'Слишком сильное преимущество. Он же на лошади!' — злилась Рити. Она повернула голову и увидела перед собой теплую влажную от воды морду коня. Он шел, мерно кивая в такт своим шагам. Верити вдохнула его запах и вновь потеряла голову. 'Так близко...'
-Ты боишься меня, красавица? Почему такая грубая?
Девушка вдумалась в его слова и снова остановилась. 'А действительно, я что, боюсь его?! Да кто он такой? При желании я могла бы заставить его умолять о пощаде! Я убивала и не таких крепких наглецов!' Вероятно, она окинула его таким взглядом при этих мыслях, что парень предпочел не связываться. Развернув коня, он помчался прочь, перемахнул через ручей и скрылся за склоном бескрайнего поля, откуда появился. Девушка взволновано оглядела небо. Солнце было прямо над головой. 'Скоро обедня! Надо бы возвратиться...'
Обратно она не бежала. Уже не было сил, и дорога заняла несколько больше времени. Зато Рити успела разглядеть всё то, мимо чего пронеслась. Тот лес, что тянулся от самого монастыря... или еще дальше... он был и здесь, но эта кромка пестрила розовым вишневым цветом и еще какими-то красноватыми тонкими листьями, похожими на те, что цветут в Японии. Необыкновенно красивым 'снегопадом' сыпались они весной... Откуда-то доносился аромат сирени. Чем ближе девушка подходила к холму, тем сильнее был её пьянящий запах. Взобравшись на холм, она поняла, чего не замечала, и что за аромат щекотал ноздри каждое утро! Из-за угла монастыря был виден этот райский сиреневый сад! Самое прекрасное было здесь всё это время, во дворе, на площади для прихожан. Прямо к часовне вела эта аллея, стояли лавочки, а дорожка была усыпана белыми и синими камнями вроде щебенки, но издалека сияющей подобно драгоценной фреске.
-Ты уже вернулась, сестра?! — окликнул Верити монах, тот самый, что с первого дня пробуждения взялся за её воспитание...
-Я не опоздала?..
-Опоздала, дитя. Служба уже кончена.
-Я имела в виду обед... — усмехнулась девушка, но как можно сдержаннее.
-Ты напрасно игнорируешь службы. Тебе надо причаститься и принять в себе Господа, Верити! Его милостью ты всё еще дышишь и ходишь по земле.
'Только не еще одна проповедь!' — округлила глаза она.
-Хорошо. Я начну завтра. Можно?.. — 'Надо же как-то его успокоить...'
Брат Бартоломей остался доволен, и, самое главное, разрешил ей пообедать.
Верити сидела за столом уже через пять минут: 'Надо признать, обедать с монахами — весёлое дело! Когда все эти серьёзные мужи садятся за стол, а тут я... До сих пор не понимаю, почему меня после выздоровления не вышвырнули на улицу. Ведь это МУЖСКОЙ монастырь! Как же смешно наблюдать, как они украдкой поглядывают в мою сторону, пока отец настоятель не видит. Сегодня, правда, они очень сдержаны. Видимо он сказал им что-то в своём духе... про Геенну Огненную'.
Сегодня было интереснее слушать их разговоры о городе. Верити в нем еще не была, но из разговоров монахов и прихожан уже имела некоторое представление о нём. Город Нодегарм был большой деревенькой, неким поселением с какими-то коммунистическими оттенками. 'Общинные дома', 'Имперские поставки', 'Стражи совета' — это Рити было совсем непонятно, но её заботливый учитель объяснил, что это вроде 'полиции нравов', только они следят за изобретателями. Все здесь очень боялись прогресса, машин и прочего. Они считали, что это погубит их мир, как погубило город Верити... 'Наверное, они правы,— задумалась она, — Не будь ядерного оружия, не случилось бы того, что случилось у нас...'
Итак, сегодня речь шла о том, что было для Верити более или менее понятно — Зордания после войны выглядела не многим лучше её города после ядерного взрыва, и жители старались отстроить страну заново, общими силами. В Нодерагме (ближайший город к деревне Кристенс) началось строительство Общинных домов. Рити поняла, что эти дома вроде коммуналок, но крестьянам нравится жить вместе.
-Так безопаснее. Летом они уходят работать в поле, и живут отдельно, а к зиме все перебираются в эти дома. Их то и сожгли первым делом анархии, когда напали на город. Лишили людей крова, чтобы проще было охотиться... — мысленно проклиная темных выродков, закончил монах.
'Анархии... — девушка прикрыла глаза, -...те, кого мы называли Тьмой, завоеватели, те, кто начал эту бесполезную войну...'
Глава 3
Осмысление
Теперь, каждое утро монахи уезжали в город, и в монастыре стало совсем скучно и пустынно. Но отец-настоятель позаботился о том, чтобы Верити не скучала. Он нашел ей работу, работу достойную крестьянки. Питались монахи тем, что выращивали сами. Очень редко когда им доводилось что-нибудь покупать. Да и денег прихожане не жертвовали. Здесь это было не принято. Время от времени только богатые горожане помогали священнослужителям теплой одеждой, и всякими бытовыми мелочами. Основой существования монахов, так же как и сто и двести лет назад, было натуральное хозяйство. С ним то и решил познакомить Верити отец-настоятель. Девушка слышала и раньше петушиный крик, мычание и другие звуки домашнего скота на заднем дворе, но никогда прежде не заходила сюда. Оказалось, у монахов немаленькое хозяйство: куры, гуси, свиньи, овцы, коровы, козы... Только лошадей здесь не было. Потому, наверное, Рити до сих пор здесь и не побывала. Если бы она только услышала ржание... но монахам это было не по карману. Утром на стройку их увозила повозка, одолженная в городе. В мирное время они редко выбирались в город, и лошади были вроде и ни к чему... но Верити всё равно была расстроена.
-Здесь вот ты будешь работать, — старик повел рукой по двору, разбитому на квадраты загонов.
-Работать?.. — девушка прикрыла нос рукавом.
-Да, работать. Мне кажется, ты достаточно окрепла после болезни. Пора начинать жить осмысленно, дитя...
Верити нечего было ему ответить. Хлеб, который она ела, и вправду надо было отрабатывать. Гостеприимность и доброта монахов были безграничны, но их бедность оказалась еще более бескрайней. Рити стало стыдно.
-С чего мне начать? Я... не умею обращаться с животными... — виновато улыбнулась она.
-Ничего, дитя. Брат Себастьян всё покажет и объяснит тебе.
Он подозвал к ней молодого монаха и оставил их вдвоем.
-Доброе утро... сестра... — заметно покраснел монах.
'О боже... — вздохнула девушка про себя, — А через пять минут у него задрожат руки, и начнет бить нервный озноб...'
-Доброе утро, Себастьян. Ничего, что я без 'брат'? Мы ведь... почти ровесники...
-Конечно! То есть... я хотел сказать, хорошо, ты можешь называть меня, как тебе будет удобно, сестра...
-Ну-у... И с чего начнем? Ты один тут работаешь, Себастьян?
-Да. То есть... сегодня один. Вообще мы вдвоем, с братом Колином, но теперь он ездит в город, и...
-И тебя оставили тут одного, разгребать всё это... кхм... — девушка огляделась, стараясь не вдыхать глубоко, чтобы не получить отравления аммиаком.
-Я не жалуюсь, сестра. Меня не пугает грязная работа. Через неё проходят все новопосвященные монахи.
— И здесь дедовщина... — усмехнулась Рити.
-Идем, сестра. Я покажу тебе всё.
Будучи 'городской девочкой' Верити, тем не менее, влилась в деревенские условия достаточно быстро. Её подстегивало желание уметь всё. Ей нравилась мысль, что она перестает быть ханжой, становится частью мира, вникая во все его тонкости. В городских условиях, в мире современных технологий, люди постепенно забыли истоки, забыли, что когда-то были частью природы. Звери стали 'фабричными машинами по выработке продуктов', а леса, поля, горы, реки — зонами отдыха и добычи ресурсов. Верити только теперь стала понимать, как далеко люди её мира ушли от своих корней, обособили себя и оградили от прочего живого, окружили себя машинами и стали забывать элементарные процессы добывания пищи. Хотя не всё так нравилось Верити в этом 'слиянии с природой'. Она оказалась одной из тех, кто забыл, что такое животные. Рити поняла, что лучше знает экзотических зверей, чем домашнюю птицу и скот. В зоопарк она ходила часто, а вот в деревне не была никогда! Куры летали, чем поразили девушку до глубины души. Ей казалось, что куры, подобно пингвинам и страусам — пешеходы. Коровы вместо спокойных и добрых ленивиц оказались опасными великанами, к которым без подготовки лучше не подходить. Но самым страшным испытанием для Рити стали козы. Эти норовили поддеть чужачку под зад, вставали на дыбы и вообще довели девушку до истерики. Верити вылетела из загона пулей и наотрез отказалась входить обратно.
-Не бойся, сестра. Они тоже тебя боятся. Дай им к тебе привыкнуть, угости хлебом, — он протянул ей горбушку через забор.
-Я туда больше не пойду! — решительно отрезала Рити.
-Но здесь надо убраться... — вздохнул Себастьян.
Верити снова стало стыдно. 'Черт! Да не страшнее вампиров эти твари! — разозлилась она на себя, — Держитесь, рогатые! Я иду!' Она открыла загон и пошла прямо на рога. Коза склонилась для удара, но девушка схватила её за рог.
-Отлично! Заводи её вон туда. Запри на засов. Вот, теперь можно убраться.
Девушка заперла калитку зимнего загона и вздохнула с облегчением. Ноги гудели от адреналина.
-Молодец... — улыбнулся монах, — Теперь можно спокойно убрать козлятник и подоить их по очереди.
-Эй, ты что, смеешься надо мной?.. — прищурилась Верити, — Издеваешься, да? Можно подумать, что тебе было не страшно в первый раз к ним входить!
-Нет, — покачал головой парень, продолжая улыбаться и краснеть.
-Погоди, ты сказал... доить?!
Цецилия
(небесное представление)
Не смотря на странный осадок от общения с не обученным манерам чужеземцем, Цецилия была по-прежнему весела. Да и Марта в своем новом платье, с дорогим браслетом, светилась от счастья, радуя свою госпожу.
-Вам так идет это колье... — восклицала Марта, забегая вперед, любуясь принцессой. Лиловый свет небесной паутины вокруг шеи кидал потрясающий отблеск на ее белые волосы, а сапфировые подвески теперь имели продолжение в виде нитей, что спускались с колье к груди и на спину. Щекотали обнаженные плечи. Цецилия улыбнулась ей. Она и сама была в восторге.
Гуляя вдоль набережной, недалеко от главной площади, принцесса загрустила, глядя на воду.
-Помню наш дом. Он стоял у самой реки. Мне так там нравилось... — вздохнула Цецилия, — Можно было выбежать утром и купаться! Я всегда гуляла вдоль берега. Весной мы ловили льдинки, а потом... зажигали их в ладонях и пускали обратно на воду!
-Здорово... — восхищенно вздохнула Марта. Она всегда мечтала играть с детьми магов, но те никогда не принимали людей.
-Марта, ты сегодня сведешь с ума кого-нибудь. Только взгляни! В тебя невозможно не влюбиться! — принцесса поправила девочке волосы.
-А что он Вам сказал, госпожа? Тот продавец... — с любопытством распахнула глаза девочка.
-Да он!.. — принцесса начала было придумывать самые страшные обзывательства, но остановилась, вспоминая прикосновения его уверенных, но ласковых рук в посланном ей мираже.
Марта удивленно уставилась на госпожу, не понимая ее смятения.
-Он говорил какие-то глупости, — уверенно ответила принцесса, — Пошлые, бесцеремонные и самонадеянные глупости!
-Боже, но ведь за это он мог лишиться головы... — задумчиво пробормотала девочка, отводя глаза.
Цецилия задумалась. 'Ведь и в самом деле... Быть может, ему, в его захолустной провинции не известно, что за оскорбление королевской особы можно умереть?.. А может, и известно. Тогда он, рискуя всем, сделал это, потому, что... уже потерял голову?.. Бессмысленная смелость, бездумная! Но на дурака этот араб совсем не похож... Он похож на... преступника. Ему просто нечего терять! Только он влюбился в меня, и теперь не знает, какое безумство еще предпринять, чтоб меня заполучить...'
-Идемте, госпожа! Скоро начнется праздник, — потянула за руку Марта, сбивая с мысли.
Небо темнело, и на площадь стекались толпы людей, посмотреть искусное, завораживающее зрелище — пляску света и облаков на небе — так называемое Небесное Представление Магов. Придворный оркестр расположился посреди площади, чтобы сопровождать сие действо красивейшей музыкой. Цецилия и ее служанка прошли в самый центр, оцепленный стражниками. Император встретил ее одобрительной улыбкой. Он, не скрывая чувств, выразил дочери, как прекрасно она выглядит в этот вечер, да и новое драгоценное обрамление ее тоже оценил. Принцесса с нетерпением подняла глаза к небу. Облака сегодня были что надо — маленькие пухлые барашки и могучие ватные материки. Народ зашумел, ожидая начала. Император поднялся на помост и произнес короткую речь. Когда он закончил, на его месте появились сами маги — высший совет империи, и, наконец, оркестр грянул трогательно-волнующую прелюдию. Тотчас вспыхнули в небе алые, лиловые и голубые шары, рассыпались искрами, окутали осколками плывущие облака. Большой материк стал голубым платьем, лиловые барашки украсили шею легко угадываемой фигуры, а алые искры, словно тысячи бабочек заплясали над ее головой. Толпа восторженно ахнула и зашумела. Цецилия звонко смеясь, обернулась на стариков и присела в реверансе, сменяя смех на смущенную улыбку. Дальше зазвучало попурри из самых любимых и волнующих произведений. Облака заносились по кругу подобно каше в тарелке, разметались в стороны. Сразу двадцать цветных шаров направились к ним... 'Ах, если бы он видел!' — вздохнула Цецилия и глянула на толпу, пытаясь найти глазами приметного араба, но людей здесь было столько, что окажись тут хоть сам сатана, он затерялся бы в этой пестрой массе. Принцесса нахмурилась, прогоняя бунтующую мысль, но любопытство, весенняя эйфория и торжественность этой ночи, толкнули ее на авантюру. 'Пусть знает, что дочь императора не боится ничего и никого! Я только посмотрю на него еще раз, узнаю, откуда он... А может, вытащу посмотреть на небо, ведь он никогда не был на наших праздниках!' — она шепнула отцу, что на минутку уйдет, чтобы посмотреть, как все это выглядит с той стороны площади, ухватила Марту за руку и устремилась вместе с ней сквозь толпу.
-Куда мы, госпожа?! — постаралась докричаться до нее девочка.
-Потом скажу! Идем скорее! — загадочно улыбнулась Цецилия.
По опустевшим улицам от самой площади они бежали, смеялись, задыхаясь от беготни и эйфории. Ярмарка давно свернулась. Прилавки были пусты. На дверях висели тяжелые замки. Все ушли на праздник. Цецилия даже немного расстроилась, но, подходя к лавке араба, почувствовала, что он здесь... Нервное хихиканье Марты заставило принцессу вздрогнуть.
-Я знала, что мы сюда... — почти шепотом сказала она.
-Тише... — неясное волнение овладело Цецилией, — Он здесь. Я его чувствую, его ауру. Тепло... горячо... — будто в бреду начала шептать она с уже нескрываемым страхом, вглядываясь в темное окно, — Давай подойдем к двери...
Они подкрались к двери лавочки. Здесь, между домами было так узко, что едва бы разминулись двое. Цецилия сосредоточилась и постаралась увидеть то, что происходит сейчас за этой дверью. Тепло было и вправду слишком сильным для человека, и даже для мага сила нерядовая. Но не это заставило принцессу вздрогнуть, а то ощущение, которого она объяснить не могла. Зная наверняка, что араб — маг, девушка отчетливо ощущала в нем совсем иное существо, которым он никак не мог быть! Это существо медленно направилось к ним.
