Самыми безмятежными были первые часы после возвращения. Он вроде бы и очнулся, но совершенно не реагировал на внешние раздражители, сквозь пелену перед глазами смотрел на окружавших его людей и понять не мог, чего это они все так суетятся? Сквозь пробки в ушах он слышал их встревоженные голоса, но слов не понимал, как будто они говорили на иностранных языках — причем, каждый на своем.
Потом ему что-то вкололи, он снова отключился, и ему приснился Маргелан.
Самыми ужасными стали следующие несколько дней, когда тело начало оттаивать, словно кусок замороженного мяса, а главное, когда начала соображать голова и пришло понимание того, в каком чудовищном состоянии он находится. Поначалу Алекс не мог ни говорить, ни — что было еще страшнее — двигаться. Похоже, сбывались худшие предсказания тех, кто пытался отговорить его возвращаться в реальный мир: Алекс превратился в овощ. Оттого он и выл, и это был единственный звук, который он мог произнести в своем положении. Так ведь и с ума можно было сойти!
И, наверняка, сошел бы, если бы не услышал голоса, доносившиеся до него будто бы со дна колодца. Говоривших он не видел, но один из голосов казался ему знакомым. Строгий, с хрипотцой до неприятных мурашек по коже. Впрочем, гораздо чаще звучал другой голос — уверенный, мягкий, успокаивающий. Он говорил своему собеседнику о том, что случай этот не первый, в чем-то даже типичный для тех, кто невольно или умышленно застревал на длительный период в виртуальном мире. Тем не менее, патология эта была еще слабо изучена, не имела внятного объяснения, а главное, никто не знал, как избежать подобной побочки. Именно поэтому время пребывания в вирте и было законодательно ограничено 72 часами, да и то в виде исключения. Нормой же считались четыре часа в день, максимум восемь.
А вообще, сказал приятный голос, Алексу еще повезло — его месячное турне в виртуальную реальность могло — и даже, наверное, должно было — закончиться гораздо печальнее. Как это и бывало в подавляющем большинстве случаев. Так что грех жаловаться.
А с Алексом все будет хорошо, со временем.
И ведь не обманул! Состояние Алекса на самом деле начало постепенно улучшаться: вернулась чувствительность кожи, зашевелились пальцы, были произнесены первые внятные слова. И лишь ноги отказывались подчиняться. Явление само по себе пугающее, но по сравнению с тем, как Алекс себя чувствовал совсем недавно — сущий пустяк. Главное, Алекс и сам начал верить в то, что все будет хо-ро-шо...
Знакомый голос принадлежал Доватору — Алекс понял это, когда увидел старого знакомого. Сначала издалека — его не пускали в палату. Потом, когда пациент более-менее оклемался, состоялся первый разговор.
— Ты уж прости старика, втянул тебя в неприятности. Но кто же знал? Ко мне обратился один мой знакомый из службы безопасности Нового мира , попросил найти надежного человека, я сразу подумал о тебе.
— Прибалт?— с трудом произнес Алекс — слова ему давались все еще тяжело.
— Нет. Янис, которого ты называешь прибалтом, из другого отдела. Он имел какое-то отношение к кибербезопасности. А Игорь — он из службы внешней и внутренней безопасности. Корпорация решила найти человека со стороны, чтобы вычислить злоумышленника, портившего ей кровь. Поручили это Игорю. Тот обратился ко мне, а я — к тебе. Старый дурак...
— Все нормально...— с облегчением сказал Алекс. Потому что все время думал, что Доватор каким-то боком замешан в этом деле. А им, выходит, тоже сыграли втемную.— Рассказывай...
— А что тут рассказывать? После нашего крайнего разговора я отбыл в недельную командировку. Когда вернулся, со мной Игорек связался, спросил, нашел ли я человека? Я так понял, что ты отказался. Позвонил тебе, ты трубку не берешь. И вроде бы нет повода для паники — ты уже большой мальчик, можешь за себя постоять,— но засвербело как-то нехорошо. Приехал к тебе — соседи говорят, не видели уже больше недели. Тогда я в бар наведался — там тоже никого. Закрыто все. Потом... Ты же знаешь мою чуйку? В общем, вломились мы туда с парнями, нашли тебя в этом шайтан-ящике, в подсобке. Я сам в этом ни черта не понимаю, вызвал Игоря. С ним какие-то спецы приехали, попытались вытащить тебя из этого гроба. У них ничего не вышло. Кто-то блокировку поставил хитрую, любая попытка вмешательства могла стоить тебе жизни. Но ребята пытались, не один день. Они ящик вместе с тобой к себе вывезли под автономным питанием. И сняли-таки блокировку! Потом меня позвали, как самого близкого тебе человека — родни-то у тебя никакой нет. Предупредили, что с начала сеанса прошло слишком много времени, что обычно это плохо заканчивается, и что за твое состояние они не ручаются... Ты уж извини, но я подумал, что уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца, и дал добро на принудительную эвакуацию...
Он замолчал, то ли раздумывая, то ли ожидая реакции Алекса.
— Правильно сделал,— сказал тот.
— Правильно или нет, но принудительной эвакуации не произошло. Виртуальный мир отказался тебя отдавать — даже не знаю, как такое возможно. Все эти новые технологии, мать их! После этого было два варианта развития событий: либо оставить тебя в камере погружения в надежде на то, что случится чудо, и ты рано или поздно вернешься. При хорошем уходе ты мог бы пролежать в этом гробу, как спящая красавица, не один год. Вот только надежды на хэппи-энд было немного. Мне спецы эти по секрету сказали, что ты у них не один такой и пока что никто не возвращался — так и лежат ребята в своих электронных гробах...
— А второй?
— Второй вариант был ничем не лучше: отключить тебя от системы и ввести в состояние искусственной комы. Опять же, со слабой, исчезающе ничтожной надеждой на то, что рано или поздно ты придешь в себя.
— Бр-р-р!— Алекса передернуло от таких перспектив.
Как оказалось, пока он развлекался в виртуальном мире, в реале события происходили не менее драматичные.
— Вот и я так подумал. И, выбирая из двух зол, решил — пусть уж лучше Санька в камере этой полежит. Чем черт не шутит... И похоже, не ошибся. На днях мне звонят и сообщают, что ты очнулся, но радоваться пока рано: ты первый, кому это удалось после месяца пребывания в камере погружения, поэтому никто не знает, к чему это приведет. Врач толковый осмотрел тебя, обнаружил какие-то обнадеживающие симптомы и велел не вешать нос. И вот ты постепенно идешь на поправку.
— Ноги,— скосил глаза Алекс на свои непослушные конечности.
— С ногами тоже образуется, нужно только потерпеть. Ты уж не раскисай раньше времени.
— Не буду... Янис? Ирен?
Доватор всегда отличался тем, что понимал с полуслова.
— А вот тут начинается самое интересное. Они исчезли. Местные спецы установили, что блокировку на камеру поставил именно Янис — в программе обнаружили какие-то характерные только ему одному следы... Я в этом ни черта не понимаю, так что подробностей не будет... Машину Яниса засекли камеры наблюдения, когда она выезжала из города через шесть дней после того, как ты с ним встретился. Потом его следы теряются. Про хозяйку бара и вовсе нет никаких сведений, но с камер она исчезла даже раньше своего подельника. И это странно. Знаешь почему? Корпорация — это не только градообразующее предприятие, это еще и государство в государстве. И служба безопасности у нее ничем не хуже, а то и лучше государственной охранки. Так вот, все это время они носом землю роют, но на след обоих беглецов так и не вышли. И раз уж мы заговорили о спецслужбах... Представители корпорации не хотят огласки, которая грозит не только репутационными, но и финансовыми издержками. Сам понимаешь, когда речь идет о деньгах, о больших деньгах... В общем, они попросили меня не распространяться об этом деле — они сначала сами хотят во всем разобраться. И я так понял, что с тобой они тоже хотят поговорить по этому поводу, так что жди гостей.
— Ага...
— Ты знаешь, в чем-то я могу их понять. Но вот чего я не пониаю, так это зачем Янис и его подруга все это затеяли?
— Потом расскажу,— пообещал Алекс. За все это время он произнес не больше пары слов, но, кажется, на сегодня его лимит был исчерпан.
— Я завтра зайду. Апельсины будешь?
На следующий день они продолжили разговор. Алекс был в ударе и смог рассказать и о тюрьме Справедливое возмездие , и о Безымянном, и о его предполагаемой связи с Янисом и Ирен. И хотя часто приходилось делать паузы — и чем дальше, тем больше и продолжительнее,— он успел рассказать все, что хотел.
— Один человек придумал нож, для того, чтобы очистить яблоко, и тут же другой применил его для убийства своего ближнего,— задумчиво пробормотал Доватор.— Кто-то использует огонь для приготовления пищи, кто-то сжигает на нем ведьм... Вот и для виртуальной реальности нашлось достойное применение. Надо же было до такого додуматься? А что касается тебя... Еще раз: они отправили тебя в эту тюрьму для того, чтобы ты добыл какой-то там меч, с помощью которого можно было уничтожить повелителя подземелья? Я правильно понял?
— Убийство Босса было лишь последним шагом на пути к основной цели Безымянного. Как оказалось, он жаждал получить Камень Власти, которым на тот момент владел Цвинг.
— Что за Камень такой?
— Если честно, я особо не вдавался, не до того было. Насколько я понял, это некий символ власти, с помощью которого можно осуществить захват определенной территории или, если пользоваться компьютерными терминами — локацией.
— Уму непостижимо! Этот мир явно сошел с ума!— воскликнул Доватор.— Обречь человека на смерть только ради того, чтобы получить какую-то вещь, которая даже не существует в реальном мире!
— Если учесть, какие деньги крутятся в этой игре...— намекнул Алекс.
— Этого я тоже не понимаю. Как по мне, так это развод чистой воды. Это деньги даже не из воздуха, это деньги из... из фантазий.
— И что с того? Раньше писатель придумывал историю и выгодно продавал ее на бумаге. Причем сама бумага стоила копейки. Сейчас же ему и бумага не нужна — книги выходят в электронном виде, ты оплачиваешь чужие фантазии, и это тебя почему-то не возмущает.
— Это другое.
— Просто ты отстал от времени.
Доватор пристально посмотрел на Алекса:
— Только не говори мне, что ты все это одобряешь.
— Если хочешь знать мое мнение, то я тоже за то, чтобы чистить ножом яблоки, а не тыкать им в людей. Но этот мир уже не исправить: корысть в крови человека, в его генах. И не всегда она отрицательна. Именно благодаря корысти — не важно материальной или духовной — совершаются все великие открытия. Просто одни их используют во благо, а другие во зло.
— Но ведь ты не станешь со мной спорить, если я скажу, что зло должно быть наказуемо? Иначе в мире будет править беспредел.
— Зло, как и добро — понятие относительное. Но по сути ты прав. И я как раз думаю над тем, как наказать конкретное зло, стоящее за созданием этой виртуальной тюрьмы...
Этот разговор состоялся ближе к полудню, а вечером к Алексу нагрянули новые посетители. Их было трое, люди настолько разные, что это сразу же бросалось в глаза. Один носил дорогой костюм и в остальном был похож на представителя высшего общества. Другой — крепыш со шрамом на щеке и массивной нижней челюстью — напоминал вышибалу или телохранителя первого. Третий представлял собой нечто среднее между бомжом и сумасшедшим профессором из комиксов: нескладный, с брюшком, неопрятной растительностью на лице, в джинсах с дутыми коленками, пестрой рокеровской майке со следами кетчупа и с навороченным планшетом в руках.
Алекс пребывал в депрессии по поводу того, что ноги отказывались выполнять предназначенные для них функции — и никакие упражнения не помогали. Поэтому встретил гостей раздраженным ворчанием:
— Не больница, а проходной двор.
— Это наша больница,— тут же поставил его на место солидный джентльмен, от которого пахло безумно дорогим парфюмом.— Впрочем, если вы себя неважно чувствуете, мы зайдем в следующий раз.
Ага, значит, благодетели пожаловали. Первый был, определенно, представителем корпорации. Но, в таком случае, кто двое других?
Томиться в неведении не пришлось. Как только Алекс махнул рукой со словами заходите, раз уж приперлись , солидный представился сам и представил сопровождавших его людей:
— Вершинин Константин Сергеевич, начальник юридического отдела корпорации Новый мир . Это,— указал он на мордоворота,— Столяров Игорь Васильевич, сотрудник службы безопасности корпорации. И, наконец, Овербах Михаил Сергеевич, наш компьютерный гений и знаток Маргелана.
Какая пестрая компания!
Вершинин между тем продолжал спич:
— От лица корпорации и ее руководства хочу выразить глубочайшее сожаление по поводу недоразумения, стоившего вам времени и здоровья...
— И это вы называете недоразумением?— вспылил Алекс.
— Могу заверить вас, все виновные понесут заслуженное наказание,— при этом Вершинин недобро взглянул на Игоря — возможно, того самого, о котором говорил Доватор?— Что касается вас, то корпорация гарантирует и оплачивает ваше лечение в лучшей частной клинике не только города, но и области, а лучшие врачи сделают все возможное для того, чтобы поставить вас на ноги. Если этого окажется недостаточно, мы готовы предоставить вам возможность прохождения лечения в любой — на ваш выбор — зарубежной клинике. Разумеется, последующая реабилитация так же за наш счет. Помимо этого корпорация обязуется компенсировать моральные и материальные издержки происшествия довольно значительной суммой. Кстати, деньги уже переведены на ваш счет, осталось только подписать кое-какие бумаги.
— Я ничего не буду подписывать без моего адвоката,— с ходу заявил Алекс.
— Насколько мне известно, у вас нет адвоката. Но если вы настаиваете, мы готовы нанять для вас специалиста высшего класса, разумеется, за наш счет. Впрочем, зачем вам адвокат? Вы ведь юрист по образованию. К тому же смею вас заверить, что в наших общих интересах не раздувать из мухи слона, как можно скорее расставить все точки над е и закончить эту историю непротивлением сторон.— Он протянул Алексу папку, набитую листами А4 с плотно упакованным текстом. Там, где нужно было поставить роспись, услужливо торчали закладки.— Я не стану вас торопить. Внимательно прочитайте договор, а завтра я пришлю к вам своего секретаря.
Алекс бросил лишь мимолетный взгляд на титульный лист, где красовалась восьмизначная сумма, переведенная на его счет корпорацией. Округлил глаза и тут же заметил, как улыбнулся Вершинин, решивший, что завтра получит затребованные подписи.
Что ж, ход был грамотный. Посули он означенную сумму в будущем, и Алекс мог бы отказаться, послать его куда подальше. А когда деньги уже лежали на счету... Хм, отказаться от такой сногсшибательной компенсации было гораздо труднее.
Впрочем, Алекс и не собирался. За все нужно платить, и в первую очередь, за ошибки. К тому же для корпорации эта сумма была сущим пустяком, зато для Алекса — целое состояние. И дело даже не в деньгах, а в том благе, которое они могли принести. Еще неизвестно, чем закончится эта эпопея с ногами. Но подписи он поставит не раньше, чем изучит содержание документа.
