— Сперва крысы. Мне потребуется время, чтобы приманить одну из особей и превратить в крысиного короля. Так мы соберём воедино, выведем наружу и избавимся от всей популяции разом, попутно на них в качестве наживки выманим гигантских пауков, что завелись ярусом ниже.
— Сперва обелиск, — настоял стрелец, поморщившись на обзывания и гнев душ.
— Сперва обмозгую просьбу. Потом сделаю крысиного короля, отправлю подчинять и строить всех своих "подданных", а мы за это время разберёмся с обелиском, — не поддался Софист. — Иначе не выполнить ни второго требования по запрету убийств, ни намерений качественно прибраться здесь, с которыми мы пришли почтить воинскую славу и честь доблестных воинов Аскалхорна.
— Так тому и быть, — отрезал Ферран. Парочка запротестовавших душ свалилась на пол, но большая их часть одобрила. За время общения многие прибыли.
Наметив подходящую кандидатуру, Софист принялся водить за ней взглядом и шептать на друидике зов — составную часть магической формулы призыва существа. Через пару минут выбранная особь благополучно была усыплена, схвачена за шиворот одним из двух созданных древесных духов и унесена в прихожую. Арканному иерофанту понадобилось полчаса, чтобы смекнуть идею, провести расчёты и переписать пару свитков с внесением нескольких поправок. С "королём" Софист провозился примерно столько же: отмерил и напоил зельями, заговорил когти с зубами и шкуру, вдвое увеличил, наложил реверсивное сокрытие от животных и улучшил природный инстинкт. Через полтора часа они вернулись вглубь могильника.
Эльфийских душ ещё прибавилось. Они выстроились коридором и боевым построением у прохода на следующий уровень, где, собственно, и разместили их трупы, не озаботившись никакими погребальными омовениями — прямо с поля боя и на погост. Колонный обелиск содержал письмена, среди которых выделялась песнь-гимн:
Восплачем и вспомним о времени чёрном.
О том, что случилось с родным Аскалхорном.
Сиял Аскалхорн, словно яхонт в короне,
Как горный король возвышался на троне.
И мы упивались могуществом этим
На горе врагам и на зависть соседям.
Наш город блистал, уважаемый всеми,
Пока не настало тревожное время.
Пока не дожили до чёрного часа.
Пока не возвысилась новая раса.
То раса людей поднималась и крепла,
И запахи пота, железа и пепла
В холодную панику нас повергали,
И наши правители грозно сказали:
"На свете есть древняя, тёмная сила,
Она бы нас всех от людей защитила".
И мы для защиты ко злу обратились,
Но сами при этом во зло превратились.
Отринуть его эльфы были не в силах,
И зло вместо крови текло в наших жилах,
И прокляты небом и горькой судьбою,
Уже не могли мы бороться с собою.
Но эльфы напрасно всевластья желали,
Борясь против зла, мы его умножали.
И чтобы уйти из порочного круга,
Пришлось нам мечи обнажить друг на друга.
И все мы погибли тогда, но при этом
Вернули баланс между тьмою и светом.
Зачем проклинать нас на нашей могиле?
Мы смертью и кровью грехи искупили!
И вместе споем на кладбищенском дёрне
О нашем прекрасном родном Аскалхорне!
(Примечание: переводчики игры Neverwinter Nights: Shadows of Undrentide)
Именно эти надписи, искажающие правду, пытались соскоблить души воинов, преданных своими властителями, а не наоборот. Софист раньше уже прочёл это, когда много недель назад исследовал тут всё глазами крысы, сейчас сделанной главными над своими товарками. И, в отличие от нынешнего компаньона, он теперь точно знал, что за чёрное солнце прожжено магией на полу и куда ведут эти портальные ворота, кажется, навеки вырубленные в ткани мироздания. В Абисс. В тот самый Абисс, где в 66-ом слое на Демонической Паутине правит Королева Пауков — та самая Ллолс...
Софист вроде недавно для себя всё прояснил за время отшельничества, но судьба, злодейка, вновь спутала все карты и взбаламутила воду. Чёткие цели вновь стали мутными, пропало понимание смысла, чувства его самого и Альтер-эго стали диаметрально противоположными...
Ферран, как стрелец, был немножко волшебником, при этом как рейнджер ограниченно обладая некоторой сакральной магией друидов. Объединившись с ним в магический тандем, Софист серебристым стеком нарисовал на четырёх гранях четыре иероглифа метемагии, засветившихся сочно синим цветом сырой маны — почти прямо из Мирового Плетения богини Мистры. По мысленной команде ведущего, Ферран начал читать свиток восьмикратного уменьшения каменного предмета. Софист на полтакта отставал, тем самым как бы разгоняя волну, чтобы продавить сопротивляемость мощно заколдованного камня. Едва дочитав по свитку, удерживаемому невидимым слугой пониже лица и после применения распавшемуся в пыль, Софист взмок и грузно навалился на посох, как бы своим весом помогая — словно при колке дров.
— Ух... — подал звук пошатнувшийся ведомый, тоже облившись жарким потом из-за разогнавшейся по сосудам магии, ускорившей обмен веществ и разогревшей тело на три градуса выше нормы.
В это время один из древесных духов взмахнул волшебным платком, а второй напротив него подхватил за два других угла и помог опустить на кирпичный блок чёрную дыру карманного измерения. Проинструктированный Ферран совершил из-за магического круга на плитах волшебный прыжок в центр, приземляясь на пятки. Идея сработала! Граница чёрной дыры попала в микро-ямку неровности пола — и могущественный объект моментально исчез в недрах грузового платка. Казавшаяся невыполнимой задача успешно и хитроумно решилась на глазах множества неупокоенных душ, внутри которых зажглись крохотные искорки надежды на избавление от многовековых страданий, на которые их несправедливо осудили смертные правители...
— Мы пришли выразить дань уважения вашему солдатскому долгу и чести. Очистить от живности и грязи место захоронения, поправить где что не так лежит. Вы позволите, воины Аскалхорна? — Церемонно вопросил оклемавшийся Ферран, мягко высвободившись из заклинательного тандема. Он уже не рыскал глазами по строю, обращаясь к своему предку, оказывается, некогда дослужившегося до лейтенанта, правда не лучников, а кирасиров-меченосцев.
— Я — человек. Я не могу и не в праве извиняться ни за тех, ни за всех людей. Но я хочу напомнить, что все Разумные бывают разными. Позвольте выразить уважение вашему солдатскому долгу и чести... — поклонился Софист самому богато одетому призраку, командующему умершими воинами Аскалхорна, но самому слабому из них — некогда пострадал в бою с каким-то вторженцем в гробницу. Ропот рос в строю.
— Рыцарь Нилмалдор приказывает немедленно снять блокировку портала, — хрипло перевёл смертельно посеревший Ферран, из-за бури в своей душе только сейчас сложивший два и два — куда вёл портал и к чему это могло всё привести.
Софист болезненно скривился, на всеобщее обозрение достав из-за ворота туники медальон Пращура Деревьев. Сглотнув, он волнующимся голосом стал вещать:
— Дерево-Прародитель помнит, как вторая Война Короны началась из-за коварных интриг богини, низвергнутой в Абисс и там ставшей демонической паучихой. По её поручению демоны соблазнили чернокожих илитиири, обратив во тьму зла на веки вечные. Коричнево— и серокожие могли бы пасть к ней через борьбу с вратами Ада, присовокупив к демоническому ещё и дьявольское коварство. Вы совершили подвиг, разрушив нечестивые планы, и оказались за это оболганы на столетия. К истинной ли виновнице ведут сии врата? Сможет ли кто-то их правильно настроить и нацелить? Готовы ли вы сражаться и дальше вместо отчаянной и глупой смерти? Нет! — Воскликнул дрожащий Софист, Альтер-эго которого было кровно заинтересовано в слаженном, обученном, замотивированном и экипированном войске, что вместе с ним наведаются в логово коварной Ллолс. Юный друид был против, но слаб волей...
Вокруг человека уже образовался целый вал из призраков, постепенно "валящихся" все ближе и ближе к нему — преодолевая лунный свет. Заклинатель прытко шмыгнул в магический круг, на шесте перемахнув через лежачих, и вытряхнул обелиск на прежнее место. Пусть демоны, однозначно уловившие портальное мигание, собираются в неправильном месте, куда сейчас вёл межпланарный переход. Софист взлетел на недостижимую колонну обелиска, начав крутить посох крестом, круговым лунным светом роняя на пол всех разгневанных духов. Голос юноши окреп, хотя он по-прежнему не понимал замысла своего мечущегося Альтер-эго, страдающего от проблемы какого-то ужасного выбора:
— Вы — жалкие мученики, лишённые смысла, веры и надежд! И вдобавок готовящиеся стать "любимыми игрушками" Сами-понимаете-кого. За века растеряли всю боевую форму и выучку, стратегию и тактику вовсе не прорабатываете, а хуже всего то, что и помощь извне отвергаете! Вы сдались!! Ваши прижизненные долг и честь — почтенны, но в смерти вы — сдались и смирились с клеймом нечестивцев и участью, уготованной вам предателями. Более того, вы опустились до жизни с теми, кто заворачивает ваши кости в саван паутины!!! Сами не можете, других не просите и даже крыс не используете для одержимого вселения, чтобы повысить душевные силы и хоть так выгрызть коконы да прогнать врагов из своего посмертного пристанища!
Некоторые души обезумели от мук и кидались в затмении боевой ярости. Все слышали — большинство прислушивалось — командиры внимали. Последнее обвинение мимо кассы.
— Я слаб и юн, у меня нет готовых решений и нужных знаний, но даже я понимаю, что ради возмездия и очистки от скверны надо втайне готовиться! Что надо отправить разведчика на поле брани и к другим могилам, чтобы собрать информацию, добыть доказательства и обличить ложь! Но вы прикованы к останкам и отчаянно трусите, боясь окончательного развоплощения с вечным падением ко дну Абисса. Вы пугаете своих потомков, якобы оберегая их от своей судьбы — в позоре клеветы и безвестности! Найдутся ли среди ваших потомков те, кто поверит в вас? Найдутся ли среди ваших потомков те, кто возьмёт на себя ответственность и поможет установить истину? Найдутся ли среди ваших потомков те, кто отыщет для вас путь во спасение, если не посмертного существования, то памяти о героях, которые и после смерти не склонились ко злу, предпочтя наградой в последнем бою — небытие...
Слезы ручьями катились по щекам Софиста, наставлявшего на подвиг — на смерть. Когда сам не имел мужества поступить так же...
— Не вы первые, не вы последние, кто приносит жертвы. Однако... во имя чего? Дерево-Прародитель передаёт, что на Обетованном Острове есть Древо Душ. Почти девятнадцать тысяч лет оно растёт в единственном экземпляре, оберегая от влияния чужих и злых богов — лишь эльфов Эвермита... Принц Ламруил, сын королевы Эмлараэль, в этом году принёс росток Древа Душ на Фаэрун. Ваш святой прах поможет удобрить землю для благополучного роста семени Древа Душ на континенте Фаэрун, для посадки Великих Деревьев под дома закладываемой столицы нового эльфийского королевства, что объединит все разрозненные сейчас светлые подрасы и их царства, разбросанные по скудеющим Лесам. Воины Аскалхорна! Вы разорвали смертный круг! Хватит ли у вас духу подарить всем эльфам надежду на благополучное будущее на Фаэруне?..
Софист прекратил более ненужные движения посохом и с трудом заставил себя спуститься по воздуху, погасив лунный свет. На него не кидались — и препятствий не чинили. Человек на половину прямого угла поклонился эльфу-командиру, что-то говорившему и к чему-то взывавшему, но Софист слышал лишь стенания и невнятный шёпот мёртвых — остолбеневший переводчик-ретранслятор не мог и слога вымолвить.
— Рыцарь Нилмалдор. Я почту за честь навести чистоту и порядок в вашем пристанище. Я хочу подарить вам шанс на борьбу, облегчив вселение в крысиного короля. Я могу навсегда уйти, оставив все, как есть, — произнёс он в схоже кривящееся лицо, полное застарелой боли и страданий. Для понимания Софист левой рукой указывал пути: на переход вглубь, на свою креатуру, на выход.
— Зачем и почему в крыс? — Раздался тихий шепоток, когда другой офицер по приказу рыцаря нашёл в себе силы проявиться говорящим призраком.
— Почему — они пропитались вашими эманациями. Зачем — взять свою судьбу в свои руки. Метод подобен демонической одержимости — научит вас распознавать и противостоять подобного рода воздействиям, — перечислял Софист, всё ещё дрожа, как осиновый лист на ветру.
— Мы пробовали, человек, — кивнул призрак, удовлетворённый ответом, согласовавшимся с мнением самих призраков. — Безуспешно. Рыцарь Нилмалдор слаб вдали от своего саркофага. Я готов, — по-военному проговорил щитоносец. — Как?
— Среди вас есть друиды? Кто-нибудь из рейнджеров превращался аспектом животного?
Призрак короткостриженого лесного эльфа, чтобы не тратить силы на речь, показал рукой на вышедшего вперёд воина в кожаных доспехах, словно бумага, порванных на груди гигантской когтистой лапой.
— Не надо вытеснять, не надо замещать — нельзя убивать. Прильните, подавите и направьте своей волей — как своего фамильяра или питомца. Выберите одну особь, запомните и не меняйте, пока не достигните хороших результатов. Я сейчас приведу их к предсмертному состоянию заклятьем гейзера — так вам будет легче сделать "это" в первый раз. Важно совладать с крысиным королём — за ним все подчиняться...
Когда призраки пришли в движение, приняв подобие строя, Софист тоже приступил к построению крыс клином, после чего со второй попытки выпустил из ладони мощную струю воды в руку толщиной. На изменённую им крысу вполне хватило, как и на успевших сбежаться на зов короля. Когда рейнджер порывисто сложился в три погибели, пытаясь взять тельце в руки с засунуть в него голову, друид закрутил и отсоединил своё подчинение, бросив кончик связи на призрака. Волшебное доминирование деградировало до очарования, когда призрачный боец сориентировался в ощущениях и кое-как влез в тушку, словно в кроличью нору. Крысюк дёрнул лапкой — это воодушевило остальных, сгрудившихся у разбросанных водой полумёртвых телец.
— С...союзник, — оправился Фарган, вернув себе дар речи. — Есть... потомок... — храбрости ему было не занимать. Его имя предопределяло судьбу, в переводе — Чемпионские Оковы Храброго Сердца.
— Простите... я не знаю, как вам дальше лучше быть. Обговорите коллегиально. Отсоветую привлекать кого бы то ни было постороннего, включая прогнивших Арфистов, несмотря на их великую помощь в разрушении Крепости Адских Врат. Я от него слышал... — перевёл он стрелки.
Никто из живых не сподобился донести эту великую весть воинам Аскалхорна...
Крысиный король обуздан, дальше дело за упорством и трудом. Пошатывающийся Софист покинул загалдевшее сборище ликующих призраков, только недавно познавших унижение и стыд. Присев в холле прихожей у более-менее чистого дерева, он целенаправленно отдал приказ двум своим древесным духам убрать всю гадскую паутину из углов и крон, чтобы растревожить пауков и создать условия для массового успеха по внедрению в крыс — солдатский дух поможет призракам.
