Мой любимый Зверь!

Ровена и Гонг заметили мое смущение, кто бы сомневался. Полковник тяжело вздохнул и неожиданно распорядился:

— Так, Ровена, у вас есть три дня до прибытия на Дагаву. Расскажи Эрике о... интимной стороне, как флиртуют. В общем, о ваших, женских штучках.

— Из этой золотой овцы за три дня волчицу не сделать?.. — скептически проворчала новоявленная наставница.

Я выразительно посмотрела на нее:

— Ой, а мне так нравятся сапожки из змеиной кожи! — И мечтательно закатила глаза: — Давно хотела...

Гонг на секунду нахмурился — и расхохотался, глядя на изумленную Ровену.

— Ладно, беру свои слова обратно, — оттаяла напарница.

Инструктаж длился еще несколько часов, затем мы отправились на Дагаву в сопровождении Гонга.

'Игра в шпионов' началась. На весьма респектабельную, на мой неискушенный взгляд, яхту проследовали две красотки в гражданской одежде в сопровождении плотного усатого мужчины. Всем сразу видно, что он везет своих девочек развлекаться.

А во мне нарастало предвкушение приключений, путешествия и сопричастности с чем-то невероятным и дико интересным. Мои мечты сбываются!

* * *

Настоящее время

Яркое солнце Фортана слепит глаза, заливая пространство золотым светом, будто с издевкой напоминает о глазах Райо, бередя душу, мучая. Два часа назад мы прибыли на базу АБНЗ среди пустыни, возникшей когда-то 'благодаря' деятельности разумных. Я решила постоять в одиночестве на крыше центрального бункера, где садятся боты с пассажирами и грузом. Само здание — для скрытности, наверное, — над барханами высится на пару этажей. Но песчаные волны лижут каменные стены и когда-нибудь пустыня окончательно поглотит эту цитадель тайн и страха.

Очередной порыв ветра швырнул мне в лицо песок, будто пытаясь наказать, выказать презрение за предательство. Но я только больше щурилась, упрямо не двигаясь с места, уговаривая себя, что все правильно сделала! Правильно! Хрипло и со злостью, бесившейся в груди, выдохнула ветру:

— Я не предала чувства! Я придала преступника суду и заслуженному наказанию!

И плевать, если кто-то услышит. Я нормальная, я боролась со своими инстинктами, страхами, вдолбленными с рождения догмами. Закрыв глаза и задрав лицо к чужому солнцу, я пыталась согреться, потому что мерзла, и холод шел изнутри.

Пискнул коммуникатор. Ровена сообщила: 'Гонг отчет проверил. К нам претензий по проведению операции нет. Через два часа летим в столицу Фортана. Дальнейшее не в нашей компетенции'. Удивительно и непривычно для саркастичной Ровены, насколько мне удалось ее узнать за время совместной работы, было приписать несколько восторженных смайликов после следующего сообщения: 'Нам разрешили пару дней отдохнуть и осмотреть местные достопримечательности!' Какая хорошая плюшка от начальства, все-таки признавшего, что мы почти блестяще провели операцию.

Несколько раз перечитав сообщения, я смотрела на эти смайлики уже с раздражением. Еще недавно за возможность погулять по Фортану с деньгами, причем не своими, казенными, я бы пищала от восторга, ну хотя бы в душе. А сейчас мне неожиданно захотелось со всей дури врезать коммуникатором об пол и для верности потоптаться.

Нет, пора заканчивать с этими... чувствами! Надо последний раз взглянуть Райо в глаза — солнечные, светившиеся для меня, согревавшие... И забыть! Забыть, пока еще не поздно, может быть.

Спустившись на лифте на минус первый этаж, я уверенно направилась к допросной мимо охраны. Согласно схеме база делится на пять секторов, надо думать, исходя из уровней сложности, допуска на следующий контур, вероятной опасности и так далее. Я слышала, куда приказано отправить задержанного. Пропустит охрана — значит пройду, а нет — не судьба. Я решительно шла по коридорам и помимо прочих терзалась вопросом: почему настолько жестокого и опасного террориста и убийцу с подручными держат в первом, самом 'безопасном' секторе? По логике, здесь можно прятать свидетелей или допрашивать преступников попроще. От кого не ожидаешь чего-то экстраординарного и чудовищного. Не ждешь коварного нападения безумных последователей. А уровни, где можно месяцами удерживать осаду, находятся гораздо ниже. Почему Гонг настолько беспечен? Или считает, что силовики справятся с любым врагом, кем бы он ни был? Как-то не вяжется с его рассказами о клеранцах и видео побоищ и смертей. Совершенно. Так почему?

В результате накрутила себя еще больше и чувствовала себя еще хуже. Неужели пять дней с Райо повлияли на мое... э-э-э... восприятие реальности. Я сомневаюсь в своих? В АБНЗ? Тех, кто защищал и защищает родную Федерацию? Спас меня из секты? Тошно, как же тошно от бесконечных и напрасных сомнений! Из-за кого? Убийцы, насильника и работорговца! Но ноги сами несли меня к цели.

Охрана без единого слова пропустила меня в нужный блок. Мало того, проводила насмешливыми, похотливыми взглядами, заставив выше задрать нос и поджать губы, чтобы ни у кого не закралось сомнения, что мне можно находиться здесь. Как только двери с шелестом пневматики отрезали меня от лишних глаз, я ускорила шаг, торопясь к цели. Внутри все переворачивалось от нетерпения.

Тем не менее, сразу в допросную решила не соваться. Насколько я поняла, там с задержанным работает полковник с коллегой. А вот мышкой шмыгнуть в соседнюю, наблюдательную, — почему бы и нет. К моему везению, наблюдательная пустовала. С облегчением выдохнув, я поймала себя на мысли, что напоминаю шпиона на вражеской территории. Или дурочку, которая, впервые полюбив, делает массу глупостей, за которые потом бывает мучительно стыдно.

Сделав пару неуверенных шагов в сумрачное узкое помещение, где кроме смотрового стекла во всю стену стоят скромные офисные кресла и стол, я замерла. Там, за стеклом, квадратная комната, такая же серая, безликая, сумрачная, как и эта, только немного больше. За узким столом сидят трое: Димас Гонг с мужчиной в гражданском костюме и Райо, руки которого прикованы к подлокотникам специального кресла. Несмотря на ситуацию хуже некуда, он, как тогда в ресторане, сидит, вальяжно откинувшись на спинку, не показывая напряжения и страха — сплошная уверенность и спокойствие. Сильный мужчина, не только телом, но и духом! И это с двумя кровоподтеками на лице.

Меня распирало от возмущения: согласно общегалактической конвенции о гуманности, к заключенным и пленным нельзя применять физическое насилие. Запрещено мучить и избивать! Но тут же в памяти всплыли ужасные картины, что я просматривала до начала операции, сотни трупов, в том числе детей, стариков, женщин, — и волна возмущения схлынула. Разве можно с подобным шир Алесио по-другому? Ведь спецы АБНЗ больше моего видели и знают, а я, вчерашняя курсантка, так легко поверила преступнику. Поверила... нет, хуже, влюбилась.

Он — в плену у моей родины, а я — в плену своих собственных эмоций; мысли одна хлеще другой мечутся, в голове звенит от напряжения. Чего я хочу? На чем надо остановиться? Затаив дыхание, подошла ближе к стеклу, оперлась на него ладонями, чтобы хоть немного быть ближе к Райо, и смотрела. Нет, любовалась им! И от этого все переворачивалось в груди.

Пиджака на пленном нет, темная рубашка красиво оттеняет ровный загар на лице и глаза. Жаль, не такие яркие, искрящиеся нежностью и удовольствием, как были утром. Он смотрит практически прямо на меня, как на сделанных скрытно видеозаписях. И опять содрогнулась под его холодным, бесстрастным, нет, мертвым взглядом. Куда делся тот манящий золотой свет, покоривший меня с первых мгновений знакомства?

Я прижалась к стеклу всем телом, все равно никто не увидит, а не смотреть не могла. Жадно, с закручивавшейся тугим узлом в груди тоской смотрела и выла в душе, словно какая-нибудь волчица, потеряв своего зверя. Спины перед моими глазами напряглись, Гонг подался вперед, требуя ответа, но Райо молчал, глядя сквозь них. Не реагировал на давление. Возможно, все, что хотел, уже сказал и теперь просто ждет. Чего? Непонятно!

А я любовалась им и едва не рычала от злости и безысходности. Как он мог? Как я могла? Почему не распознала в нем жестокого ублюдка, почему все, что видела и чувствовала, находясь рядом с Райо, совершенно не соотносится с полученной из досье информацией. Почему я настолько слепа и глуха рядом с ним? С трудом подавила истерический смех. С чего начинаются целые войны? С жажды любви, власти и денег. Я же мечтала лишь о свободе, считала, что жизнь без любви — это и есть свобода. А сейчас... сейчас я свободна, Гонг порадовал меня чуть раньше Ровены, что экзамен я прошла успешно и диплом элитной военной академии практически у меня в кармане.

Но почему же без любви я не взлетаю от счастья к небесам — а будто падаю в пропасть? Прилипла к стеклу и завороженно смотрю на того, кому уже никогда не смогу... ничего не смогу, хоть к нему рвется сердце и душа. Презирать, но все равно любить! Что может быть хуже? Хуже только липкий страх, что за преступления против человечности его казнят. Да, смертную казнь отменили согласно той же конвенции о гуманности, но есть наказания гораздо страшнее. Смертников отправляют на дикие, малоосвоенные и подвергшиеся глобальным катаклизмам планеты. А там долго не живут. Негуманная гуманность — так называют подобные места в СМИ, но правительства не готовы десятилетиями содержать и лечить моральных уродов, есть более насущные нужды, куда потратить бюджет страны.

И все-таки это жизнь. Мне необходимо знать, что Райо жив. Хотя бы в одной со мной реальности! Каждый день, каждый прожитый час знать, знать, что он жив, где-то есть, дышит, говорит или молчит, но живой! А я... Я всегда буду помнить его глаза и постараюсь не сойти с ума от одиночества.

— Как же страшно любить и ненавидеть, — прошептала я, вытирая слезу, побежавшую по щеке.

В этот момент Гонг, по-видимому, взбешенно орал на абсолютно бесстрастного Райо, затем обессиленно мотнул головой на дверь, и они с незнакомцем — таким же суровым, как и полковник, 'змеем' с ледяными голубыми глазами на узком лице — вышли из допросной. А я решилась на очередное безумство, иначе не назвать. Мне было необходимо, жизненно важно задать вопрос. Чтобы понять... или успокоиться, наконец.

Подождав минутку, я выглянула в коридор — никого. И поторопилась к соседней двери. Дрожа от волнения, пару раз глубоко вдохнула, задержав дыхание, чтобы успокоиться и, стиснув кулаки, зашла в допросную. На шум открываемых дверей клеранец не реагировал, но, увидев меня, заметно напрягся и пристально следил за каждым моим движением. Он прикован, так что опасаться нечего, и я, по примеру Ровены, походкой от бедра продефилировала к столу. Мне хотелось, чтобы он запомнил меня такой: уверенной, деловой, безразличной. Профессионал, настоящий спец.

— Прилетела, птичка? Хочешь насладиться торжеством? — тревожную тишину нарушил глухой баритон Райо, без ласковых ноток, без мягкой игривости.

Я облокотилась задом прямо об стол, левой ногой оперлась о стул между бедер Райо. Затем, обхватив его подбородок пальцами, подалась к нему ближе и заглянула в потухшие глаза. Опрометчиво поступила: сразу ощутила, как под горячей кожей клеранца перекатываются желваки, он сдерживает эмоции. А его тусклый, безжизненный взгляд... До зуда в руках захотелось погладить его красивое лицо, а не держать пальцами подбородок, наверняка доставляя неприятные ощущения. Поэтому я сорвалась: не удержала злость на него и саму себя. Злость за тоску и любовь-ненависть, раздиравшую душу, вылилась в хриплые обвинения:

— Как ты мог, Райо? Как ты мог убивать детей... женщин... стариков? Насиловать, продавать... Ты хотел по горе из трупов невинных подняться к своим темным богам? Так вот, падать будет недолго, но очень-очень больно!

Мы несколько тревожных мгновений сверлили друг друга взбешенными взглядами, пока я не почувствовала, как по щеке опять поползла слеза, то ли остужая мой пыл, то ли зажигая еще сильнее. Но в этот момент его потухшие глаза блеснули и засветились, разгораясь все сильнее и сильнее золотым пламенем. Верхняя губа, от которой тянутся саусы, дернулась. Он глухо, со злостью и в тоже время странным облегчением произнес:

— Так вот что тебе сказали? Как заставили...

Я практически отпихнула его лицо от себя, отпрянула в сторону от непонятного взгляда клеранца, словно на меня смотрел не человек, а зверь. Голодный и яростный! Но сказать ничего не успела, вернулись Гонг с незнакомцем в штатском и застали классическую сцену: испуганная овца и голодный хищник. Я покорно ждала, что отчитают за самовольное появление здесь, однако Гонг лишь ядовито усмехнулся, глядя на клеранца, а мне приказал:

— Агент Пташко, вы свободны. Идите готовьтесь к вылету, вы отлично поработали, заслужили отдых!

И я пошла, медленно переставляя словно одеревеневшие ноги, в полной мере ощущая их копытами той самой несчастной овцы, — приказы меня исполнять научили. Уже когда двери с шипением открылись, а я сделала последний шаг, услышала еще один приказ:

— Птичка, я скоро приду за тобой, обязательно дождись меня!

Глухое, жесткое, ужасающее предупреждение, от которого кожа покрылась мурашками, а волосы зашевелились, наверное. Уверена, все трое отметили мой страх, когда я на миг обернулась. И Гонгу это явно понравилось. Почему?

Оказавшись в одиночестве в коридоре, я было поплелась в выделенную нам с Ровеной комнату, но, убейте меня, не скажу почему, остановилась у наблюдательной. Что толкнуло меня зайти туда снова и замереть напротив стекла, наблюдая за происходящим? Более того, открыла панель управления и включила прослушивание.

— ... хороший актер, но не надо играть статую. Мы не в музее. Подписывайте. Или вы хотите почить в безвестности? — в спокойном тоне 'штатского' проступало раздражение.

— Я уже сказал все, что хотел. Клеран не ведет переговоры с террористами и похитителями; не важно, министра вы украли или простого работягу. Поэтому не вижу смысла в нашем диалоге.

От спокойного, бесстрастного тона Райо у меня душа зашлась, сердце забилось пойманной птицей. Что происходит? О чем он говорит? Ведь это же он...

— Шир Алесио, давайте не будем затягивать это представление, вы подпишитесь под тем, что вы автор, — незнакомец иронично хмыкнул, — 'Розовых слоников' и...

— Я? — не менее иронично 'удивился' Райо. — Нет, к розовым слоникам я никакого отношения не имею. Их создали майджоры, насколько я в курсе, задолго до моего рождения.

— Ну давайте не будем, это все патетика, вернемся к делу, — настойчиво подключился Гонг, вмиг утратив свою харизму и выдержку.

— У нас с вами не может быть никаких дел. Вы забываете, с кем общаетесь, — а вот Райо выдерживал деловой тон, правда добавив презрения. — Клеран не терпит лжи, глупости и главное — безответственности.

— Причем тут безответственность? — удивились оба землянина.

— Вы явно сглупили, плохо проработали меры воздействия на отношения Клерана и Лиура. Не изучили должным образом оба вида и свойства партнерства обоих миров. Отнеслись к задаче, как заурядные дельцы, для которых сиюминутная выгода затмевает перспективы.