Трое для одного

Он подсознательно ждал, что миссис Паддлз улыбнётся и заверит его, что всё хорошо, но она странно, точно придушенно охнула и вцепилась пальцами в сумочку.

— Всё ужасно, мистер Мейерс, — тихо созналась она. — Моя подруга... Я только что зашла к ней и узнала, что ночью её отвезли в госпиталь. А мы собирались пить чай с черничными кексами. Вчера созвонились, а сегодня...

Она умолкла.

Морган стоял рядом, всего в шаге, отчётливо ощущая в морозном воздухе привкус затхлых, сладковатых старческих духов. Миссис Паддлз была одета в то же самое клетчатое пальто, в котором заявилась почти две недели назад в мэрию. Рыжеватые волоски по-прежнему топорщились над верхней губой, черты лица выглядели грубоватыми, а телосложение — не по-женски мощным.

Но при всём этом она казалась такой... беспомощной?

Морган глубоко вздохнул.

— Миссис Паддлз, хотите навестить свою подругу? Я могу вас отвести. Идти тут недалеко, полчаса.

Выражение её лица оставалось таким же рассеянным, но теперь грубоватые черты словно светились изнутри.

— Вы правда хотите меня проводить?

— Конечно, миссис Паддлз. — Морган и протянул руку. — Одно из отделений госпиталя возглавляет мой брат. Мы обязательно узнаем, что именно случилось с вашей подругой. Возможно, вам даже разрешат передать ей угощение. Это ведь черничный кекс у вас в пакете? — и он кивнул на бумажную сумку с логотипом кондитерской.

Миссис Паддлз кивнула. Глаза у неё подозрительно сильно блестели; впрочем, они могли слезиться от яркого солнца и снежного блеска.

— Да, я зашла по дороге... Но... это правда нормально, мистер Мейерс?

— Абсолютно, — заверил он её и улыбнулся: — Я правда буду рад, если смогу помочь вам.

Морган не считал себя коротышкой, но когда миссис Паддлз поднялась, то оказалась ростом с него. Первые двести метров она действительно опиралась на его локоть почти полным весом. Но потом то ли немного пришла в себя, то ли ободрилась от прогулки — и вновь начала печатать шаг и перестала вцепляться пальцами в чужую куртку. Морган незаметно перевёл дыхание: отцовские гостьи оказывались иногда столь же прилипчивыми, но очень редко повисали на нём в буквальном смысле, поэтому вести их было не в пример легче. Дорога до госпиталя заняла даже меньше времени, чем он боялся. Брат оперировал и выйти навстречу не смог, однако его ассистентка узнала Моргана и сама вызвалась помочь.

Подружку миссис Паддлз звали Лили Митчелл, и она была вдовой семидесяти трёх лет отроду. Её госпитализировали из-за обморока, перед которым она почувствовала сильную и резкую головную боль и тошноту. Врачи подозревали субарахноидальное кровоизлияние, однако худшие предположения не оправдались. Миссис Митчелл оставили на несколько дней в палате для обследования, и сейчас она болтала с медсёстрами — всё ещё бледная, с синяками под глазами, но уже весёлая и бодрая. Плотные, как у пуделя, голубовато-седые кудряшки были выстрижены с одной стороны — там, где врачам пришлось зашивать рассечённую кожу. Увидев подругу в дверях палаты, Лили Митчелл попыталась прикрыть шов волосами и смущённо заулыбалась; лицо у неё сморщилось. А миссис Паддлз застыла, нелепо прижимая к груди свёрток с кексом, и расплакалась — тихо, без всхлипов и шмыганий, точно красавица героиня чёрно-белого кино.

Морган вышел и тихо притворил за собой дверь. В коридоре он поймал ассистентку Дилана, сердечно поблагодарил её за помощь и попросил отнести в палату к Лили Митчелл две порции чая, если не сложно.

Любезной ассистентке было не сложно.

На улице он привалился спиной к ограде и уставился в небо, не надевая капюшон. Ветер, ослабевший от плутания в переулках вокруг госпиталя, казался почти тёплым. Все автомобили, припаркованные на стоянке с другой стороны улицы, грудились в одном месте, точно грелись друг рядом с другом. Дома тоже стояли почти вплотную — между ними влезла только живая изгородь в два ряда и сточные желоба. Занавески на окнах были плотно задёрнуты, жалюзи — опущены.

"Никто не хочет жить с видом на больницу", — пронеслось в голове тоскливое.

Часто после таких случайных визитов в госпиталь Морган задумывался о том, отчего его брат начал курить. И каждый раз — почти понимал. Почти.

Морозный воздух казался невообразимо сладким.

— Почему ты ей помог?

Ещё пятнадцать секунд назад поблизости не было ни одного человека. Но Морган сначала узнал голос, а затем только вспомнил, что вокруг никого, а потому даже не удивился.

— Здравствуй, Уилки. Слушай, а ни у кого ещё из-за твоих внезапных появлений сердце не отказывало?

— Таким наглым юнцам, как ты, это не грозит, а до других людей мне дела нет, — снисходительно отмахнулся он. — Ответь на вопрос. Я жду.

Морган любопытно скосил глаза.

При свете дня Уилки выглядел... тривиально. Он не переливался на солнце, как алмазами обсыпанный, и сквозь него не просвечивала кирпичная кладка дома напротив. Его коричневое пальто с чёрными пуговицами напоминало о сезонных распродажах в "Спенсерс", а потёртые джинсы походили на безразмерные китайские подделки, которые Ривс постоянно заказывал онлайн с доставкой на дом — за тем исключением, что эти-то на часовщике сидели прекрасно. Смешная шапка крупной вязки была того самого тёмно-синего оттенка, который идеально подходит всем без исключения светловолосым.

Впрочем, классическим блондином Морган бы его не назвал — скорее, седым. Но не по-благородному, а некрасивой "пятнистой" сединой: волосы на ярком свету казались пегими. Определить изначальный цвет было невозможно. Как и оттенок кожи, словно Уилки долго-долго лазил по пыльным чердакам, а затем попытался умыться, но только размазал грязь по лицу. И лишь глаза оставались по-прежнему нечеловечески яркими.

"Он должен быть чистым светом, — пронеслось вдруг у Моргана в голове. Мысль казалась странно знакомой, словно он когда-то уже думал об этом, но позабыл. — Златоглазка из-под холма. Что он вообще забыл у нас в городе?"

Уилки заинтересованно выгнул бровь, точно мог знать, что за идеи вертятся в голове у визави.

— Почему помог? — переспросил Морган, растягивая время и пытаясь замять неловкость. Щёки точно загорелись, и хотелось верить, что это от холода. — М-м... Наверно, потому что мне так нравится.

— Какой славный юноша, — с усмешкой повторил Уилки свою любимую присказку, и прозвучало это изысканным издевательством. — Неужели?

А Морган понял вдруг, что случайный, наобум сказанный ответ и был той самой сокровенной правдой, которую обычно месяцами раскапывают психоаналитики.

— Да, — кивнул он уверенно. — И всегда нравилось. Может, поэтому я в мэрии чувствую себя на своём месте, а... — "Кэндл", чуть не сказал он, но почему-то запнулся на имени; ему показалось опасным упоминать кого-то конкретного при Уилки. — ...а одна моя коллега тихо паникует из-за посетителей. И начинает их драконить.

— Драконить? — фыркнул Уилки. Он по-прежнему стоял на одном месте, сунув руки в карманы. Солнце, бьющее прямо в глаза, нисколько ему не мешало; оно плавилось в зрачках чистым золотом.

— Терроризировать, — с улыбкой поправился Морган. При свете дня общаться с Уилки было не так уж страшно. Если бы не лёгкое, но навязчивое ощущение ирреальности, как в правдоподобном кошмаре, то можно было бы принять его за старого знакомого по колледжу. — Любимое словечко моей сестры.

Выражение глаз Уилки стало задумчивым.

— Ты ведь любишь свою семью, — произнёс он ровным тоном, но Моргана пробил озноб. — Очень сильно любишь.

Морган нащупал в кармане шокер, хотя точно знал, что против Уилки обычное оружие не поможет.

Просто так было спокойнее.

— Тебе тоже нужна помощь, как миссис Паддлз? — безмятежно улыбнулся он. Лицо словно онемело, и самое обычное действие требовало нечеловеческих усилий. — Если хочешь, я могу провести тебя в госпиталь. И устроить на обследование — даже без медицинской страховки.

— Восхищён твоими связями, — усмехнулся Уилки и по-совиному плавно повернул голову, уставившись на крыльцо госпиталя под массивным чёрным навесом. Моргану это сооружение всегда напоминало крышку от гроба. — Однако я пришёл сюда по другой причине. И даже не ради встречи с тобой, хотя она для меня, не спорю, стала приятным сюрпризом. Я просто слежу за разломом.

Если бы Морган был собакой, то сейчас он бы насторожённо поставил уши и завилял хвостом.

— М-м... Разлом?

Обернуться Уилки не удосужился — он всё так же смотрел на что-то незримое, и, кажется, очень страшное, потому что золото его взгляда стало меркнуть.

— Отдай своё имя и получи согласие у проводника, — Голос прозвучал странно, надтреснуто. — Как можно скорее. Я жду, Морган Майер.

В госпитале кто-то распахнул окно. Стекло поймало солнечный блик, и Морган рефлекторно зажмурился, а когда открыл глаза, Уилки уже исчез.

Кружная дорога домой, от кофейни до кофейни, от книжного до книжного заняла часа четыре. К вечеру ветер усилился; закат был красный и сюрреалистичный, словно картина сумасшедшего импрессиониста. Морган порядком устал и намёрзся, но совсем не чувствовал голода из-за бесчисленных порций латте и капучино. Он с некоторой долей удивления отметил, что отцовская машина выгнана из гаража, однако водителя поблизости нет, и прошёл в дом, аккуратно притворив за собой дверь.

Родители были в холле — вдвоём. Этель выглядела обеспокоенной, а Годфри — бледным; на лбу у него виднелась испарина.

— ...может, отменишь визит?

— Не могу. — Годфри беспомощно скривил губы. — Там будет Франк Уэбб, я за ним уже месяц гоняюсь... Я просто вернусь пораньше. Чёрт побери, и мать Джона выбрала именно это время, чтобы заболеть! Мне нужен мой водитель, я сам болен! За что я ему плачу?

— Он полгода не брал выходных, дорогой, — спокойно заметила Этель и наклонилась, чтобы поправить мужу галстук. — Вызови лучше такси. И сходи завтра к доктору. Готова спорить, что у тебя та же отвратительная разновидность гриппа, что у миссис Салливан.

— Однако я еду на встречу, а за миссис Салливан ухаживает сын. В ущерб моим интересам, между прочим, — проворчал Годфри уже для проформы, явно успокаиваясь.

Моргану понадобилась всего секунда, чтобы просчитать все варианты.

— За тобой тоже может поухаживать сын, — улыбнулся он, выходя в холл из-за лестницы. — Привет, пап. Куда тебя нужно отвезти? Я сегодня совершенно свободен.

Годфри закусил губу. Было видно, что идея ему не нравится, но ехать на встречу в одиночку хочется ещё меньше. Этель смотрела в сторону, явно мучась выбором между ролью идеальной матери и безупречной жены.

— Ты ведь собирался пойти в кинотеатр, — произнёс наконец Годфри неуверенно и двумя пальцами отёр со лба испарину. Брезгливо посмотрел на собственную руку и полез в карман за платком. — Хорошо. Собирайся, жду тебя через десять минут. В конце концов, я не собираюсь находиться там до полуночи. А тебе будет полезно познакомиться с нужными людьми.

— Я тоже так подумал, пап, — серьёзно кивнул Морган. Этель закатила глаза — участие в политике она не одобряла никогда. — Ждите здесь, сейчас вернусь. Кстати, пап, а что с тобой случилось? Ты простудился?

— Не знаю, но похоже на грипп, — шумно выдохнул Годфри и опёрся спиной о перила. На фоне тёмно-синего костюма он выглядел уже смертельно бледным. — Иди быстрее. Этель, дорогая, раз я задерживаюсь, то разведи мне "гриппон". Или "антифлу".

— Конечно, Дилан оставлял что-то такое, — пообещала Этель и удалилась на кухню.

Морган буквально взлетел по лестнице, ног под собой не чуя. Сердце у него колотилось как сумасшедшее.

Когда-то давным-давно, лет шесть назад, отец пытался приучить его к светскому обществу. Не вышло: вист, преферанс и покер Морган тогда на дух не выносил, так же как дорогие сигары и любой алкоголь, а ни о чём серьёзном с ним, тогда ещё студентом, не заговаривали. Через две-три поездки он смертельно заскучал и стал манкировать обязанностями "негласного наследника Майеров". Отец попытался настоять на своём, однако пары великолепных истерик в исполнении Этель хватило, чтобы он забыл эту идею.

Сейчас Морган как никогда жалел о том, что некогда предпочёл студенческую суету реальному политическому образованию.

Костюмов "на вечер" у него было два, и оба висели в самом углу шкафа — неглаженые и пропахшие лавандой. Подбирать носки и галстук в тон уже не оставалось времени, поэтому он схватил крайний, тёмно-коричневый костюм, и вчерашнюю зеленоватую рубашку, отчётливо отдающую конопляным дымком из "Гнезда кукушки". Галстук Морган повязывал уже на ходу, но, судя по одобрительному взгляду отца, справился на высший балл.

— Уже опаздываем, — сухо заметил отец, как всегда, опустив благодарности и похвалы. Этель забрала у него пустой стакан из-под лекарства и нахмурилась:

— Не задерживайтесь допоздна. Помни, что у Моргана сегодня выходной.

— Как и у меня, — недовольно откликнулся он.

Этель молча закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.

Машина отца с виду была такой же древней, как "шерли" Моргана. Однако внутри она больше напоминала космический корабль. По сути, от старомодного седана остался только корпус, а техническую начинку и отделку Джон Салливан по требованию хозяина лет десять как заменил целиком и с тех пор только поддерживал на должном уровне. Даже заводилась она не ключом, а кнопкой на брелоке.

Первый километр Морган проехал с каменной спиной — после "шерли" руль казался слишком послушным, категорически не хватало одной педали и привычного рычага передач. Отец не утруждал себя подсказками; он молча вглядывался в снег, сверкающий под голубоватыми фонарями и, похоже, отчаянно пытался не заснуть. Лихорадка у него так и не прошла, но ему явно полегчало: испарина больше не выступала на лбу каждые две минуты, зато появился лёгкий румянец.

— М-м... И что это будет за мероприятие? — поинтересовался Морган небрежно, когда более-менее привык к отцовской машине.

— Обычный званый вечер у Костнеров. Для широкого круга, — подумав, добавил Годфри. — Как правило, мы собираемся по дюжине, не больше, сегодня будет десятка три гостей. Кое-кто приедет даже из Пинглтона. Формально — для того, чтобы поздравить Костнеров с юбилеем свадьбы, но на самом деле они уже отпраздновали неделю назад.

Морган нахмурился, сосредоточиваясь. Фамилия была ему знакома, однако лица из памяти стёрлись начисто.

— А Костнеры — это?..

— Дункан Костнер возглавляет попечительский совет школы Фореста. Так как школа у нас одна, то влияние у него приличное, — с видимой неохотой начал пояснять Годфри, но затем привычка взяла своё, и он разговорился: — Его жена Сесилия работает в благотворительном фонде. Она тоже весьма уважаемый человек.

— А фонд случайно не "Новый мир"? — наобум выстрелил Морган и попал в яблочко.

— Именно. Неужели ты всё же интересуешься немного собственным городом? — ворчливо откликнулся Годфри.

"Собственным городом" — прозвучало почти как "личным владением".

— Временами, — уклончиво ответил Морган. — О фонде я слышал, но чем он занимается — не помню. Что-то там с благоустройством?.. — и он выжидающе умолк.