Калейдоскоп-3. Запасной ход. Общий файл

— Араж! Нам только выборов не хватает! — прошипел Харн, когда нарфовы революционеры отвернулись.

— Выборы?! — на стол шмякнулось что-то черное и лохматое, сунуло нос в лужицу молока, недовольно фыркнуло и ухватило зубами куриное крылышко. — Хто сдешь гафарит про фыборы? — обсосало косточку, запульнув ей в стоящей в углу вазон. — Мы лучшие организаторы выборов! Если не верите, спросите у эльфов, они подтвердят!

— Ну, еще бы, — хмыкнул Инвери, — а лучший инструмент агитатора — канделябр. Харн, не вздумай их приглашать, если не хочешь, чтобы урсы дружно назначили своим Главой некоего Императора.

— Чего? — возмутился нархан. — Какого еще Императора?! Голосовать надо за Оппозицию! И только за Оппозицию!

— Слышь, Оппозиция, — зло рыкнул Орхарн, — ты еще откуда тут взялся?

— Сами ж про выборы сказали, — обиделся наглый кот, утаскивая на этот раз куриную ножку и почему-то опять с его тарелки, уставился алыми глазками на кулак лирра и соизволил объяснить. — Швяшной я, — и дожевав, добавил, — Ирррр.

— Кто?

— Связной, — пояснила "сестрица", — его Барбариска прислала.

— Ого! — только и сказал Харн, припомнив, что действительно видел на свадьбе эту пушистую нечисть. — Так твоя подружка не только Стражей с шаффтами приручает, еще и нарханами командует?

— Никто нами не командует! — гневно распушился Ирррр. — Мы свободолюбивая раса! У нас не может быть никаких хозяев!

Орхарн удивленно обернулся, услыхав эхо этой же фразы из уст брата Донжара.

Араж! И кто тут у кого учился?! И чего теперь ждать? Новой силы, ратующей за Оппозицию? А может, кое-кто соизволит убраться восвояси? Тем более что канделябров у них все равно нет!

— Не переживай, — отмахнулся Швяшной, — полено тоже сгодится. Мы ж не такие снобы, как некоторые Императоры!

— Ты как вообще сюда пробрался? — уточнил лирр. — Над городом защитное поле от телепортации растянуто.

— Ха! — хвост лениво мотнулся из стороны в сторону. — Напугал кота сосиской! Оно ж обычное, не от нарханов. А вообще я на зов явился.

Нахал сделал драматическую паузу, обвел всех взглядом хитрых алых глаз и, убедившись, что его внимательно слушают, продолжил:

— Не, на самом-то деле это вон того драного полосатика ко мне отправили. Так и сказали: "А пошел ты к нархану!" Ну, а я думаю, чего ему далеко ходить. Я и сам могу. Тем более, — ласково мурлыкнули Харну на ухо, уютно устраиваясь на его шее, — вы тут про выборы говорили.

Терпеть такую наглость урс не собирался, взял котяру за шкирку и сунул руку под стол, раздумывая, придушить Швяшного или нет.

— Ааааа! Оппозицию бьют! — словно громом сотрясло всю ресторацию.

— Что? Кого? — забеспокоились братья во главе с Донжаром. — Где?

Понять откуда именно шел звук было невозможно, и Харн, сжав морду нархана и чуть не взвыв от удара когтями, ткнул свободной руку в сторону двери и невозмутимо заявил:

— Там, на площади!

Народ и его Глава тут же ломанулся на улицу. Только Орхарн не понял, зачем — спасать Оппозицию или бить. Ну и араж с ними, пусть хоть перебьют друг друга. Проблем меньше будет.

Ресторация опустела, и можно было, ни на что не отвлекаясь, закончить трапезу, малодушно швыряя под стол лакомые куски (авось этот гад пригодится) и дезинфицируя боевые раны гномьим эликсиром, который оказался весьма коварной штукой. Орхарна повело уже со второй стопки, тогда как "бабуля", хлеставшая его наравне с лирром, без проблем приканчивала пятую. Превращение разведоперации в банальную пьянку было вовремя остановлено бдительным капитаном Инвери.

На улицу Харн с гномом вышли в обнимку. А что? Имеет право. Это ж его бабуля, как-никак.

Для скорейшей реализации всех поставленных (можно сказать, брошенных прямо в морду) задач, решили разделиться. Инвери, как самый не заражуемый... самый вооружуемый... самый... короче, раз человек, пусть идет в больницу и выяснит все про симптомы новой заразы. Он уже работал по этому делу, ему и карты в руки. Верран и присоединившийся к нему Арсин, как самый невозможный?.. неподложный?.. а, ненадежный, пошли собирать сплетни... ну, то есть, отправились выяснять подробности появления в городе Многоликого с его армией и брата Донжара с его бандой. У "бабули" и "Ориситы", как самых неподражаемых?.. неуслыхаемых?.. неубегаемых?.. короче, самых неподозрительных, была отдельная миссия — проследить за Хамирром, полосато-ушлым типом, ближайшим прихвостнем их братца Андира. Орхарн хотел дать задание и Швяшному, но тот, наевшись до отвала, куда-то пропал.

А что он сам будет делать? Ну, как самый ответственный, будет искать новых собутыльн... хм, соратников, искренне преданных правящей семье.

Сразу двинуться на поиски Харн не смог, подвела ответственность. Мысленно проклиная Многоликого и гномов с их эликсирами, лирр присел на лавочку около кондитерского магазина и попытался сосредоточиться. К сожалению, кое-кто не позволил парню сделать это. Но, к счастью, зрение у Харна отличное, как и слух, да и на память он никогда не жаловался. Ох, и пожалеет Хамирр, что подшучивал над ним в детстве.

Полосатый щеголь лениво прогуливался по другой стороне улицы, вдоль цветочных лавочек и ювелирного салона, красуясь перед дамами своим дорогим зеленым сюртуком с меховой отделкой и новомодной короткой стрижкой, то и дело приглаживал черные напомаженные волосы и подмигивал очередной красотке хитрым желтым глазом. А руки Харна так и чесались подбить ему этот самый глаз, второй, впрочем, тоже. Не ясно, кого он здесь ждал, но уж явно не того, кто подкрадывался к нему со спины. Расстояние стремительно сокращалось, еще пара шагов... Орхарн азартно потер руки, и началось.

— Здраштвуй, милок, — "бабуля" цепко ухватила урса за руку и плаксиво потребовала. — Ты такой славный, как я погляжу. Будь ласков, внучок, проводи бабушку на ту сторону улицы. Бабушка старенькая, больная. Еле ходит, эликсирчики вот вынуждена пить, микстурки там разные.

Лирр презрительно скривился, окинув новоявленную родственницу надменным взглядом, но тут же сник, заметив огромные зеленые очи "Ориситы" и других девушек, внимательно следивших за разворачивающейся перед ними сценой. Позориться перед дамами щеголь не пожелал, натянул на морду сочувственную улыбку и осторожно подхватил "бабку" под руку.

— Прошу, — широким жестом предложил он, будто вся дорога принадлежала единолично ему, и шагнул на проезжую часть, игнорируя снующие туда-сюда повозки.

И собственно, правильно сделал — вряд ли в столице найдется такой недоумок, не знающий, кто такой Хамирр, и уж тем более, рискнувший его не пропустить.

"Бабка" шла медленно, старательно шаркая ногами и стараясь не дышать на провожатого, Хамирр шествовал рядом, гордо задрав подбородок, оценивая, насколько же поднимется его рейтинг среди женской половины столицы после сего благого поступка. Урс услужливо довел "бабку" до лавки, откуда Орхарну пришлось срочно ретироваться в близлежащие кусты, и вежливо поклонился. Не успел Хамирр развернуться и сделать пару шагов, как цепкие пальцы вновь сомкнулись на его локте.

— Будь ласков, внучок, проводи бабушку на ту сторону улицы.

Хамирр раздраженно заскрипел зубами, окинул взглядом все увеличивающееся количество зрителей и терпеливо пошел обратно с висевшей на руке охающей и жалобно стенающей ношей. Первый переход зрители встречали умилительными улыбками, второй — робкими смешками, третий — почти откровенным ржачем.

— Да что опять не так? — в отчаянии вскричал модник. — Я вас перевел? Перевел! Что вам еще надо?

— Да разве ж я сказала, что мне надо на ту сторону этой улицы? — иллюзия вслед за гномом старательно выпучила маленькие водянистые глазки. — Мне ж надо... забыла, — по старушечьей щеке скатилась одинокая слезинка, почти незаметная на фоне рыжеватой поредевшей шерсти, но легко угадываемая.

Хамирр возликовал, но не тут-то было.

— Не помню... — печально вздохнула "бабка". — Но показать могу!

— И откуда такие... — зло прошипел лирр, с трудом проглатывая ругательство, — берутся?

— Из Хмурикора, — не моргнув глазом выдала "бабка".

— Чего? — опешил Хамирр, не хуже Орхарна знавший, что нет на их землях такого города.

— Из Хмаирисса, — пояснила "внучка", обреченно таскающаяся за "бабкой" через улицу.

— Да пошли вы! — потеряв всякое терпение, взвыл урс.

— Чего? Как это мы пойдем, коли ты вести нас не хочешь? — возмутилась "бабка", поискала глазами кого-то в толпе и призывно махнула рукой. — Эй ты, ага ты, из Армии Тьмы, подь сюды!

На зов явились сразу трое мордоворотов, то бишь, доблестных защитников справедливости.

— Чаво? — поинтересовался самый толстый, лениво почесывая бок

— Это вы в Армию Тьмы записываете? — участливо вопросила "бабка".

— Ну дык!

— Тогда этого пиши, — бабка указала на ухмыляющегося черного урса с белым хвостом и рваным ухом, — злыдень ещщо тот. Он мне в спину плюнул! И этого пиши, — морщинистый палец и взгляды бойцов переместились на второго урса, помоложе и понаглее. — Он меня старой каргой обозвал. И...

Все дружно уставились на Хамирра.

— Меня нельзя в армию, — мгновенно сориентировался тот, хватая "бабку" за локоть. — Я бабушек через дорогу вожу!

Убедившись, что Орис с Берканом без проблем доберутся прямо к логову Андира, Орхарн с чистой совестью пошел искать новых со... ик... ратников.

Глава 10. Муки голода и грозные предзнаменования

Барбариска

— Вставай! — тихий, но решительный голос горным эхом прокатился по цветущей лесной полянке, спугнув птиц и вдребезги разбив хрупкий предутренний сон. — Вставай!

Не выдержав такой настойчивости и резкого рывка за плечо, теплый и уютный сон осыпался хрустальными осколками, унеся с собой и лесную полянку, и яркое солнышко, и веселые птичьи трели, оставив взамен полутьму и беснующуюся за тонкой прозрачной стеной вьюгу. А стоило немного шевельнуть ногой, как убаюкивающее мурлыканье сменилось раздраженным шипением и коварным в своей неожиданности укусом.

— Да чтоб тебя! — рявкнула я, выпихивая цепляющегося всеми когтями наглеца наружу и плотнее заворачиваясь в одеяло.

Бросив быстрый взгляд за стену, я поспешила укрыться с головой — и пусть сон уже не вернуть, в моем гнездышке еще остаются крохи тепла и мягкая приятная тьма в противовес ледяным колючим завихрениям, скрывшим небо еще с вечера. К ночи пурга разыгралась не на шутку: тучи озлобленных снежных ос неистово бились в кажущееся таким ненадежным защитное поле, с грозным ревом взметались ввысь и осыпались белой крошкой, на время скрывая от нас и метель, и редкие звезды, с любопытством заглядывающие в рваные прорехи низких тяжелых туч.

Уже вторые сутки мы бредем по этой бескрайней пустыне, а снегам и холоду нет конца. Леденеют и теряют чувствительность пальцы, индевеют и смерзаются ресницы, ветер пронизывает насквозь и мешает идти. Силы наших магов тают с каждым часом — все реже остановки, все уже защитный круг, все меньше прогревается на стоянках воздух. Погибли в неравной борьбе с моим огненным талантом оба кресла (Зар еле успел выудить из "маленького костерка" одеяло), продуктов кот наплакал, про дрова я уже и не говорю — кресла уже закончились, а на чистой магии огонь долго не проживет. И что самое странное, идем в противоположную от гор сторону. И при этом абсолютно уверены, что поступаем правильно.

Эту ночь мы провели, сбившись в кучу, чтобы согреться. Под боком у шаффта было удивительно тепло и комфортно. Особенно с мурчащим за пазухой лингрэ. К тому же и одеяло мне досталось, как единственной даме. Наглый котяра правда пытался его оттяпать, заявив, что дескать он еще не определился, может, он в душе милая нежная кошечка. И значит, немедля подать ему как даме одеяло, подушку, пожрать чего-нибудь и...

— Кота! — подсказал не менее наглый вампир.

— И кота! — машинально подтвердил Бумер. — Чего?! — тут же возмущенно взвыл он, и одеяло перешло в мое безраздельное пользование.

К сожалению, ночь прошла, и гнездышко пришлось покинуть, выбираясь навстречу новому дню и ставшему почти привычным холоду. Метель, подустав за ночь, ярилась уже не так сильно, и небо слегка просветлело — ровно настолько, чтобы можно было видеть спину впереди идущего и не спотыкаться на каждом шаге.

Замотавшись в тряпки и наскоро перекусив, мы собрались в путь. Взмах руки — и исчезает защитное поле, ветер радостно врывается внутрь, заметая снегом небольшую каменистую площадку, наше недавнее убежище, рвет и так уже изодранную одежду, пытаясь заморозить и оставить в ледяном плену навсегда. Лингрэ, маленький и печальный, трется о ноги, в который уже раз давя на жалость, чтобы не вздумали запрячь "бедную киску". Вот и в этот раз что-то новенькое выдумал. Сообразив, что истошное мяуканье нас не разжалобит, а скорее наоборот — обозлит, хитрющий Президент почесал лапкой за ухом, чем-то загадочно улыбнулся и, мазнув пушистым боком по моим штанам, запел:

Маленькой кошечке

Тьфу...

Милому котику

Холодно зимой,

Надо взять котика

И нести домой.

Черненький котенька

Ларочку просил:

"Вкусную рыбоньку

коте принеси!"

Шаффт рядом крутится

В шапке голубой.

Нет, сказать: Бумерчик,

Я навеки твой!

Вот тебе, Бумерчик,

Шариков мясных,

Молочка, сметанки и

Рыбок золотых!

И станет котику

Сразу же тепло!

Ну что за придурки тут —

Так и не дошло!

— Дошло-дошло, — усмехнулся Умар, подхватывая страдальца и заталкивая под свою жилетку с покрывшимися инеем ромашками. — Пошли. Должна же эта зима когда-нибудь закончиться. Уверен, следующая ночь будет куда теплее и приятнее. И нас таки ждет необычная встреча, как и сулит предчувствие.

Вы когда-нибудь катались на араже? И зря, многое потеряли. Мягко, тепло, безопасно.

Хм, ну может, с настоящими и не так, и это просто Бумер, когда совесть наконец-то проснулась, для нас расстарался, но благодаря ему часть пути мы проделали с настоящим комфортом. Густая бархатистая шерсть неплохо согревает, огромные костяные наросты на спине, являющиеся чистой импровизацией моего меле, частично защищают от резких порывов ветра, а уж как чудно, что не надо идти пешком, вспарывая своим телом плотный слой снега. И пусть мне этого счастья досталось всего ничего — никто не заставлял, сама вызвалась испытать острые ощущения — а вот за Умника было тревожно. Надолго его сил не хватит. Ксантай сменял его пару раз в роли первопроходца, но будучи вдвое, а то и втрое стройнее нашего шаффта не мог проложить достаточно широкой тропы. Так что смысла в такой смене не было. Ехать верхом Умару тоже выпадало не часто — все-таки вес давал о себе знать, да и я не пушинка (а без меня тащить кого-либо Бумер наотрез отказывался). Вот и приходилось парню, проявляя героизм, танком переть вперед, кутаясь в промерзшее насквозь одеяло.

Шли цепочкой: впереди шаффт, за ним мурат, следом аккуратно переступая длинными лапами араж-лингрэ, милостиво протянувший хвост плетущемуся последним вампиру. Эдигоран с Лиссом спали в обнимку, даже во сне крепко цепляясь за наросты и прикрывая меня от ледяного ветра. К счастью, ближе к полудню погода сменила гнев на милость — температура понемногу повышалась, а вот ветер стихать не собирался, хотя уже и не бросал в лицо пригоршни снега с ледяным крошевом. Высоченные сугробы размело, и идти стало легче. Лишь туман портил общую картину, не позволяя в полной мере насладиться потеплением, да, собственно, и являлся его прямым следствием. Как и чавкающая под ногами грязная жижа, в которую со временем превратился сверкавший на солнце снег. А само солнце, устремившееся к закату, обрело размытую туманом оранжево-желтую корону.