Мой любимый Зверь!

— Эрика, чего ты так распереживалась? Не трать зря ресурсы, еда нынче в дефиците! — спокойно, по-деловому наставляла она, подбирая трофейные тубусы. — Лучше радуйся: тремя отморозками меньше в нашем новом доме. Была бы возможность, я бы и от остальных материк очистила. Твоего общества мне более чем достаточно.

Запив горечь водой, я выпрямилась и, проследив за тем, как она собрала чужую еду и воду в содранную с мертвеца рубаху, просипела:

— Как ты можешь? Это же мародерство! Приличные люди никогда не берут чужого...

Ровена закатила глаза и прокомментировала:

— Запомни, дорогая! Приличный человек никогда не возьмет чужое без спроса, он подождет, когда не у кого будет спрашивать!

Я хотела возмутиться, а потом окинула трупы взглядом, вспомнила, где нахожусь, с кем и почему, тяжко вздохнула и — хихикнула. Причем, неожиданно даже для себя. Затем и вовсе расхохоталась, правда смех был истерическим.

Перехватив руку Ровены, замахнувшуюся для удара с целью привести меня в чувства, буркнула:

— Прости, нервы ни к черту.

Отдохнув, если так можно выразиться, мы довольно бодро продолжили путь. Унылый пейзаж и просто раздирающее душу удручающее психологическое состояние вынудили меня тихонько жалеть себя:

— На Земле сейчас кто-то мой уютный персональный кабинетик осваивает. Латте вместо меня пьет. А я здесь худею, от всяких маньяков бегаю.

— Так ты же сама приложила массу усилий, чтобы уйти в АБО, — насмешливо ответила Ровена.

— Какое АБО? — не поняла я.

— Абсолютно бесплатный и бессрочный отпуск! — мрачно просветила напарница, напряженно вглядываясь в окружающий пейзаж.

Я тоже не просто автоматически переставляла ноги, а кралась, смотрела по сторонам, прислушивалась, готовая сорваться с места при малейшей опасности. Но это не помешало ответить с иронией:

— Да ну, какой АБО? Нас просто послали на три буквы.

— Фу, Эрика, ты же приличная девушка, какие три буквы?

Я ухмыльнулась, поддерживая ее игривый тон:

— Я-то имею в виду показательно-наказательную увольнительную, а ты, как обычно, судишь в меру своей распущенности!

— Показательно-наказательная увольнительная? ПНУ... — хихикнула 'отпускница', а затем мрачно подтвердила: — В кои-то веки ты права, нас действительно расПНУли.

Я резко присела, Ровена тут же синхронно повторила за мной:

— Опять потом пахнет, — пискнула я от страха.

— У тебя замечательно чувствительный нос, — шепнула Ровена, слегка приподнимаясь над травой.

Метрах в двухсот от нас целая группа мужчин в характерных костюмчиках увлеченно потрошила сброшенный груз. Повезло нам!

— Ползком! — едва слышно скомандовала старшая и подала пример.

Дальше мы старательно перебирали конечностями, уходя в сторону. Нам опять повезло: буквально лбами натолкнулись на лопнувший по швам паллет, вокруг которого валялись разбросанные от удара о землю упаковки с полезными вещами. Чего тут только не было! Я быстренько развязала рубашку с талии и ползала, набирая в импровизированный мешок упаковки с галетами, брикеты с мясными консервами длительного хранения, пару ножей, флягу для воды, даже мини-аптечку и катушку с леской нашла. Еще какие-то упаковки, которые вскрывать не было времени. Но заслышав приближающиеся голоса, мы с Ровеной похватав свои нечаянные сокровища, в ускоренном темпе поползли прочь.

— А счастье было так близко, — неожиданно с досадой выдала Ровена, останавливаясь.

Я практически лбом уткнулась ей в зад и подошвы ботинок. Подняла взгляд и содрогнулась: дугой огибая нас, напротив замерли пятеро мужчин, довольно крупных, мускулистых. Как мне показалось, входящих в прошлой жизни в бандитскую группировку. Слишком характерные тату виднелись на широкой груди и шее каждого. Про таких частенько снимали ужасающие детективные сериалы. А сейчас мы с ними один на один — и ни одного законника рядом, чтобы защитить...

— Вспомни 'пятнашки', в которые мы с подопечными на 'Вселенной радости' играли, курсант, — глухо посоветовала Ровена.

Моментально собравшись, я сообразила, о чем сказала напарница, — тактика ведения защитного боя при превосходящих силах противника. Когда стоишь спина к спине, затем шаг в сторону, удар и возврат в защищающую тыл напарника стойку.

— Есть, — дала ей понять, что все поняла и готова действовать.

А мысленно убедила себя, что лучше погибнуть в драке, убивая, сопротивляясь, чем пережить первое, но наверняка не последнее групповое насилие. Мы медленно, не теряя зрительного контакта с голодными хищниками, встали. Все стремительно завертелось: без лишних слов и приветствий нас решили сходу подавить и использовать.

Я не имела права подставить спину Ровены, не защищать. Мой уже отработанный на практике удар в горло не подвел и в этот раз, а ударить кого-то ножом я еще не готова. Но второму зеку удалось меня обездвижить, дернуть на себя и, прижав к себе спиной, перехватить руки и торс. В первый момент накрыла паника: я судорожно трепыхалась в жестком захвате противника, беспомощно глядя на крутившуюся волчком Ровену, противостоящую сразу двум противникам, и ничего не могла предпринять.

Вдруг вспомнила тренировку с Райо и Фальком, когда они методично учили меня выбираться именно из схожей ситуации. Я расслабилась, чем обманула своего противника, — а потом провела выученный с клеранцем прием: вынудила потерять равновесие и уронила его на землю. А дальше... дальше я сидела у него на животе, сжав зубы, борясь с тошнотой. И не могла посмотреть на свои руки, которые до судороги в сведенных пальцах сжимали рукоять ножа, торчащую из чужой груди. Да, длительные тренировки довели мои рефлексы до автоматизма. Великая и Ужасная Военно-космическая академия неучей не выпускает! Даже если они всего лишь координаторы-секретарши.

По мордасам я все же схлопотала, только от запыхавшаяся напарницы, рявкнувшей:

— Приди в себя, Пташко! Времени на твои расшатанные нервы нет. Уходим.

Я с трудом встала, брезгливо вытерла дрожащие руки о сухую траву. Ощущение чужой крови на своей коже я запомню навечно. Наверное. А может сломаюсь гораздо раньше, сойду с ума от окружающей жестокости, мерзости и того, как вынуждена поступать сама.

— Осталось... сто девяноста два... — заторможено прошептала я, убедившись, что Ровена со своими тремя тоже успешно справилась.

— Ты о чем? — удивилась она, подбирая наши самодельные торбы.

Сунула мне одну и направилась, прямо торжествуя, к настоящему новенькому рюкзаку, набитому покойными добычей под завязку. А все жадность! Нахапали, так и шли бы себе, довольные жизнью. Нет, мы им понадобились для полного кайфа.

— Мои размышления о сущем прервала Ровена, напомнив:

— Ну и? Что за сто девяноста два?

— Я насчитала двести заключенных на транспортнике. Минус восемь убитых. Осталось сто девяносто два, — устало сказала я.

Напарница глянула на меня, наконец оторвав довольный взгляд от рюкзака:

— Предлагаешь сразу добить остальных? — хохотнула она. — Прости, дорогая, но у нас пупок развяжется от такой нагрузки. Спешу тебя порадовать: в реале их осталось меньше. Десять человек конвойные уложили в шаттле, троих — клеранцы. Я видела, что несколько бедняг упали в море — это верная смерть. Кроме того, некоторые, вырвавшись на волю, от полноты чувств поубивают себе подобных, стосковавшись по профессии или острым ощущениям.

— Нет, просто считаю наши смертные грехи, настоящие и будущие, — убито призналась я.

— Вот дура! Как будто больше нечем заняться, — беззлобно вздохнула Ровена. Подошла к 'моему' трупу, выдернула нож, вытерла об одежду на нем. Выпрямилась и неожиданно пнула бездыханное тело под ребра, рубашка сильнее распахнулась, и она сквозь зубы спросила: — Знаешь, что означают эти тату?

— Точно нет, но догадываюсь.

— Они из Йодинбурга, слышала об этой колонии?

— Да, — кивнула я. — Там недавно разместили военную базу, мне на ней служить предлагали.

— Военную базу там разместили из-за Своры — так называется группировка, которая подмяла под себя целую планету. Они держали в страхе всю колонию, грабили, убивали, насиловали. Продавали детей и женщин, вытворяли в Йодинбурге самые страшные вещи — больные фантазии и кошмары любого нормального человека, — яростно поведала Ровена. — Чтобы навести порядок, правительству пришлось ввести военных, была проведена глобальная зачистка. Разместили военную базу! А теперь посмотри, нет, ты посмотри на этого урода! Видишь знаки у него на шее? Они означают тех, кого он убил сам. Эти, — она перевела острие ножа, — кого наказал по приказу. Знаешь, как наказывали? Убивали всю семью, как в древности, когда ни о каком гуманизме речи не шло. А теперь посчитай, нет, не отворачивайся, посчитай знаки. Вот еще десятки других тату, которые говорят, что он не только насильник и убийца, а монстр, за смерть которого весь Йодинбург отдаст тебе последнюю краюху хлеба. Восславит твое имя на веки вечные и будет молиться за твою удачу, чтобы мы таких как этот отправили в ад.

— Ты была там? — спросила я тихо, слишком глубокими были чувства Ровены, слишком гневно полыхали ее глаза.

— Да, была. Я специальный агент, Эрика, не за красивые глаза, а за боевые заслуги. Я много где была и слишком многое видела, чего не забыть. Так что поверь мне, тебе нет смысла лить слезы и корить себя за убийство. Здесь невиновных нет. Уясни для себя, наконец!

— А мы? — улыбнулась я горько, зато не пакостно на душе и легче дышать.

— А мы — дуры! Дураки, как тебе известно, долго не живут. Одна надежда — дуракам везет.

Я хихикнула, Ровена тоже усмехнулась, а потом мы хоть и нервно, но расхохотались.

— Все, завязывай с душевными метаниями. Ты военный! И женщина. Если вдруг, не дай провидение, нам не повезет, как сейчас, и худшее случится, запомни, — Ровена подошла ко мне и положила ладонь на мой живот, — это всего лишь тело, душа у тебя вот здесь. — Она ткнула мне в грудь.

— Тело — дом для души, — уныло возразила я.

— Знаешь, если кто-то испачкает коврик в моем доме, я просто все тщательно вымою и почищу, но уж точно не буду думать, что чужая грязь разрушила мой дом и жизнь. И тебе советую!

— Я искренне благодарю тебя за заботу, — глядя в глаза боевой подруге, твердо сказала я. Потопталась и призналась: — Но, знаешь, сомневаюсь, что смогу просто вытряхнуть свой 'коврик'. И прошу у тебя прощения заранее, если... мой дом сломается и я оставлю тебя в одиночестве.

— Только попробуй! Пташко, я тебе говорила, что ненавижу тебя? Курицу дурную! За что мне все это? — раздраженно сверкнула глазищами Ровена.

Я усмехнулась:

— И не раз, Гриф.

— Черт! — дружно выдохнули мы, услышав шум совсем рядом.

Подхватив свои торбы и рюкзак за лямки, мы газелями понеслись прочь, всей кожей, ощущая погоню. Выскочили на полянку с вытоптанной травой, на ней 'колдовали' над паллетой с грузом еще трое 'десантников'.

— Везение закончилось, — прохрипела, задыхаясь от бега, Ровена.

Бросив тяжеленный рюкзак, мы кинулись к ближайшим кустам, а следом неслось улюлюканье охотников, загоняющих добычу. Лишь спустя часа два, когда сумерки плотно опустились на землю, мы почувствовали себя в относительной безопасности, вернее, решили. Как две заправские кошки пригибались к земле и крутили головами, зорко всматриваясь в окружающий пейзаж и прислушиваясь к малейшему шороху в тишине.

— Смотри-ка, Пташко, удача прямо преследует тебя, — хрипло заметила Ровена, окинув меня насмешливым взглядом.

Неужели записала в дураки? Но сейчас ни ерничать, ни возмущаться сил не осталось. Ну и ладно, ну и пусть дура, зато удачливая!

— Пошли, кошкогриф, искать... насест для ночлега, я же птичка, — весело предложила я. — Нельзя спать на земле, я до обморока боюсь змей. Да и антидотов у нас нет, если что!

— Вот не могу не согласиться с тобой, — поморщилась Ровена.

* * *

Золотые, такие родные, яркие глаза, лучащиеся теплом, манили к себе. Мое сердце колотилось от радости, а душа купалась в этом полыхающем желанием свете. Ничего не могло отвлечь от переполнявшего меня счастья вновь ощутить себя любимой, необходимой, близкой Райо. Ничего... кроме чего-то упорно норовившего ткнуть меня в лицо и щекотно лезшего в нос.

Открыв глаза, я мгновенно, как по тревоге, определилась в пространстве и времени — встречаю рассвет на дереве, приютившем нас с Ровеной. И ее рука, свисающая с верхней ветки, непроизвольно шевелится во сне, задевая мой нос отросшими грязными ногтями. Вчера вечером мы нашли большое, кряжистое дерево с крепкими разлапистыми ветвями, на которых и устроились ночевать. Думали, не уснем от множества пугающих звуков, напряжения из-за постоянно преследовавшей нас опасности, стресса и, конечно, опасались свалиться даже с широких ветвей. Однако сначала подруга размеренно засопела на верхней полке-ветке, а затем и я отключилась.

Да фиг с ними, с Ровениными грязными ногтями, у самой не лучше, в конце концов, но по ее загорелой руке с поцарапанным предплечьем ползла... сороконожка! Наверное. Вот гадость! Здоровенная, длиной с ладонь, а мне и вовсе мнилось, что на подругу прямо у меня под носом напал монстр — малинового цвета, мохнатый, с сотнями волосатых лапок. Бр-р-р... просто жуть. Видимо, цепкие лапки кошмарного насекомого щекотали кожу крепко спящей подруги, поэтому она машинально пыталась его сбросить.

Я чуть не заорала. Не от страха, а от омерзения, чтобы спугнуть сороконожку. Но в этот момент прямо на плечо спокойно дрыхнувшей напарницы села еще одна тварь — вид птичий, размером и расцветкой с ворону, а вот голова — как у хамелеона и трехглазая. Я так и замерла в изумлении, проглотив крик и прикрыв рукой рот. Один из трех конусовидных глаз драунской 'вороны' уставился на меня, второй — на Ровену, а третий — на сороконожку. Вжик — и малиновое насекомое смачно отправил в рот хозяйке вырвавшийся оттуда липкий, длинный язык.

— Что за... — проворчала проснувшаяся Ровена и увидела, что происходит буквально на ней.

И смех и грех, но завтракавшая 'птичка' держала на прицеле своих необычных глаз нас обеих. Мы даже дышать перестали. Если бы я смотрела эту сцену на визоре, наверное бы рассмеялась: курсант и специальный агент, расправлявшиеся с отморозками, в ужасе вытаращились на какую-то псевдоворону. Я боялась моргнуть, а Ровена спросонья несколько раз заторможено похлопала глазами, чем привлекла птицу. Тварюшка нацелились на нее и, шустро перебирая лапами, заинтересованно поперла к лицу. Из любопытства или отведать землянки, мы выяснять не стали — дружно завизжали.

Приглянувшаяся местной вороне крупная 'дичь', взмахнув руками, покачнулась, потеряла равновесие и свалилась на меня. Дальше мы на пару рухнули с дерева. Благо успели сгруппироваться в последний момент и приземлились без травм, отделавшись лишь вполне терпимыми ушибами. Хвала звездам, что на дереве мы разместились на нижних ветвях, опасаясь насекомых и змей на земле.

— Ненавижу тварей, — передернулась от отвращения Ровена, нервно отряхиваясь и потирая бок.

— Абсолютно с тобой согласна, — не менее эмоционально отозвалась я.