— Почему, Джон? Почему? — продолжала она, в то время как я шёл прямо к ней, чтобы спросить, что она хочет конкретно узнать, но неожиданно споткнулся и упал на колени. Тут же ко мне вернулись все чувства, но я не перестал видеть всё окружающее меня белоснежного цвета. До моего слуха доносились речи: «Да поднимите же его на койку! Всё, а теперь пошли прочь!». Но кто-то попытался воспротивиться ей: «Но, Чаквас, я…». На что та быстро ответила ему, не дослушав: «Уйди, Шепард! Все вышли отсюда! Вы не прошли дезинфекцию! Пошли прочь! Тали, тебя это тоже касается! Не трогай его! Всё-всё-всё, иди. Ты ничем ему тут не поможешь!». Теперь понятно где я. В лазарете на Нормандии. Я услышал, как все вышли, будто марш взвода солдат прошёл мимо меня. Быстро омывая меня каким-то спреем, доктор Чаквас активировала медицинские инструменты.
— Ну и как же ты так умудрился? Я думала, что только Шепард у меня будет самым тяжелым пациентом. А теперь ты хочешь занять его место? — проговаривала она всё это, пытаясь аккуратно снять с меня шлем, но у неё не выходило. Нужно было крепления сначала отсоединить. — Да как же с тебя снять это?
Я лишь медленно начал тянуть руку к шее, где и было решение проблемы для доктора. Она хотела было положить мою руку назад, но сразу поняла, что я хотел сделать. Открыв два спуска, я почувствовал, как шлем начал болтаться на моей голове. Теперь его можно было снять.
— Хорошо, молодец, но теперь не шевелись. Я вижу, что ты в сознании, но давай ты не будешь сейчас напрягаться, — сняв с меня шлем, мягко отчитала меня Карин. Спорить с ней я не хотел, да и не мог. Увиденная картина на моём лице не удивила её. Она лишь спокойно начала дотрагиваться инструментами до кожи моего лица и что-то делать. — Потерпи. Будет немного больно. Постарайся не дергаться и не махать руками. Уже нет времени на фиксацию. Сейчас каждая секунда на счету.
Как скажете, доктор. Я и не собирался вам как-то мешать. Если она уже начала, то я ничего не чувствовал. Лишь звук работы инструмента и капли крови говорили мне, что операция в разгаре. Через пару секунд я увидел один большой осколок, который она держала в руках. После мне стало немного легче. Я мог двигать веком левого глаза. Но глаз точно не поврежден, однако мышца, может быть, вполне. Чаквас быстро вытащила из моего лица все осколки и пододвинула ко мне какой-то прибор. Активировав его, инструмент выпустил луч красного цвета. Это больше похоже на какой-то лазер. Не дергаясь, хотя и сил не было, я лежал тихо и неподвижно.
— Пульс в норме. Это хорошо, — сказала Чаквас, глядя на мои показатели жизнедеятельности. — Вот бы все были у меня такие пациенты.
Подбадривает она так меня? Её лицо… Я до сих пор не могу поверить, что она так похожа на доктора Халси. Они почти как две капли воды. Но из-за этих воспоминаний, мысли о Кортане сами полезли в голову. Я по-прежнему не могу отпустить её. Я держу всё в себе и никому не показываю… И не покажу этого. Не первый мой провал, но самый ошеломляющий и самый разрушительный за всю мою жизнь. Я не смог её защитить. Из-за этого я и не заметил, как Халси закончила… То есть Чаквас.
— Так, с этим всё. Теперь радиация. Мне нужно вколоть тебе эту ампулу, — сказала она, показывая синюю пробирку перед моими глазами. — Сейчас только найду куда это…
— В шею… Пойдет? — еле слышно задал я ей вопрос.
— Да, пойдёт, — ответила она. Карин хоть и сказала мне не двигаться, но вряд ли она одна сможет ввести лекарство мне в организм. Взявшись с трудом за черный воротник, я оттянул его вниз, оголяя свою шею. Чаквас незамедлительно ввела препарат, после которого я почувствовал, будто проваливаюсь в сон. — Вот, хорошо. Теперь отдохни. Дай организму всё сделать, а я пока проведу ещё пару операций.
Я быстро провалился в темный мрак своего сознания. Мне никогда не снились сны, за исключением тех дней, когда погиб Сэм. Я раз за разом видел, как мы оставляем его позади. Я слышал его возгласы и звуки выстрелов из его личного пистолета. Они не затихали, даже когда мы отошли на большое расстояние. Я слышал, как он сражался… И я почувствовал, когда он сделал последний свой вздох. Ничто и никогда меня ещё так не подкашивало. До смерти Кортаны. Всё повторилось. Я начинаю вспоминать детали, на которые никогда не обращал внимание. То, как именно она говорила мне последние свои слова. Как тряслись её губы, как будто ей было холодно или страшно. Как часто моргала она, хотя ей это делать не нужно. Я видел, как текла по её щеке слеза, когда она отходила от меня. И я видел, как она растворилась в своём же защитном шаре, отдавая последние силы, чтобы у меня было больше шансов выжить. Просыпаясь, я заметил, что у меня почти на пол лица какие-то повязки. Левый глаз я не мог открыть, ведь поверх него была какая-то белая ткань. Бинты? А зачем они, когда тут есть панацелин и хирургические лазеры? Хотя Вакариан носит что-то наподобие этого. Вставая с койки, я увидел, что Чаквас внимательно смотрит в свой планшет и не замечает, что её пациент проснулся и вот-вот встанет на ноги.
— Ммм? Стой, стой, стой, Чиф! Не вставай! А лучше лежи! — бросив планшет на стол, резко подскочила Карин.
— Всё в порядке, доктор Чаквас. Я чувствую себя лучше, — заверил я её. В принципе, я и так слишком много отдохнул. Пора за работу.
— Я настаиваю! Сядь тогда, если не хочешь лежать, — сказала она мне, хотя это было похоже на приказ. Я же подчинился и сел на койку, на которой неизвестно сколько времени пролежал. — Хорошо. А теперь послушай меня. Повязки не снимать в течении 2 дней. На миссии с Шепардом ты не идешь. Я уже поговорила с ним по этому поводу. А вот твои раны… Тебе очень повезло. Ты отделался лишь шрамами. Если ты захочешь, то после снятия повязок я удалю их все. Твой левый глаз не поврежден. Теперь у Гарруса и Шепарда появился ещё один конкурент.
— Спасибо вам, доктор, — искренне поблагодарил я её.
— Если бы я брала по одному кредиту за каждое спасибо в мой адрес, то я бы была самой богатой женщиной в галактике. Это моя работа, Чиф, поэтому не стоит, — рассмеялась она, от чего её челка упала и закрыла её глаза.
— Сколько я пролежал без сознания? — поинтересовался я у неё.
— Четыре часа сорок восемь минут, — посмотрела в свой инструметрон, прежде чем дать мне ответ. — Почти пять в общем.
— Я могу вернуться на пятую палубу к своим обязаностям? — поинтересовался я у неё. Не хотелось бы тут просиживаться без дела, однако если скажут быть тут, значит, придется быть здесь.
— Нет. Но ты здесь будешь «выть от тоски», наверное? Я разрешаю тебе вернуться в ангар, но каждые шесть часов поднимаешься ко мне на осмотр. Понятно? — дала она мне указания, нарушение которых чреваты большими последствиями.
— Вас понял, — спокойно отчеканил я ей.
— Можешь идти. И постарайся не трогать бинты. Это в твоих же интересах, — сказала она мне напоследок.
После чего я оглянулся в помещение, чтобы найти свой уже разбитый шлем. Найдя его на тумбочке, я быстро подошёл к нему и забрал. Пару оранжевых осколков упало на тумбочку, от чего мне пришлось их все собрать, сгребая всё в руку. Не хотелось бы мне мусорить, особенно в этом месте. Проходя мимо кресла Чаквас, я заметил в окнах, затянутых металлическими жалюзи, своё отражение. Я видел, что бинты спрятали почти всё моё лицо: от носа, полностью его закрывая, до лба, оставляя лишь правый глаз открытым. Чувствовал я себя намного лучше в физическом плане, но в моральном… Нужно спуститься вниз и заняться делом. Оружия у себя на спине я не обнаружил. Видимо, кто-то из сопартийцев отнёс его вниз или в арсенал. Но меня сейчас волнует не это… Как мне быть с шлемом? Попросить у коммандера замену, которая сможет фильтровать воздух и без фиксации с броней? Так или иначе… Мне не разрешено покидать корабль в течение двух суток. Времени для решения этой проблемы предостаточно, только вариантов её решения было намного меньше. Как только я вытащил из шлема чип ИИ, на меня снова нахлынули воспоминания. В день, когда я сидел в гордом одиночестве на ящиках с боеприпасами, а вокруг меня творилась обыденная суматоха, ко мне подошла доктор Халси. Держа в руках какой-то синий огонёк, она вручила его мне. А когда я протянул руку, то этот огонёк приобрел форму женщины, состоящей из электро-схем синего цвета. Ростом она была не больше моей руки, но кого-то в тот момент она мне напомнила. И только спустя пару минут до меня дошло, что это Халси, только моложе, чем в тот день «дарения». Доктор Халси сказала мне лишь одно предложение, после которого ушла по своим делам, оставляя меня наедине с моим… моей напарницей, которой впоследствии я не просто буду доверять выполнение определенных задач, но и свою жизнь. «Береги её, как зеницу ока» — моя задача, которую я с треском провалил.
ПРИМЕЧАНИЕ! Обратите внимание на шапку (примечание автора) данного фанфика!
Глава 10 "Энигма"
Примечание к части
[1] Michael McCann — Home [2] Greg Dombrowski — Moving Mountains [3] Michael McCann — Penthouse [4] Borislav Slavov — Memories [5] Synapse Trailer Music — Only The Brave by Synapse [6] Harry Lightfoot — Light And Dark
Молчание — верный друг, который никогда не изменит.
Конфуций
(Нормандия, сразу после Тучанки, Чаквас оперирует Чифа…)
Тали
Чаквас яростно выгоняла всех из медицинской части корабля, сопровождая каждого словами «Пошёл вон!». Ни для кого она не сделала исключение, даже для Шепарда. Не боялась повышать голос на своего капитана, а он даже и слова не сказал ей в ответ. Лишь опустил голову и покорно выбежал вместе с остальными. Я не понимаю, правда, почему и меня выгнала Карин, ведь я не была на миссии, и я пришла в гости к ней, чтобы поинтересоваться как у неё дела и пройти пару её стандартных обследований. Но как только мы закончили, ворвался Шепард и Чиф, который тут же упал на колени, Гаррус и Грант, которые тут же подхватили Чифа по «приказу» Чаквас и потащили на койку. Когда они его положили, я смогла понять, что Чиф в очень плохом состоянии, раз он не мог даже сам ходить. Осколки его же шлема вошли ему в левую часть лица, которая была покрыта полностью его кровью и пылью, из—за чего его глубокий взгляд казался немного жутким. На его лице были открытые раны, которые были сделаны чем—то более острым. И это точно сделали не осколки. Как будто кто—то специально вырезал эти линии на лице Чифа, как какой—то извращенный ритуал. Правый глаз щурился и лишь изредка моргал, говоря мне о том, что он жив. Внутри меня что—то ёкнуло, и я, не осознавая того, что делаю, начала применять панацелин, чтобы хоть как—то уменьшить его страдания. Но тут же Карин положила мне руку на плечо и так же громко сказала: «Тали, тебя это тоже касается! Не трогай его!». Я тут же ответила, отключая панацелин: «Но я могу помочь вам! То, что я инженер, не делает меня…». Но она не слушала и выталкивала меня из отсека наружу с словами: «Всё—всё—всё, иди. Ты ему ничем не поможешь! А если действительно хочешь помочь, то не мешай лучше мне, милая!» Лично я доверяла Карин, ведь она не раз спасала, когда панацелин уже не помогал или рана была просто ужасна или почти несовместима с жизнью, всех нас, включая меня, когда была ещё первая Нормандия. Карин творила настоящие чудеса. Для неё было не важно, кто её пациент: человек, турианец, азари, кроган и даже кварианка. Она готова спасать любого. Чаквас единственная, кто знает меня лучше, чем кто—либо на этом корабле. Она стала для меня родственной душой после тети Раан. И я рада тому факту, что она с нами. И это одна из причин, по которой я не стала с ней спорить. И когда я оказалась за пределами медицинского отдела, двери тихо закрылись. На выходе меня, к моему удивлению, ждал Гаррус.
— Привет, Тали, — поздоровался со мной он, хотя мы не так давно разговаривали и виделись. — После включения и тебя в команду, мы так нормально и не поговорили. Да и на Иллиуме нам дали всего лишь минуту, пока проходила «свадебная церемония».
— Гаррус, — по—своему я ответила на его приветливость. И я никак не хотела его оскорбить. Просто... У нас разные этикеты. Но они никогда не были проблемой в общении. Во всяком случае между мной и самим Гаррусом. — Как ты?
— Да, вроде, неплохо, — пожав плечами, ответил Вакариан.
— Я рада, — честно ответила я, а после добавила: — Рада тому, что одна страдать тут не буду в окружении Цербера.
— Ну, всё не так уж и плохо, — с усмешкой ответил Гаррус. Но его попытку я расценила не так, как он бы этого хотел. Хотя я сама виновата, что упомянула об этом.
— Да, но ты забыл кое—что. Они… — начала я, но меня тут же прервал Вакариан.
— Подожди. Я не сказал, что им можно доверять или можно расслабляться. Они нам не друзья, но и не враги. По крайней мере, сейчас. Давай не будем про это? — попытался урегулировать ещё не начавшийся возможный конфликт, в котором я бы выглядела дурой. Но, поняв, что я не начну развозить «тему», после глубокого вдоха Гаррус продолжил: — Мне и Шепарду уже хватило Эшли.
— Я её не нашла здесь, и никто не говорил мне о ней. Где она? — задала я ему вопрос. Она хоть ко мне не очень добродушно относилась, Эшли всё же лучше этих «белых собак», как она сама людей Цербера называла. Правда, под конец нашей охоты за Сареном она стала ценить меня как настоящего члена команды. Лучше уж поздно, чем никогда.
— К сожалению, её на борту вообще не было и не будет, — как—то грубо начал Гаррус, что меня удивило. Вот от кого, а от него я такого грубого тона по отношению к Эшли не ожидала. — А может, это и к лучшему. Она настолько была ослеплена своим принципами, хотя доказательства, как говорят сами люди, на лицо, и личными доводами про Цербер, что готова была вот просто и легко перечеркнуть отношения с Шепардом. И так она, к слову, и сделала, даже после того, как мы спасли её на Горизонте.
— Жаль, — коротко ответила я, но тут же уточнила. — Жаль Шепарда, но и Эшли понять можно.
— Если бы ты сейчас знала, что она тогда говорила, то не сказала бы такое, — с тихим и еле заметным рыком начал объяснять мне Гаррус. — Так или иначе: её здесь нет, а мы есть. Шепарда подкосило их расставание, но вида он не показывает. От кого угодно, но от Эшли он такого предательства не ожидал, хотя именно Эшли говорит, что Джон предал её и Альянс. А если бы и мы ещё отказали Шепарду, то я боюсь представить, что бы было. Мы бы потеряли его навсегда. Не как человека, но как нашего Шепарда. Он сейчас стоит на краю пропасти, где только мы удерживаем его от бесконечного... горя.
— Но теперь-то мы здесь? Ты, я, Чаквас и Джокер, — попыталась я сгладить острые углы и увести в другое русло наш диалог. Не хотелось обсуждать что—то грустное, даже для одной из сторон. — Про Рекса только ещё не известно.
— Известно. Встретили его на Тучанке, — уже чуть веселее и бодрее ответил мне Вакариан. — Восседает на троне одного из сильнейших кланов и правит всеми. У него более веские причины, по которым он не мог пойти с нами, нежели у Лиары. И я сейчас серьезно. Ему даже плевать было с кем Шепард сейчас имеет дело.
