Трое для одного

— Знал бы ты, как неохота вечер портить... Ладно, рассказывай.

— Мне нужна статья, — без предысторий начал Морган. — Срочно. Если получится, то не только в "Форест Сан".

Саманта прищурилась, делая глоток.

— Тема?

— Башню на Часовой площади сегодня попытались снести, чтобы освободить место под бизнес-центр.

— Проект грёбанного "Мира"? — подал голос Джин.

— Да. Сейчас башня в собственности... — Голос внезапно сел. — Кхм, в собственности той женщины из фонда. Куплена на аукционе городского имущества с нарушениями, потому что раньше входила в список строений, объявленных памятником архитектуры или чего-то вроде того.

— Хочешь сказать, являлась исторической ценностью? — быстро схватила Сэм и сделала ещё один долгий глоток. — Тянет на хороший скандал. Две недели назад как раз была шумиха, когда в Кемптоне снесли какую-то церквушку тринадцатого века, так что это дело наверняка срезонирует. Ещё что-то?

"Кое-что? Пожалуй..."

Новая идея вспыхнула в голове — безупречно логичная и достойная Брута и компании. В горле у Моргана пересохло. Он отпил вина, машинально копируя позу сестры. На одной чаше весов было благополучие города и Уилки; на другой — карьера и репутация отца.

Вдруг стало смешно.

"Это даже на выбор не похоже".

— Да. Некоторые участки вокруг площади, в частности, фрагмент сада семьи Гриди и розарий миссис Паддлз, были отчуждены в результате аферы со страхованием земель. Позднее их выкупил "Новый мир". У меня есть косвенные доказательства.

Саманта сгорбилась в приступе кашля. Джин молча поглаживал её по плечу, отставив пустую кружку.

— Ты ведь понимаешь, чем это твоему папаше аукнется, приятель? Он ведь курировал чёртов проект.

— Вполне.

— И ты готов?

— Да.

— А мама? — угрюмо спросила Сэм. — Она-то знает?

— Нет. Но поддержит... если я попрошу.

Морган чувствовал себя на редкость погано. Металлический привкус на губах не могло перебить даже горячее пряное вино. Очень хотелось провалиться в тёплую пьяную дремоту, но разум оставался холодным и чистым, как январское утро.

— Да, — пробормотала сестра, инстинктивно стягивая плед на груди. — Да, если ты попросишь... Статья будет. Точнее, статьи. Слушай, а остальные наши как?

— Дилан — не в теме, — ответил он, не уточняя, что скоро брат уедет и ему, в общем, будет уже не до семейных проблем. — Гвен сделает, что может, но по другой линии.

— Всё так хреново? — спокойно поинтересовался Джин.

Морган вспомнил разговор в машине — бесконечно, бесконечно давно. О том, кому выгодна была смерть дяди Гарри и том, что не каждый скелет нужно обязательно вытаскивать из платяного шкафа; о том, что Саманта не простила отца, но пока ещё считала себя его дочерью, даже если вслух говорила обратное; о том, как Майеры обычно решают проблемы.

Он прикрыл глаза, представляя город с высоты птичьего полёта. Город, под которым вращалась медленно чудовищная воронка, где мрак пожирал мрак.

"Это реально. Это правда существует".

— Даже хуже, чем хреново, к сожалению.

— Значит, будем работать, — подытожил Джин скупо, не давая затянуться паузе. — От меня что-то требуется?

— Пока — нет. Я не стал бы просить, правда, Сэм. Но снос башни нужно остановить любой ценой. Любой, поверь мне.

Саманта молча выпуталась из пледа, сграбастала телефон и ушла наверх, на ходу набирая номер. Вскоре послышался её голос — по-прежнему сиплый, но с непривычными командными нотками. Джин вернулся на кухню, варить новую порцию глинтвейна. Звякнул мобильный; Гвен прислала сообщение.

"Видела новости про башню. Такое вообще возможно?"

Морган лизнул ободок кружки, ловя остатки пряного вкуса.

"Как видишь".

Она не ответила, но через пятнадцать минут перезвонила.

— Привет, — звук доходил как через стекло. — Я в процессе, но есть одна загвоздка. Нужны внятные документы, которые подтверждают, что башня является исторической ценностью. Здесь странная ситуация: вроде бы всем это известно, однако ни одного документального доказательства нет.

В голову опять полезли неприятные мысли об афере со страхованием земель, когда все старые карты загадочно исчезли. Провернуть подобное было не под силу ни одному человеку...

"А тени?"

Морган стиснул зубы.

— У меня есть идея, где можно отыскать такие документы. До вечера это потерпит?

— И даже до утра, — позволила себе усмешку Гвен. — Я работаю из дома... — Послышалось шуршание, точно она положила трубку на что-то мягкое, приглушая звук. — Вив, нет, сюда не ставь, тут шпинат. Да, вон туда. Прости, Морган, — продолжила она уже громче. — Отвлеклась. Документы или заверенные копии, если таковые отыщутся, лучше сразу отвезти мне. По факсу или электронной почте ничего не высылай.

— Хорошо. До связи.

Он не стал дожидаться, пока в гостиную вернётся Джин, и сразу перезвонил Кэндл. Коротко изложил ей проблему, в общих чертах обрисовав свои действия, а в ответ получил задумчивое "Хм..." и вопрос:

— Ты на машине?

— Прямо-таки тема дня, — вздохнул Морган. — Да. Я пока у Сэм.

— Вот там и оставайся, — приказала она и повесила трубку.

Явилась Кэндл почти через полтора часа, взъерошенная и довольная, точно уличная кошка после драки. Радостно поздоровалась с Расселами, стащила из холодильника здоровый кусок пиццы и банку энергетика, а затем утянула Моргана на улицу, на ходу уведомляя:

— Машину ты пока здесь оставишь, я потом тебя подкину. На двух тачках ехать глупо. Что у нас, пустынный караван, что ли?

— Как скажешь... А куда мы едем, собственно? — Он едва успел влезть в ботинки, а куртку пришлось натягивать уже снаружи. Впрочем, Кэндл это не смущало.

— Сюрприз! К одному очень интересному человеку. Не всё же тебе меня знакомить с прекрасными психами, да, деточка?

Смятая банка из-под энергетика отправилась в забитый бумажками карман на двери автомобиля, и двигатель взревел. Снежная каша прыснула из-под колёс.

К тому времени стемнеть успело уже порядочно. Фонари отчего-то горели не везде; временами попадались абсолютно слепые участки, причём даже в центре города. Половина светофоров мигала тревожным жёлтым; обочины казались похожими на смазанные графические иллюстрации — искажённые очертания голых веток на фоне домов, чёрные жерла проулков, силуэты припозднившихся прохожих. Взлетая по излому длинного моста через Мидтайн, Кэндл немного сбросила скорость, а сразу за ним вывернула руль, съезжая с набережной на узкую боковую дорогу, виляющую между старинными домами, частью не жилых, очевидно.

— Нам точно сюда? — осторожно поинтересовался Морган, когда из всех возможных источников света остались только яркие фары их автомобиля.

— Короткий путь, — фыркнула Кэндл, кажется, намереваясь что-то пояснить, но не успела.

Дорога снова повернула и влилась в довольно широкую улицу, кое-как освещённую, которая упиралась в хаотическое скопление зданий за чугунной оградой. И в этот момент мир чудовищно исказился; тени в промежутках между фонарями сгустились в непроглядную черноту, масляную, подвижную. Она скрутилась в жгуты и хлестнула на асфальт, наперерез автомобилю, на лету облекаясь подобием плоти, обретая форму — длинные руки, вытянутые туловища, безупречно узнаваемые каре до плеч и приплюснутые цилиндры на головах, а вместо ног — перекрученные хвосты нагов.

Фонари погасли — разом.

Кэндл инстинктивно затормозила; ремни безопасности впились Моргану в грудь, и он зашёлся кашлем, не успевая ни выкрикнуть имя Уилки, ни нащупать часы. Сквозь сомкнутые веки тени в цилиндрах казались ещё черней, гуще. А потом Кэндл вдруг заорала, срываясь на визг, вдарила по газам, одновременно врубая дальний свет и противотуманные фары, и точно сама вспыхнула:

— Да подавись!

Моргана вжало в кресло.

Тени упруго выгнулись под светом, как чёрный полиэтилен под напором воды — и надорвались. Автомобиль влетел в эту дыру и так же, на скорости, ворвался в ярко освещённый двор, обрамлённый рябинами, притормаживая только у самого крыльца. Кэндл заглушила мотор и откинулась на спинку, тяжело дыша. Дорога позади была пуста; фонари снова горели.

— То самое, да? — тихо спросила она. — Про что ты говорил. Ну, крысы, тени и прочие сколопендры? Я даже испугаться не успела. Думаешь, обошлось?

— Не знаю, — честно ответил Морган. Сердце у него колотилось до обидного ровно, в такт тиканью часов в нагрудном кармане. Безликих в цилиндре видно не было; схлынуло и ощущение ирреальности, превращающее обычный вечерний пригород в жутковатый монохромный мир. — Похоже, что да. Будем надеяться, что их спугнула твоя решимость. И противотуманки.

— Я буду надеяться, что утром на том месте не найдут труп какой-нибудь сбитой старушки, — мрачно откликнулась Кэндл и, зажмурившись, отёрла руками лицо. — Ладно. Потопали. Времени у нас не так чтобы завались. Архив вообще-то закрылся в шесть часов, причём ещё вчера.

— Архив? — Морган перевёл взгляд на табличку над крыльцом. Стекло автомобиля запотело, но буквы были достаточно крупными, чтобы различить надпись. — А. Кажется, понял. Твой информатор?

— Он самый.

Идти пришлось не в основное здание, а в дальнюю пристройку. И, хотя света отчаянно не хватало, инстинкты не спешили вопить об опасности. Клумб на территории архива не водилось. Замшелые корпуса словно выросли посреди густого рябинового леса, ближе к ограде переходящего в сплошную стену из шиповника и бузины. Дорожки были аккуратно расчищены от снега, но здесь, судя по отпечаткам, поработала не спецтехника, а кто-то трудолюбивый и с лопатой. Отдельные фонари крепились не на столбах, а на длинных штангах, зафиксированных на опорах, и вся конструкция напоминала огромную гирлянду из полупрозрачных голубоватых шаров, винтажную ёлочную игрушку. Сквозь запах мороженых рябиновых ягод пробивалась едва заметная сладость — бумага, пыль и ещё что-то очень старое, даже, скорее, древнее.

Шли молча; о том, что случилось по пути, никто не упоминал, как по сговору. Ключ от хода через пожарную лестницу предсказуемо обнаружился в заднем кармане у Кэндл.

— Дубликат, — пояснила она тихо. — Камер наблюдения тут нет. Все копии будут заверены надлежащим образом, но не будь кретином и не спрашивай, откуда что взялось. Лады?

— Хорошо, — кивнул Морган и, поднимаясь по лестнице, бросил последний взгляд через плечо.

С высоты третьего этажа заросший рябиной и перетянутый лентами фонарей архив напоминал стеклянный шар с игрушечным домиком.

"Маленький безопасный мирок".

Внутри здания далеко идти не пришлось. Информатор дожидался в первом же кабинете вправо по коридору от запасной лестницы. Большую часть помещения занимали металлические стеллажи с потасканными скоросшивателями и облупившиеся картотеки. За единственным столом, заваленным делами в обложках из сыплющегося картона, вглядывался в блеклую распечатку человек, одетый в свитер поверх водолазки. Клочковатая бородка клинышком потешно топорщилась; допотопные очки со сломанной дужкой то и дело съезжали к кончику носа, и незнакомцу приходилось постоянно их поправлять, чтобы продолжить чтение. Лицо у него было вытянутое, но весьма приятное, к тому же глаза из-за толстых стёкол выглядели просто огромными, как в мультике. Черты казались отдалённо знакомыми; впрочем, такой типаж среди вечно недоедающих мелких клерков встречался довольно часто.

Кэндл скинула свою сумку на свободный стул и перегнулась через столешницу, чмокая своего приятеля в небритую щёку.

— Привет, архивный крыс. Всё готово? Это, кстати, парень, о котором я говорила. Не смотри, что блондин, язык за зубами он держать умеет. Если припрёт, можешь к нему вместо меня обращаться.

Морган не совсем понял, что к чему, но на всякий случай улыбнулся и кивнул. Крыс поднял голову, подслеповато щурясь, и вдруг хохотнул:

— Верю, что умеет. А, так, насчёт просьбы... Всё готово. В трёх экземплярах, как обещал, — и он протянул пухлый пластиковый файл, споро откопав его под залежами папок.

Кэндл быстро проглядела документы и довольно цокнула языком:

— То, что доктор прописал. И даже без грифа "секретно". Где нашёл?

Крыс зябко поправил съехавший с плеча свитер и снова зарылся в свою чрезвычайно интересную распечатку.

— Как всегда — в основных фондах голяк, а в списанных на уничтожение документах сплошная малина.

— На уничтожение? — уточнил Морган. В городском архиве ему прежде бывать не приходилось, разве что в новом офисе и очень давно, ещё в бытность студентом, и работу этого заведения он представлял весьма смутно.

Кэндл тем временем плюхнулась на стул и углубилась в чтение, бормоча что-то под нос. На происходящее она обращала мало внимания.

— Ну да, — кивнул крыс, по-прежнему избегая взгляда глаза в глаза. — Там что-то типа вторых экземпляров, справок и выписок. Ну, и всякое старьё, которое не внесено в описи — ответы наши, например, к которым приложены копии каких-то документов. Лет десять всё скопом внесли в акт на уничтожение, но запечатать это добро в бумажные мешки и отправить на сжигание руки ни у кого не дошли. Знаешь, что самое ошизенное в моей работе? — спросил он вдруг, оживляясь. — Это и рай, и ад для ленивых. Её всегда тонны. Горы. Целые долбанные Альпы работы по списанию, уничтожению, систематизации и прочей ерунде. Но она вся не срочная. Может месяц лежать, может год, может десять, и никто и не почешется тебя торопить. Так-то, чувак.

Последние слова прозвучали немного картинно, неестественно. Морган попытался вспомнить, где ему их уже приходилось слышать, и едва не рассмеялся.

"Гнездо кукушки" на улице Макмёрфи.

Он перегнулся через столешницу и, поймав взгляд крыса, улыбнулся:

— Бандана с Микки Маусом вам больше подходила. И другие очки — тоже.

— Я разносторонний человек, — откликнулся тот, откидываясь назад и слегка раскачиваясь на стуле. Металлические ножки скрипели, кроша древний паркет. — Платят в архиве мало. Фотографии — подработка, чтоб свободно заниматься делом жизни или типа того.

"Ну да. На фотографиях Фелтона Кента с падчерицей в откровенных обстоятельствах легко заработать аж на дело целых трёх жизней. Потому что одной может и не хватить", — подумал Морган, а вслух уточнил только:

— И как, дело жизни стоит риска?

Крыс снял очки и принялся методично протирать стёкла; глаза у него по контрасту показались маленькими и бесцветными, и щурился он так, что сразу становилось ясно — подслеповатость не притворная.

— Как сказать. Я просто люблю свой город, чувак, так-то. А некоторых людей... не люблю. И себя в том числе.

Свет мигнул. Этого хватило, чтобы Кэндл встрепенулась и засобиралась. Крысу на прощание достался ещё один поцелуй в щёку. Уже в автомобиле Морган спросил, как вообще удалось раздобыть такого эксцентричного информатора.

— Да так, — пожала плечами она. — Вообще это давно было. Мне тогда громкое дельце попалось, про выселение клуба филателистов из крошечного домика рядом с площадью. Кто-то чего-то заложил, вовремя не выплатил и всё такое... Клуб жалко было, но выиграть — без шансов. В газете писали об этом. И вот как-то после заседания ко мне привязался чудной укурок в бандане с лупоглазой мышью. Типа посидеть, по коктейлю... Ну, а потом он мне подсунул копию одной любопытной дарственной. Вроде как домик-то давно к другому человеку перешёл, и закладывать его права не имели. Потом я уже узнала, что укурок работает в архиве. Он на старине повёрнут или что-то вроде, но от своей морды ему лезть в суды не с руки. Вот я у него получаю иногда редкие документы, несу возмездие и справедливость во имя старого Фореста. Ещё месяц назад сказала бы, что крыс мой просто фанатик, — задумалась она вдруг. — А сейчас подумала вот о чём. А мог он увидеть случайно другой город? Ну, бар "Шасс-Маре". Или того верзилу с фонарём. Он, знаешь, похож на мальчишку, которого выкинули из парка аттракционов и который теперь пытается заработать на входной билет. Если понимаешь, о чём я. У каждого своя валюта.