Алькурд Пардес. День мира

— Миротворцы превратились в обычных наёмников, что предлагают свои услуги тому, кто даст больше денег, совсем как продажные...— Альберт Тунг запнулся и закашлялся, будто подавившись неозвученным словом.

Преподаватель сморщился от резкой боли, и вскинул руку к левой половине груди — туда, где у человека находится сердце. Другой рукой он торопливым движением достал из кармана белый пластиковый пузырек и, бросив себе в рот сразу две пастилки таблеток, глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Общий смысл Конвенции в том, что международные права любого государства должны быть соблюдены в равном объеме вне зависимости от формы правления, площади территории и иных характеристик, — не выдержала и воспользовалась заминкой Найа Эспринтенсо — красноволосая фатосинка.

Эта яркая, привлекающей множества вожделенных взглядов девушка, как будто не осознавала своей красоты. Никро разговаривал с ней всего однажды, и этот разговор оставил о себе приятные впечатления. Найа была прямой и честной, не в её характере было пытаться хитрить. Она не совала нос в чужие дела, но и не могла оставаться в стороне, когда на ее глазах творилась несправедливость. Как-то раз Никро наблюдал, как Эспринтенсо заступилась в столовой за первокурсника, припугнув приставших к нему. С ней не стали связываться. На всей Адаме не было места, где бы больше чем в Алькурд Пардес принимали равноправие слабого и сильного пола. Наткнуться на девушку, которая не только может за себя постоять, но и гораздо лучше тебя освоила технику рукопашного боя, здесь можно так же часто, как на снег на Тантаровых островах.

— Да, юная мистресс, примерно так, в общих чертах, — меняя гнев на милость тихо проговорил Профессор Тунг, и как будто полностью овладев собой, снова хитро прищурился и продолжил. — Как говорил незабвенный Конрад Ройль: "Не возможно, чтобы со слабой и маленькой страной творили то, чего бы не позволило делать с собой большое и сильное государство".

— Но и "большое сильное государство" не может спокойно сносить выпады в его сторону делая скидку лишь на то, что оппонент небольшая страна, — проговорила Лусинэ Оуян глубоким и бархатным, но твёрдым голосом, прожигая профессора взглядом глубоких темно-серых глаз. Она была уроженкой далекой восточной Империи Кинти. По всей информации, которую Никро знал о родине этой девушки, выходило, что это тоталитарная страна, чьи идеологические догматы нелегко было перекроить обучением в Алькурд Пардес. Так и у Лусинэ периодически проскакивали подобные высказывания.

За прошедшую неделю у Локка сложилось четкое ощущение того, что Оуян немного не правильно воспринимает действительность. Она была холодна и неразговорчива, заносчива и горделива. Но это было бы ещё полбеды — временами, казалось, она могла спокойно убить человека за невинную шутку, отпущенную в ее сторону и лишь строгие правила Академии сдерживали её. Она училась в заведении, которое было оплотом демократических идей, но никак не могла отказаться от политического курса родины. Локк вообще слабо понимал, почему такую упрямицу до сих пор не отчислили.

"Может из-за внешности?" — усмехнулся снайпер.

Девушка была не просто привлекательна. Её, не кривя душой, можно было бы назвать красавицей. Восточные черты лица, изящный разрез глаз, обрамляющий сильный взгляд и шелк длинных черных волос, делали её заметной и выделяющейся из толпы. Если красота юной фатосинки Эспритенсо была солнечно-яркой и бросающейся в глаза, то красота Лусинэ больше походила на восхищение дикой и опасной пантерой, что летит в смертельном прыжке и вот-вот сомкнет свои клыки на твоей шее.

Один раз поздно вечером Никро видел, как Оуян тренировалась во дворе, между корпусами общежития с двумя мечами, лезвия которых имели естественный красивый изгиб и расширялись к концу. Движения девушки были точны и стремительны, грация — обворожительной. Длинные черные волосы, рассыпающиеся по плечам от резких движений, завораживали. Тогда Никро долго наблюдал за кинтиянкой, стоя перед окном и мусоля в руке потухшую сигарету...

— Хмм... — Альберт Тунг немного замялся. Реплика Лусинэ была отнюдь не вопросом, а утверждением, причем сказанным с уверенностью и даже вызовом. Профессор Тунг понимал, что девушка имела ввиду конфликты своей родины и соседних стран, расположенных на островах к югу от Империи Кинти, бывшие до принятия Конвенции всего лишь провинциями. Теперь, с момента получения независимости и по сей день, эти страны вытягивали из бюджета Кинти денежные компенсации.

— Хмм.. — снова повторил Альберт Тунг. — Конечно, сложно поспорить с вашим тезисом. Однако, несмотря ни на что, всё должно происходить в соответствии с правилами и законами, обязательными для участников международных отношений. Соблюдение принятых соглашений — якорь, не позволяющий современному мироустройству измениться до неузнаваемости.

Лусинэ Оуян в ответ на слова преподавателя молча прищурилась, превращая и без того узкие глаза в щелочки, сквозь которые пробивался тяжелый укоризненный взгляд.

— Кроме того, — продолжил профессор. — Правила юридического равенства касается не только государств, так как не только они являются участниками международных отношений. Участниками считаются и международные организации, например Алькурд Пардес, — Альберт Тунг растянулся в лукавой улыбке. — Или народности, не имеющее собственной страны, и борющиеся за свое самоопределение. Их нельзя сбрасывать со счетов, не правда ли...Майкл, если не ошибаюсь?

Альберт Тунг обращался к чернокожему зульфакарцу, который растерянно потупился. Преподаватель намекал на революцию произошедшую лет семь назад в результате борьбы этого народа за свою самостоятельность на мировой арене. В результате образовалось новое государство — Зульфакар.

— Можете назвать какие-то ещё народы, в данный момент борющиеся за собственное самоопределение? — продолжил спрашивать Альберт Тунг.

Для зульфакарца этот человек имел совершенно несвойственные имя и фамилию — Майкл Фурье. Услышав это имя, Никро предположил бы, что речь идет о каком-нибудь выходце из Женуарии, но никак не о представителе этого сурового чернокожего народа.

Выглядел Майкл Фурье внушительно — выше Никро на полторы головы и значительно шире в плечах, он казался великаном. За семь дней, что Локк успел провести в группе ?36, он не услышал ни одного слова из уст Майкла. На всех теоретических предметах он отмалчивался, после занятий запирался в своей комнате, в столовой всегда сидел за отдельным столом. Если его кто-то пытался разговорить, он отводил взгляд и притворялся, будто не слышит. Потому, когда Майкл Фурье внезапно ответил на вопрос Альберта Тунга, Никро сильно удивился.

— Я не знаю, — честно признался зульфакарец.

По лицу Профессора Тунга проскользнула тень разочарования.

— Ну, ничего, мы ещё успеем пройти это в течение полугодия.

Альберт Тунг сложил руки за спиной и вновь обвел аудиторию цепким, внимательным взглядом.

— Так почему же в мире, который населяют такие похожие друг на друга люди необходимо постоянно поддерживать хрупкое равновесие. Почему, имея общий язык и ценности, многие просто не в состоянии прийти к достойному компромиссу, который бы устроил каждого? — Альберт Тунг развел руками и обратился в сторону Никро. — Мистер Локк вы можете ответить?

Никро пристально уперся взглядом в глаза преподавателя.

На ум приходила детская притча, которую знал каждый. В ней говорилось о том, как в древние времена люди разных народов и земель задумали создать сооружение столь огромное и величественное, что обеспечило бы им славу в веках. Но так, как все и каждый говорили на своем наречии, чуждом для остальных, то строительство совершенно не ладилось. Часто возникали недопонимания и ссоры. И тогда бог Хайн — прародитель человечества — смилостивился перед своими детьми и усилием своей воли наделил человечество единым языком, понятным каждому. Несмотря на это, конфликты между строителями не прекратились, а лишь наоборот участились многократно. В этом и заключалась мораль данной истории. Ссоры и конфликты заложены в самой природе человека, а различия в языке, внешности, вере — это лишь предлог для них.

В Хайна Никро никогда не верил, да и наличие всеобщего языка объяснялось легко — некогда народ эсперо завоевал территорию практически всей Адамы. Верховенство его власти продержалось несколько веков. Захваченные государства не лишались индивидуальности, но насаждение языка и уплата дани были основными чертами подчиненности страны. Народ эсперо давным-давно исчез, затерялся в глубине веков, растаял в череде поколений потомков, но язык остался.

Практически восемьдесят процентов населения планеты говорило на эсперанто — всеобщем языке. Это был официальный язык множества стран и язык, на котором велись все обсуждения в ООСБ. Более того, эсперанто был обязательным предметом в курсе школьной программы в тех странах, где государственным признавался отличный от всеобщего язык.

— Я думаю это риторический вопрос, — сказал Никро. — И ответ на него следует искать в курсе философии, а не основ международного права.

Альберт Тунг вяло усмехнулся.

— Дерзко, но по существу верно. Чтобы адекватно воспринимать окружающий мир и в дальнейшем строить честные, основанные на справедливости отношения, необходимо знать историю.

Локк мог бы поспорить с этим утверждением, но понимал, что в нем играл дух противоречия. Снайпер терпеть не мог изучение истории.

Никро осмотрелся по сторонам. Итак, группа ?36 состояла из десяти человек, считая самого снайпера. Среднее количество для Алькурд Пардес. Большинство групп насчитывало несколько больше учащихся, но были группы и меньше. Никро вдруг подумал, что возможно с кем-либо из одногруппников ему придется в будущем сдавать практический экзамен — выполнять реальное боевое задание, а возможно с кем-то он будет работать уже в должности миротворца

— Записывайте — продолжил преподаватель. — Объединенный Общемировой Совет Безопасности был создан пятьдесят два года назад, после окончания Великой Всемирной Войны...

Никро с тоской принялся фиксировать нудную информацию, которую Альберт Тунг, наверное, мог изливать бесконечно.

Если бы снайпер знал, какие события вскоре ожидали его и всю тридцать шестую группу он бы немногим больше ценил спокойные деньки теоретических занятий.

Глава 3

Вся информация об объекте Li— 21совершенно секретна. Разглашениелюбых сведений о результатах исследований равносильно тяжкойизмене родине. Доступ к даннымимеют только специалисты ранга "красный" и выше.

("Особая папка" ?2. Стр.14)

Никро стоял перед зеркалом и скептически смотрел на свое собственное отражение. Отражение отвечало таким же недовольным критическим взглядом. Ощущения настораживали своей непривычностью — новая парадная форма оказалась узка в плечах и сдавливала грудную клетку. Локк мысленно корил себя за то, что не догадался примерить форму раньше. Сейчас пытаться что-либо исправлять было поздно.

Парадная форма отличалась от повседневной более глубоким темно-синим цветом и лучшим качеством ткани. Кроме того — к обычной нашивке с цифрой "V" на плече, обозначающей номер курса, добавлялась круглая эмблема Алькурд Пардес. Схематичное изображение планеты, укрытой двумя огромными крыльями, обрамляла написанной витиеватым шрифтом фразой, ставшей лозунгом нового мироустройства после окончания Великой Всемирной Войны: "Спокойствие мира — в руках человека".

Никро провел рукой по белому аксельбанту и тяжело вздохнув, решил прекратить бесполезный процесс самосозерцания, тем более что времени уже оставалось мало. Праздничный вечер для студентов Алькурд Пардес, посвящённый началу нового учебного года, должен был начаться с минуты на минуту.

Локк охлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли он ID-карту, вновь бросил укоризненный взгляд на отражение в зеркале, после чего вышел из своей комнаты вон, хлопнув дверью.

Электронное запирающее устройство обижено пискнуло снайперу вслед.

* * *

Банкетный зал уже до отказа заполнился людьми. Студенты весело жужжали, словно огромный улей, переговаривались в полный голос, о чем-то шутя, чему-то смеясь. Какофонию звуков дополняла негромкая музыка, доносящаяся из колонок вмонтированных прямо в стены. В воздухе витал приятный аромат еды — в углу стояли столы, ломящиеся от угощений.

Никро ненадолго задержался у входа, будто на мгновение, растерявшись, но быстро совладав с собой, уверенным шагом направился к противоположному концу зала.

Снайпер искренне не любил подобные мероприятия. То за чем приходили сюда остальные студенты — веселье, общение, еда — ему было не интересно или не нужно. После пяти лет проведенных в Алькурд Пардес Локк не смог бы выделить ни одного человека, которого можно было бы назвать "другом" или даже "приятелем".

Но не посещать подобные праздники, устраиваемые для студентов, Никро не мог. И не потому что это было невежливо или противоречило правилам дисциплины. Снайпер мог бы и спокойно оставаться в своей комнате в этот вечер, но... Что-то тянуло Локка сюда. И тянуло так каждый раз, хотя Никро прекрасно знал, что его ждет. Он перекинется парой незначительных фраз с некоторыми знакомыми, а потом, прижавшись спиной к стене, проведет здесь ещё немного времени. Через какое-то время он окинет зал раньше всех и вернется в общежитие — разочарованный и раздраженный, сам не в силах объяснить причину такого изменения настроения.

Свет внезапно потускнел, намекая на то, что вот-вот должна начаться официальная часть программы мероприятия. Голоса студентов поутихли, превратившись в возбужденный шепот. Все находящиеся в зале люди обратились к авансцене, возвышающейся в дальнем углу банкетного зала. Никро, так и не успевший пересечь расстояние от входа до дальней стены, разочарованно вздохнул и, решил, что не стоит пытаться сейчас расталкивать и протискиваться сквозь толпу, мгновенно уплотнившуюся вокруг. Последовав примеру остальных, Никро уставился на сцену.

Под нестройный гул аплодисментов на всеобщее обозрение вышли двое. Первый из них был высокий молодой мужчина в черной форме миротворца, приветственно размахивающий рукой. Вторым, вернее второй — девушка в вечернем платье, едва ли не на две головы ниже своего спутника. Никро, с удивлением, узнал в девушке Полли Смит — свою нынешнюю одногруппницу. Теперь снайпер понял, почему лицо и голос её казались такими знакомыми — Локк уже видел Полли на этой сцене в этом же качестве, а именно — ведущей. Ровно год назад — на предыдущем празднике в честь начала учебного года.

— Мы рады видеть вас всех в этот вечер, — произнесла в микрофон Полли, не в силах сдерживать радостную улыбку. Её слова эхом прокатились по огромному залу, вызывая одобрительные выкрики.

— Кто-то в этом зале впервые и в дальнейшем вас ждут ещё годы обучения и...

— ...И сотни синяков и шишек стараниями инструктора Лесанти, — стоящий рядом миротворец, перебив Полли, комично отсалютовал куда-то в зал. — Моя сестренка забыла упомянуть об этом.