Трое для одного

С неба сыпал мелкий колючий снег. По седым тротуарам тянулись цепочки мокрых, продавленных до асфальта следов. В офисе туристической компании напротив окна горели только на верхнем этаже, а на первом было темно и глухо — наверно, решил Морган, с посетителями там складывалось сегодня ещё хуже, чем в мэрии. Он рассеянно скользнул взглядом вдоль цепочки металлически блестящих фонарных столбов, пригубил кофе...

...и едва не опрокинул остальное себе на колени.

В самом конце улицы, на перекрёстке стоял высокий сутуловатый мужчина в чёрном плаще и котелке. За плотной вуалью снегопада фигура его казалась гротескно вытянутой, ирреальной, а лицо — слишком белым. Издали не различить было ни глаз, ни губ. Человек не двигался. Но чем больше Морган смотрел на него, тем явственнее казалось, что блин лица под чёрным котелком становился ближе, ближе, точно шея у незнакомца бесконечно вытягивалась — лениво и вяло, как течёт по наклонной столешнице вязкий кисель.

Морган очень медленно и плавно слез с подоконника и направился к рабочему столу Оакленда, где виднелся за стопкой бумаг свободный угол, как раз под стакан с кофе. На душе было муторно.

Выходить на улицу совершенно не хотелось.

— Чего смурной такой, а? — доверительно поинтересовался Оакленд, глядя поверх лотков с документами. В отсутствие Кэндл он изрядно осмелел. — Если тоже голова разболелась от этого чёртова дыма, так иди домой. Никто не хватится, уж не сегодня — точно.

— Спасибо, — механически улыбнулся Морган, глядя на окно за плотной решёткой полуоткрытых жалюзи. Под ребром ворочалось мерзкое предчувствие, как в тягостном и сером дневном сне. — Дело не в дымовой шашке. Просто есть кое-какие проблемы, и я совершенно не представляю, как к ним подступиться, — признался он неожиданно для самого себя.

— Ну, посоветуйся с тем, кто знает. Дел-то, прости, Господи... — пожал плечами Оакленд и зевнул.

У Моргана вырвался смешок.

— Если б это было так просто. Впрочем... — перед внутренним взором промелькнуло лицо Шасс-Маре.

"Она ведь ненавидит тени. И знает о них достаточно. И не желает втягивать меня в неприятности, в отличие от... некоторых".

Отчего-то Моргану казалось, что даже про себя лишний раз упоминать имя Уилки не стоит.

— Нашёл выход? — Оакленд поощрительно выгнул брови и откусил от треугольника пиццы разом половину. Помидорная шкурка свесилась с края и налипла на плохо выбритый подбородок.

— Возможно, — скупо ответил Морган, перебирая мысленно варианты действий. Когда отправиться в "Шасс-Маре"; о чём упомянуть и о чём промолчать; список обязательных вопросов и тех, с которыми можно рискнуть, если дело пойдёт на лад... Внезапно промелькнула одна идея, сколь абсурдная, столь и интересная. — Слушай, у Кэндл ведь нет сегодня никаких совещаний?

— Да вроде не было. — Оакленд почесал подбородок, с немалым удивлением воззрился на помидорную шкурку, повисшую на ногте, и стыдливо стряхнул её в урну под столом. — Хочешь с ней прошвырнуться по барам?

— Что-то типа того. Отведу её в одно очень любопытное заведение.

Оакленд поёжился и отвернулся к монитору.

— Когда ты так зловеще лыбишься, мне с тобой рядом сидеть страшно. Становишься похож на эту, как её... Рогатую ведьму из мультика про спящую красавицу.

— Меньше смотри телевизор с дочкой, — дружески посоветовал Морган, поднимаясь. Настроение у него разом скакнуло вверх. — И, кстати, у тебя соус над губой, — соврал он с невинным видом. — Вот тут. Нет-нет, левее...

Оакленд чертыхнулся и полез в стол за салфетками.

Мобильный с выключенным звуком лежал в приёмной. Кэндл за какой-то час успела накидать десятка два сообщений со всевозможными рецептами того, как можно законно улизнуть с работы. Морган добросовестно пролистал до самого конца, а затем набил ответ:

"Хочу отвести тебя в по-настоящему волшебное место. Сегодня, в девять".

Реакция была незамедлительной.

"Как мне раздеться?"

"По-пиратски".

Идея свести в одном пространстве Шасс-Маре и Кэндл казалась всё более гениальной.

Увидев на пороге Моргана, Кэндл скорчила обиженную физиономию:

— Во напялил! Черти-сковородки, ты даже для меня так не выпендривался.

— Мне сегодня нужно быть неотразимым, — с идиотской серьёзностью в голосе пошутил он.

Кэндл сощурилась:

— Да ну?

— Много вопросов и мало ответов, — со вздохом повинился Морган. — И с этим надо что-то делать.

— Ну ладно, — разочарованно протянула Кэндл, обходя его по сужающейся дуге, как осторожная кошка. — Пальто явно не в твоём стиле. Мать подарила?

— Нет. Гвен.

— Так и знала, — со странной смесью восхищения и неприязни откликнулась она. — Есть же вкус, а... А в детстве она тебя не пыталась наряжать?

— Пыталась. В свои платья.

— И ты?

— И я ей сломал палец... Не смотри так на меня, — Морган не выдержал и улыбнулся. — Мне шесть лет было. И мы делали домашний спектакль для мамы. Нам нужна была принцесса, которую Дилан смог бы взять на руки.

Кэндл многозначительно вздёрнула брови, но тему развивать не стала.

В машине оказалось достаточно тепло; Морган стащил ненавистное пальто и бросил его на заднее сиденье. У Гвен действительно разбиралась в моде, а ему всегда шли подобные вещи — тёмно-серый драп с сизоватым оттенком и покрой, напоминающий старинные военные мундиры; шарфы невообразимой длины и клетчатые кепи в стиле Бейкер-стрит, облегающие свитера всех оттенков синего, чёрные джинсы и массивные часы на тонком запястье.

Проблема заключалась в том, что так Морган даже сам себе начинал напоминать сахарного ангелочка или школьника.

"Я же не собираюсь совращать Шасс-Маре, — вяло размышлял он, пока Кэндл сосредоточенно гнала машину сквозь ночной город. — Впрочем, нет. Кого я обманываю. Именно это и собираюсь делать... Интересно, чем расплачиваются у неё в кафе?".

— Ты уверен, что там есть поворот? — напряжённо поинтересовалась Кэндл, немного не доехав до знакомой тёмной арки между шляпным магазином и посудной лавкой.

Морган очнулся от размышлений.

— Здесь? Нет, конечно. Припаркуйся где-нибудь, дальше идём пешком.

Извилистая лестница оказалась на своём месте, как и площадка в конце спуска. Две дорожки по-прежнему расходились в разные стороны — в палисадник, укрытый сугробами, и в спящий жилой квартал. Вывеска с двухмачтовым парусником слегка покачивалась от неслышного ветра.

— "Охотник за приливами", — нараспев прочитала Кэндл, широко распахнув глаза. — А что такое "Шасс-Маре"?

— То же самое, только по-французски, — улыбнулся Морган. — Тип корабля. У нас его ещё называли люггером.

— Красивый, — заворожённо откликнулась она, вглядываясь в парусник на вывеске. — Черти-сковородки, какой красивый...

— Наверное, я в кораблях не разбираюсь, — легко согласился Морган и предупредил: — Ничему не удивляйся внутри. И ничего не бойся.

Кэндл вслепую протянула руку и коснулась его лопаток. Иллюзорный жар ладони ощущался даже сквозь толстый драп.

— Я не боюсь. Уже очень давно.

Запах ночного моря, густой и живой, окутал их с первого шага, стоило только закрыться двери. Буроватая масса водорослей на правой стене беспрестанно колыхалась, точно колеблемая глубинным течением, и в ней мелькали серебристые рыбьи спины и раззявленные пасти. Лунный свет сочился через иллюминаторы и дрожал, как лимонное желе. Пол мягко колебался под ногами в согласии с пологими волнами.

— Это всё... настоящее? — хрипло выдохнула Кэндл и метнулась к ближайшему иллюминатору, затем к следующему и, немного запнувшись, к следующему... — Слушай, тут в каждом окне своя луна! Разные фазы, понимаешь? И здесь нет острова, а там есть! Это голограмма, проекция? Жидкокристаллический экран?

— Не думаю, — сдержанно улыбнулся Морган и придержал её за локоть. — Идём. Хочу тебя познакомить кое с кем.

Кетхен радостно выпростала осминожьи щупальца из переплетения водорослей, но, заметив ещё одну гостью, ревниво побагровела и спряталась. Свет в главном зале был приглушён; гроздья разноцветных жемчужин под потолком испускали ровное сияние, как далёкие звёзды. Пустых столиков сегодня почти не осталось, но посетители выглядели ещё менее реальными, чем в прошлый раз. Печальная волоокая невеста в старинном наряде подняла на Моргана взгляд, шагнула навстречу — и прошла насквозь, обдавая смутным ощущением печали и запахом ландыша. За крайним столиком четыре седобородых старика в колпаках играли в шахматы, но двигали фигуры наоборот, постепенно заполняя клетки и возвращая на места отброшенные пешки.

Шасс-Маре сидела на стойке, подогнув под себя одну ногу, и за спиной у неё таинственно мерцали жидкости в причудливых бутылках, заполняющих всю стену от пола до потолка.

— Всё-таки пришёл. — Она смотрела на него с равнодушным любопытством, как египетский Сфинкс — на заплутавшего путника. — И привёл ещё одного человека.

— Я же говорил, что буду заглядывать, — согласился Морган, перекидывая пальто через сгиб руки. Глаза Шасс-Маре засияли бледным золотом — вкус Гвен она явно оценила. — Хотел познакомить тебя со своим самым близким другом. Думаю, она тебе понравится... Да и ты ей — тоже.

— Ну, рискни.

Шасс-Маре вдруг спрыгнула со стойки — без предупреждения — и скользнула вплотную к нему, источая ощущение опасности и азарта.

— Это Кэндл, — произнёс Морган. Дыхание у него участилось, а в костях появилась звенящая лёгкость. — В прошлом панк, ныне адвокат и одна из самых красивых женщин этого города.

Они фыркнули одновременно и очень похоже — смертный человек Кандида Мэри Льюис и неведомое существо по прозвищу Шасс-Маре — а затем существо провокационно улыбнулось:

— А кто — самая красивая?

— Моя мать, разумеется, — не моргнув глазом, ответил он.

В школе и в колледже эта фраза всегда помогала, спасла и сейчас.

— Хороший мальчик, — рассмеялась Шасс-Маре, и нотки в её голосе неприятно напомнили об Уилки. — Ладно. Считай, ты меня купил. Рада познакомиться, девочка Кэндл, почти самая красивая в городе, — обернулась она, и улыбка неуловимо потеплела. — Зови меня Шасс-Маре. Так называется это место, а я — его хозяйка, значит, и имя в какой-то степени тоже моё. Куртку можешь повесить на любой стене, просто прислони к водорослям, и всё.

Кэндл, захмелевшая от впечатлений, даже не поняла, кажется, что её отсылают. Обвела восхищённым взглядом зал — и медленно, пританцовывая, направилась к ближайшей стене, скидывая на ходу пронзительно жёлтый пуховик. Под ним оказалась ярко-малиновая рубашка и чёрный кожаный жилет со шнуровкой.

— И о чём ты хотел поговорить? — Шасс-Маре всё ещё провожала взглядом Кэндл, но голос посерьёзнел.

— О том, что кое-кто купил часовую башню. И о тенях.

— Почему не спросишь его?

Уточнять, кого именно, смысла не было — имя витало в воздухе.

— Потому что тебе я доверяю, — произнёс Морган негромко, сильно наклонившись вперёд, почти соприкасаясь с ней плечом. Видимо, это было правильное решение; лицо Шасс-Маре на мгновение приобрело растерянное выражение, но затем она вновь стала похожа на дочь сфинкса и пиратки. — Кстати, чем у тебя тут расплачиваются за напитки? — добавил он торопливо — Кэндл уже шла обратно, а решить эту проблему он хотел до её возвращения.

— Снами, чудесами... интересными новостями, — ответила Шасс-Маре задумчиво. — Не бойся. Я не попрошу в оплату то, с чем тебе будет трудно расстаться. Обычно люди забредают сюда во сне, на грани смерти или сбившись с пути. Я даю им то, что нужно, и забираю то, что пригодится другим, вот и всё.

— Понятно, — кивнул Морган и продолжил тише, извиняясь: — Я по глупости втянул её в приключения. Ну, показал тот, другой город. Мне просто хотелось удостовериться, что я не сошёл с ума... К тому же Кэндл помогла мне найти кое-что важное. И для вас, наверное, тоже. Ты позаботишься о ней, если понадобится?

Шасс-Маре провела горячими пальцами по его щеке и отвернулась, возвращаясь за стойку.

— Я забочусь о каждом человеке в городе. И тем более всякий, кто найдёт путь в это место, получит помощь. Тебе даже не стоило просить меня... Что хочешь попробовать сегодня? — сощурилась она хитро. — Опять вина памяти? Или чего-то поинтересней?

— Поинтересней — это для неё, — хмыкнул Морган, собираясь расплатиться с Кэндл за все походы по барам, когда она, угощая, вливала в него литры безумных коктейлей. — А мне пока просто кофе. Сначала хочу поговорить.

В ответ она только кивнула и отступила, изображая обычную барменшу. Кэндл вернулась и легко вскочила на высокий стул рядом с Морганом, любопытно вертя головой.

— Здесь потрясно! А эти бурые штуки, они что, живые? Черти-сковородки... Я видела там настоящий скелет, представляешь, и он...

— Схватил тебя за руку? — в шутку предположил Морган, улыбаясь.

— Да ну тебя, — фыркнула Кэндл. — Нет. Куртку забрал. Слушай, у меня уже башку срывает, — зашептала она вдруг жарко, уткнувшись ему в плечо. Высокий барный стул опасно накренился. — Город этот, лето посреди зимы, теперь ещё бар — как оживший мультик, ну честно. Я словно оказалась в каком-то другом месте, где всё чужое... — Шасс-Маре бросила на неё странный взгляд, понимающий и недоверчивый одновременно, и отступила в сторону, к полкам с бутылями. А Кэндл продолжала бормотать, жмурясь и дыша слишком часто: — Знаешь, у меня уже было так. Когда всё достало, и чёртова мамашкина школа, и планы эти её тупые... В один кошмарный день я просто попрощалась с ребятами, схватила гитару и рванула по клубам. Не здесь, даже не в графстве... Моталась по всей стране. Сначала жила по друзьям, потом — по друзьям друзей... Ну, заявлялась, например, к Дэну, перебивалась пару дней, а потом выпрашивала у него адрес надёжного приятеля в соседнем городе. И везде — пела, пела, пела, по клубам и по кафе, пока хрипнуть не начала. За гроши, иногда бесплатно. Меня били, пытались подсадить на наркотики, и я никогда в жизни столько не целовалась с незнакомцами и не обжималась по углам. Но самое потрясное — знаешь, что было? — внезапно запрокинула лицо Кэндл. Взгляд у неё был удивительно ясный и трезвый, только губы горели, и Моргану сквозь пространство передавался этот жар. — Музыка. Я играла очень хреновую музыку, но всё — на надрыве, и песни особенно. И иногда, в каких-то занюханных клубах, народ этим проникался. И я тогда могла оборвать последний куплет — и прыгнуть со сцены вниз, в толпу эту... И меня ловили, черти-сковородки, ловили и передавали по рукам. Представь — много-много ладоней, как прилив, сначала относят тебя от сцены, а потом швыряют обратно, как море швыряет на пляж утопленника. Только я себя не мёртвой чувствовала, а живой. Действительно живой. Как последний выживший после кораблекрушения...

Кэндл застыла, не мигая и тяжело дыша. Морган чувствовал себя так, словно это он только что прыгнул в беснующееся человеческое море, безоглядно доверяя чужим рукам, захлёбываясь в запахах — дешёвый дезодорант, выпивка, жар тела, застарелый табачный дым, приторные девчачьи духи, мокрые волосы, пьяное дыхание...