Калейдоскоп-3. Запасной ход. Общий файл

Айверин оседлал своего любимого конька и готов был вывалить на голову несчастного зейта кошмарные подробности страшных преступлений, но ему помешали. Пинком распахнув дверь...

Да чтоб их! Здесь вообще кто-нибудь стучать умеет?

Мелькнувшая было мысль, что это горожане во главе с наивернейшим помощником, вдребезги разбилась о реальность — на этот раз их почтили своим вниманием капитан Торки со стражей. Темно-синие мундиры последних выгодно отличались от одеяния их коллег. При почти идентичном пошиве форма баронской стражи (двубортный мундир на ладонь ниже талии, с двумя рядами пуговиц и воротником-стойкой) могла похвастаться более дорогой, плотной и еще не выцветшей тканью, яркими треугольными нашивками на плечах, символизирующими Замок-над-обрывом, и отсутствием каких-либо потертостей. Барон для своих солдат денег явно не жалел, чего не скажешь о господине зейте. Мог бы и раскошелиться немного, для себя же старается, не для дяди чужого. Второй ранг, между прочим, это вам не нарфа за хвост дергать, это реальная власть и неплохие деньги, а переплетение желтых и зеленых цветов в вышивке означает, что их гость имеет право голоса в обеих зонах и местная власть должна ему во всем помогать и содействовать.

Пэр Влайдмир совсем уж дураком не был, придя к тем же выводам, что и Сейфиттин, и растеряв большую часть своей напыщенности, спешно поклонился, подметая пол пером своей шляпы, и тут же выпрямился, старательно втягивая живот.

— Простите, пэр Заковски, — пролепетал он, — но барон велел срочно привести к нему пэра Журниэра.

— Передайте пэру Ченти, что он может посетить данного... — зейт Заковски презрительно скривил мягкие по-девичьи пухлые губы, — господина в тюрьме, после допроса, разумеется.

— А что же он натворил? — удивленно нахмурился капитан, будто и не видел вакханалии на улицах.

— Много чего, — нехотя ответил пэр Заковски, — но, когда он самовольно присвоил себе звание зейта, это стало последней каплей.

Еле заметное движение бровью, и один из стражников с поклоном протягивает зейту толстую кожаную папку. На стол, прямо перед носом Айверина и уплетающего хозяйскую рыбку Императора, один за другим стали ложиться плакаты с портретами и недвусмысленной надписью "разыскивается". Правда, портреты несколько разнились между собой и имели весьма отдаленное сходство с Шей'таром. Мейр даже к столу шагнул, чтобы рассмотреть поближе, предварительно выудив из-под дивана Ирррра и сунув его в руки Диниры, чтобы не боялась.

— Вилантий Карби — прелюбодеяние, шантаж, кража, — пояснил зейт, ткнув пальцем в один из плакатов. — Награда за поимку сто золотых. Абинар могучий, ловец привидений, — в зеленых глазах мужчины мелькнула и тут же пропала надменная самоуверенная насмешка, — мошенничество, награда пятьдесят золотых.

С каждой названной суммой глаза Айверина становились все печальнее — еще бы, столько денег, да не ему достанутся.

— Роканд — гроза нарханов, обман, любой ведь знает, что с этими тварями покончено.

Похоже, покончено было не только с тварями, но и с ложной скромностью — зейт аж лучился самодовольством. Чего не скажешь о нарханах. Оппозиция была надежно блокирована, а вот Император явно готовился толкнуть речь. К счастью, Хитрец успел раньше и оборвал гневный монолог на полуслове, ткнув морду Императора в миску со сметаной.

— Кушай, киса, — ласково пропел он.

Зейт, недовольный заминкой, продолжил обвинения.

— Пэри Эвелина, обман, мошенничество, награда тыс... Чего? — господин судья недоуменно тряхнул документом, но буквы не спешили покидать свои места. — Тысяча золотых тому, кто вернет графу возлюбленную? Чушь какая-то! — плакат был гневно смят и выкинут в угол, а синие глаза "пэри Эвелины" весьма отчетливо говорили, что граф возлюбленную непременно дождется, может, не так быстро, но дождется.

— Алинар Шантар, незаконное присвоение звания зейта, сотрудничество с технарями, участие в заговоре.

— Ого, — впечатлился Влайдмир, — это серьезно.

— Более чем, — кивнул зейт и соизволил проявить интерес к делам капитана. — А зачем барону понадобился этот мошенник?

— У барона сын пропал...

— Ну вот, — высокомерно прервал его зейт, — теперь еще и похищение.

Сейфиттин, усадив Динь на колени, не переставал удивляться Шей'тару — тот не только молча выслушивал все обвинения, но и будто бы получал от этого удовольствие.

Капитан Торки задумчиво почесал в затылке, сдвинув набок шляпу, но поверить, что пэр Журниэр такой страшный преступник пока не мог, тем более что совсем недавно Праведник тщательно освятил его дом, откуда не только ничего больше не пропало, еще и исчезнувшее ранее вернулось. Нет, не может такой человек быть обманщиком. К тому же любой бандит, будучи пойманным, должен ругаться на чем свет стоит, пытаться удрать или деньги страже сулить. Не, не обманщик он.

Размышления капитана разве что пламенными буквами у него на лбу не светились. Или... неужто нарханы его мысли транслируют? И, похоже, не только Мейру. Без Хитреца здесь явно не обошлось. А все-таки правильную линию поведения Шей'тар выбрал, вон и стража уже сомневается. Пора бы игру начинать, господин мошенник.

— Ой, а вот этого пэра я знаю! — радостно воскликнул Ай, размахивая одним из плакатов.

— Решил признаться? — возликовал зейт, усаживаясь напротив арестованного и доставая записную книжку.

— Разумеется, — широко улыбнулся Хитрец, — как кристально честному человеку мне нечего скрывать. Вилантий Карби был арестован месяц назад в Кадаре, мне об этом прихожане в столице рассказывали. Они как раз награду пропива... женам домой несли.

— Точно, — поддакнул один из подручных зейта, крепкий широкоплечий парень, — я тоже об этом слышал. А Абинар сам призраком стал.

— Чего? — вызверился на него командир.

— Ну, вы же меня сами в ту деревню отправили, — странно замутненные глаза стражника преданно мигнули, — показания забрать.

— Что забрать?

— Ну, это, — рука словно невзначай прикрыла топорщившийся карман брюк, — показания. Мало там было, показаний-то. На свадьбу все ушло, дочки старостиной, всем селом гуляли, то бишь, собирали. Вот тогда все и случилось. Абинара в поганую дыру затянуло, он, значит, оттуда вылез весь в дерьм... А селяне его того, хотели по прямому назначению использовать, ну это... для удобрения полей. Они его батогами хрясь, а он возьми и улети. Как есть призрак.

— Почему ты мне раньше не доложил? Показания где? — почти рычал зейт.

— Господин зейт имеет в виду список опрошенных, — пришел на помощь растерявшемуся стражнику Айверин, — вы же записали, кто сколько сдава... кто вам о поганом призраке рассказывал.

— А, ну да, — обрадовался подсказке парень, явно не желающий расставаться с показаниями. — Вот.

На стол перед Заковски легла изрядно измятая бумажка.

— Что это? — не понял зейт. — "Староста — пять показаний, мельник — два показания, кузнец — три".

— Ну, это... — выдавил из себя стражник, — это кто сколько подробностей про Абинара поган... могучего рассказывал.

— Почему сразу не доложил?

— Так я хотел поначалу, но вы ж сами сказали, что кто показания собирает, тот за них и отвечает.

— Вот идиот! — зейт со злости шарахнул кулаком по столу, посуда подскочила, слабо звякнув, а только высунувший голову Император шмякнулся обратно в сметану. — Неужели король не мог кого поумнее для расследования выделить.

— Поумнее? — с деланым изумлением поднял бровь Ай. — Вы хотите сказать, что сомневаетесь в действиях короля?

Зейт затравленно оглянулся:

— Нет, что вы, отличные ребята, я хотел сказать. А ты чего это здесь раскомандовался? — перешел в нападение Заковски. — С тебя никто обвинений не снимал, пэр Роканд. Или кто-то станет утверждать, что и Роканда твари поганые загрызли?

— Да сам ты тварь п... пффф!

— Бедный Император, — всхлипнула Динь на ухо оборотню, — он же задохнется.

— Все в порядке, — шепнул ей в ответ Сейфиттин. — Нарханы — они живучие. А теперь посиди тихо, дай послушать.

— В чем дело? — зейт уставился на второго стражника, смертельно побледневшего и старательного прячущего маленькие часто мигающие глазки. — В чем дело, я спрашиваю?!

— Виноват, господин зейт, — бухнулся на колени тот, ткнувшись лбом в пол, — не погубите.

— Встать и доложить по всей форме! — рявкнул окончательно потерявший терпение зейт.

— Есть! Докладываю! Загрызли!

— Кого? Кто?

— Нарханы! Роканда! И...

— И?

— И помощника его! Весь в кровище вышел! А укус у нарханов смертельный, это каждый знает. Там их и похоронили, в Гриште. Даже поминки устроили.

— Где? — устало вздохнул замороченный мужчина.

— В таверне "Добрый араж", — серьезно доложил стражник. — Мне хозяин все как есть рассказал. Такой отличный парень, хоть и рыжий. Ничего не жалел... то есть, не скрывал. Мы все как есть выпи... выпытали все подробности.

— Еще один идиот на мою голову... отличный стражник, я хотел сказать. Хорошо, одного арестовали, второго загрызли, к пэри Эвелине претензий у графа нет, но вот делом Шантара я занимался лично. Так что тут тебе не отвертеться. У меня и свидетель есть. Рук, иди сюда.

— Да, ваше зейтство! — подскочил к нему бородач, потрясая топором. — Ща мы этого гада на кусочки!

— Стоять! — одновременно рявкнули на него зейт и капитан Торки.

— Все должно быть по закону! — капитана аж раздуло от осознания собственной важности. — Барон самосуд не поощряет.

— Разумеется, — кивнул пэр Заковски. — Надеюсь, против очной ставки барон не возражает.

— Не возражает! — авторитетно кивнул Влайдмир.

— Рук, покажи нам того, кто притворялся зейтом и украл у вас технарку!

— Вот он, гад! — грязный палец охотника уверенно уткнулся прямо в острый нос опешившего от такого поворота событий капитана.

И тут дверь пинком отворилась...

Барбариска

Деревушка, притаившаяся в густой чаще, превосходила все мыслимые и немыслимые ожидания. Похоже, шаффты испокон веков жили по принципу, где лег, там и хата, где мусор кинул, там и урна. Многочисленные норы-землянки, кое-как укрепленные подгнившими бревнами, были хаотично разбросаны среди деревьев, к лысым ободранным елям крепились кособокие шалаши, прикрытые шкурами, грязные лежанки из свалявшихся еловых лап и непонятного тряпья пестрыми кляксами покрывали сероватую землю с клочьями примятой травы и бугрящимися рубцами корней. Невыносимый запах разбросанных повсюду остатков еды, испражнений, немытых тел и плохо обработанных шкур забивал нос и заставлял слезиться глаза.

Остатки парео, с барского плеча, сброшенного нам Умником, пошли на закрывающие нос и рот повязки. А другие наши вещи остались сиротливо лежать на укромной полянке, по воле судьбы ставшей нам ловушкой. Восседающий на плечах Умара Президент, лениво махнув лапкой, соизволил объяснить наше самоуправство с повязками своим новым помощникам — депутатам по одномордатному округу.

— Не позволено какой-то там гра свободно болтать рядом с такими высоко посаженными особами, вот они и стараются, рот завязывают.

Я шла, клещом вцепившись в Эдигорана и Лисса, боясь отпустить их хоть на миг, чтобы глупостей не натворили. К счастью, тащить нас за стол... тьфу ты, на стол сразу по прибытии никто не собирался — наглость Бумера и хитрость Умника сделали свое дело, для начала нас решили показать совету. А так как совет предполагал присутствие всех шаффтов до единого, наше съедение временно откладывалось, и появлялся шанс выкрутиться. Как говорится, будет день, будет пища...

Араж! Только не это! Лезет же чушь в голову!

Невозмутимо шагавший впереди Зар являл собой просто образец ледяного спокойствия и уверенности, еще и со мной умудрялся им поделиться. Он всецело доверял грейму и его удачливости, как, впрочем, и я. Но морду мы ему все равно начистим, если не сможет достойно объяснить, какого нарфа мы вообще сюда приперлись. Вид ямы, заполненной почти до верху мутной вонючей водой, куда нас собирались сбросить, вызвал у меня такой ужас, что я без раздумий взлетела Умару на руки, взвизгнув не хуже пожарной сирены. Охотники и присоединившиеся к ним жители деревушки покатились со смеху, хлопая себя ладонями по бедрам и улюлюкая.

Хм, ну что ж — пять минут позора и прощай, яма. Подзуженные Бумером шаффты милостиво заменили смерть от вони и утопления безжалостным покусанием наглым местным комарьем. Нас усадили спиной к врытым в землю гладким столбам на окраине поселения, у заболоченного оврага, крепко привязали и на время оставили в покое, разве что жующая что-то непонятное ребятня изредка швырялась в нас камушками. А иногда и железками. Одно радовало — солнце, пробиваясь сквозь плотные кроны деревьев, слегка припекало, позволяя забыть о преследующем нас последние дни холоде. Да и Ксантай с Таллом, благополучно избежавшие плена, были где-то поблизости и наверняка обдумывали планы по нашему освобождению. И было совершенно неясно, отчего это Умник так сияет, загребая огромной лапищей какую-то грязюку.

Деревушка просыпалась, напоминая потревоженный медведем улей, шаффты собирались кучками, что-то громогласно обсуждая и привычно переходя от слов к мордобою. Не в силах смотреть на все это безобразие, я устало прикрыла глаза и постаралась максимально отрешиться от ситуации и отдохнуть, силы мне еще пригодятся.

— Гра нра! — рявкнули над ухом, потрепав толстыми пальцами по щеке. — Вкусно!

Глаза распахнулись сами собой, спина похолодела, покрывшись мурашками, а руки, связанные за столбом, беспомощно дернулись.

Толстая лысая тетка в грязно-бурой шкуре, прикрывающей только одну грудь, гнилозубо ухмыльнулась, поигрывая мощным тесаком с застывшими потеками крови. Похоже, вокруг нас столпились все жители проклятой деревни.

Я же, не иначе от страха, принялась сравнивать представительниц прекрасного пола с их сильными половинками. Особой разницы не заметила: та же массивная фигура, огромные клыки во рту и незаурядная лысина, одинаковые шкуры и пояса с заткнутыми за них ножами и дубинками. Разве что у некоторых дам на мощных шеях болталось нечто призванное играть роль бус — у кого связка ярких алых ягод, у кого сухие коробочки с гремящими в них семенами. Но странным мне показалось не это — за спинами своих наиболее крупных сородичей маячили шаффты помельче и, если так можно назвать, поизящнее. Их фигуры могли похвастаться некоей стройностью, клыки почти не выпирали изо рта, да и лица имели куда более осмысленное выражение. Похоже, они отлично осознавали, что с прочими шаффтами им не тягаться, и на первый план не лезли. Да и особым уважением у земляков не пользовались, нередко получая звонкие оплеухи и жестокие тычки.

— Выбирай! — прижимая Президента к груди, важно заявил главный одномордатник, тот самый шаффт, что нас выследил.

— Этих нельзя! — пытался хорохориться лингрэ, но было видно, что переубедить людоедов не удалось — "пичкать" Бумера они согласились, но, к сожалению, нами. — Не созрели еще! Других тащи!

— Так нету больше, — развел руками предводитель, — это вся гра!