История первая: Письмо Великого Князя

"Вы, милый, сами должны понимать, что рискованное это дело. Но не мне учить ваше сердце. Дерзайте", — так сказал Женич, когда узнал об истинной причине того, почему Индеец-Сивый присоединился к роте. И больше они к этой теме в разговорах не возвращались.

— Хорошо, — кивнул Аркилов. — Я не одобряю его выбора. И он очень не вовремя оказался ранен.

— "И поэтому..." — подсказал Заболотин со вздохом. Ну, конечно же, чего ещё от него ждать.

— Но вопреки, — возразил неожиданно Аркилов, — вопреки всему этому, раз он так сказал — так и будет. Я бы хотел, чтобы наша неприязнь не помешала батальону.

Заболотин удивлённо вскинул глаза на второго капитана, помедлил, затем медленно протянул руку, невольно улыбаясь:

— Я плохо о вас думал, Самсон Олегович. Приношу свои извинения.

— Я тоже, — Аркилов крепко сжал ладонь. — Женич хотел, чтобы вы прислушивались к моим советам.

— Прислушаюсь, — пообещал Заболотин. Они были слишком разными с Аркиловым, чтобы сдружиться, но преодолеть неприязнь после этого разговора он был готов. Хотя бы попытаться преодолеть, если быть точным. — Мы должны сберечь батальон в лучшем виде до возвращения нашего любезного подполковника.

Аркилов согласно кивнул и затушил сигарету, которой толком не затянулся.

— Хорошо. Надеюсь, мы друг друга поняли. Четверть часа прошла, люди строятся. У нас уцелели пятнадцать БТРов, ещё, плюс, я разговаривал, нам вышлют навстречу.

— Я знаю. Ведь я теперь командую — мне положено всё знать, — Заболотин с трудом удержал зевок. — Идёмте. Эй, Индеец!

Ноль внимания. Впрочем, нет, не ноль, просто реакция замедлена. Мальчик поднялся, мог даже идти, только изредка его сознание уносилось куда-то за неведомую грань, в то время как тело могло продолжать двигаться.

"Хочу лечь и отрубиться. А ещё только утро, и впереди тяжёлый марш. Надо будет во время марша позаботиться, чтобы разбудили, если засну..." — с коротким зевком подумал Заболотин, слушая, как офицеры орут на подчинённых, чтобы те построились. Сознание прямо так, на ходу ускользало куда-то в мир снов.

5 мая 201* года. Москва.

... — Эй, ваше высокородие, мы на месте! — голос Сифа вытянул Заболотина-Забольского из дрёмы. Офицер сел ровнее и огляделся кругом. Действительно, приехали: Сиф, переговорив с дежурным и получив разрешение на въезд, остановил машину на небольшой стоянке и первый вылез — открыть полковнику дверцу.

— Машина останется ждать нас здесь до возвращения из Забола. Идём, — кивнул Заболотин, подхватив свой и сунув Сифу его рюкзак, и направился к крыльцу. Сиф — за ним, какой-то странно окрылённый, словно таскал-таскал тяжёлый мешок — и тут впервые его скинул с плеч.

На входе обоих встретил молчаливый мужчина в массивных очках, сразу делающих его взгляд проницательным и недовольным. Весь вид мужчины словно бы говорил: "Секретарь его императорского высочества, по мелочам не беспокоить".

— Пройдёмте, — немногословно кивнул он и провёл обоих в один из залов на втором этаже, который уже нетерпеливо мерил шагами Великий князь, в одной руке держа распечатку с какими-то материалами, в другой — искусно расписанную фарфоровую чашечку, из которой то и дело мелкими глотками отпивал кофе — крепкий аромат плыл в воздухе за князем, словно шлейф.

— Христос воскресе, друзья! — поприветствовал вошедших Иосиф Кириллович, на мгновенье останавливаясь. — Мой почётный эскорт, вы выглядите на редкость браво.

— Воистину воскресе, ваше высочество, — коротко поклонился Заболотин.

— Хорошо ещё, не "ваше императорское высочество", — усмехнулся князь и снова пригубил кофе. — Ненавижу этикет по праздникам. "Христос воскресе" — и больше никакие слова не нужны...

Иосиф Кириллович казался весёлым и беспечным, но, зная его обычное поведение, полковник понял, что сейчас всё это — проявление беспокойства. Впрочем, отчего же не беспокоиться дипломату перед важной поездкой...

— Ну ладно, — Великий князь решительно уронил скреплённые степлером листы на стол и поставил рядом опустевшую чашку. — Я готов, машина нас ждёт. Пойдёмте?

Молчаливый секретарь тут же оказался рядом и убрал распечатку в свой портфель всё с тем же нечитаемым выражением лица и сдержанным недовольством во взгляде. Иосиф Кириллович с улыбкой кивнул ему — мол, спасибо, на что секретарь ничего не ответил. Похоже, у них с Великим князем был устойчивый тандем, находящийся в некотором равновесии: энергичный разговорчивый князь, легко идущий на сближение и отбрасывающий этикет, если тот "мешался", — и церемонный, как дворецкий, неразговорчивый секретарь.

— Ну, прошу за мной, — всё с той же преувеличенной весёлостью пригласил Великий князь, поглядел на переминающегося с ноги на ногу Сифа и ободряюще ему улыбнулся: — Не волнуйся так, мой дорогой Маугли.

— Я не волнуюсь, — недовольно буркнул Сиф. И снова это киплинговское прозвище...

Как же задать прямой вопрос — ему?!

Решимость, набранная во дворе с Расточкой, постепенно улетучивалась. Убеждая себя, что сейчас не до этого, не время и вообще, Сиф шагал следом за командиром в сторону выхода. На лестнице к ним присоединился ещё один член предстоящей поездки, сухонький старичок монголоидной внешности, весь будто ушедший в себя. То был советник Великого князя — и уже второго Великого князя за свою жизнь. Он вышел в свет одновременно с Александром Тихоновичем, дядей нынешнего императора, и был тогда всего лет на пять старше человека, чьим советником считался. Они вместе взрослели, вместе постигали все премудрости дипломатии, ведь Великий князь — это второе лицо государства... А потом была страшная авиакатастрофа, Александр погиб, возвращаясь домой из Сербии, а советник... советнику не повезло остаться живым — а шрамы на теле, как известно, со временем зарастают, чего, конечно, не скажешь о сердце. Нет, разумеется, никто никого ни в чём не винил — но человек, не сумевший уберечь своего друга и князя, не выдержал и ушёл с политической сцены. Надолго, почти на двадцать лет... А потом его снова увидели, постаревшего, замкнутого и задумчивого — за плечом нового Великого князя, Иосифа Кирилловича.

Разумеется, нынешняя поездка не могла обойтись без бессмертного, как шутили в определённых кругах люди, Одихмантьева — того, кстати, и вправду ничто не брало: ни последствия той авиакатастрофы, ни годы, ни пять пережитых покушений на него самого и два — на нового Великого князя.

Теперь, с Одихмантьевым, по-видимому, все были в сборе. Иосиф Кириллович коротко обернулся, убеждаясь в этом, и первым вышел из виллы. Сопровождающие разного возраста, образования и имеющие совершенно разные в этой поездке задачи — следом.

Впятером они подошли к ожидающим их претенциозно-чёрным машинам, у которых стояли, переговариваясь, водители. Рядом застыли два мотоциклиста из охраны, чьей обязанностью было сопровождать Великого князя в поездке. Заболотин пригляделся и хмыкнул: подумаешь, одинаковая одежда и шлемы — но ещё отличить обоих бойцов было невозможно и по росту, и фигуре. Совпадали даже позы, даже манеры держаться и двигаться. Ну а то, что их уместнее было называть бойцами, чем мотоциклистами — и так было ясно, даже если не глядеть на более чем красноречивую нашивку на рукаве и пистолет под курткой, на наплечной "сбруе". Бойцом человека делает не АПС в кобуре — а что-то внутреннее, которое только чутьём и угадаешь...

Советник и секретарь коротко поклонились и заняли одну из машин, водители кивнули друг другу, и младший учтиво распахнул пассажирскую дверцу другой машины Великому князю.

— Садитесь со мной, — кивнул Иосиф Кириллович Заболотину. — А ты, Сиф, займёшь штурманское место.

— Так точно, — отозвался Сиф, с интересом разглядывая шофёра. Предупредительная поза, учтиво распахнутая перед князем дверца — всё это живо напомнило Сифу его собственное поведение. Шофёр тоже не скрывал любопытства, и, приглядевшись повнимательнее, Сиф с удивлением понял, что перед ним девушка лет двадцати, смуглая, черноглазая. Путали по-мальчишески коротко стриженые чёрные волосы, шофёрская форма да поза, в которой не разобрать было фигуры.

... А в мочке левого уха у девушки красовалась дырка со вставленным туда колечком-заклёпкой — вот уж чего Сиф точно не ожидал увидеть у шофёра самого Великого князя. Слишком вид от этого получался... хулиганистый.

— Что, проштурманишь мне дорогу до аэропорта? — весело спросила девушка у Сифа. Голос был низкий, слегка гортанный, но приятный. — А то вдруг заблужусь, а никто и не заметит!

— Постараюсь, — пожал плечами Сиф, испытывая странный, неожиданно жаркий интерес к девушке. Она была такая... необычная, выбивающаяся из любых представлений и непривычная, что у Сифа мурашки бежали по коже от мысли, что они с этой девушкой две недели рядом проведут.

... Девушка запрыгнула в машину, первый мотоцикл охраны выехал со двора виллы, за ним она и пристроилась. Следом стартовала вторая машина, и замыкал кавалькаду снова мотоцикл.

Дорога до аэропорта была пуста, изредка только виднелись терпеливо дожидающиеся своей очереди за поворотом обычные машины, остановленные строгими полицейскими. Девушка-шофёр ровно держала скорость, двигаясь за первым мотоциклом на одной постоянной дистанции, словно между ними был натянут невидимый канат. Великий князь вдруг произнёс:

— Забыл представить: Алёна, мой шофёр, она тоже отправляется с нами. А это... — он не договорил, потому что Алёна ухмыльнулась в зеркальце заднего вида:

— Знаменитый герой Заболотин-Забольский со своим ординарцем, как я полагаю.

— Да, — согласился князь. — Сиф — Алёна, Алёна — Сиф.

— Приятно, — отозвался Сиф.

— Взаимно, — Алёна вновь переключила своё внимание на дорогу: за время разговоров она успела отстать от мотоцикла почти на полметра. Сиф скосил на девушку глаза и обнаружил ещё одну интересную деталь: россыпь красных серёжек-"гвоздиков" по краю правого уха. Да уж, необычный шофёр у Великого князя... Сифу стало интересно, кто она вообще такая, но он не задал вопроса, напомнив себе, что не к спеху это. Не к спеху. Ровно как и другой вопрос к Иосифу Кирилловичу — тоже не к спеху...

Неожиданно быстро впереди показались здания аэропорта, и мотоцикл сбавил скорость. Алёна откинулась назад, отпустив одной рукой руль. Машина слушалась малейшего её движения — а иногда казалось, что и мысли, опережая движение. Наверное, Алёна знала автомобиль наизусть, а тот привык к ней — насколько машина может привыкнуть к человеку. Сиф знал это ощущение — сам шофёр, он настолько же сжился и с их с командиром серебристой волгой-"пичугой". Он на ней учился ездить, проводил за рулём — ну, сильно больше времени, чем любой из его ровесников, даже тех, кто сдал на так называемые "детские" права... Единственный раз, когда Сиф оказался за рулём другой машины, — это в деревне, когда дед, отец командира, дал ему порулить своим внедорожником. Ну и были, конечно, случаи и на войне, когда Сифке приходилось "крутить баранкой", но их он почти не помнил — так, обрывки воспоминаний во время сна приходили, не больше...

Грязь вместо дороги... огонь, взрывы... Сумасшедшая езда, сумасшедшая тряска, машина прыгает на ухабах так, что прикусываешь себе язык, сильно, до слёз...

— Вот мы и приехали, — аккуратно припарковавшись, оповестила Алёна, выдёргивая Сифа из полудрёмы. Пока мальчик озирался, вспоминая, где находится, она уже выскочила из машины открыть дверь Великому князю. Мотоциклисты, невозмутимые ребята в тёмных куртках с нашивками личной охраны Императорской Семьи и внимательным прищуром, словно они смотрели на мир через прицел снайперской винтовки, молча застыли по бокам. Тоже Лейб-гвардия, между прочим, только действующая её часть.

Заболотин-Забольский спокойно их потеснил. Он тоже в этой поездке был охраной — и более того, официально он был их командиром... Под шинелью в кобуре покоился, на всякий случай, привычный "грач", самозарядный пистолет с магазином на восемнадцать патронов. Маленький надёжный спутник Заболотина — впрочем, никакой опасности в поездке и не предполагалось.

Позабыв в самолёте про этикет и правила приличия, Сиф первым юркнул к иллюминатору, но сердитого окрика полковника не дождался.

— Он же так давно не летал, а уж на таком самолёте и вовсе, я думаю, никогда, — усмехнулся Иосиф Кириллович, жестом останавливая Заболотина. — В конце концов, хоть что-то я могу ему сейчас дать, кроме возвращения в прошлое.

— А к порядку потом его призывать — мне, — проворчал Заболотин с невольной улыбкой.

— Ну почему же... — ревниво возразил князь, садясь рядом с Сифом — тот в немом изумлении лишь похлопал глазами: не каждый день рядом сидит сам Великий князь!

Или не просто Великий князь?..

Русский офицер обязан быть правдив и решителен. Но спрашивать иногда так... сложно. Язык не ворочается. И краска явственно заливает лицо.

— ... Я тоже могу его одёрнуть при случае. Как... человек, в полной мере ответственный за его воспитание, — закончил князь со странной интонацией. Как будто грустит — или винится.

Поймал взгляд Сифа, подмигнул, и тут земля мягко отошла куда-то вниз, и самолёт поднялся с правительственного аэропорта в столице Российской Империи, чтобы приземлиться уже в Заболе. Впереди было три часа никакими делами не заполненного времени.

Сифа захватила картина удаляющейся земли, и слова князя — ведь тоже прямо не сказал! — отошли на задний план. Пусть это было и по-детски, так восхищённо прилипать носом к иллюминатору, но дух захватывает от одного вида!

А насчёт князя... Не задал прямого вопроса — не получил прямой ответ. Всё честно, неправда ли?

Как там было в известном фильме?

"... Пrощайте, милый гrаф!..

Но всё-таки, я пrав или не пrав?"

Впрочем... почему, интересно, самому Сифу имя дали в честь Великого князя? Не в честь Государя-батюшки...

Так что — будем считать — "пrав". Но — нет сил спросить... Проще смотреть в окно, на потрясающую снежную равнину облаков и стараться вообще ни о чём не думать. Ни о Расточке, ни о собственном решении, ни об отце Димитрии с его благословением "спрашивать и отвечать".

Долгое бездействие под тихий гул мотора усыпляло, и вскоре Заболотин, взглянув на Сифа, обнаружил, что мальчик спит, прислонив голову к иллюминатору, и даже бьющее в глаза солнце не мешает.

Что же, пусть спит. Впереди ждёт мало приятного...

Заболотин вздохнул и откинулся в кресле. Пальцы привычно забарабанили по подлокотнику марш Московского Лейб-гвардейского полка.

— Вас беспокоит предстоящее путешествие? — поинтересовался Великий князь, обернувшись.

— Не сильно, — качнул головой полковник. — Разве что сама перспектива снова побывать в Заболе. Все эти... — неопределённый жест, — воспоминания...

— Это да, — Иосиф Кириллович вздохнул, вспоминая что-то своё. — Но ради этого мы и летим: чтобы не повторилось. Ну да ладно, — он достал портативный компьютер и погрузился в чтение каких-то документов. Спокойно и совершенно естественно — он весь такой был. Что дела, что жизнь. Что разговоры, что работа.

Заболотин снова огляделся и остановил взгляд на затылке одного из князевых телохранителей. Второй сел поодаль, через несколько сидений, и ещё зачем-то повернулся к напарнику спиной, словно первоклашки, ей-Богу... Правда, приглядевшись, Заболотин понял, в чём дело, и сравнение с первоклашками перестало казаться столь несуразным. Бойцы элитной части Лейб-гвардии, которая и сама по себе считалась элитой, азартно резались в морской бой. Впрочем, чем им ещё заняться, находясь на высоте десяти тысяч метров? От какой опасности защищать?.. Особенно если вспомнить, что и экипаж самолёта — специфический. Соответствующий.