Неандерталец

К сожалению, темнокожие оказались довольно сообразительными, присели на корточках, и, видимо, поняли по глубине следов, что зверь не такой тяжелый, как кажется по ширине ступни, и решили, что опасности он не представляет.

— Любопытные твари, чтобы на вас мамонт наступил— Андрей от души выругался увидев, как троица перевернула их волокушу силясь понять, для чего она предназначена.— Уходим глубже в лес, они пойдут по нашему следу.

В зимнем еловом лесу видно далеко. Это вам не поросший разнообразным кустарником подлесок и спрятаться здесь проблематично. Да еще когда противник буквально видит каждый твой шаг, отпечатанный на снегу.

— Иди по моим следам, Энку, пусть думают, что здесь прячется один противник— купятся ли преследователи на эту элементарную хитрость? И почему бы им просто не вернуться на место охоты, где столько дичи.

Так дошли до каменистой насыпи с которой ветер сдул весь накопившийся снег, по нему, сняв снегоступы, разошлись в разные стороны, где и спрятались за деревьями. Все, лучшего места для засады не найти. А если и дальше бежать, то лес скоро закончится и снова начнется степь, а по ней им далеко не уйти.

Копье Энку проткнуло первого темнокожего как булавка муху, выйдя из спины на половину своей длины. Второй же недоуменно смотрел на торчащее из живота короткое копье Андрея, затем, упав на колени, заорал тонким голосом.

— Грэль, грэль,— пока они мешкались, вытягивая свои копья из тел темнокожих, ошарашенный третий развернулся и бросился наутек. Андрей эту процедуру выполнил быстро, а вот Энку пришлось потрудиться, поскольку свое оружие он решил достать из спины поверженного противника, вытягивая руками окровавленное древко.

— Быстрее, за ним. Иначе нам конец. Он не должен дойти до остальных. Их здесь много, нам не справиться.

На поляне у оврага наступил настоящий ад. Она не вмещала всех животных, которых сюда согнали темнокожие. Единственный проход был перекрыт линией костров, за которым прыгали, размахивая руками, охотники. Остальные, видимо, делали то же самое, но с другого конца стада. Пищали перед смертью, оказавшиеся под копытами взрослых бизонов телята, огромные самцы, возглавлявшие стадо, тщетно цеплялись копытами за заснеженную землю, пытаясь сдержать напор напиравших животных и с ревом падали с обрыва вниз.

Преследуемый ими темнокожий выскочил из леса и остановился, отрезанный от остальных кроманьонцев сбившимися в кучу бизонами.

— Грэль, грэль,— оказавшись в ловушке он начал размахивать руками, пытаясь привлечь внимание своих товарищей. Даже если они его и заметили, то спасти они бы не смогли. Да и как понять, что он нуждается в помощи, крик его заглушал вопль тысяч бизонов, а руками и так все они машут. Кто его знает, может и увидели, но решили, что он так быков пугает.

Темнокожий понял, что обречен, копье свое он бросил в лесу, чтобы не мешало бежать, и теперь остался безоружным. Раскинув руки, он бросился на них в отчаянную атаку, которую прервал широкий нож Энку, кремневое лезвие которого перерезало ему горло.

Драма стада бизонов у оврага близилась тем временем к своему окончанию. Старые сильные самцы, поняв, что не смогут сдержать напор всего стада и упадут вместе с ним с обрыва, побежали в сторону более пологого спуска. Рыжая волна животных теперь кубарем скатывались с него, ломая при падении ноги, застревая в валунах, но часть все-таки смогла добраться до спасительной степи. Лишившись преграды в виде самцов остальная часть бизонов просто рухнула сплошным потоком в овраг, как вода преодолевшая дамбу, только в полете на мгновение отлипая друг от друга. Только те быки, которые оказались по периметру, а это были в основном молодые самки и телята, успели остановиться на самом краю обрыва, теперь они жалобно мычали, не понимая, что делать дальше. Преследователи с воплями азартно кидали в них дротики, но близко не подходили. Зачем рисковать, когда столько мяса лежит уже под обрывом. Если учесть десяток темнокожих, которых они уже видели, то в общей сложности на эту охоту собрались более 50 охотников. Многовато. Костры уже потухли, поэтому некоторым бизонам удалось убежать и в сторону Холмов Ушедших. А темнокожие с воплями помчались под обрыв— поближе к добыче. На поляне наступила тишина.

— Зачем они это сделали, Эссу?

— Я тебе рассказывал, что такое Большая охота, так это она и есть.

— Но они не смогут унести и малую часть добычи, у них даже нет этой волокуши, которую ты придумал. Гиены придут, как только они покинут это место. И на кого они будут охотиться через несколько закатов, когда снова захотят есть? А что делать нам, если темнокожие истребят всех быков, настоящих быков и криворогов?

— Они про это не думают.

— Наверное, это неправильные люди, большеносые никогда так не делали. Не слышал я, чтобы такое белогорцы сотворили или длинноногие. Хорошо, что мы убили этих троих, может больше на равнине зверя останется.

— Нам надо уходить, Энку, они скоро начнут искать пропавших.

— И они их найдут, уж я им покажу.

Андрей не мог и представить всю меру ненависти большеносого к теммнокожим, которую пробудила в нем увиденная Большая охота. Иначе, разве позволил бы он ему пойти одному в лес, пока сам он лихорадочно связывал между собой ремнями конструкцию их волокуши, которую разнесли на части спасавшиеся от гибели бизоны? Но что сделано, то сделано. Теперь же он с трудом сдерживал желание опустошить желудок от скудного завтрака. Энку не поленился притащить трупы всех троих темнокожих, теперь же отделял их головы от тела своим широким ножом. Положил их в ряд, полюбовался содеянным. Что-то его в этой картине не устроило и он переложил головы отдельно на чистый, не затоптанный снег. Рядом он нарисовал схематичное изображение головы медведя и теперь с удовлетворением любовался на творение своих рук.

— Напиши, Эссу, ниже головы название нашей семьи.

— Г-Р-Х-Х,— вывел он на снегу надпись трясущими руками.

— Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек...

— ..и ям,— злой Энку выбрался из очередной снежной западни, куда попал во время погони за белой птицей. -Как долго мы будем кружить вокруг Холмов Ушедших, Эссу? Надоело уже. Темнокожие, наверное, уже давно ушли. Пора возвращаться, заберем одного быка— все они унести не смогут— и идем в семью Гррх..

— Завтра пойдем.

С момента, когда они стали свидетелями Большой охоты, прошло три дня. Сначала Андрей хотел бежать оттуда со всех ног домой, но затем решил, что обозленные темнокожие, которые лишились трех членов племени, смогут выследить их по следам. Не мог же он их привести к себе на стоянку. Вот и отправились они в противоположную сторону— прямиком на Запад, к Холмам Ушедших. Была еще причина, почему Андрей стремился именно сюда— хотелось ему еще раз спуститься в ту самую пещеру, где он очнулся в теле молодого неандертальца. Вдруг он что-то тогда не заметил и есть все-таки какое-то объяснение тому, почему он очутился в этом времени.

— Зачем эту траву положили в каменную чашу? Вы, люди из под Белой горы, странное творите,— Энку поворошил рукой сухие цветы в 'могиле'

— Зато спать мягко.

-Так вот почему ты в ней спишь с тех пор, как мы сюда пришли? Она же короткая и лежать неудобно. Вот мне она была бы как раз.

— Нет, этот склеп все-таки для меня сделали,— не говорить же ему, что Андрей надеется на обратный перенос. Однако, ничего не произошло. Он так же просыпался каждое утро в этом гроте и острого сожаления по этому поводу он не испытывал. Только простая констатация факта, что опять ничего не вышло.

— А большеносые что делают со своими мертвыми?

-В землю закапывали, там, где земля мягкая, или в овраг сносили и там заваливали камнями, чтобы зверь не добрался.

— Зато здесь можно переночевать. Все лучше, чем в снежной берлоге.

За три дня, что они провели здесь Андрей, исследовал каждый сантиметр небольшого грота. Но, увы, ничего необычного не нашел. Все так же белели кости упавшего когда-то сюда козла, на месте оказалась прислоненная к стене щербатая плита, успевшая за время его отсутствия покрыться пылью, та самая, которой не успел накрыть его Рэту. Гладкие обработанные камни, валявшиеся на полу, предназначение которых он тогда не понял, оказались ничем иным, как рубилами, ими белогорцы обтесывали его плиту для его погребения. Во всяком случае, другого объяснения их предназначения он нашел, да и каменные пластины, большой кучей лежащие на полу, явно были отходами от могильной плиты. Неужели эти рубила такие твердые, что ими можно обрабатывать такие плиты. Может, из гранита они сделаны? Покрутил в руках, да нет— самый обычный кремний, такой же как тот, из которого сделан наконечник его копья. А вот отщепы от плиты оказались странными, так и норовили выскользнуть из рук, скользкие какие-то, словно покрытые мыльной пеной. Рубила оставляли на их поверхности хорошо видимые следы.

— Плохой камень, не заострить, мягкий какой-то — Энку попытался сделать из подобранного скола наконечник, но ничего не вышло.

Этот странный камень не давал ему покоя, очень уж он какой-то необычный и со скуки он начал отбивать куски от большого круглого куска, стараясь придать ему форму сковородки. К его удивлению, дело продвигалось довольно споро, и скоро в его руках оказалась настоящая каменная утварь.

Вечером устроили костер прямо под выходом из пещеры, Энку разделал птицу и хотел запечь ее в углях, но Андрей его остановил. Подставив по краям небольшого костра камни, водрузил на них свое творенье. Треснет от жара или нет? Не треснуло. Тогда птицу нарубили на мелкие куски и поджарили прямо в 'сковороде' на собственном жиру.

— Еще теплая,— на завтрак большеносый уплетал ножку от вчерашней птицы, на которой не было видно капель застывшего жира. А ведь должны были образоваться при затухании костра.

Андрей дотронулся до 'сковородки' рукой— и в самом деле, теплая. Получается, этот камень может очень долго отдавать тепло. Прямо чудо какое-то.

Утро они провели в попытках поднять могильную плиту наверх, столь ценный камень оставлять в гроте у Андрея рука не поднялась. Все грезил о сделанных из него чудо— 'сковородках'. В порыве жадности прихватил с собой и уже изготовленную— пригодится. Весил он, наверное, под двести килограммов, если не больше. Хотел даже разбить пополам, но не был уверен, что получится сделать это аккуратно. А вдруг разобьется от неловкого удара на несколько частей, тогда и вовсе его в дальнейшем использовать не получится. Если бы не богатырская сила Энку, то, наверное, забрать его с собой не получилось. И так обвязали его веревками, за которые они вдвоем тянули, а для страховки дополнительно обмотали ремни вокруг растущей рядом чахлой березы.

— Мало тебе в каньоне камней, теперь с собой тащишь. Или тебе обидно, что Рэту тогда не успел накрыть тебя плитой и решил ее собой забрать?— плохое настроение Энку как всегда выражалось в виде повышенной ворчливости.

— А представь, как приятно поесть из 'сковородки' сделанной из такого камня, когда их вырежет для нас Эрру, и как тепло будет всю ночь в твоей землянке, если обложить им костер. Прижмешься к ним спиной ,и дрожать не будешь под утро от холода. Знать бы еще, где белогорцы его нашли, на Холме Ушедших я таких валунов не видел.

На подъемах волокуша кряхтела под тяжестью камня, на спусках же она так и норовила ускользнуть от них, поэтому привязали к ней ремни еще и сзади, чтобы тормозить при необходимости.

— Надо бы посмотреть, ушли ли темнокожие, — Энку явно не хотелось еще раз бежать от разъяренного потерями противника.

Трупов темнокожих на месте, где их оставил большеносый, не было. Ни тел, ни голов. Только надпись Андрея и рисунок Энку напоминали о незавидной судьбе кроманьонцев. Забрали с собой? Или что они делают с мёртвыми?

— Сожгли, наверное,— говорят они так делают, конечно, если дерево найдут. А если нет, то в землю закопают.

Их не сожгли. Они очень удачно ушли с Холма Ушедших, темнокожие под оврагом уже разделали добычу, привязали за ноги к палкам и только-только собирались отбыть на свои стоянки. Андрей сверху насчитал не меньше двух сотен человек, собравшихся вокруг большой ямы, рядом с которой лежали три тела. Неужели пришли все охотники семей девятиглавого племени. Похоже на то. Теперь же перед отправлением они хоронили своих убитых товарищей.

— Чего они ждут?— Энку в нетерпении грыз ногти.— Нам надо забрать быка и идти в каньон, пока гиены и волки не набежали.

— Вот сволочь, его, наверное, и ждали,— в центре круга, который образовали охотники появилась фигура в шапке. Андрей его сразу узнал, 'самый мудрый' из семьи уничтоженных темнокожих, к которой принадлежала Ам.

Охотники разбились на пары и теперь по очереди подходили к кострищам, на которых они эти три дня готовили себе еду, набирали в ладони золы и засыпали в яму. После чего 'самому мудрому' подали большой кожаный мешок, из которого он ладонью доставал красноватый порошок и начал осыпать им дно ямы. Старик не остановился, пока его не опустошил.

— Не меньше пары сантиметров слой порошка получился на дне, не экономит,— Андрей с интересом наблюдал за ритуальным действием.— Что сейчас, закину тела в яму и зароют?

Но, как оказалось, это было только начало. С мертвых охотников сняли их запачканные в крови кожаные обноски и 'самый мудрый' начал одевать на них чистую одежду. Сначала широкие кожаные штаны, затем длинную рубашку.

— Там что-то есть, зубы как на моем ожерелье закреплены,— Энку видел получше Андрея и углядел детали, которые он не заметил.

Видимо, на рубашки было что-то нашито. 'Самый мудрый' с двумя молодыми помощниками тем временем спустился в яму, куда начали спускать тела убитых темнокожих.

— Зачем они все это делают, Эссу? Для чего они одели их в новую одежду, она ведь им больше не пригодится?

— Чтобы когда они придут в другой мир, то они бы ожили в красивой новой одежде.

— Я тоже хочу в другой мир, если я вдруг умру. Только зачем им одежда в другом мире, надо копье положить или нож.

Андрей пожалел о своем ответе, не отстанет ведь теперь.

-Нет никакого другого мира, Энку, и они не оживут. Уж я то знаю, сам не до конца умер и это меня относили на Холм Ушедших.

-Но ты все-таки положи мне в яму нож и копье, если я умру. И мое ожерелье с горном не забудь.

Между тем старику в шапке подали в яму отрубленные большеносым головы, которые он видимо, видимо, приложил к телам.

— А если он перепутает головы?— Большой лоб Энку перерезала морщина.— То как они оживут в другом мире с чужой головой?

Неужели у его друга чувство юмора прорезалось? Да нет, серьезен. Переживает, видимо за охотников, у которых может случиться подобная оказия. Каково им будет в другом мире с чужой головой очутиться? Приятного мало.

— Вот это правильно, я же тебе говорил Эссу, нельзя в другой мир без оружия.

Это в яму передали три больших кремневых ножа, которые, судя по всему, при жизни принадлежали убитым. Но и на этом церемония не закончилась. Вылезшему из ямы 'самому мудрому' передали второй мешок с красным порошком, который он успешно распылил на лежащие в могиле тела.