Трое для одного

— Ничего, — ухмыльнулась она беззаботно. Смазанная красная помада в уголке рта походила на свежую кровь. — Я найду, чем заняться.

Уже после приёма, покупая пирожные в кондитерской на углу, Морган набрал номер Кэндл.

"Абонент недоступен, — с укором ответил мягкий женский голос. — Или находится вне зоны действия сети".

Морган вернулся в машину, завёл двигатель — и уткнулся лицом в руки, сложенные крестом на руле. В груди ворочалось какое-то новое, незнакомое чувство.

"Сам виноват".

Снова начал идти снег — мягкими огромными хлопьями, похожими на клочья сахарной ваты. К кондитерской выстроилась целая очередь; давешний турист, протрезвевший на холоде, азартно торговался с индийцем-лоточником из-за простенького кожаного браслета; за погнутой вывеской, вдали от желтоватого света фонарей целовались двое — с короткими стрижками, в почти одинаковых спортивных куртках и узких джинсах.

Морган всё яснее чувствовал, что ему здесь не место.

— Хватит, — заставил он себя заговорить вслух и нажал на педаль. "Шерли" тронулась с места. — Сэм ждёт. Нельзя опаздывать.

Расселы жили далеко от центра и, похоже, наслаждались уединением. Ещё до свадьбы Саманта переехала в крохотный дом Джина на берегу реки, в квартал, отстроенный на месте выгоревшего после войны. Весной и летом, несмотря на слабый запах гнильцы от Мидтайна, здесь было сказочно красиво. Цветущий шиповник на пустырях; в низинах — тимьян и клевер, сплетённые так прочно, что нельзя распутать стебли, не разорвав; одичавшие яблони и вишни, приносящие в срок мелкие, но удивительно сладкие плоды; простенькие дома, увитые едва ли не до самых крыш девичьим виноградом и плющом... В последние двадцать лет почти все жители перебрались из здешнего захолустья в более оживлённые районы, и на прежнем месте остались лишь три-четыре семьи — такие же убеждённые мизантропы, как Расселы. Гостей тут не любили и не привечали...

Впрочем, для родственников — за исключением отца, конечно — Саманта делала исключение.

Едва Морган подъехал к воротам, как она выскочила на крыльцо, как была, в домашнем костюме из серого флиса с капюшоном в виде кошачьей головы, и приветственно замахала руками. Следом вышел и Джин, тоже расслабленный, сонный и к тому же в очках. Не слушая возражений, он отправил Моргана в дом, а сам припарковал его машину в узком загоне под навесом.

— Долго ты добирался, — проворчала Сэм, близоруко щурясь. Она была совершенно не похожа на редактора "Форест Сан". Этакая слегка инфантильная домохозяйка — рыжая, с безупречно женственной фигурой, ворчливая и улыбчивая, но никак не леди-босс, которую боялись даже небритые циники из отдела криминальной хроники.

— Забыл, как к вам ехать, — отшутился Морган. — Вы меня сто лет в гости не приглашали.

— Мог бы и без приглашения заявиться, — фыркнула Сэм — и наконец-то обняла его. От флисовки слабо пахло горьковатыми духами. — Как там мама?

— Вся в музыке. Ты могла бы чаще звонить.

— Трубку либо Донна снимает, либо Годфри, а их я и слышать не хочу... — Саманта отклонилась, заглядывая Моргану в лицо. Глаза у неё были тёмно-карие, в бабку по материнской линии, и потому прямой взгляд всегда казался сумрачным и недовольным. В четырнадцать-пятнадцать лет, когда она ещё оставалась тощим, голенастым подростком, это органично вписывалось в образ.

Сейчас контраст между обликом и взглядом бил по нервам.

— Тогда приезжай лично. Я могу тебе намекнуть, когда отца нет дома, — вздохнул Морган, поглаживая сестру по напряжённым плечам. Она так и не простила Годфри попытки сорвать свадьбу и лишить Джина работы, даже спустя столько лет. — Ну, ладно. Не будем о грустном. Вы меня вроде бы на ужин приглашали — так давайте его скорее сюда. Я в обеденный перерыв не успел толком ничего перехватить, — героически соврал он

— О! Тогда ты удачно попал! — оживилась Сэм и потянула его в столовую. — У нас паста по-средиземноморски, салат с горячими креветками и... да не бледней так, не я готовила. Джин.

— Это успокаивает, — хмыкнул Морган.

Столовая уже была украшена к Рождеству — омела и остролист, наряженная ёлка в углу, сплошь в бантах и бело-розовых леденцах, гирлянды вокруг лампы и фонарь в виде феи на подоконнике. На полосатом диване валялась незапакованная плоская коробка со стопкой желтоватых листков. Моргану сперва примерещились мемуары О'Коннора, и в груди болезненно кольнуло, но затем он разглядел ноты.

— Это маме, — пояснила Сэм, плюхаясь за стол и сходу вооружаясь вилкой. — Раритетный рукописный экземпляр "Детского уголка", не авторский список, но примерно того же периода. Достала на аукционе ещё летом.

— Тогда вряд ли у нас могли совпасть подарки, — улыбнулся Морган краешками губ, предчувствуя занимательную беседу. — Но ты ведь меня не за этим позвала?

— А то ты не понял? — поинтересовался Джин, закрывая дверь. Оглядел столовую, обменялся взглядами с Самантой и вновь посмотрел на Моргана: — Ну, что, будем портить аппетит гадкими подробностями или сначала всё же поужинаем?

Сэм поёрзала на месте, глядя на брата исподлобья. Покосилась сперва на ёлку, затем на венок из омелы и остролиста над дверью, на уютно мерцающий электрокамин...

— Оставим сплетни на сладкое, — решился Морган. — В смысле, за чаем обсудим.

— Хорошо, — понимающе кивнул Джин. И хитро сощурился: — Учти, количество новостей зависит от качества комплиментов повару.

— Ты ещё в долгу останешься, муженёк, — фыркнула Сэм, толкая его в бок.

— Это мы посмотрим...

Впрочем, готовил Джин божественно, поэтому с комплиментами у Моргана проблем не возникло. Хотя ничего сложного в рецепте не было: паста в томатном соусе с пассерованным луком, запечённая в духовке с черри, базиликом и моцареллой. Салат оказался и того проще — те же помидоры, креветки, руккола, твёрдый сыр тонкой стружкой и бальзамический уксус, который Саманта обычно на дух не выносила, но тут почему-то пришла в восторг. Джин травил байки из своей богатой практики. Морган в лицах излагал историю восточной дивы и её горячих братьев...

"Похоже на Рождество", — пронеслось у него в голове, когда Сэм начала убирать грязные тарелки со стола, чтобы освободить место для чайника с чашками. А потом как-то вспомнился следующий вечер после Рождества, когда праздник уже позади, и его снова нужно ждать — целый год.

— Понравилось? — поинтересовался Джин, лениво хрустя перчёными гренками.

— Изумительно, восхитительно, волшебно, — рассеянно кивнул Морган и придвинул к себе чашку с чаем. Тёмное отражение пошло рябью. — Слушай, я хотел тебя спросить кое о чём... Зачем ты Сэм втянул?

Джин покосился в сторону кухни, где его обожаемая жена насвистывала песенку под нос, выкладывая пирожные на красивую тарелку, а затем ответил, понизив голос:

— Потому что она тоже имеет право знать. Её тоже коснулось всё это.

Морган пожал плечами. Головоломка пока не складывалась.

— Отец ей не поручал ничего такого. Да она бы и не стала выполнять...

— Ты не понял. — Джин тоскливо обернулся в сторону кухни, снял очки — и с усилием нажал большими пальцами на точки над бровями. — Всё началось гораздо раньше, чем мы думали. Чем даже я думал. Тебе говорит о чём-нибудь имя Гарри Майера?

У Моргана к горлу подкатила тошнота — резко и беспричинно, как рефлекс.

Здесь темно, прохладно и слегка пахнет гнильцой. В углу старый сундук — куда старше, чем сам дом. Над сундуком — захламлённая вешалка, где зимние куртки висят вперемешку с летними футболками на пластиковых "плечиках". ...

...Дядя Гарри в гостиной. Он зачем-то сидит в кресле, накрыв лицо газетой. Тошнотно-сладковатый запах здесь такой густой, что слюна во рту становится вязкой.

Газета падает на пол.

...и даже в скудном освещении, с закрытыми жалюзи, видно, как в глазах что-то шевелится.

— Да, — Морган с трудом заставил себя разомкнуть губы. — Говорит, конечно. Он умер.

— Интересно, — ухмыльнулся Джин и закинул в рот ещё пару гренок, красных от перца. Крошки остались в уголках рта, и от этого тошнота у Моргана усилилась. — Знаешь, я люблю наблюдать за подозреваемыми. Точнее, за первой реакцией на имя жертвы. Особенно за глазами. Но и слова тоже бывают... занимательные.

— Сожалею, но я никак не мог быть убийцей дяди Гарри, — слабо улыбнулся Морган и потянулся за гренками. Рот обожгло, почти до боли, зато мысли прояснились. — Мне тогда едва восемь исполнилось.

— Видел я однажды, как семилетняя девочка укокошила мачеху, насмотревшись "Белоснежки", — философски откликнулся Джин. — Но речь не об этом. Сэм! — вдруг крикнул он, повернув голову. — Не расскажешь ему то, что рассказывала мне?

На кухне отчётливо звякнул металл о кафель.

— Сейчас! — отозвалась Сэм после едва заметной паузы.

"Хорошо, что мы успели поужинать, — подумал Морган, глядя из-под прикрытых век, как в столовую медленно вплывает блюдо с пирожными. — Дядя Гарри, надо же... дядя Гарри..."

Саманта аккуратно поставила блюдо на стол, придвинула к себе чашку и зачем-то накинула капюшон, руками прижимая мягкие флисовые уши к голове.

— Ну, с чего бы начать... Морган, — позвала она вдруг, не глядя на него. — Ты помнишь, как я иногда уезжала на выходные? В общем, ну, у дяди Гарри не могло быть детей...

— Да, знаю, — мягко перебил сестру Морган, почувствовав, что ей нужна передышка. — Мама об этом упоминала несколько раз. А ещё он был твоим крёстным, поэтому хотел сделать тебя наследницей.

— Именно, — кивнула она. — Ну, отец к его словам серьёзно не относился, но не возражал. Он тогда первый год занимал пост мэра.

Морган нахмурился.

— Не понял, — наконец честно сознался он.

Саманта переглянулась с Джином.

— Да-а, — протянула она. — Иногда разница в три года значит очень много... Майеры всегда правили Форестом. С самой войны, а может, и раньше, кто теперь разберёт... Иногда эта традиция прерывалась, но очень редко — больше чем на десять лет. Наш дед, Гийом Майер, умер очень молодым. Годфри и Гарри были тогда ещё совсем маленькими, естественно, никто из них и близко не мог претендовать на пост мэра.

— Это я знаю, — кивнул Морган. История семьи ни для кого не была секретом, однако с его точки зрения увлечённость политикой всегда оставалась чем-то вроде разновидности фамильного таланта: Маккензи прекрасно готовят, Лэнги обладают безупречным слухом, а Майерам власть сама идёт в руки.

Так заведено.

Ничего особенного.

— Ну, да, — согласилась Саманта. — Все знают. Только в мэры по старшинству должен был идти Гарри. Но он слишком любил свои розы и коллекцию пластинок, а вот Годфри как раз не страдал от недостатка амбиций. Чтобы помочь любимому младшему братцу, Гарри тоже сперва устроился в мэрию, потом дослужился до главы совета — это в тридцать пять-то! И начал продвигать Годфри наверх.

И тут Морган начал понимать.

— Отца всё-таки выбрали мэром. Но реальная власть осталась в руках дяди Гарри, да?

— Вроде того, — вздохнул Джин, зачем-то протёр стёкла очков краем рубашки и спросил: — Я тут закурю?

— Да, пожалуйста, — вежливо ответил Морган.

— Через мой труп, — отрезала Саманта.

За сигаретами Джин так и не полез, зато снова ухмыльнулся — до ушей:

— Ну, вот так примерно всё и было. С разрешениями на всякие проекты приходили разговаривать сначала к Годфри Майеру, а затем к его старшему брату. И если Гарри говорил "нет" — проект клали под сукно.

— А разговаривать приходили домой? Иногда — в те самые дни, когда ты гостила у бездетного дяди на правах наследницы?

— Верно мыслишь, братец, — подтвердила Сэм и плавным движением подтянула коленку к груди, покачиваясь на стуле. — Знаешь, я ведь тогда видела тех, кто его потом убрал. Видела — но ничего не поняла. Паззл сложился, когда я разглядела вчера у Джина на столе тот самый план, которым трясли перед носом у дяди Гарри за три недели до его смерти. Я тогда засела в шкафу, меня не видели... Наверно, поэтому и не догадались потом убрать.

Морган поднёс кружку к губам и сделал глоток. Чай оказался совершенно безвкусным. Диетические желейные пирожные дрожали на блюде — Саманта механически и ритмично стучала по ножке стола босой пяткой.

— Что за план?

Джин только раз посмотрел на Моргана и фыркнул:

— Судя по твоей реакции, парень, ты его уже видел. Но взгляни ещё раз, если уж хочешь.

Он подошёл к книжной полке, достал альбом с детскими фотографиями Сэм — и аккуратно извлёк из щели под обложкой сложенную вшестеро бумажку. На ней оказался примитивный план города. Чем-то он напоминал старую карту, которую удалось заполучить Кэндл от информатора в архиве, но с одним отличием: часовой башни не было.

Вместо неё по площади расползался тот самый уродливый небоскрёб.

— Вот из-за этого проекта, эко-парк и высотный бизнес-центр, твой отец и влез в очень нехорошие делишки, дружок, — немного виновато произнёс Джин, внимательно наблюдая за реакцией Моргана.

"Держать лицо. Я должен держать лицо".

— И он был задуман ещё двадцать лет назад? То есть восемнадцать, — хладнокровно уточнил Морган. Внутренности словно кто-то выкручивал, как сырое бельё — жутковатая смесь гнева, разочарования, тоски. — Что-то не верится.

— А придётся поверить, — нехорошо улыбнулся Джин. — Только Сэм говорит, что раньше был не "эко-парк", а что-то вроде тематического парка ужасов. Аттракционы, пластиковые скелеты, настоящие трупы в фундаменте... Откуда ты узнал о плане, кстати? И не надо говорить, что видишь его впервые.

— Не буду, — беспечно улыбнулся Морган. Губы онемели от перца-чили на гренках.

Он рассказал, что успел выяснить, стараясь избегать даже малейших намёков на тени и другой город. Из-за этого история изобиловала дырами, но на сей раз Джин, кажется, списал всё на волнение и ничего не заметил.

А Морган говорил — и продолжал размышлять.

Сопоставлять.

Конечно, пасьянс у Джина не сходился. Опытный детектив никак не мог понять, зачем сперва убивать одного влиятельного политика, а затем втягивать в тёмные делишки другого, чтобы построить какие-то аттракционы. По его мнению, вся эта авантюра с отбором земель сперва в городской фонд, а затем продажей на закрытом аукционе, и яйца выеденного не стоила — в Форесте хватало пустошей и свободных территорий, взять хоть тот же старый госпиталь. Однако Джин и не подозревал о том, что слишком хорошо знал Морган.

"Тени. Дело в них. И только".

Теперь уже было ясно, как день: за проектом стояли именно тени, а Кристин была их... эмиссаром? Доверенным лицом? И они желали заполучить не просто какой-то пустырь, а именно что Часовую площадь и сокровенное место прямо за ней. А после того, как Шасс-Маре поведала о разломах, сомнений у Моргана не осталось: если пройтись по городу и сверить план застройки с "тонкими местами", то границы наверняка совпадут.

Когда рассказ подошёл к концу, навалилась тишина — вязкая, тяжёлая, невыносимо плотная.

— Джин, — произнёс наконец Морган, словно преодолевая чудовищное давление воды. — У меня к тебе просьба. Найди хоть какую-нибудь информацию о двух... людях. — Пауза была едва заметной, и вряд ли бы тот, кто не знал о настоящем положении вещей, придал бы ей большое значение. — Первый человек — Дэрри О'Коннор. На вид лет семьдесят-восемьдесят, пишет мемуары и истории о старом Форесте. У него есть... однофамилец или родственник, а, возможно, оригинал — то есть тот, у кого он позаимствовал имя. Журналист, умерший много лет назад... Второй, точнее, вторая — некая Кристин. Она присутствует на всех светских мероприятиях, замешана в делах фонда "Новый мир". Такая... бесцветная личность, — с трудом подавил он новый приступ тошноты.