Через час от появления у спящего племени гноллов осунувшийся и вымотавшийся Софист стоял на небольшом деревянном подиуме посреди разорённого лагеря вместе с двумя священниками — оба взвода солдат выстроились вокруг. Юноша обеими руками держался за черенок черноземной лопаты, подаренной ему самой богиней Чонти, у которой он фактически украл вероятного клирика. Сверху над его хваткой точно так же взялся Пайпер, а под — полуэльф Майлз. Оба священнослужителя отрешённо и синхронно шептали литанию упокоения мёртвых, направляя в цельную деревянную лопату, как в посох, сакральные силы. Клирики сами, в свою очередь, выступали в качестве проводников божественной магии.
Софист сильно нервничал. Лишь через пять минут дыхательных техник под мерный бубнёж священников он смог войти в синхронизм с ними и с набитым ртом начать творить магию. Размягчение земли и камня: вспыхивают большие руны, повторяющие схему, некогда использованную Софистом при высадке дубового дома и на сей раз центрированную на тандем клириков с лопатой; чёрное пятно плодородной почвы начинает разрастаться неровной кляксой, охватывая территорию и поглощая в себя трупы, шкуры и каркасы юрт, обломки заборов и телег, пожитки и прочее; стражники расходятся неторопливо и с постепенно нарастающим священным трепетом, из лукошка бросая в расползающийся чернозём свежесобранные ягоды хелмторнки. Когда лопасть лопаты целиком вошла в землю и трое совершающих обряд оказались посреди идеального круга, прожевавший индиговые ягоды Софист аккуратно высвободил содержимое ротовой полости на кончик черенка. Перемешенные слюни и сок потекли по рукам и черенку до самой земли, а освободившиеся уста заклинателя зашептали формулу плетения, изменённого под конкретную культуру.
Рост растений: ягоды, разбросанные десятью остывшими мужчинами и двумя нервничающими девушками, все как один, шепчущими молитвы, начали стремительно прорастать колючими кустарниками щлемошипа, образовывая густые и непроходимые заросли, корни которых активно впитывали переработанные останки гноллов и орков, волков и псов, буйволов и оленей. Невнятный речитатив друида длился четверть часа, в конце чуть изменившись, дабы зацветшим ковриком крепкого дёрна проросли местные семена степных трав Верхней Руавинской Долины. Когда это заклинание завершилось, паривший над троицей Уллю аккуратно спланировал к лопате, которую Софист отклонил от себя, открывая в земле щёлку, куда сова бросила загодя ей вручённую стеклянно переливающуюся крылатку ясеня из Фейвилда (побратима росшего в Невервинтере Великого Дерева, хотя кое-кому хотелось удовлетворить амбиции слишком приметным семенем самого Мирового Древа Иггдрасиль).
Призыв воды: несколько баррелей летним водопадом пролилось сверху, освежив и насквозь промочив всех трёх участников волшебного действа, заодно вымыв им руки. Черенок отжимает верхняя рука Пайпера и нижняя Майлза, чтобы извлечь две вёдерные фляги со святой водой. В две струи они начинают поливать черенок, так сказать, через него "заражая" святостью всю призванную воду, а по сигналу Уллю и дюжина участников, расставленных капитаном Ганманом по воображаемым часовым меткам, начала лить из заранее данных им бутылок святую воду, быстрым шагом обходя область по часовой стрелке — и замыкая круг. Софист в льющуюся жидкость вплетал магию призыва, а Пайпер вкладывал всю свою доступную божественную силу по изгнанию нежити. Когда все фляги опустели, светящиеся золотистым светом клубы тумана окутали рощицу, окончательно умиротворяя землю, уничтожая фантомы враждебных слепков былых сущностей и отправляя на перерождение все души разумных и зверей. Ещё несколько минут все трое участников обряда шептали молитвы, пока созданное магией облако тумана не обратилось обратно в воду, конденсируясь на гладких стволах, черных шипах и зелёных листьях новорождённых хелмторнов.
Перед выходящим Софистом расступались колючие кустарниковые деревья, вновь сходясь и переплетаясь за идущим в конце Майлзом. В центре осталась деревянная платформа с дырой посередине, где в скором времени естественным образом взойдёт росток Великого Дерева Ясень. Более того, хотя от стойбища и древнего колодца ничего не сохранилось, рядом оставалось достаточно следов, в том числе несколько торчащих из земли стрел, вокруг которых трава промёрзла и пожухла. Будь эльфийская реликвия в руках вероисповедующего Кореллона, то оружие бы действовало не как льдистое, а как гораздо более сильное — морозное на погибель дроу, а будь Дорна не дварфом, а эльфом или полуэльфом, то лук бы подстроился под её рост и руку и прибавлял к силе выстрела мускульную мощь. Лук Зимней Луны давно нашли бы, не будь помех, наведённых магией стихийного узла воды и некогда обитавшего на месте щуки монстра, скелет которого Софист прибрал к рукам — пока ещё лишь в планах.
— Ты как, малой? Все нормально? — Спросил взволнованный Топер, эка невидаль, не знающий, куда деть руки и какую на лице выражать эмоцию. Все трое заклинателей вышли выжатыми лимонами, осыпанными слегка светящимися каплями, сползающими вниз подобно светлячкам (Софист порой развлекался так, выходя вечером к общему костру с ползающими по нему десятками мигающих жучков).
— Да, спасибо, старшой, — вяло ответил самый молодо выглядящий из собравшихся домой. Да — домой.
— Ты настоящий герой, Софист! — С восторгом в глазах призналась Миша. Дорна бросила на неё подозрительный взгляд, стрельнула глазками на своего приосанившегося любовника и насупилась, поняв подтекст.
— По тебе не скажешь, Софист, — одновременно с девушкой сказал капитан Ганман, не терявший самообладания от начала и до конца операции. — Ты нас на все это подвиг, и я не предлагаю отложить, но вместо двух поселений посетим наземный комплекс и только ради освобождения рабов, — выразил он чувства многих, согласных с ним и закивавших подчинённых, проникшихся только что завершившимся обрядом и избывших жажду кровавых боёв. На что и был расчёт Альтер-эго Софиста, желавшего воспитать достойных стражников Хиллтопа.
— Мы должны спасти как можно больше рабов! — Горячо возразил Пайпер.
— И самим при этом не угробиться, — мягко добавил молодой священник, положив руку на плечо ретивого неофита, почти вдвое его старшего по возрасту.
— И получить свой куш, — добавил щербатый мужчина со шрамом от лапы на левой стороне перекосившегося лица. Не медвежья то была лапа, как подумал Софист, когда впервые встретил этого охотника — он тогда играл в компании чернявого Гавина и жуликоватого старичка.
Софист вымученно улыбнулся и на миг прикрыл глаза, потрогав висящий на шее серебристый кокон с бусиной силы, озарившейся ярким перламутрово-синим светом и вернувшей ему все потраченные заклятья нулевого и первого кругов. Затем юноша поправил простенькое деревянное колечко с флюоритом, которое позволяло после рассвета и заката на один час применять кожу-кору и давало постоянное ночное зрение — он пил другие зелья. (иллюстрация 064) Ещё Софист проверил кинжал из стального дерева с примечательным узором из серебристой древесины и магии: футовое обоюдоострое лезвие клинка светилось таинственным светом, когда в стофутовом радиусе выявляло наличие потусторонних сущностей, и чётко показывало их для всех в радиусе десяти футов вокруг владельца волшебного оружия. Сейчас серое лезвие не проявляло никакой активности. (иллюстрация 065) И кольцо, и кинжал собственноручно изготавливались Софистом по образцам магии, перенесённой с порченных предметов, некогда при участии Дорны поднятых со дна реки Руавин. "Вершинный возмутитель спокойствия", как любя прозвали деятельного юнца, намеревался оснастить этими артефактами весь корпус стражи, но в рабочем порядке, так сказать — по официальному заказу мэрии.
— Ну... Все дело в том, капитан Ганман, что рабы содержатся за решёткой алькова в просматриваемой извне главной каверны. Там в экстренном случае я легко обрушу своды боковых ответвлений, — сообщил Софист. Он не хотел акцентировать внимания, что частью тех пещер и непосредственно у входа расположена карстовая воронка с водой. — Минутку тишины, пожалуйста, не отвлекайте.
Арканный иерофант произвёл умственные прикидки. Силы стихии огня — нет, землю — истратили. Через воду: отсюда, туда и обратно. На крайний случай останется возможность открыть одну узловую дверь ветра, и её в конце надо обязательно отработать вхолостую, чтобы истощить все три источника у вершины треугольника сил — тогда эта магия прорастёт в сейчас уже крепко спящем Фаргане.
Определившись, юный заклинатель подошёл к бревну, специально отложенному невидимыми слугами. Концентрируясь, Софист за минуту вялых пассов над деревом сотворил деревянное корыто десять-на-десять футов и глубиной в дюйм. В него он вылил содержимое своей вёдерной фляги, только днём подаренной и на Чудесных Прудах же наполненной. Следом призвал ещё полтора ведра воды. Преследуя свои тайные цели, Софист произнёс:
— Дорна, одолжи на минутку, пожалуйста, лук и стрелы.
— Держи, — с готовностью кивнула она, снимая с плеча колчан и лук.
— Не мне, Майлзу.
— Но как же... ладно, как скажешь.
— Мне? Зачем? — Удивился оный, выходя, чтобы принять оружие из рук дварфа, хотя имел свой лук и хорошо обращался с ним. Все участники гурьбой стояли рядом с юношей, кроме егерей, занимавшихся скотом.
— Ты — сильный полуэльф. Нашу дверь домой надо пришпилить к земле... — пояснил Софист, с расстояния в десять футов укрепляя на луке ложную ауру Нистула.
— О Мать-Земля! Этот предмет — освящённый! — С благоговением выдал Майлз, поражённый внезапным открытием. Он ошибся, поскольку реликвии — священны. В том же заблуждении пребывала и клирик Вергадайна. Будь они оба могущественнее, то распознали бы спящую силу, которую дано пробудить только истинно верующему в Корелона Ларетиана да с его божественного благословения.
— Лук мой, — твёрдо заявила Дорна, с ревностью пронаблюдавшая, как артефакт чуть изменил размер, подстроившись под руку молодого полуэльфа. А у людей уши на затылки съехали и глаза как злотые...
— Никто не оспаривает Дорна, однако ты же видела, как полуэльф ловок и силен при обращении со своим луком, но от простой стрелы вода вытечет, а при недостаточной фиксации кто-нибудь да заденет копытом и захлопнет нашу дверь домой, — устало пояснил Софист. В отличии от Майлза, чьи ощущения туманило наложенное Софистом сокрытие, Дорна точно знала, что лишь в руках полуэльфов и эльфов к силе выстрела магия прибавит мускульную мощь. — Прошу, Майлз, стреляй на всю растяжку в бугорок того угла, а я тут подержу.
Вскоре четыре стрелы по оперение вошли в воду, замёрзшую льдом, предотвратившим протечки. Ещё две пары создали петли для воображаемых магических створок — получился эдакий коридорчик. Первыми в водяную узловую дверь ушли девушки и священники, а воины выстроились в два ряда по бокам, чтобы у животных не возникло намерения свернуть с пути. Софист остался, ему предстояло лететь к следующей цели, чтобы оттуда открыть портал. Когда все ушли, он пронаблюдал, как захлопывание водного портала срывает магию с импровизированного корыта, вновь ставшего бревно — насквозь проколотым восемью стрелами в подражание восьми лучам звезды Создателя Эльфов.
Подлетев к выбранному логову гноллов, что разместилось в четырёх лигах от Чудесных Прудов, Софист завернулся в свой камуфляжный лист-плащ Дружбы. Здесь тоже духи предков предупредили шамана о непонятной, но возможной угрозе. Дождавшись, когда патрульные с накрученными начальством хвостами окажутся друг от друга на расстоянии в двадцать футов, юноша метко кинул фаргановскую липучку с гилфордовской шишкой тишины. Пока бойцы беззвучно разевали клыкастые пасти, Софист сделал концами своего шеста несколько замысловато кручёных движений, а потом трижды, словно выуживая что-то, двинул им от пола вверх — лианы с его запястье толщиной надёжно спеленали монстров. Затем юноша сунул в воду руку с зачарованной мидией, открыв водную дверь в Хиллтоп: вышли все те же два взвода, но без священников — усталые девушки тоже остались в деревне.
Действуя слаженно, почти отрепетировано, прибывшие бойцы раскидали такие же липучки с шишками, начав вырезать гноллов — тихо и быстро. Случайно вышедшую из коридора пару вонючих троллей обстреляли кислотными болтами. Один взвод с капитаном Ганманом остался освобождать разбуженных рабов, которые были рады раздеть издевавшихся над ними тварей донага и утопить трупы в мутной воде глубокой карстовой воронки. Хоть какие-то шмотки — уже прибыток на первое время свободы.
Ориентируясь по способностям Уллю, показавшего направление на шамана и вождя, Софист бросил шишку в один из коридоров и обрушил свод, а затем в полной магической тишине повёл второй отряд к шаману и зверинцу, по пути нейтрализуя охрану.
Первым делом — зверинец. Софист запустил туда заклятье облака замешательства — волшебный ядовитый газ ослеплял и оглушал жертв. Когда солдаты побросали туда колбы с покупной газообразной отравой и приготовленным друидами улучшенным клубящимся сонным зельем из стручков сон-травы с пыльцой некоторых волшебных цветов, юный заклинатель перегородил коридор паутиной с расползшимися по ней опутывающими лозами — в центре прилепил шишку тишины. Позже заглянут сюда.
Как добытчики и рассчитывали, сонные заклинатели — лёгкая добыча. Даже несмотря на то, что: они пересекли реагирующий на людей защитный периметр, разбудивший гноллов; секунд пять возились с дверью, детонировав шипастую ловушку пленным патрульным и срубив петли коррозийным кинжалом. Софист первым делом бросил площадное рассеяние магии, сорвавшее какие-то защитные заклинание, которые шаман и трое его учеников сумели применить. Однако на призывных животных это никак не отразилось: три огненных жука с быка размером и целая орда — прыгающих ёжиков! Последние чуть не выбили воинов из колеи своей нелепостью, но буквально через несколько секунд нападавшие оценили всю прелесть каменной кожи — колючие мячики скакали прямо в лица! А ещё мелкое зверьё жутко рассеивало внимание.
Воинов не надо было учить концентрации огня на контроллерах, и Софист заранее жестами показал, где кто будет, потому семь арбалетов слаженно выстрелили по своим целям, но лишь двое попало — из-за самопожертвования прыгающих ежей. Самый юный в команде не стал размениваться на мелочи и достал из поясного кармашка хрустальную полусферу, образующую полную сферу с половинкой из гуммиарабика Софист метко бросил материальный компонент заклинания в большого гнолла: шамана пленила пружинистая сфера Отиллюка, исключившая из боя этого опытного заклинателя, подстреленного топеровским кислотным болтом, начавшим разъедать внутренности гнолла.
Дружественный огонь спалил ежей, но крупные жвала огненных жуков беззвучно ударились в щиты, поднятые людьми. Мужики терпели пламя высотой до яиц, пока Софист не наколдовал под ноги струю воды, заодно смётшую поджаренных ежей, опасных иголками даже в мёртвом состоянии. Копейщики бросили привязанные арбалеты болтаться за спинами и ткнули своим оружием в жучью морду, которую правый щитоносец не удержал. Софист же в тот момент шарахнул тупым концом шеста по потолку, вышибая солидный кусок породы — веер острых каменных снарядов сбил заклятья ученикам старого шамана.
