Были так же оглашены предварительно вопросы, по которым состоится обсуждение на законной сессии в конце года. Статус военных училищ входил, и это приносило надежду на дальнейшее возвышение Школы Огня.
В перерывах между заседаниями "Синее Пламя" успел побеседовать со своими доверенными людьми. Собственно, лишив их этого доверия.
Первым был слуга магистра, он мелко трясся, когда горящие воины бросили его к ногам хозяина.
— Людвиг, — расплылся в улыбке "Синее Пламя", — старая ты гнида. Тебя видели у нашего друга "Краснолицего". Что ты там делал?
— Магистр! — Слуга обнял сапоги из драконьей шкуры, в которые был облачен Мордред. — Ваши люди все неправильно поняли! — Он оросил дорогую кожу слезами и соплями, что еще больше рассердило хозяина слуги и сапог. — Я лишь хотел втереться к нему в доверие, дабы лучше служить вам и принести больше пользы.
— В следующий раз будешь втираться в доверие в аду, — пинок окованного шипастой сталью носа разбил скулу толстяка и рассек кожу, оросив ковер кровью. "На красном не видно", — Сержант! — Приказал Мордред, — Выведите эту тварь, и прикончите где-нибудь вне этих стен.
В Гилемо Антарии жизнь людей, не обладавших магией и не принадлежавших кому-то другому, ничего не значила.
Следующим был сутулый, в черном, с крысиными чертами лица — исполнитель заказов "Синего Пламени". Вообще все эти беседы можно было проводить и в другом месте или вообще доверить слугам. Но Носителю Раскаленного Клинка доставляло некоторое удовольствие разбираться в этом самостоятельно, а стенах Совета он так разгонял скуку.
Сутулого держали вчетвером, хотя на нем и был рабский ошейник.
— Слива — убить, Персик — напугать, тупой ты ублюдок, — Он смотрел в зал, а не на собеседника, произнося эти слова.
Крысомордому хватило ума промолчать.
— Подберите для него теплую камеру, пусть подумает над своими поступками, — Скомандовал магистр горящим, — Он все еще ценен для нас.
Когда человека в черном увели, Мордред сказал сержанту:
— В камере его нужно прикончить, просто здесь многовато грязи он мог развести, — маг огня сбросил пылинку с плаща. — Он слишком много знает, а ценность имеет теперь не высокую. "Теперь придется кого-то подбирать на его место. Где б найти — поумнее и неподкупленного, хоть в Силенцию посылай".
Много шума из скорлупы.
Вечер его радовал, хотя в этот раз, согласно распорядку, составленному дворецким, на стол подавали не служанки, а слуги, магистра ожидал его любимый суп из морепродуктов, с острыми как пламя приправами.
Глаза у Меррита — первого из подававших на стол приборы и салфетки, — были усталыми и все время бегали. Руки немного дрожали, а когда он приблизился к Мордреду, то и коленки затряслись. "Боишься меня? Что-то замыслил. Кто-то посулил тебе больше денег или лучшую жизнь? Эх, а ты у меня так недавно".
— Томас, выведите, пожалуйста, отсюда Меррита, и попросите сержанта с ним побеседовать, — холодный голос мага огня звучал как приговор, мальчишка вышел вслед за дворецким, рыдая и на ватных ногах.
А вот и главное блюдо — его подал мускулистый детина с широкой спиной и тяжелой челюстью, один из слуг Пламенной Цитадели. Но дымящийся суп в глубокой тарелке из красного золота, своим ароматом выбил подозрения из головы магистра.
И зря. Первые шесть ложек были воплощением кулинарного блаженства. Он уже думал наградить повара. Но тут — седьмая, а вроде счастливое число. Сначала был легкий укол, когда магистр попытался разжевать мякоть устрицы, затем треск, и нестерпимая боль, изо рта хлынула кровь, зуб сломался.
"Отравили. Убили! Нет! Нет! Неееееет!!!!!!!"
Боль терзала сознание, рот наполнялся кровью, Мордред отбросил стол, одним ударом поверг здоровенного слугу, подбежавшего на помощь, с ног, разбил стул об стену, его перчатки запылали.
— Нет! — Взревел он. И внезапно понял. Резко плюнув на руку, он обнаружил перламутр, на эмали перчатки — всего-лишь осколок раковины, невинный и почти безобидный осколок раковины. Его охватило торжество. Раковина и ничего больше. "Но она могла меня убить", — Внезапно понял "Синее Пламя". Попасть в горло и задушить. "Прикончить до того момента как я сумею что-либо сделать".
— Повар! — Заорал он снова, — Повара сюда.
Когда к нему привели трясущегося мелкой дрожью (в последнее время многие на него так реагировали — с чего бы...) и слишком худого для повара человека, по имени Ромеро, тот все отрицал. "Кто заплатил тебе"?! "Никто синьор, это была ошибка — простой недосмотр". "Лжешь! Лжешь, лжешь, лжешь"! Но даже обгоревший, избитый и со сломанными ударами ноги пальцами ригельвандец-повар все отрицал.
— Твоя ошибка стоила мне зуба и могла стоить жизни, — поостыв, возвестил Мордред. — Ты уволен. Выплатите ему выходное пособие, и пусть убирается, — приказал он дворецкому и ключнице.
Искалеченного человека увели. А Носитель Короны Вечного Костра отправился спать, не доев ужин. От боли в зубе он применил целебный свиток школы жизни. Но от боли подозрений он так и не избавился.
Во сне он задыхался. Тонул. Был удавлен. Задушен подушкой. Ему перерезали горло гароттой, топили в собственном ночном горшке. Он умирал, умирал, умирал.
.....................................................................................................................
Письмо, тайком переданное Бэгрис, сообщало, что Мордред подозревает слуг и собственные охранные артефакты, подозревает всех вокруг, и его — Реймунда — тоже подозревает. Понадобится очень веский повод, чтобы приблизиться к нему. А убивать "Синее Пламя" придется в собственном доме, иначе он рискует попасть в лапы городской стражи или охраны других школ. "Пригодится диверсия", — решил Стург. — "А его паранойей можно поиграть".
Путь молодых — всегда по истоптанным дрогам.
Аструм Примарис был торжественен и помпезен. Маги облачились в лучшие свои одеяния. Зал полнился знаменами, вымпелами и штандартами. Никто не желал ударить в грязь лицом перед остальными. В этот день не было голосования, однако Мордред был разряжен в пух и прах — доспехи с золотой чеканкой, корона и меч, плащ с высоким воротником в виде языков пламени, хитон, украшенный агатами и янтарем, сапоги из шкуры льва голенгардов. Прочие главы школ, мастера магии, делегаты так же старались перещеголять один другого.
Все это предназначалось для молодых магов — тех, чьи наставники, как правило, люди видные и влиятельные, сочли этот день достаточно подходящим для приведения к присяге, а своих подмастерьев — готовыми принять на себя бремя полной ответственности за свои силы. Молодые маги, всего их было двадцать два, уже прошли все необходимые экзамены на получение звания магов первой и второй ступеней — сообразно их мастерству и могуществу. Среди них нашлись даже таланты, поднявшиеся до третьей ступени мастерства, превзойдя многих опытных магов. Они стояли — Тарлеа "Звезда Полудня", ученица Белого Канцлера из Школы Дня. Счастливая и непрестанно улыбающаяся, в белом платье с узким лифом и кружевами, а на плечах меховая накидка из нерпы. Ильмарис "Попрыгун" — один из многочисленной паствы Черного Клоуна Школы Эмоций, облаченный в серое трико и разноцветную плащетку в клеточку. Харалс "Горячий поцелуй" — бывший подмастерье "Краснолицего" в красной мантии поверх легкого доспеха из чешуи. И еще девятнадцать свежих магов с меньшим талантом.
"Рейон, Рейон, ты мог бы превзойти их всех. По части искусства тебе не было равных, а вот голова дурная. Неужели так нужно было пытаться меня убить" — удрученно размышлял "Синее Пламя", глядя на чужие успехи — ведь как для отца нет большей радости, как вырастить здорового и сильного сына, так для мага-наставника нет большего счастья, как выпустить в свет талантливого ученика, прошедшего все тяготы жизни подмастерья.
Еще большее раздражение доставлял Мордреду вид Родрика Аннельхейма, как знак его позора, почти сравнимый с импотенцией. Он даже ни разу не объяснил никому, почему не берет ученика. Что было позором само по себе, и отверг парня дважды, оскорбив тем самым и унизив. Подмастерье прибыл в числе прочих гостей, как и Селеста — декан факультета Высшей Магии огня — на время церемонии приведения к присяге, в здание Аструм Примарис допускали гостей, имеющих то или иное отношение к присягающим. Оба они — декан и подмастерье мозолили Мордреду глаза. Он начинал даже подозревать, что это может быть чьим-то хитрым планом — если он возьмет ученика, тот попытается прикончить учителя. Не возьмет — опозорится и утратит влияние. "Выглядит довольно тонко, я сам не раз так действовал. Надо было обставить отказ получше. Но у меня есть беды и поважнее".
Начав церемонию с пары шуток, грубоватых, но смешных, фокусник зачитал текст общей присяги — где юные маги обещали следовать духу и букве законов Гилемо Антария, верно чтить принципы Аструм Примарис и вообще быть просто душками и замечательными гражданами. Потом делегаты от Школ, к которым относились новоявленные маги, приняли присягу школам. Не желая иметь с протеже "Краснолицего" ничего общего, Носитель Раскаленного Меча отдал эту честь "Красному Быку" — Носителю Пламенного Жезла.
"Клянись верой и правдой служить матери, что взрастила тебя, дала власть над стихией, возвысила над прочими, наделила силой! Клянись помнить лишения и испытания, что прошел ты на своем пути, дабы навсегда запомнить цену власти. Клянись, что пламя, горящее в тебе, будет направлено против врагов твоей Школы, на добрые дела и на защиту всего, что нам дорого. Клянись быть верным, послушным и честным сыном Школы. Дабы братьям и сестрам по Пламени не пришлось разочароваться в тебе. Клянись не раздумывая отдать жизнь ради Огня и жить ради Школы!"
Гласил текст присяги и Харалс радостно поклялся. А за ним так же рыжая девчонка — подмастерье какого-то мастера, правда, она клялась быть верной дочерью школы.
"Ничего — скоро вы узнаете, что значит быть верным школе — убивать ради нее, интриговать, идти в бой, работать в поте лица и еще упорнее лезть наверх, дабы не оказаться подстилкой для кого-то более сильного, чем вы сами. Юные маги, очень скоро Школа состарит вас".
Мордреда уже тошнило от речей, но все же он взял слово, иначе это расценили бы как слабость. Он пожелал магам твердо придерживаться избранного пути искусства, быть смелыми на пути учения и служения, а горящий в них огонь светлых порывов направлять к благу их школ, ибо оно суть равно их собственному благу.
Произнося эту речь, он вспомнил собственную присягу — восторг и трепет, мудрого учителя и гордого отца. Он не завидовал этим новым магам, приносившим свои клятвы перед Аструм Примарис — это действо сакральное, но меж тем личное и даже почти интимное. Эту присягу следует давать только перед магами собственной Школы, в кругу тех, кто считает тебя братом, и произносил такие же слова, которые произносишь ты. И рядом тоже должны быть братья и сестры, а не непойми кто из других школ. Он взглянул на Артура. "Впрочем, братья очень быстро перестают быть таковыми. А мою сестру выдали в Шваркарас, проживать жизнь бездаря. Хотя, это сестра по крови — не более".
Завершил Церемонию традиционный показ молодыми магами своего умения. Тарлеа "Звезда Полудня" обратила вино в целебную "белую воду" и предлагала попробовать всем желающим. "Попрыгун" заставил нескольких мастеров других школ испытать шестьдесят эмоций за шестьдесят секунд. Харалс призвал небольшого огненного дракона, подтвердив свою третью ступень. Большинство прочих магов тоже не осрамились. Хотя пара конфузов все же случилось. А юного мага воды по имени Мирас "Ручей" хватил инфаркт от не сработавшего заклятия, но его исцелил Милостивый Иерарх.
"Закончилось? Прекрасно, пойду нажрусь". Мордред покинул Зал сразу после официальной части, хотя многие остались на банкет и послесловье.
Браком хорошее дело не назовут. Династический союз — звучит лучше.
Впрочем "нажраться" главе Школы Огня если и грозило, то только в компании. Сразу после церемонии присяги его ждала встреча в "Убитом Кабане" — довольно надежном заведении, с кабинетами, предназначенными специально для серьезных переговоров. Политика — штука тонкая, соперничая в одном, можно оставаться союзниками в другом. Так сложилось, что школы Огня, Земли и Дня вели давнюю и взаимосвязанную матримониальную политику в Гольвадии и за ее пределами. А потому в "Кабане" его ждали Белый Канцлер из Школы Дня и Лорд Мрамора из Школы Земли.
— Приветствую, господа, — "Синее Пламя" несколько удивило, что эти двое успели сюда раньше него. Не иначе — покинули церемонию еще до завершения. Он сел в глубокое, удобное дубовое кресло, — Начнем.
Оба поздоровались. Начал Белый канцлер — человек худой, строгий, с узким, будто выточенным из дерева лицом, высокими скулами, орлиным носом, проницательным взглядом. Он был облачен в простое одеяние, напоминающее сутану, с рядом мелких пуговиц и высоким, стоячим воротником, на пальцах сильной, но мелкой руки поблескивали кольца с фокусами из янтаря и жемчуга.
— Начнем с наболевшего. Алмарская Империя. То, что она находится от нас на другом конце Гольвадии, не отменяет нашего опрометчивого невнимания к этой державе. — Голос его был сухим и властным. "Настоящий дипломат и неплохой игрок", подумал Мордред, впрочем, сам канцлер политику игрой не считал — он считал ее делом, сложным, рутинным, продуманным до мелочей ремеслом. — Маги Империи не столь организованны как в Шваркарасе и Ригельвандо, но все же и не столь распущены как в Эллумисе, — Он кивнул Лорду Мрамора, попытавшемуся что-то вставить, — Да, да. Эллумис мы рассмотрим позднее.
— И каковы же ваши мысли касательно Империи? — Поинтересовался Мордред, наливая себе вина в высокий серебряный штоф.
— Благополучие имперской магии зависит от аристократии, ибо простое сословие более тяготеет к церкви, особенно купцы. Если мы желаем контролировать магическую политику Империи, мы обязаны, — Канцлер выделил это слово голосом, очень четко, — обеспечить браки графов и герцогов — высшей владетельной аристократии — с подходящими претендентами из наших Школ.
— Герцоги — это родственники императора? — Поинтересовался Лорд Мрамора, он был крупным, тяжеловесным, и облачен был так же — в полотняный камзол, штаны из шерсти и тяжелые доспехи поверх этого. Кресло под ним трещало.
— По большей части, — согласился маг дня.
— У Лорда Щебня и Лорда камня есть дочки на выданье. У Лорда Песка — сын бездарь. У Лорда Извести — сын полноценный маг. — Перечислил маг земли, загибая пальцы.
— Неплохо для начала. Дети Лордов Школы Земли — вполне подходящая партия для герцогов, для графов сгодится и менее крупная рыба. — Кивнул Белый Канцлер. — Что вы скажете, Мордред? — Он не называл "Синее Пламя" магистром, чтобы не путаться — они все трое находились на этой ступени магического искусства.
Магия была известна с древнейших времен. Первыми ее открыли дракийцы — претендующие на первородство в мире. Быстро начали использовать и другие расы. Сильная магическая традиция была в древней Империи Имирас, и древнем Эллумисе — от которого современный казался лишь тенью. В Хмааларском Султанате и на Экваторе, равно как и в Амилании, были свои магические традиции. Но школы магии Гольвадии, после того как судьба и время поглотили Имирас, а Эллумис искорежили, происходят из Гилемо Антария, появившегося раньше, чем прочие современные державы Юга. За исключением Героики с ее людьми-богами, такими же замшелыми, как и впавшее в декаданс государство. По тем или иным причинам, маги Гилемо Антария, по завершении Эпохи Черного Неба, отправлялись в иные государства Юга, основывали там школы и магические конклавы, очень быстро теряя историческую связь с родиной. Но все же Великие Школ, по мере сил старались напоминать магам Гольвадии, откуда они вышли. А при возникновении возможностей, обновляли магическую кровь соседей, к своей понятное дело пользе. Школы зорко следили за тем, чтобы все, кто возможно, не забывал своих антарских родственников, а старые союзы возрождались. Об этом и шла речь. Само собой в другие страны отдавали не безродных магов, а принадлежащих к тем или иным знатным, обладающим именем и состоянием родам, хорошо себя зарекомендовавшим.
