-Давай убираться отсюда... — принцесса двумя руками вцепилась в руку Марты, и они уже собирались бежать со всех ног, но дверь скрипнула, и послышался его голос.
-Я же сказал, если не побоишься! — с усмешкой прогремел араб, держа руки в карманах.
-А я тебя и не боюсь! — выпрямилась принцесса, оборачиваясь к нему, — Ты разве не знаешь... — она выпустила руку Марты и сделала несколько чинных шагов, входя в темную пыльную лачугу, -...кто я такая? Мне нечего бояться. Горожане любят меня. Меня и моего отца!
Цецилия храбрилась, но была близка к истерике, потому что ее слова на мужчину не произвели абсолютно никакого впечатления. Напротив, он стал улыбаться еще наглее, время от времени поглядывая на Марту.
-Я думал, королевские особы ходят с охраной... — пожал плечами араб, — Это что ли твой телохранитель?.. — кивком головы показал он на фрейлину.
-Я же сказала! Мне не нужна охрана, потому что люди... — она не успела договорить, как продавец обхватил ее за плечи и прильнул к губам, с напором сломив их сопротивление его языку. Прижав принцессу к стене, араб гладил ее плечи, обжигая своим теплом. Руки скользили по шелковому корсету, стараясь сквозь плотную ткань угадать очертания юной груди. Цецилия попыталась сомкнуть ладони, но мужчина не дал ей сбежать, удержав за запястья. Марту сковал страх. Без конца оглядываясь на дорогу, она никак не могла решиться бежать за помощью.
-Чего ты хочешь?! — всхлипнула принцесса, разрывая душу надвое противоречивыми чувствами.
-Да не бойся ты... — низко и немного хрипло проговорил он, когда девушка отстранилась, глядя в его черные глаза с мольбой, — Не бойся... Никто не узнает... — повторил он с улыбкой, стараясь сломить и внутреннее ее сопротивление, подчиняя себе ее фиолетовые глаза. Цецилия еще не имела полной силы, и эта борьба давалась ей с трудом. Единственное, что она на самом деле могла сейчас — сбежать, переместиться, но только если бы руки были свободны... Араб коснулся замка на драгоценном украшении принцессы, и то осыпалось с шеи, собралось в клубок... Мужчина завел руки Цецилии ей за спину, свел ладонями в стороны, и оно! то прекрасно-нежное колье, что так радовало принцессу и так ее украшало, змеей сползло по груди, по плечам, за спину, и сковало ее запястья. Принцесса жалобно вскрикнула, попыталась позвать на помощь Марту, но девочка лежала на мостовой неподвижно, словно сраженная стрелой.
-Марта поспит немного... — улыбнулся ей араб, — С ней все хорошо... Не бойся, Цецилия, тебе же нравится... Я не причиню зла... — выдохнул он, припадая к ее обнаженным плечам, пробегаясь влажными поцелуями по шее.
-Кто ты?.. — простонала она, когда по щекам покатились слезы.
-Иль-раж... — он нежно провел по ее волосам, коснулся подбородка, смахнул слезы, — Я говорил тебе, ты просто забыла...
-Ты не маг! Маги не могут такого! — оглядываясь на спящую Марту, выкрикнула она, — Развяжи меня... — она глядела чуть ниже глаз, чтобы не попасть снова в черную бездну, где стиралась ее воля.
-Ты такая красавица, Цециль... Ты пришла сюда, зная, чего я хочу. Ты хотела меня подразнить?.. Посмеяться надо мной...
-Нет!
Маг осторожно обхватил ее заплаканное лицо, глубоко целуя принцессу, и почувствовал, как она тает... как растет в юном теле волнение. Лишь страх держал в ее сознании оборону. Ильраж внес в лавку постанывающую во сне девочку, запер дверь и зажег несколько жировых свечей на столе. После чего вернулся к принцессе.
-У тебя клыки... — обвинительно начала она, — Но этого не может быть! Я видела тебя днем, при свете солнца...
-Не может?.. Значит — нет, — с улыбкой он пожал плечами, — Чтобы жить, мне не нужна чужая кровь, моя госпожа... — он искренне покачал головой.
-Я не понимаю... — подняла тонкие брови Цецилия, морща лоб, но глаза еще блестели.
-Это не важно, маленькая моя... — прошептал араб, целуя ее в висок, вдыхая сладкий цветочно-медовый аромат ее волос, — Я тебя не обижу... Иди сюда... — он коснулся ее затылка, укладывая голову девушки себе на плечо.
Цецилия сквозь черную рубашку почувствовала жар и терпкий запах сандала. Прильнула щекой к его плечу и на миг закрыла глаза, позволяя рукам араба скользить по ее спине и плечам. Голова несильно кружилась от возбуждения. Пальцы мага добрались до шнуровки корсета и уверенно расправились с ней.
-Развяжи меня... — шепнула девушка, и голос ее звучал уже без страха, с волнением.
-Сейчас, моя милая... — шепнул он в ответ. Платье с шелестом скользнуло вниз, за ним еще пара нижних юбок... Араб хорошо понимал, что Цецилия не решиться бежать в таком виде. Он коснулся пут на ее руках, и те растворились в пар. Девушка колебалась. Иль-раж оглядел юное, но уже прекрасно оформленное тело принцессы и прильнул к ее груди горячими губами. Цецилия ахнула. Она чувствовала, как жжет где-то в животе, внизу, так сладко! Теперь даже страх не придавал ей силы для сопротивления. Она хваталась за плечи араба, всхлипывала, впивалась в его смуглую кожу ногтями, не в силах держать в себе эту звериную страсть. Девушка и не подозревала, что способна так желать чего-либо, и так безудержно выражать свое наслаждение. Араб подхватил ее на руки, снова прижимая к стене, и понял — Цецилия готова умолять его о продолжении...
Глава 4
Становление
Тем временем в Нодегарме назревало серьезное событие. По окончании строительства двух общинных домов, в город собирался прибыть сам Сальватор — правитель Зордании, назначенный военным командованием на место погибшего императора. Его не остановило даже то, что окружные леса наводнили беженцы из нового мира, как военные и Праведные, так и местные, из армии Тьмы. Сальватор полагал, что вернувшаяся 'жалкая кучка' повстанцев ничто, по сравнению с имперскими войсками, которые он постепенно вводил в Нодегарм под видом миротворцев. Его заявление о визите посеяло среди повстанцев огромное количество домыслов, кривотолков, но вероятнее всего, Сальватор попросту не имел представления, сколько их осталось в живых, как не знал он и о том, как им удалось обойти его смертельные ловушки. Однако в глазах мирного населения Зордании, колдун оставался героем. Он остановил вторжение врага с юга и выбил захватчиков на ту сторону портала... По крайней мере, так считали сейчас люди... Сейчас он возможно пытался доказать своим верноподданным, что не стоит бояться новой атаки Тьмы, ведь от них осталась лишь 'жалкая кучка' бойцов, шайка под предводительством 'тупого и кровожадного пирата'.
Девушка сидела перед козой и осторожно сцеживала теплое молоко. Сердце так и подпрыгивало, когда животное шевелилось или недовольно переступало с ноги на ногу, но Себастьян стоял рядом, подкармливал и успокаивал козу. Через десять минут Рити встала с полным кувшином теплого, 'живого' молока... и её, словно от хмеля, повело в сторону. 'Столько адреналина в кровь за десять минут! Такое было лишь на войне, но это совсем другое. Облегчение, и даже гордость... Я смогла! Я пересилила себя и поборола страх, я научилась!'
Позже это стало рутиной и не вызывало таких эмоций, но иногда Верити вспоминала о том, что она городская девочка, и вновь гордилась своими достижениями в 'натуральном хозяйстве'. Физический труд никогда не угнетал Верити. Она не питала иллюзий по поводу своей хрупкости и неприкосновенности и работала наравне с монахами, и ей это очень нравилось!
Так девушка провела в монастыре еще месяц, уже полноценно отрабатывая еду и крышу над головой. Проблемы начались не с животными, а с людьми. Ведь это был МУЖСКОЙ монастырь... да и вообще МОНАСТРЬ... Это для Верити было не самым лучшим местом, если учесть то, чем она занималась в своём мире последний год жизни. Возможно, слепящий Свет после кромешной Тьмы слишком резок, но навязчивые проповеди Бартоломея встали ей поперек горла. Он настаивал, чтобы Верити крестилась. Девушка считала это неприемлемым. Не потому, что совсем недавно её считали 'невестой Дьявола', а просто потому, что ей не нравилось, когда что-то так настойчиво советуют. Рити не по душе была их религия, пусть даже для них она была спасительна... Верити поняла, что настоятель скоро поставит её перед выбором и придется уйти... На самом деле она просто это подслушала...
Очень удачно вспомнила она про строительство общинного дома в городе, и напросилась с монахами в город.
Они выехали на рассвете, в большой трясущейся повозке, запряженной двумя клячами, которых монахи одолжили в Нодегарме. Горная дорога была ужасной, и повозка еле плелась. Даже на такой скорости трясло на каждой кочке. Рити едва не укачало. Едва они выехали из гор, Братья пересадили её к кучеру, и стало немного легче. Теперь она могла видеть, как далеко за лесом восходит солнце. Утренний туман окутал спеющую рожь, и повозка наполовину плыла в этом тумане. Монахи выглядели взволнованно.
-Они чего-то боятся? — шепнула девушка кучеру.
-Слишком рано выехали. Глянь-ка вперед... Не зги не видно.
Рити вгляделась в туман.
-И чего?..
-Кроме того, что в лесах идет гражданская война, и где-то близ города скрываются полчища анархов? — он выждал паузу, — Хе-х! Ничего...
Девушка прикусила язык. Как можно было забыть о том, что Тьма вместе с ними укрылась в Зордании?!
Вскоре дорога стала ровной, солнце выглянуло из-за леса, а вдалеке показался город, и дурные мысли безвозвратно покинули путников.
-Эх... Скоро жатва! — умиротворенно вздохнул кучер, указывая Рити на то, как поднимается отяжелевшая пшеница, как она тянется к первым лучикам солнца.
Проехав через огромные ворота, они оказались в городе, прямо на рыночной площади, вымощенной камнем. Не смотря на раннее время, город кишел людьми!
-Здесь привыкли вставать с рассветом. Все работы ведутся до середины дня, чтобы не задержаться где-нибудь далеко от дома в момент сумерек, — кучер снова напомнил ей об угрозе, исходящей от ночных охотников.
-Потому и на вечерню к нам в монастырь никто из горожан не являлся? — поняла она.
-Да. В шесть вечера все люди должны быть дома, с детьми и стариками.
Верити разглядывала крестьян. Они ни чем не отличались от своих предков — англичан. Те же простые платья, камзолы, чепчики... Пожалуй, только обувь была слишком хороша для средневековья. Кожа очень качественная, хорошей выделки. Никакого дерева или ткани. Хотя дети... Дети бегали босиком, как и Верити! На службу они приезжали в обуви, а здесь, в городе им позволяли бегать так. 'Ведь жарко же в июле в кожаной обуви... особенно если всё время бегаешь' — улыбнулась девушка их беспечной суете. Еще выделялись из толпы люди с неестественным цветом волос. Синий, розовый, чистейший белый, изумрудный. Девушка в первые минуты решила, что где-то неподалеку продают хорошую краску. Но монах объяснил — это дети магов. Их глаза так же были не природных цветов. Услышав такое, Верити стала вглядываться в лица с удвоенным интересом. Повозка проехала через всю рыночную площадь, свернула на узкую улочку, мимо таверны. Рити свернула шею, заглядывая внутрь, благо дверь была распахнута. Тяжелые столы и глиняные кружки сразу бросились в глаза, и еще, пожалуй, стеклянное окно витрины... столь необычное для такого дешевого строения.
Люди на улицах разглядывали Верити с тем же пристрастием, что и она их. 'Ну и пусть, пусть сплетничают. Мне плевать! Я здесь для того, чтобы им помочь. Они скоро поймут...'
Наконец кучер дернул поводья на себя, повозка дернулась, откатилась назад и замерла на месте. Девушка спрыгнула на землю, чувствуя, что ей уже снова становится нехорошо. Здесь, на площади перед дворцом... или 'зданием парламента', как его назвали монахи, во всю шло строительство огромного дома. Чуть правее уже стоял такой же могучий двухэтажный великан. На месте второго пока еще был только остов. Людей было много. Все кричали что-то, таскали доски, стучали молотками. Верити сделала несколько шагов в сторону стройки, и всё на миг стихло. Она подняла глаза вверх. Там тоже были мужчины. Они закрепляли балки для крыши. И они тоже перестали стучать молотками. Рити отступила и оглянулась на Бартоломея.
-Меня камнями не закидают?.. или молотками...
-Идём... — он положил руку ей на плечо и подтолкнул вперед, — Мы предлагаем помощь, братья! — обратился он к строителям, глазами ища, наверное, главного.
-А! Ну, так давай, давай её сюда, брат! — грубо пошутил кто-то, и мужики подхватили смех.
-Вам она уже 'напомогалась'?! — не менее остроумно выступил кто-то еще, с верхнего яруса.
-Прикуси язык, остряк! — девушка вырвала плечо из руки монаха, — Вам предлагают лишние двенадцать пар рук, чтобы в этом Общинном доме смог хоть кто-то заселиться до зимы! А вы ведете себя как животные! Думаете только о том, что у вас яйца чешутся?! Подумайте о том, куда вы денете детей и баб, когда начнутся холода... Нужна вам помощь, или нет?
-Я насчитал одиннадцать пар рук и один рот! — ответил один из строителей, подходя ближе.
-Сначала дайте мне поработать, потом будете судить, гожусь я в строители или нет! — выкрикнула Верити прямо ему в лицо.
-Бартоломей, ну ты и шуму навел со своей 'помощницей', — обратился он к монаху, смеясь, даже не глядя на девушку.
-Доброго дня, Богдан, — судя по тому, что Бартоломей поздоровался с ним за руку, это и был главный.
Верити стояла против солнца, и ей было трудно разглядеть его лицо, и тогда она обошла прораба сбоку, и это лицо ей показалось знакомым. Немолодой мужчина заметил её интерес, но продолжал говорить с монахом, и только когда закончил и обозначил им участок для работы, повернулся к девушке.
-Так что ты там кричала о животных, Вернитта?
У девушки похолодел затылок, когда он назвал её имя, но Рити и на миг не подумала о том, что это Бартоломей назвал ему его... хотя бы потому, что так её называли только праведные, очень узкий круг вампиров, только друзья и её учитель.
-Как ты меня назвал?..
-Ты же не спроста меня так разглядываешь. Кажусь тебе знакомым?
-Да... — закивала Рити, но вспомнить ей так и не удалось.
Столько лиц мелькало перед глазами во время боя, но это казалось особенно значимым... 'Он был в команде Клима, значит и с моим братом, значит... волк?!'
-Мы не знакомы лично, но я о тебе наслышан, Рити, — он сдвинул брови, вспоминая ушедших соратников, и протянул ей руку, — Меня зовут Богдан. До Клима я был предводителем стаи, и теперь... после... вернулся на место вожака.
Верити тоже протянула ему руку, пожала и почувствовала, как сдержано и тактично жмёт он. Она прониклась уважением, осознавая, как нелегко ему это даётся.
-Мне жаль твоего брата...
Девушка отдернула ладонь.
-Не надо о нём, пожалуйста. Насколько много вы обо мне слышали?.. — она невольно огляделась по сторонам, как воровка.
-На этот счет не беспокойся, девочка, я не распространяю сплетни и не особо верю в них...
-Значит, достаточно много, чтобы испортить мне жизнь... — у неё по спине пробежали мурашки.
-Ничего не бойся. Иди лучше поработай! — подбодрил Богдан.
-Не горю желанием участвовать в групповухе, особенно в главной роли...
