— Едри тя в душу, — отвечаю я, — давно бы так!
На том и порешили. И с тех пор друг другу не шкодим. Ссоримся, бывает по мелочи — он мой приз перехватит, когда успевает, я ему сделку сорву, когда он этот приз загнать задорого решит. Но не более того. Соперничаем, в общем. Но друг друга уважаем.
Маркос "Слуга Заката" — отдельная история. Ненавижу его, гниду. И это взаимно. Все ему покоя не дают каперы Королевства Нефритовой Маски — там есть корабли целиком с командой из нежити. И страшнее их, только амиланийки с лунным кровотечением. Но Королевство — это держава, там традиции, там люди к этому привыкли, ни у кого отвращения не вызывает.
А меня аж дрожь берет, когда подумаю, что он сделает, если каким-то чудом Адмиралом станет. Нежити в Ахайосе немного, она свое место знает. А если оборзеет с таким командиром, то ее быстро другие банды или правительство изничтожат. А вместе с ними так же и Береговое Братство. Он это наверное знает. Но ему шило амбиций покою не дает. Да и меня он ненавидит люто.
Я ему два раза гадил. Первый раз — он захватил небольшой остров туземный и решил там всех в вампиров, кто посмышленей, а кто поплохее, тех в зомби и прочую нежить, превратить. Мне об этом Колдун рассказал. А Колдуну я крепко должен. Собрал ребяток и нагрянул туда. Немало душ спас, профита почти не получил, зато может в посмертии зачтется. Сорвал, в общем, предприятие. А Маркос насилу ушел, с остатками команды. И меня само собой возненавидел.
Второй раз еще веселее был — нашел он какой-то пятачок в море пустынный. А на пятачке древний курган. Ну и начал его расковыривать, ибо, значит, почуял, что оттуда скверной ему приятной несет. Расковырял бы на свою голову — я потом узнал, это храм древнего некроманта был. Вряд ли то, что оттуда вылезло — голодное и злое, стало б со "Слугой Заката" лясы точить. Тут как назло, ну ему назло, я поблизости на "Воре" проходил, ну и накрыл мертвых археологов, врасплох взял. Самого Маркоса поймал и обратно в Ахайос в цепях привез. Он полгода, сука, выкупался.
Почему не убил? Очень просто — Маркос сука, но сука не без мозгов, ему Братство нужно для воплощения своих амбиций, а значит — сильное. Он действует потихоньку, козни плетет, союзников собирает. Реванш готовит. Но меж тем другим безобразничать не дает. Ахайос своим логовом считает и другим таким же ублюдкам расплодиться не дает. Санитарит потихоньку. А оно мне на пользу, ибо, если его сменит такой же, да незнакомый, да безбашенный, будет много хуже.
"Слуга Заката" обо мне такого же мнения. Пока он адмиралом не стал, я как Адмирал его устраиваю — мы знакомое друг другу зло. К тому же он гордый. Волк одиночка почти — никому не доверяет и все своими силами свершить хочет. Только хер у него чего выйдет, пока Оксана "Череп" есть — ее нежить наша местная много больше любит, а он боится. А я в свою очередь Оксаночку люблю и уважаю. Не без взаимности. В общем, так и живем.
Как Эллезер сказал — на допущениях и компромиссах. Если появляется какой-то особый беспредельщик, мы его и давим совместными усилиями. Ибо Братство должно жить, а чтобы оно жило, нужно отсутствие ненависти — со стороны банд, со стороны властей. И надежность нужна — к нам люди даже с других баз стекаются, ибо уверены, что тут их с добычей не обманут, и среди капитанов отъявленных нет. Потому так и выходит — естественный мать его отбор, врагов своих я приканчиваю, а соперников, с которыми правила игры есть, оставляю, чтобы на их место кто похуже не пришел. И они так же поступают. Мы все как скорпионы в банке, но в отличие от скорпионов у нас мозги есть, и иногда ими пользоваться приходится.
В общем, думаю, ты понял, почему у тебя ничего не вышло.
Реймунд только удрученно покивал головой. "Я понял, что кто-то решил меня окончательно подставить, и пора с этим разобраться".
Честная сделка пирата и убийцы.
День клонился к концу, за окном, в темноте дождь молотил по крышам и мостовым, фиратонакреш — месяц Поминовения Мертвых Кораблей, был одиннадцатым, последним месяцем года — темным и дождливым. На бочке появилась свеча, выхватывавшая из темноты лица — широкое и костистое Реймунда, узкое, с длинным носом — Адмирала. Разговор затянулся.
Убийца понял, понял все окончательно и бесповоротно. В организации что-то крепко прогнило. Адмирал был целью за гранью возможностей Стурга. За год, два, четыре, Реймунд возможно и сумел бы добраться до цели. Еще не раз успев умереть. Но не срочно, не до конца года, как требовал вкрадчивый и нежный женский голос в голове, отдавая приказ три месяца назад. Кто-то, скорее всего, союзный или состоящий в пресловутом "Белом крыле", которому Реймунд был зачем-то нужен, решил окончательно дискредитировать убийцу, с трудом сумевшего выплыть на прошлом задании. И этот кто-то мог отдавать приказы в организации и подставлять агентов. А значит, Реймунда не убьют. И не оставят в покое. Пока он сам, вопреки всему, не возьмет судьбу в руки. Свою судьбу и судьбу...
— Что ты знаешь о Международном Альянсе? — Спросил Стург, пить ром уже не было сил, потому он неторопливо потягивал вересковую трубку.
— Слишком много, пожалуй. — Ответил Морнис, — Встречал ваших, однажды или дважды. Но раньше не ссорился. Все эти ваши секреты, тайны, замена имен и лиц... Жизнь крысы, или змеи. Я бы так не смог. Целая организация змей и крыс. Уж не обижайся. А смешнее всего — то, как вы ко всему этому относитесь. Неуловимые Джо, решили, что кому-то нужны и превратили это в религию. Уродуете себя с детства и всю жизнь живете уродами.
— Зря спросил, — поморщился агент Альянса, — но все же, согласись, это очень могущественная организация.
— Могущественная и никому не принадлежащая, действующая в своих интересах, но вряд ли эти интересы за лесом секретности, что вы нагородили видящая. — Легад продолжал хлебать ром и круглой кружки, — Меня вообще всегда забавляли всяческие тайные службы, что государственные, что частные, тайные общества, ордена и прочее — наделают на плевок, раздуют в море. Больше шума, чем пользы. А уж гонору-то. Историю делают пушки, а не шпионы.
— К черту, — посмотрел Реймунд прямо в глаза собеседнику, — хватит меня злить. Хреново, знаешь ли, слышать, что вся твоя жизнь — впустую, особенно когда и сам так думаешь, — понурился убийца.
— Ну, так плюнь, пошли их, — Адмирал похлопал Стурга по плечу, — у меня найдется место в команде для хорошего бойца.
— У меня к тебе другое предложение, — Улыбнулся через силу Реймунд.
— Заинтриговал, — подначил его пират.
— Мне пригодилась бы твоя помощь, а тебе все равно понадобится защита от Альянса лучшая, чем со стороны друзей и общества, — Стург затянулся трубкой и выпустил густой клуб черного дыма, — Когда имперсонатор Альянса проваливается, посылают боевика — тварь, которая порвет и твоего боцмана и твоего дракийца, и тебя вместе с ними.
— Даже так, — совершенно не испугался Адмирал, — а чего сразу не послали?
— Это слишком заметно, — ответил Реймунд честно.
— А-а-а, — Протянул пират, — забыл — у вас же везде секреты и полная тайна взносов. Ладно, выкладывай, что у тебя на уме?
— Догадливый старикан, — сказал убийца, снова взглянув в глаза собеседника. — Думаю, ты понимаешь — Альянс существует не только на секретности, мы, как и ваше Береговое Братство, существуем на допущениях и компромиссах. Пока мы не слишком вмешиваемся в политику, работаем на всех, кто платит достаточно, не слишком светимся и не убиваем действительно важных фигур — типа королей без наследников и гениальных республиканских канцлеров. Нас терпят, не любят, но используют. Само собой мы не сдюжим против разведок всех стран, даже одной, но упорной не сдюжим. Нас мало и цели наши состоят совершенно не в этом. Но кто-то в Альянсе, похоже, считает иначе. Этот кто-то, назовем его беспредельщиком, подставляет агентов и перетягивает на свою сторону лживыми посулами, используя тех, кто уже повелся. И, подозреваю, это делается ради каких-то амбициозных целей, вряд ли полезных для безопасности Альянса, даже гибельных. Я считаю необходимым узнать — как далеко это "Белое Крыло", как они себя именуют...
— Романтично, — Рассмеялся Адмирал.
— Простерлось над Альянсом. А так же ради чего все это. Подозреваю, что пострадает не только моя организация, но и многие другие — против кого будут использовать ее мощь. В общем, — Стург развел руками, — видишь сам, дело серьезное. И, судя по всему, — тебя тоже касается.
— Договаривай уже, — поторопил Морнис.
— Что договаривать? — Озадаченно поинтересовался Реймунд.
— Дурочку из себя не строй, — отмахнулся пират.
— Ясно, — кивнул Стург. — Да, меня тоже подставили. И поскольку я тебя не убил — за мной начнется охота, как "здоровой" части Альянса, так и "пораженной" Белым Крылом. В общем — это личное.
— Другой разговор, — Адмирал показал в улыбке свои несвежие зубы, — теперь у меня есть повод тебе помогать — всегда не любил миссионалистов. А личное — это мне понятно и доступно. Только откуда мне знать, что это не твоя уловка в попытке меня прикончить?
— Я тебе дам залог своей лояльности, — с готовностью ответил Реймунд. — Только поклянись беречь его.
— Клясться не буду. Но слово Адмирала даю, — подтвердил Легад. — По рукам!
Десять шагов.
Плащ Реймунда развевал ветер, Морской Бульвар был безлюден — холодная погода и непрекращающийся ливень прогнали с него даже самых стойких гуляк. Он ждал ее уже час и совершенно не испытал радости, когда тигрица появилась, облаченная в черный плащ из стеганой кожи, с глубоким капюшоном и рядами мелких лезвий по всей нижней части, под плащом у нее была лишь кожаная жилетка, зашнурованная на груди и юбка, обтягивающая бедра, тоже из кожи.
— Ты не справился, — сказала она с десяти шагов, ступая медленно и плавно, будто гипнотизируя жертву на охоте.
— У меня не было шансов, и ты это прекрасно знаешь, — ответил Стург, оставаясь на месте. Дождь заливал его плащ и шляпу, но он упорно стоял, повернувшись лицом к ветру, глядя на свинцовые воды штормового моря. "Мы ведь были вместе с детства".
— Ты должен был стараться лучше. Шансов была масса. В конце концов, мог разок погибнуть, не велика потеря, задание — важнее, — Тигрица сделала еще шаг.
— Умирать больно, Бэгрис, — ответил Реймунд, не глядя на нее. — Ты сама это прекрасно знаешь. К тому же один раз я умер.
"И его мы тоже убили Бэгрис. Вместе".
— Видимо, этого оказалась недостаточно, — сказала она, приближаясь. Осталось семь шагов.
— Тебя используют, подруга, а меня подставляют. Перестань обвинять меня там, где нет моей вины, — Дождевая вода заливала лоб, глаза, текла по щекам, как будто убийца плакал. "Помнишь шпиль. Нет, ты говорила, ты помнишь землю пустыря".
— А ты не говори о том, чего не знаешь. — Ответила она немного раздраженно, на самом краешке допустимого, — Если бы ты все сделал как нужно, — Еще шаг, — То мы поговорили бы обо всем серьезно.
— Поговорили о чем? О твоем кукловоде? О том, почему моя сильная, независимая знакомая, ведет себя как щенок на поводке, гавкая по команде? — Реймунд облокотился о скользкий парапет. "Наш первый поцелуй. До сих пор самый сладкий".
— О том, чего ни в коем случае нельзя рассказывать, если ты еще не уверен, на чьей ты стороне, — ответила Бэгрис делая пятый шаг, — О том, что важнее меня, тебя, Альянса и твоих странных неизвестно откуда взявшихся принципов, — Похоже, сравнение со щенком ее разозлило.
— А может быть, тебя лишь убедили в этом? Может быть, ты мечешься по чьей-то воле в пустоте, не понимая, что и для кого делаешь? — Спросил он бесстрастно. "И первый секс. Самый кровавый в моей жизни. Чертовы когти".
— Истину и ложь, причем внушенную себе самому, путаешь здесь ты. Подумай хорошенько. Ты ухватил нить событий, но, не осознавая ни масштабов, ни целей, мучаешь себя бессмысленными подозрениями. — Четвертый шаг.
— Я собираюсь выяснить истину. Я обязательно узнаю — что стоит за этим вашим Белым Крылом, и почему меня решили в это впутать. Но чьей-то пешкой быть не собираюсь. — Стург говорил несколько более раздраженно чем собирался. "И я узнаю, кто встал на пути нашей уродливой дружбы".
— Истина в том, что я, знающая тебя с самого детства, и известная тебе, возможно импульсивной, но не глупой, предлагаю сделать выбор между попыткой ухватить тень от свечи и здравым смыслом. Если бы это было не важно — думаешь, я стала бы рисковать? Я — ценящая жизнь много сильнее большинства живущих, умеющая ощущать ее горячее дыхание, — И шаг. Легкая, изящная, соблазнительная и прекрасная, смертельно опасная тигрица, или мокрая кошка в плаще.
— Может ты не такая умная, как о себе думаешь? Или задаешь недостаточно вопросов? Похоже, тебя дважды обдурили — один раз заставив делать глупости, второй раз — убедив в значимости этих глупостей? — Он содрогался всем телом, от холода или от опасности, но не двигался с места. "Я бинтовал твои раны".
— Пора одуматься, Реймунд, — зеленые глаза сузились. — Будь паинькой и перестань меня обижать. — Два шага.
— Слишком поздно, — грустно сказал он. — Десять — слишком мало. "А ты зализывала мои".
— Может ты и прав, — Она мгновенно преодолела мизерное расстояние, разделявшее их, крутанув в воздухе плащом.
"Как страшно умирать от твоей руки".
Реймунд понял, что не успеет — ему не удалось ни сбить, ни вывести из себя тигрицу, значит, шансов в бою не было. Он предпринял последний доступный шаг — бросился с Морского Бульвара вниз, в пенящиеся волны штормового моря, разбивающегося о скалы. Но тигрица оказалась быстрее, она рубанула плащом по горлу и бритвенно-острые лезвия разрубили плоть Стурга до кости. Оставляя в воздухе алый шлейф, тело, кувыркаясь, полетело с обрыва, постепенно распадаясь серебристым прахом.
"Мы любили друг-друга. Или я любил за двоих?"
Реймунд Стург умер.
Бэгрис, тяжело вздохнув, бросила на камни бульвара амулет с бриллиантовыми сердечками в окантовке из черной серебряной проволоки. Их было десять. Вот-вот должно было стать девять.
Ничего не произошло. Тигрица выругалась.
Заключение. Покидая Ахайос.
Двадцатипушечный корвет "Элиза" — флагман Адмирала покидал порт, увлекаемый на свободную воду лодками-буксирами. Матросы карабкались по вантам, готовясь ставить паруса, палуба была блестящей от воды, изливающейся с небес, а мокрые снасти казались темными и мрачными. Тирган "Беглый" привычно орал на личный состав, заставляя их работать быстрее, пираты в свою очередь привычно работали так, как успевали, а дело свое они знали хорошо. Нелюдимый Киншумицу "Сегун" полировал бархатным обрезком лезвие топора, сидя под навесом у борта, в районе шканцев. Ирцикра "Ведьма" в рубке прокладывала по новым, хрустящим картам курс. А сам Морнис Легад препирался со своим живым, демоническим штурвалом — конструкцией из темного металла, шипов и сгустка мизантропии: совершенно непонятно как он об него не порезался, не укололся, и почему не выкинул за борт.
— А я говорю — не надо было его брать! Нихрена хорошего из этого не выйдет, — скрипел штурвал противным писклявым голоском.
