— А сроки, шеф? — С виду безразлично поинтересовался Жак.
— Не найдете никого за три дня, будете сами разговаривать со стариной Гийомом.
Ребятки звонко, почти синхронно щелкнули сапогами, и удалились, пообещав "сделать все в лучшем виде".
Сам же Вангли пересмотрел еще раз бумаги и так же отправился к интенданту.
— Достал? — Поинтересовался бывший пират у немолодого ригельвандца, уютно устроившегося за конторкой склада в мягком кресле.
— Шоб тебя у твоей мамы так же доставали! — Ответил интендант тайной канцелярии звонким дребезжащим голосом.
— Моя мама была святой! — Возмутился Фредерик.
— Ой, спаси меня Единый, неужели твоя мама была из Шваркараса?
— С чего ты взял? — Подозрительно поинтересовался "Стервец".
— Да только там, я слышал, есть монастырь Бога-Куртизанок. — Со смехом ответил ригельвандец и выложил на стол перчатку из черной кожи, на которой были обрезаны все пальцы, кроме указательного.
— Ах, ты ж, гнида, — Пророкотал сейцвер тайной канцелярии.
— Ну-ну поменьше пара, вы, мой государь, при исполнении, а я и чинах вас постарше буду. Бери, малец, перчатку и проваливай, — Невозмутимо ответил интендант.
— Как действует? — Вангли был мрачен. Такие вещи его действительно бесили, это был один из недостатков службы. В море он бы просто вонзил кортик в левый глаз ублюдку, но тут приходилось мириться со словесными баталиями, которые ригельвандец почитал смешными и безобидными, а бывший пират — смертельно оскорбительными. Самое поганое — подонок об этом явно знал.
— Все проще пареного каперса, хм, впрочем, зачем их парить, — Ненадолго задумался канцелярский ворюга и затем продолжил, — Если поблизости окажется кто-то, укрытый колдовской личиной или использующий магию иллюзий, палец начнет покалывать, если кто-то, отмеченный демонической энергией — накладка из серебра внутри на подушечке потеплеет.
— И надежно?
— Друг мой, наш мир шаток и скользок, подобно репутации придворной актрисы. Есть всего две вещи, которые всегда надежны — смерть и геморрой. Первое кстати меньше. И, кстати, не рекомендую ходить возле квартала Демониц.
— Да уж без тебя понимаю, — Бывший пират попытался резко захлопнуть окошко конторки, но ригельвандец убрал пальцы от перчатки, раздался сухой стук, и Вангли поклялся себе, что отомстит уроду в другой день.
Он уверенно зашагал в сторону выхода из Цитадели, намереваясь прошвырнуться по порту.
Портовые размышления о конспирации.
"Мир наш велик и разнообразен, столько всякой хрени понапридумывали, что аж башка пухнет, хотя чую, без магии и колдовства эта зловонная дыра, именуемая вселенной, была бы еще гаже: ни тебе антиблошиных амулетов, ни тебе мороженного" .
Размышлял таким образом Фредерик Вангли и бодро вышагивал по растрескавшимся плитам портового района, с виду безразлично поглядывая по сторонам, на деле же пытаясь выделить из разномастной толпы негодяев, расцвеченных случайными вкраплениями праведников, нужную ему фигуру. Кого-нибудь достаточно большого и достаточно уродливого, чтобы оказаться гетербагом, приехавшим в Ахайос шпионить на Короля Нефритовой Маски, и сумевшего избежать заботливого внимания канцелярии.
Задача была нетривиальной, и в целом относилась к области невыполнимых. В конце концов, Ахайос был огромен, а его порт отличался габаритами чрезмерными даже для городов такого размера. Порт был колоссален, шумен, грязен и наполнен жизнью большем чем парик придворного вельможи пренебрегающего гигиеной.
Однако в то же время порт был наполнен стукачами, информаторами и "сознательными гражданами", находившимися на зарплате или на подачках у Гийома. Так что затеряться в нем, особенно гетербагу — представителю расы, взрослые мужские особи которой редко бывают ростом менее двух — двух с половиной метров, с сообразной шириной плеч и всем прочим, достаточно нелегко — гетербаги — это не те, о ком можно сказать "Они все на одно лицо", ну или на одну рожу.
И все же он сумел затеряться. А это приводило весьма к конкретным выводам — не обошлось без магии. Или колдовства. Или, например, артефакта. А в худшем случае — демонического благословения. Ведь в Королевстве Нефритовой Маски правил король-чародей, а приближенными его были вампиры и демонологи. Так что вполне резонным и ожидаемым было предполагать от шпиона этой державы использование магических предметов, позволяющих ему отводить глаза, менять внешность, или как-то иначе скрывать свою личность от чужого, злого и меткого глаза.
Использование мистических средств — считалось в шпионаже делом распространенным, но граничащим с дилетантством. По одной простой, и очевидной причине, как об этом размышлял Вангли, — "На каждую хитрую крысу найдется свой дудочник". Проще говоря, использование мистики достаточно несложно было отследить и обнаружить. Конечно, при условии, что у тебя за спиной стоял могучий государственный аппарат с наработанными схемами противодействия подобного рода явлениям. За спиной "Стервеца" стоял Шваркарас, — государство, эффективно пользовавшееся шпионажем на протяжении уже пятисот лет, и сожравшее так сказать не одну тысячу собак на этом деле.
Королевство Нефритовой маски же, несмотря на всю свою грозную и зловещую репутацию, существовало всего каких-то неполных двести лет, и успело усвоить в своем арсенале существенно меньшее количество приемов, позволяющих успешно соревноваться с Южными исполинами.
Использование мистических способностей и предметов являло собой две существенных ошибки в шпионаже.
Во-первых — список магических и прочих предметов, позволяющих сокрыть свою личность, был воистину велик — отводящие глаза амулеты, маски-личины, меняющие внешность, кольца, плащи, шапки, подвязки и т.д. — невидимки, мази и декокты позволяющие превратиться в другого человека, наемная нечисть, наводящая мороки и много чего еще.
Демонология и чернокнижие, науки запрещенные и по версии большинства религий разрушающие душу, давали еще более надежные способы сокрыть свою внешность, но их воздействия могли достаточно надежно обнаруживать священники, находившиеся на службе Канцелярии в достаточном числе. Все эти средства при должной сноровке обнаруживались, а сам факт их использования оказывался в достаточной степени подозрительным.
Во-вторых — всегда вставал вопрос цены. Надежные средства сокрытия личности были очень дороги — среднестатистический колдун или маг могли делать личину, меняющую внешность на протяжении нескольких лет, и само собой требовали после этого весьма немалую цену за свою поделку. Цену, за которую можно было бы нанять и воспитать трех-четырех шпионов невысокого ранга. К тому же такие специалисты были достаточно редки. А более дешевые средства подходили для одного-двух использований, и часто применялись в военной разведке, шпионам же были неудобны. Тут то и крылась основная проблема таких спецсредств — обнаружение кого-либо использующего подобные штуки само по себе говорило о том, что он делает это не просто так. Говорило о том, что кто-то зачем-то выложил кучу бабок, чтобы остаться неузнанным, и это само по себе вызывало вопросы.
Таким образом, задача становилась не такой уж сложной — в порту Ахайоса вряд ли можно было бы встретить так уж много гетербагов, использующих дорогостоящие магические средства сокрытия своей двухметровой персоны. То есть, если изначальный постулат Вангли о том, что его цель скрывается за колдовской личиной или чем-то подобным, был правильным, у бывшего пирата были все шансы обнаружить гаденыша. Конечно, если шпион Королевства Нефритовой Маски сам был колдуном, магом или кем-то обладающим особыми мистическими способностями, все эти поисковые меры были одним большим пшиком. Как и в случае использования экстрадорогих мистических средств. Но в конце-концов "Стервец" должен был попытаться хоть что-то сделать. Да и допускать мысли о том, что соперник превосходит его неоспоримо — не хотелось.
Порт не меняется.
Порт потрясал шумом, гамом и разноголосьем множества самых разнообразных форм жизни. На всякий случай Фредерик присматривался не только к гетербагам, но также к представителям крупных анималистических рас — антропоморфные носороги, минотавры, люди-крокодилы — крокане, тоже вполне подходили для маскировки, и благо, так же как и гетербаги были немногочисленны.
Прислушиваясь к ощущениям от перчатки, Фредерик Вангли шел сквозь порт Ахайоса, пытаясь поймать за хвост свою ленивую интуицию, в тщетных пока попытках выяснить, что же он упускает из виду. Он проходил мимо старых скрипучих кранов, суетных такелажных мастерских, огромных, заполненных товаром складов охраняемых дюжими бойцами из банды Безумцев. Мимо стихийно формирующихся рыночков, где сбывали трофеи и контрабанду, стараясь успеть до того момента, пока не подоспели хозяева порта и не потребовали свою долю. Мимо завшивленных портовых борделей и полуразрушенных матросских таверн. И слушал город, стараясь выжать из него знание, которое не могли принести артефактная перчатка и его собственный, вялый от жары разум.
— Эй, морячок, не хочешь развлечься? Всего монета, и я покажу тебе рай! — Размалеванная проститутка — с пушистыми заячьими ушами и миловидным, но потасканным человеческим лицом, схватила за серый рукав рубахи молодого мускулистого матроса.
— Пшла прочь, шлюха! Твой рай пахнет сифилисом! — Матрос оттолкнул девицу в откровенном лоскутном платье, и гордо прошествовал в ближайшую таверну, предпочитая сифилису цирроз.
.....................................................................................................................
— Шелк! Лучший хмааларский шелк! Из Благословенной Темным страны! Из далеких благоуханных краев, самый изящный шелк! — Кричал толстенький смуглый торговец, выкладывая свертки цветной материи на переносной прилавок из пары ящиков и двух жердей поддерживающих выцветший парусиновый тент.
— Скажи, Джариф, — К торговцу подошли два высоких, стройных юноши с золотистой кожей и черными, как смоль, волосами, поигрывая сияющими на солнце ножами, — Как поживает твоя сестра?
— Благодарение Темному, все благополучно, Сиван, — Отвечал торговец, тому из парней, что был повыше и постарше, смахивая рулоны шелка под прилавок, — Да будет Владыка благосклонен ко мне и Ираме еще тысячу блаженствующих ночей!
— Так зачем же ты гневишь Его, Джариф, зачем испытываешь свою худую судьбу, оскорбляя благословение Всевышнего своими дурными поступками? — Голос юноши по имени Сиван был зловеще сладок, — Зачем торгуешь там, где торговать тебе не позволили?
— Всевышний мудр, и в мудрости своей указал мне путь, путь к богатству и процветанию. И лежит он за пределами власти Ножей, — Голос торговца сделался жестким, но немного дрожал, — Не заставляй меня называть имя, Сиван, тебе оно не понравится.
— И все же, о неблагодарный пес, плевок под ногами правоверных, жалкий пожирающий помои хомяк, сообщи мне Имя! — Искусно выкованный, блистающий синевой и тонким чеканным узором молитв, клинок вошел в доску прилавка на четыре пальца.
— И это имя Ранкарн, — Смиренно опустив глаза в пол, сообщил торговец.
— "Бурый тесак"?! — Вскричал хмааларец, — Но что сделал ты, неразумный червь, чтобы получить покровительство?
— Меня ценят, Сиван, и этого достаточно.
— Пойдем, брат, — Второй смуглый юноша положил своему собрату руку на плечо, — Мы еще накажем этого жалкого срамного изменника, не будем вести себя столь же немудро, как он.
Двое в черном покинули лоток торговца Джарифа за несколько мгновений до того момента, как туда прибыли новые "защитники" торговца — трое здоровенных гетербагов, увешанных дубинами, кастетами и гирями.
— Шелк! Божественный шелк!
..................................................................................................................
— Ты очень плохххой мальчик, Петиррр! — Шипел замотанный в грязные тряпки крысолюд, нависая над парнем лет девяти, — Твоя чашшшкка опять почти пуста, это очччень, очччень, плохххо. Наверное, ты не вызываешшшь доссстаточно жалосссти. Есссли завтра твоя чашшша будет так же пуссста... — Крыс задумался, — Я отрежу тебе яззззык, или вырву глаззз, это вызззывает жжжалосссть. Да. — Удовлетворенно кивнул негодяй с облезлым хвостом, — Это вызззывает жалосссть, — Завтра!
Ободранный, в завшивленной рубашке ребенок с ужасом смотрел, как вооруженный зазубренным клинком крыс направился к другим нищим, в голубых глазах ребенка застыло отчаяние и животный, неконтролируемый страх, постепенно сменяющийся смирением с судьбой...
.....................................................................................................................
Фредерик Вангли любил порт, особенно этот порт Ахайоса, даже сейчас, когда шаткая палуба осталась в области его недавних мемуаров, он все еще испытывал трепет и легкое, нервическое возбуждение, ощущая вокруг живое дыхание огромного, злобного и строптивого зверя. И этот зверь был Фредерику родным, он практически ощущал себя блохой, и сравнение это не было чем-то обидным. В порту проходили самые волнующие минуты его сухопутной жизни — голодный, злой, оборванный и без гроша за душой, он с нетерпением ждал в порту баркас, отправляясь в новый набег. Израненный, проеденный порохом и морской водой, усталый, но довольный, он сходил в порту, бренча золотом и ожидая, что скоро конвертирует свою добычу в жаркие объятья платных чаровниц, рома и новых бесполезных шмоток. Фредерик любил порт, и даже эти сцены, в сущности мерзкие, "Стервец" видел с самого своего пиратского детства, они тоже были частью его, как и сам порт, их порождавший. Тут он чувствовал себя будто дома, все вокруг было ясно и знакомо, и это было преимуществом Фреда перед неизвестным шпионом. Враг не мог здесь долго скрываться от сейцвера. Где угодно, но не здесь.
— Валите отсюда!
Их было трое на трое — с одной стороны человек, полукот и рослый собакоголовый, в темно-серой форме с большим количеством стальных заклепок, увешанные боевыми цепями, снабженными грузиками, с моргенштернами и цепными боло на поясах. С другой стороны — гетербаг, минотавр с обломанным рогом, укрытым металлической нашлепкой, и могучий туземец весь в татуировке из сплетенных змей. Полуголые, красующиеся буграми мышц и боевыми шрамами, вооруженные топорами, дубинами, зловеще выглядящими тесаками.
— Вы совершаете ошибку, — Начал было полукот в красном головном платке.
— Завали пасть! — Взревел гетербаг, — Чеши обратно в свои казармы ублюдок!
— Этот порт наш! — Вторил ему минотавр, — Нехер! Ползите обратно в свою дыру со своими железками!
— Иначе я буду обедать свежей печенкой, — Закончил за всех зловещим хрипом туземец.
Трое в цепях переглянулись.
— Черт с ним, — Сказал человек, кладя руки на плечи своих спутников, — Их тут многовато, помните слова командира, сражаться только при шансах на победу.
Трое Цепей удалились, а вслед им еще долго неслись мат, оскорбления и требования более не "показывать тут своих задниц в пирсинге".
