ведь раньше считал, что ему нет равных! Но Лазель... он словно впал в неистовство, и едва кончив, оказывался готовым снова.

Еще часа через полтора Тан был готов просить пощады, но силы воли на это не хватало категорически. Мозг вопил "Хватит!", а губы просили "Еще! Еще!".

Когда Лазель все-таки отстранился от него, Тан уже плохо соображал где он и кто он. Все тело скручивало и ломило от острой смеси боли и наслаждения. В этот момент он даже вспомнил, каково это — быть человеком. Еще никогда Тан не чувствовал себя таким... смертным. Сейчас всех его сил трехтысячелетнего вампира ему не хватило бы, чтобы пошевелиться. Тан не думал, что это возможно, но его выжали до капли. Грубо и цинично. В свое собственно удовольствие.