— Кто такой Кольчугин?
— Он главный в этой клинике... Все, тема закрыта, забудь об этом, мой тебе совет.
— Подожди! Есть еще один вопрос: что будет с теми, кто бежал вместе со мной из тюрьмы в Маргелан?
— Хочешь моей смерти?— Было непонятно, то ли Миша так грустно пошутил, то ли сказал на полном серьезе.— Я не имею права об этом говорить...— Не имел, но, судя по бегающим глазкам, очень хотел.— Да и не знаю я ничего... Так, слышал мельком...
— Что?
— Ты сам должен понимать, они — уголовники, преступники, им не место в Маргелане. Особенно если учесть, что корпорация не в состоянии контролировать тех, кого как бы и не существует.
Сердце Алекса сжалось.
— Вы собираетесь их...— он недоговорил.
— Ну, не такие уж мы и кровожадные! Да и не возможна окончательная смерть Игрока в Маргелане...
Вальдарэм придерживался иного взгляда. А Алекс только сейчас сообразил, что ничего не рассказывал о Чистильщиках и их возможностях. С одной стороны, было бы неплохо узнать мнение профессионала, каковым являлся Михаил, с другой же... Не стоит будить лихо.
— Насколько мне известно,— продолжал между тем Овербах,— их собираются изолировать. Всего лишь. Правда, пока не решили, как именно. Рассматриваются разные варианты.
— Например?
— Например, отправить обратно на рудник Справедливое возмездие . Он теперь находится под нашим контролем. Или упечь в какую-нибудь тюрьму в самом глухом месте Маргелана. Или поместить в подземный данж, из которого невозможно выбраться. Окончательное решение будет принимать руководство.
— Для начала их нужно будет поймать,— пробормотал Алекс, надеясь, что все обойдется.
— Как раз это не проблема. Ты же сам говорил, что у них цифровые ники. Такое невозможно в Маргелане, а значит, будет бросаться в глаза. Корпорация уже приступила к поискам и поимке беглых преступников. Трубить на весь мир особо не стали, задействовали собственные силы. Так что очень скоро преступники окажутся там, где им самое место.
— Ты сказал, что вы взяли под контроль рудник. А что же его прежние владельцы? Их ищут? Что с НИМИ будет, когда и если их найдут?
— Найдут,— не особо весело усмехнулся Миша,— обязательно найдут. У корпорации практически неограниченные возможности...
Миша решительно поднялся, собираясь попрощаться. Похоже, совсем его добил своими опасными вопросами Алекс.
— И напоследок...— остановил его Алекс.
— Что еще,— закатил глаза Овербах.
— Ты не в курсе, смогу ли я отсюда уйти, если вдруг возникнет такое желание?— в свете полученной информации, вопрос был далеко не тривиальным.
— Нашел кого спрашивать!— фыркнул Миша.— Я простой программист, ботан и задрот. Я такие вопросы не решаю.
— А не мог бы хотя бы узнать?
— Что я тебе плохого сделал?— обиделся компьютерщик.
— Значит...— его реакция показалась Алексу достаточной для того, чтобы прийти к определенным выводам.
— Ничего это не значит!— отрезал Михаил.— Никто тебя здесь насильно не удерживает... Наверное... Но ты ведь даже самостоятельно передвигаться не можешь! Как ты уходить собираешься? Что ты потом делать будешь?
— Надо будет, я ползком поползу. И заняться чем найду — не сомневайся. Мне бы только отсюда выбраться.
— Я бы на твоем месте не спешил. Клиника хорошая, тебя здесь на ноги поставят, а потом иди, куда вздумается.
— Я уже ни в чем не уверен: то ли на ноги поставят, то ли в гроб положат.
Или обратно в камеру погружения поместят, а потом отправят по знакомому адресу: тюрьма Справедливое возмездие . А все потому, что кто-то слишком много знал...
Уже в дверях Миша обернулся и спросил:
— Скажи, тебя обратно в вирт не тянет?
— Ни За Что!— по слогам произнес Алекс...
После разговора с Мишей Овербахом Алекс много размышлял. О превратностях судьбы, о могуществе корпорации, о тайнах мадридского двора . О судьбе оставшихся в виртуальном мире бывших уголовников. Их ожидала незавидная участь. Убить, может, и не убьют, но и изоляция была ничуть не лучше окончательной смерти. Каково будет им, вырвавшимся на свободу, снова вернуться в жуткие бараки, на ненавистный рудник?
И ведь помочь им Алекс никак не мог. Одна мысль о том, что он снова может оказаться в виртуальном мире, вгоняла его в такую панику, что хоть в петлю лезь. Да, он обещал Снурфу. Да, он привык держать слово, но...
Ни За Что!
На почве полученной информации и страха перед камерой погружения у Алекса начала развиваться настоящая мания. Теперь он с опаской принимал лекарства, которыми его пичкали доктора, да и казавшаяся еще недавно вкусной еда не лезла в рот. Мало ли что туда могли подмешать? Вот так съешь что-нибудь, отключишься, а проснешься уже у ворот тюрьмы. Спал Алекс, по той же причине, очень плохо. И все чаще думал о том, как бы вырваться на свободу.
Нервное напряжение, недосып и собственная беспомощность стали причиной участившихся срывов. Его раздражал яркий свет, резкие звуки, персонал. А однажды он не выдержал и потребовал главврача.
— Кольчугин Дмитрий Олегович,— представился мужчина лет пятидесяти, совершенно не похожий на доктора Менгеле ни внешне, ни внутренне. От него веяло уверенностью и заботой — пациенты, особенно безнадежные, это чувствуют. Алекс сразу узнал этот голос. Именно с этим человеком разговаривал Доватор, пока Алекс приходил в себя сразу после возвращения в реал.— Вы хотели меня видеть я пришел по первому вашему зову. Чем могу помочь? В последнее время вы стали слишком раздражительны. Вас что-то беспокоит?
— Мои ноги! Когда я смогу ходить?
— Сможете, обязательно сможете, но потребуется какое-то время на восстановление двигательных функций. И скорость восстановления не в последнюю очередь зависит от вашего душевного состояния.
— Оно станет лучше, как только я окажусь за стенами вашего милого заведения.
— Вам у нас не нравится?— искренне обиделся доктор.
— А вы знаете человека, которому нравится лежать в больнице?— парировал Алекс.
— Не поверите, но такие люди есть, и немало.
— Я не принадлежу к их числу и требую немедленной выписки!
— Для начала вам следует пройти полный курс лечения...
— Таблетки я могу и дома кушать, а больше вы все равно ничего не предлагаете.
— У нас замечательный тренажерный зал...
— Вы мне еще беговую дорожку предложите! Я Хочу Домой! Или меня удерживают здесь насильно?
Вопрос был, конечно, опасный, но сорвался он помимо воли Алекса.
— Что вы такое говорите!— снова обиделся Кольчугин.— Разумеется, нет. Мы просто беспокоимся о вашем здоровье и выполняем свою работу. Тем более что корпорация имеет, пусть и косвенное, отношение к тому, что с вами случилось. И наша обязанность...
— Я хочу домой...
После ухода Кольчугина Алекс размышлял о том, а не погорячился ли он, не выдал ли свою осведомленность? С некоторых пор корпорация казалась ему отчего-то сосредоточением зла — концентрированного и всесильного.
Или это была паранойя?
Но колесики завертелись, и уже на следующий день снова заглянул на огонек Вершинин. Если корпорация виделась Алексу эдаким Мордором, то глава ее юридического отдела казался, если и не самим Сауроном, то одним из его назгулов. Внешне обходительный, спокойный и рассудительный, он одним своим видом вызывал у Алекса неприязнь и даже некий трепет.
Вот и сейчас, едва он вошел в палату, Алекса перекосило так, будто он ел лимон. Ну, и нехорошие предчувствия от предстоящей встречи, куда уж без них.
— Я узнал, что вам не понравилось в нашей лучшей клинике, и что вы торопитесь нас покинуть. Это правда?
Вроде бы и не сказал ничего особенного, но повеяло холодком.
И все же Алекс нашел в себе силы сначала кивнуть, а потом сказать:
— Да.
— Что ж, насильно вас здесь никто не собирается удерживать, и раз вы так решили, то я распоряжусь о том, чтобы вас выписали так скоро, как это только возможно.
А вот это было неожиданно. И именно поэтому настораживало.
Что они задумали?
— Еще раз хочу попросить вас не распространяться о том, что с вами произошло и не забывать — вы подписали соответствующий договор и получили за это приличную сумму...
Да, Алекс, тщательно изучив предложенные Вершининым бумаги и, посоветовавшись с Доватором, все же подписал договор. Угрызений совести он при этом не чувствовал, искренне считая, что получил деньги заслуженно, как компенсацию за понесенный ущерб. И еще не известно, хватит ли их на то, чтобы рано или поздно встать на ноги?
Но в глубине души теплилась мысль о том, что он подписал договор с дьяволом.
— Единственное, чего мне на самом деле хочется, это забыть все, что со мной произошло,— сказал он, и это была правда.
— И это правильно.
Вершинин собирался распрощаться, но Алекс не мог его не спросить:
— Вы нашли Яниса и Ирен?
— Нет, но обязательно найдем... Кстати, когда вы в последний раз читали обычную газету?
Вопрос бы неожиданным, несмотря на то, что Вершинин все это время держал в руке как раз газету, свернутую трубочкой.
— Давно, наверное, еще в детстве.
— Вот, почитайте на досуге, вспомните детство. Прощайте!
С этими словами аккуратно положил Алексу на грудь дано уже непахнущее типографской краской печатное издание и ушел.
Хм, и что это было?
Вряд ли Вершинина беспокоили детские воспоминания Алекса.
Он развернул газету Городские новости . Что ж, очень оригинальное название. Газета была провинциальная, из тех краев, где до Байкала рукой подать. Сами новости не относились к числу тех, которые читают с неподдельным интересом. Построили... Покрасили... Родился... Умер... Рекламы, как и положено, было больше, чем информации.
Алекс долго не мог понять, зачем Вершинин дал ему эту газету, пока не наткнулся на небольшое, затерянное среди прочих сообщение о несчастном случае, приключившемся с горе-охотниками на лесной заимке. Ребята, похоже, приняли лишнего на грудь и устроили пожар, в котором погибло трое человек. Что ж, бывает. Ничего, вроде, особенного, если бы не одно но : все трое были сотрудниками ФСИН, служившими на одной из расположенных неподалеку зон. Причем не простые надзиратели, а высшие чины: начальник зоны, его зам и начальник оперчасти...
У Алекса внутри похолодело. Он прекрасно понял, что именно таким незатейливым образом хотел ему сообщить Вершинин.
Неужели все его опасения не имеют ничего общего с паранойей?
Алекса выписали на следующий день, хотя лично Кольчугин пытался его снова переубедить. Не понятно только из чистого ли человеколюбия или из меркантильных исследовательских интересов? До последнего Алекс не верил, что его вот так запросто отпустят. Отнюдь. Мало того, его еще и снабдили личным транспортом, который толерантно назвали скутером. На самом же деле это была обычная инвалидная коляска... Ну, хорошо, не обычная, навороченная, с электродвигателем, массажем, очень удобная. Несмотря на весь модернизм и комфорт, Алекс ни за что не сел бы в это чудо техники, если бы не острое желание поскорее выбраться из клиники. Он быстро разобрался с управлением — ничего сложного. До выхода его сопровождал сам Кольчугин, щедро осыпая полезными советами и наставлениями. Потом его на специальной машине доставили по знакомому адресу и помогли подняться в квартиру.
И только после того, как за помощниками закрылась дверь, Алекс облегченно вздохнул и тут же задумался над тем, как жить дальше...
А жить оказалось непросто. Жить — не в смысле дышать, а существовать, выполняя определенные, обыденные функции в гордом одиночестве. Худо-бедно, но перебираться из скутера в кровать, используя силу рук, Алекс быстро научился. И даже смог самостоятельно выкупаться — напряжно, но возможно. С остальным же было не все так однозначно.
Целый месяц его квартира простояла без хозяина. Пыли не стало больше, домашних животных или комнатных растений у Алекса не было. Так что вроде бы и изменилось ничего. Холодильник работал исправно. Скоропортящихся продуктов в нем практически не было — пакет с прокисшим молоком и слегка увядшая картошка не в счет. Зато в морозилке обнаружилось полтора килограмма пельменей. Если не объедаться хватит дней на пять. Плюс кусок мяса там же, плюс несколько консервов в кладовке... В общем, недели две можно было протянуть. А что потом? Как спускаться вниз, чтобы сгонять на скутере в магазин? Просить соседей? Ну раз, ну два. Потом они начнут от него шарахаться, как черт от ладана. Надеяться, что через две недели сможет встать на ноги? Хорошо, если получится. А если нет?
В общем, решил позвонить Доватору, предупредить, чтобы не совался в клинику, пригласить в гости — было, о чем поговорить.
Доватор сразу откликнулся, удивился новостям — не ожидал, что Алекса так быстро выпишут, обещал быть через час.
— Ты это... Заскочи по пути в магазин, возьми чего-нибудь на закусь, на свое усмотрение.
— Тогда через два.
— Договорились...
Доватор припер две битком набитые разносолами сумки. Кроме того прихватил поллитровку Абсолюта и упаковку пива.
— Тебе можно?— покосился он на Алекса, разливая по первой. Стол ломился от яств: рассыпчатая картошечка, малосольные огурчики, капустка, опять же, под пахучим подсолнечным маслом, икорка, нарезка ветчины, селедка с лучком... Короче, как в старые добрые времена.
— Нужно.
— Тогда по полной.
Выпили, закусили, снова выпили.
Алекса сразу нахлобучило. Доватор заметил это, третью налил только себе, предлагая товарищу пропустить. Остатки тянули под монолог Алекса, повествовавшего о трудовых буднях каторжанина. Было что вспомнить. Доватор его не перебивал, понимал, что парню нужно выговориться.
Курили прямо на кухне.
— Ты же завязал,— удивился седовласый ветеран.
— Развязался уже,— буркнул Алекс и налил по очередной.
— Ты это... аккуратнее, смотри в запой не уйди.
— Это как получится,— глубоко затянувшись, ответил Алекс.
В самом начале застолья Алекс собирался поговорить с Доватором о корпорации, рассказать о статье в газете, но после третьей рюмки проснулась задремавшая было паранойя, и, пока он думал, а стоит ли затрагивать эту тему, собутыльник сам заговорил о насущном, но о другом.
— Что теперь делать собираешься?
Алекс пьяно пожал плечами.
— Я к чему спрашиваю... Только сразу не пыли, выслушай. Тебе теперь уход нужен, пока на ноги не станешь,— добавил он поспешно, заметив, как напрягся приятель.— Принести, отнести, прогуляться опять же. Помощник тебе нужен, во что я думаю. И такой есть у меня на примете. Бывший военный, прошедший горячие точки, хороший парень. А главное, с опытом — он санитаром трудился какое-то время, знает и умеет. Тебе нужна поддержка, ему — работа. Могу с ним поговорить. Ты только сразу не отказывайся, подумай.
— Последний раз, когда ты выступал посредником...— начал Алекс, но осекся, заметив, как нахмурился Доватор.
— Ты меня теперь до смерти корить собираешься?
— Извини, ерунду ляпнул... А насчет помощника... Пусть приходит, а там посмотрим.
Подумал: если Доватор хочет помочь, грех отказываться. А если решил прикрепить к Алексу уши и глаза... Все равно ведь найдет способ — не этот, так другой. Да и нечего было Алексу скрывать.
