Неандерталец

Оказывается, здесь существует система социальной поддержки внутри семьи. Но если подумать, без нее в этом времени никак— смертность среди охотников большая и если не поддерживать 'вдов' и детей, то племя быстро исчезнет. А так дети подрастут на остатках чужой еды и сами станут охотниками. И так по кругу тысячи лет.

— Где ты был, Рэту?

— Я говорил с Эритом и другими старшими охотниками. Они не хотят переселяться в нашу семью и на Закат не хотят идти. Темнокожих они не видели очень давно и говорят, что они сюда не придут. А мы слабые, всего два охотника. Так зачем к нам идти.

— А меня почему не позвал поговорить с ними? И почему они делают вид, что не видят меня?

-Тебя же оставили на Холме Ушедших, ты не должен быть у Белой Горы. Я сказал им, что ты болел и никого не помнишь. Но ты все еще тот самый Эссу, которого они знали. Правда, я не прикрыл тебя камнем, как положено. Все согласились, что ты не умер, а просто болел. Тебя они теперь будут снова видеть.

— Эдину отпустят?

— Это решит она сама, если захочет, то уйдет. И еще, Эссу и Рэту могут вернуться в эту семью— а вот Грака и дети нет.

Рэту выдал много информации для размышления. Так это что получается, в этой отдельно взятой семье зарождается религия? Или она общая для всех неандертальцев. Надо бы уточнить.

— Большеносые или длинноногие тоже оставляют ушедших охотников в цветах и прикрывают потом камнем, как делает это семья у Белой Горы?

— Я о таком не знаю,— пожал плечами рыжий.

Все-таки пока только на этой стоянке начинают пробиваться ростки воззрений о потустороннем мире. Как-то все усложняется. Не хотелось бы, чтобы нечто подобное утвердилось и в его семье в каньоне. А может просто пришло время для религии и он пытается противостоять неизбежной тенденции. Точного времени своего нахождения в прошлом он все равно не знает. Где-то на переломе времени, когда в Европе появились кроманьонцы, но неандертальцы еще не исчезли. В племени Ам уже задумывались о происхождении мира и космологические мифы потихоньку рождались. Как там было, из крови издохшего большого змея Хррх образовалась вода, из туловища земля, из головы все живое. Наверное, и в девятиглавом племени верят в этого Хррх, не зря ведь этого хитрого 'самого мудрого' из племени Ам они оставили в живых. А может уже рисуют большерогов и бизонов в пещерах и кидают в их изображения копья. А здесь и до появления духа охоты только один шаг. Обитаемых пещер он еще не видел, кто знает, что там намалевали на стенах. А за верой в духов неизбежно и появление 'самых мудрых', и расслоение внутри общества. Нет, ему этого не нужно. У него в семье будет школа и научное знание. Наверное, никого отсюда кроме Эдины и детей звать с собой не стоит. Их он как-то перевоспитает. А если брать с собой больше людей, то они испортят ему всех остальных. Ну и последний вопрос, чтобы развеять накопившиеся подозрения.

— А почему ты жил один, а не в семье все то время, когда я попал в твою ловушку.

— Эссу, я же не накрыл тебя камнем, мне нельзя было возвращаться к Белой Горе, пока я не сделаю этого,— похоже Рэту никак не привыкнет к тому, что Эссу не знает самых простых вещей.

После этого разговора у Андрея осталось только одно желание— побыстрее покинуть эту стоянку и отправиться домой. Но сначала нужно поговорить с этим Эритом, который, судя по всему, пользуется здесь авторитетом. И Эдину нужно еще раз увидеть и узнать ее решение. А уже завтра утром они отправятся к себе домой.

Все-таки стереотипы крепко вбиты в голову людей XXI века. Переговоры с Эритом и другими охотниками Андрей представлял как вечерние посиделки в сумерках у загадочно мерцающего костра. Так, как раньше показывали переговоры вождей племен в фильмах про индейцев: обдумывающие каждую фразу пожилые мужчины, степенно передают друг другу трубку мира и неторопливо обсуждающие раздел охотничьих угодий или очередного 'вечного мира'. Все оказалось проще— они с Рэту вышли на неровную площадку в центре стоянки, где собрался с десяток рыжебородых мужчин. Мимо то и дело с криками бегали дети, или проходили по своим делам женщины.

— Зачем Эссу пришел к Белой Горе, если он уходить,— нахмурился самый взрослый из собравшихся, клочковатая борода медного цвета которого кое-где уже покрылась пятнами седины. Видимо это и был Эрит.

— Вам грозит опасность, сюда идут темнокожие, которые убьют вас всех. Я хотел предупредить.

— Рэту сказать, но откуда знать? Они живут внизу на равнине, мы наверху— в горах. Всегда так быть.

— Но вы спускаетесь вниз, когда мало еды. А ее здесь мало, на одних криворогах всех не прокормить. Нужны большероги, быки, олени. И где вам брать женщин для молодых охотников? Дорогу к длинноногим вам перекрыли, большеносые и другие ушли.

— Внизу они убивать нас, вверху мы убивать их. Всегда так быть.

Вот ведь заладил, всегда так быть, всегда так быть...

— Это другие темнокожие, не те что раньше. Они убивают не только нас, но и других темнокожих и обязательно придут сюда. Эссу дрался с ними, когда прыгнул в реку. Я знаю. Эссу и Рэту видели их следы и они скоро нападут. Большеносые уже ушли отсюда, вам тоже надо найти безопасное место.

После этих слов начался галдеж.

— Эссу, ты сам раньше говорить, что уходить нельзя. Ты забыть? Эпей может убить пять темнокожих одним копьем. Они слабые. Эпей никого не боится! Я дать еда Эдина, Лэнса и Имола, пока ты делать новая семья!

Возмущению здоровенного парня без двух пальцев на левой руке не было предела.

Ну здравствуй Эпей Три Пальца. Андрей начал злиться. Вместо того, чтобы готовиться к нападению врагов начались попреки за то, что его женщине и детям не дали помереть с голоду. Врезать бы этому Эпею, может и легче стало бы. Но нет, нельзя, здесь в драке и пришибить могут. Вон, какие здоровенные кулаки у этого Эпея, даром что пальцев не хватает.

— Если бы ты пропал Эпей, то я бы не оставил твою семью умирать с голоду и кормил бы их не костями от криворога, а хорошим мясом.

Эпей скривился и двинулся в его сторону с явно нехорошими намерениями, но его остановили другие охотники. А Андрею стало как-то все равно. Если кто-то не хочет спастись, то это его дело. Но все-таки это его семья, надо успокоиться.

— Слушайте все, когда придут темнокожие и кто-то из вас выживет, то я приму их у себя. Рэту объяснит, где мы находимся. Эдину и детей я забираю с собой, Эпею не придется больше давать им еду.

— Это решить Эдина, здесь есть еда, а у вас только два охотника, темнокожих мы не боимся,— в серых глазах Эрита промелькнула тень пренебрежения.

Это что, они считают, что Эссу теперь стал трусом? В глазах Андрея потемнело, но врезать этому Эриту за оскорбление он не успел.

— ..но Эссу храбрый охотник и удача всегда с ним. И наша семья хотеть знать— где он. Если Эссу хотеть, то с вами идти молодой Эхекка, он помогать новая семья. Ему нужна женщина, когда станет холодно, вы идти за ней к длинноногим.

Андрей выдохнул. Показалось. Эрит просто хотел подсунуть на всякий случай к ним этого Эхекку— вдруг в новой семье все будет хорошо, да и связь можно будет поддержать на всякий случай. И жену молодому охотнику где-то надо найти— большеносых и семьи Граки, ранее живших неподалеку в горах, уже нет.

— Ну вот, я снова женат,— Андрей погладил спутанные светлые волосы спящей рядом женщины.— И не просто женат, но и отец двух детей.

Под вечер Рэту опять куда-то исчез, а Андрей остался стоять все на том же месте, где велись переговоры. Все давно уже разошлись по своим шалашам. И тут откуда-то вынырнула Эдина.

— Идти, Эссу.

И вот они лежат рядом в шалаше, в углу на шкурах криворога примостились Имела и Лэнса. Мальчик оказался высоким и худым и держался немного отстраненно— выглядел он пожалуй постарше своих семи лет, а девочка наоборот сразу же прильнула к нему. Она все крутилась вокруг, пока совсем уж не стемнело. Соскучилась по отцу. Скоро рассвет, им пора собираться и двигаться в путь. Андрей потихоньку, чтобы никого не разбудить вышел из шалаша. Стало зябко— судя по всему, осень близка. Надо торопиться. Столько дел еще в каньоне— и еду надо готовить впрок для подросшего народонаселения, и к зимнему нападению готовиться. То, что оно непременно произойдет, он не сомневался. Правда, до каньона еще надо дойти без приключений, знать бы точно, куда делись темнокожие, оставившие следы на стоянке у большеносых. В пути они весьма уязвимы, двигаться придется медленно и по обходной дороге, поскольку с ними женщина и дети, которые не смогут преодолеть Длинную гору.

— Все уже готовы, Эссу,— как всегда неожиданно появился Рэту. — Это Эхекка, его мать и мать Эрита имели одного отца. Он очень быстрый— Представил он стоящего рядом подростка.

Парень лет 15 с типичной для этой семьи внешностью— рыжий и жилистый. Эрит вполне себе на уме, 'всегда так быть, всегда так быть', а сам отправил доверенное лицо, родственника, чтобы на всякий случай застолбить место в новой семье.

Все-таки удобно в каменном веке переезжать с места на место. Всех вещей у Эдины собралось три мохнатые шкуры криворога, скрученных в свертки, короткое копье Лэнса, один каменный нож, и на этом, пожалуй, все. Андрея заинтересовал странный вид кожаных ремней, которыми были обвязаны шкуры. Потрогал пальцем и опешил. Это были не ремни, а веревки.

— Эдина, где ты это взяла?

— Это же дыр-быр...

Расспросить бы поподробнее, да времени нет. Надо выдвигаться. Но настроение уже появилось. Веревка-это прогресс. Где веревка, там и полотно, а это уже нормальная одежда, а не шкуры. А также тетева для лука и много еще чего полезного. Прощанья как такового не было, пришел Эрит, молча качнул своей пегой бородой и на этом все.

Шли очень медленно. Андрей взял Имэлу на руки, а когда устал, то передал Эдине. Вроде теперь быстрее дело пошло, но таким темпом, да по длинной дороге, неделю до каньона будут идти.

— Осликов бы сюда или лошадей и за пару дней бы были на месте. Но где их взять-то,— с грустью подумал он. — Так и будем гурьбой ползти.

А ведь их толпа прекрасная мишень для темнокожих стрелков из лука.

— Рэту, ты иди впереди и внимательно смотри по сторонам, но не пропадай из поля зрения. За тобой мы с Эдиной и детьми, а сзади Эхекка. Если увидишь опасность, то сразу кричи.

К вечеру дошли только до бывшей стоянки большеносых, где и заночевали. Но сворачивать завтра к Длинной горе они не будут, а пойдут в обход.

— Вместе весело шагать, по просторам, по просторам,— мурлыкал себе под нос незатейливую песенку Андрей. Он никак не мог вспомнить слова второй строчки этого детского произведения. Круглая гора осталась далеко позади, шел третий день их возвращения домой. Никто их за это время не побеспокоил и тревога по поводу исчезнувших куда-то кроманьонцев постепенно затихла. Вокруг до горизонта простиралось обширное нагорье с редким невысоким кустарником. Им надо пересечь его и спуститься на равнину, пройти вдоль горной гряды и дойти до 'Трех зубов'. По словам Рэту для этого им нужно еще два дня.

-..и конечно припевать, лучше хором, лучше хором,— обрадовано продолжил он всплывшие в голове строки.

Эдина покачала головой. Ее мужчина после того, как вернулся обратно, стал другим человеком. Она не совсем понимала его речь, его поведение стало каким-то легкомысленным, а поступки противоречили всему ее жизненному опыту. Вместо того, чтобы вернуться после отсутствия в свою семью он завел новую. Зачем? Ей не нравились эти перемены. Не стоило ли и в самом деле надо отрицательно ответить на вопрос Эрита, тот ли это Эссу, который был до того, как его отнесли на Холм Ушедших. Но что потом, доедать остатки за Эпеем, его женщиной и детьми? А скоро холода, которые всегда приходят неожиданно. Каждую зиму умирает много детей, а если Эпей несколько дней не принесет еды, то им бы было тяжело выжить. А этот новый Эссу обещал, что у них никто не голодает.

Андрей чувствовал холодное отношение к себе этой высокой светловолосой женщины, которая вот уже как три дня снова стала его женой. Сначала он даже решил, что это обычное дело в это суровое время, когда не до сюсюканий и все силы брошены на выживание семьи. Но, поразмыслив, отверг эту версию, Грака и Рэту вели себя совсем по другому— мало чем отличаясь в поведении от пар его времени. Значит, она глубоко привязана к тому прежнему Эссу и еще не готова принять его. Ну что же, он подождет.

— Папа, папа, делать свисток,— заканючила Имела.

Опять потеряла игрушку, вот уж кто-кто, а маленькая девочка льнула к нему всю дорогу. Андрей постоянно брал ее на руки, когда она уставала, сделал в первый же день пути свисток, чем привел ее в восторг и научил слову 'папа' вместо 'Эссу', а еще всегда давал лучшие куски добытой птицы на привалах. А вот с Лэнсой контакт только налаживался— сын Эссу предпочитал проводить время или впереди их маленького отряда с Рэту, или позади— с Эхеккой.

— Как-то тихо стало здесь, Эссу. Раньше бы мы уже встретили или охотников из семьи большеносых, или семьи Граки, или нашей семьи. Иногда сюда проникали охотники, которые живут за холодной рекой, но они приходили совсем редко и только зимой, когда она замерзает. Завтра мы пройдем рядом с ущельем, где течет эта река. На той стороне не был никто из семьи с Белой Горы,— разговорился вечером Рэту.

— А много семей на том берегу?

— Не знаю, большеносые иногда ходили туда, даже брали женщин из их семей и отдавали им своих. А мы— никогда.

По всему выходило, что дальше в горах Центрального массива живут дальние родственники большеносых.

-А мы почему не ходили? Река не такое уж и непреодолимое препятствие, вдруг там зверя много.

— Мы с равнины когда-то перешли в горы, а они были здесь всегда. Может даже никогда и не видели темнокожих. А добычу с той стороны далеко до стоянки таскать, если даже повезет и собьешь копьем криворога.

Кожа на груди под шкурой зудела, Андрей усиленно ее расчесывал. Искупаться бы сейчас в дагаре ручья каньона, подправить отросшую бороду, надеть чистое белье..Мечты.

— Рэту, а как делают эти веревки, которыми Эдина перевязывает шкуры криворога.

— Из коры дерева. Только не березы, а из которой копья делаем.

— Из сосны? И как?

— Ну, это женщины делают,— рыжий замялся.— Я точно не знаю. Из кожи ремешки поудобнее будут и крепче, я ими пользуюсь.

— Вот из-за таких как ты и проиграли вы кроманьонцам, ремешок удобнее ему. А одежду, канаты, корзины, сети для ловли рыбы, или даже парус для лодки тоже из шкур сделаешь,— со злостью подумал Андрей. — Надо узнать все у Эдины.

Процесс оказался сложным. Основой веревки оказались волокна с внутренней стороны коры дерева. Весной их обдирали со ствола и скручивали в нить по направлению справа налево. Для получения толстой веревки скручивали их между собой, но уже в обратную сторону.

Это сколько же коры надо ободрать, чтобы получились нормальные силки или сеть для улова рыбы, приуныл Андрей. Надо найти другой вид сырья, который легче добывать. На ум пришли только хлопок да лен, но хлопок в ледниковой Европе искать бессмысленно, а как выглядит дикий предок льна, он представлял слабо. Не сможет он его отличить от другой травы. Еще в голове крутилось слово 'пенька', но вот из чего ее делали бывший продавец пластиковых окон и дверей не знал. И есть ли здесь эти растения? Может потому и взялись неандертальцы за сосновые волокна, что альтернативы особой у них нет. Ну, веревки ладно, получить их из готовых нитей сравнительно просто, а вот как из них произвести ткань, бог его знает. Даже предположения никакого нет. Есть еще возможность использовать шерсть. Состричь ее с тех же криворогов или любых других лохматых животных, благо из-за сурового климата все фауна здесь обросшая шерстью, даже носороги. И будет у всей его семьи пальто из шерсти мамонта или однорога. Андрей улыбнулся.