Участок-3. Зенит

После пьянки!

С аванса!

Или отработал!

А этот куркуль мало того, что денег не дал — так еще и предложил машину разгрузить! Это ж надо! Мебеля машинами закупать! В то время, как простому человеку выпить не на что, а душа горит, а сердце просит...

Слово за слово, словом по столу...

Конечно, поругались. Получил алканарий от ворот поворот и затаил злобу. И ночью попробовал перекинуть через забор соседу дохлую кошку.

Сосед, как назло, не спал. Вышел и натыкал алкаша мордой в ту самую кошку. Еще и при свидетелях. Так и началась распря современных Монтекки и Капулетти.

Усугублялось все еще и наличием Джульетты по имени Алиса. Которая, будучи дочкой куркуля, чихать хотела на мальчишек из местного пролетариата. А обидно же!

А еще наверное, Джульетта не любила дураков и хулиганов. И матершинников — тоже.

Матюгались молодые люди просто через слово. Называется 'связующий артикль ...ля'. И вся октава впридачу.

Вот и пошло...

То забор разрисовать, то еще чего...

Диверсанты — обормоты.

Полицейские (сатрапы, душители свободы и проклятые жандармы) только головами качали. Ирине вспомнился тезис про гринписовцев. Эх, не только крапиву жалеть нельзя. Еще и розги бы...

Как сказал старенький невропатолог — у вашего мальчика серьезное заболевание. Сходите в лес, наломайте прутьев с березы и высушите их как следует. А потом — да нет — заваривать не надо! По заднице товарища, по заднице!

До полного излечения.

Вот что с этими дураками сделать?

Пороть закон не позволяет.

Отпускать? Так еще больше обнаглеют.

Дать делу ход? Считай, сломать идиотам жизнь...

Но пока злобные опричники размышляли над проблемой, жизнь решила расставить все на свои места. Зазвонил телефон.

Саня взял трубку, тут же изменился в лице...

— Иришка, я мигом!!! Туда и обратно!!!

И улетучился так, что за ним реактивная струя осталась, как за самолетом.

Ровно через пару минут вызвали Ивана Петровича.

Ирина осталась один на один с пацанами.

— Телефоны родителей называйте, — рыкнула она.

Мальчишки переглянулись. Потом 'эльф' с вызовом вскинул голову.

— Сами узнавайте! Менты поганые!

Ирина бы узнала. Но...

Не успела.

'Брюнет' независимо дотянулся до вазочки с орешками и кинул несколько штук себе в рот. Ой, зря!

Попугай по кличке Кант может философски относиться к жизни. Но не к орехам! Орехи — это основа любой философии.

— Пал-ложь тр-рубка, гаваррррю! — заорал он со шкафа.

Мальчишки дернулись. Сначала.

Потом подняли головы. Попугай взирал на них весьма неодобрительно.

— Отвррратительное зрррелище.

Ирина с ним была полностью солидарна, жаль, вслух сказать нельзя было.

— Это че, попугай? — поинтересовался 'блондин'.

— Это у них настоящий двуглавый орел.

— Не, это начальник... типа местный шериф!

Попугай посмотрел с отвращением. Ирина тоже.

Вломить нельзя. Но и случать все это ослоумие?

— Идите-ка вы, детки, на территорию, — предложила она.

— Куда?

— Туда, — указала Ирина на дверь, которая вела во внутренний двор. А куда их?

В 'обезьянник'?

Стоило бы, но оттуда часа два, как бомжа с чесоткой забрали, а продезинфицировать пока не успели. Или все же....?

Ирина подумала, что надо бы организовать детям визит. Пусть почесываются, думают о хорошем и не отвлекаются на мелкие пакости соседям.

Не успела.

Зазвонил телефон. Звонила ей Ида.

— Ирина, добрый день. Ты сейчас не свободна?

— Что случилось?

Ирина отвлеклась.

— Ириш, я понимаю, что не ко времени, но у одной из наших волонтерш дочь пропала.

— Дочь?

Ирина тут же позабыла обо всем.

О сопляках — в том числе. И даже на улицу вышла, чтобы поговорить на крыльце.

— Сколько лет дочери?

— Восемнадцать.

— Внешность?

— Блондиночка такая, хорошенькая... Машка ее одна тянет! Муж ушел, она на трех работах горбатится...

Ирина расспрашивала Зинаиду, понимая, что это, похоже, последняя жертва. Комплект собран. Осталось провести жертвоприношение, и...

Да, скоро уже придут за детьми...

Про сопляков с претензиями она попросту забыла. Не успела с ними ничего сделать. Если бы Ида позвонила на пятнадцать минут попозже!

И вызвала бы Ирина родителей, и передала соплячье с рук на руки, разъяснив всю пагубность их заблуждений.

Не успела.

Где вы видели мальчишек, которые будут смирно сидеть там, куда их определили взрослые? Пацаны заглянули в дверь участка, переглянулись.

Участковая ушла?

Кто ее знает?

Но если пройти через участок, может, в кабинете где спрятаться, а потом ломануться к выходу...

Свобода!

Вас встретит радостно у входа!

И вам по шее не дадут!

Наивные, наивные мальчики. Приемная охранялась сторожевым попугаем. И прощать съеденные орехи он не собирался никому!

— Ррррравняйсь! СМирррррна!

Орал Кант от души.

Мальчишки подпрыгнули, потом посмотрели наверх.

— Заткнись, курица летающая!

Такого не снесла бы даже курица. Не то, что попугай.

Кант растопырил крылья и напыжился.

Вообще, у птиц недержание по жизни. Где живут, там и гадят. Где захотелось. Но могут и по желанию...

На 'эльфа', весьма его украсив, шлепнулась крупная клякса помета.

— Урррроды! — прокомментировал птиц.

'Эльфовидный' подскочил на полметра вверх. Не достал даже до кончика попугайского хвоста и разозлился.

— Ах ты, тварь! Поймаю — шею сверну.

— Пррридуррок!

— Козел!

— Никита, прекрати! — попытался остановить его друг.

Ага, как же! Коса нашла на камень!

— Погоди! Я эту курицу сейчас... о! Швабра!

— ... и ..., бородавочники р-рогатые! — отгавкнулся с люстры попугай.

Бородавочники добили компанию окончательно. Тем более, что попугай даже слетел с люстры на стол, и теперь сидел на нем с видом героя-победителя.

Швабра была выужена из-за шкафа и 'эльф' ринулся вперед.

Попугай взмыл вверх.

Тут-то и обнаружилось, что хитрая скотина сидела на столе не просто так.

— На аборррдаж!!!

Откуда в полицейском участке чернила?

Да держали флакон для штемпельных подушечек. А еще Александр пижонисто любил старые чернильные ручки, которые надо заправлять, лично покупал чернила, хорошие, немецкие, процеживал их через марлю, добавлял несколько капель дорогого одеколона...

Попугай это подметил.

Один пузырек с чернилами против троих охламонов? Это в самый раз.

— Ай, ...ля!

— Ой, ... йух!

Попугай презрительно фыркнул.

Попало хорошо, попало качественно, улило всех троих, причем, почему-то по головам. И заметно было на всех троих, чернила-то синие.

— ... салаги!

Салаги нехорошо прищурились, схватили швабру и кинулись в атаку. Попугай, недолго думая, ответил тем же самым. Не стал орать метаться под потолком, где его легко было сбить шварой, а пролетел вперед — и уселся на голову блондина.

— Ах ты...

— Стой, я его сейчас!

Ага, сейчас.

Размах шваброй вышел отличный. Еще бы целились юные самураи получше. Швабра описала великолепную дугу — и хлестнула по блондину тряпкой.

— Ах ты...

— Пррридурррки! — прокомментировал попугай, который не стал дожидаться атакующей швабры, а тюкнул дурачка клювом по макушке и взлетел вверх.

Троица окончательно взбеленилась. И ринулась в атаку вторично.

— Всех покр-рошу! — рявкнул птиц, переходя в пике.

Но крошить, конечно, не стал. Просто покакал еще раз, для разнообразия — на брюнета.

Попал, конечно.

Вот, на этой душераздирающей ноте в комнату и вернулась Ирина.

— Ох, мать твою!

— Пррридурррки! — проинформировал ее попугай. — Побег! Кррража! Стррража!

— И что же они украли?

— Да мы... мы ничего!!! — от возмущения брюнет не мог даже слова выговорить нормально. — Он нас оговаривает!

— Да-да, я вижу, — согласилась Ирина. — Швабру взяли? Вот молодца... ведро вон там, за шкафом. Можете приступать.

— Я в г..не! — рявкнул брюнет.

— В полном, — согласилась Ирина. — так что валяйте, отмывайте для начала комнату. А потом сатрапы, тираны и деспоты в моем лице отпустят вас пописать.

— А если я здесь...

— Сам и отмывать будешь. А если доведешь — то и своей курточкой, все равно она теперь только на тряпки годится. Итак, телефоны родителей!

Деморализованные нарушители законности безропотно выдали информацию, и Ирина принялась звонить.

Родители поверили не сразу. У двоих ребят информацию приняли даже и со смирением, и обещали приехать в ближайшее время. По третьему номеру начали 'качать права'.

Ирина не стала вступать в дискуссии, попрощалась и отключилась.

Посмотрела на троих деморализованных обормотов, которые под чутким руководством Канта драили участок.

И подвела итог.

— Хорошая штука — трудотерапия!

* * *

Вопрос.

Кто виноват в том, что трое обормотов напакостили в одном месте, напакостили в другом месте и закономерно огребли на свою шею неприятностей?

Правильно!

Сволочи, садисты и сатрапы. Менты поганые, они же псы режима.

Что, кто-то сомневается?

Они спровоцировали бедных деток, они негуманно к ним отнеслись, и вообще, они явно подвергали детей пыткам!

Каким?

Э... какали им на голову! Чем унижали их общечеловеческое достоинство!

Ирина с сомнением поглядела на попугая. В уме данной скотины она не сомневалась, но планировал ли он именно что акт унижения?

Или это такое запоздалое воспитание? Додать деткам то, что надо было додать еще их родителям.

Если будешь гадить другим, найдется тот, кто нагадит на тебя. А если детям об этом не сказали, пусть осваивают сей постулат на практике.

Мать 'эльфа' продолжала неистовствовать.

Роскошная блондинка лет сорока, из тех, что в двадцать берут на грудь подмостки и подиумы, а в тридцать берут тем же местом еще и штамп 'выгодное замужество', она была явно в гневе.

Или...

Нет, не гнев.

Страх.

Ирина прищурилась.

Негодовала блондинка потому...

Ведьминское чутье сработало безукоризненно.

— А вашему мужу я сообщу на работу о подвигах его сына, — мягко улыбнулась Ирина. — Если мы не найдем общий язык с вами.

Произошло Чудо.

Блондинка заткнулась так быстро и резко, словно ее из розетки выдернули. Ее сын ошалел еще больше. На его памяти мама воевала со всеми.

В детском садике — чтобы не унижали Никиту.

В школе — чтобы не обижали Никиту.

С соседями — по тем же поводам.

Останавливаться она не собиралась. И своей неуемной любовью изрядно доставала сыночка. С другой стороны, всегда можно сесть, расслабиться и посмотреть, как мимо пронося труп твоего врага, растоптанного боевым слоном любящей матери.

Ирина прищурилась на мальчишку.

— И что ваш сын делает в такой компании?

— Я ему сто раз говорила — не водись с этими идиотами! — по новой пошла блондинка. Правда теперь ее гнев был направлен в нужную сторону.

— И повелся, и ничего хорошего не набрался, — подвела итог Ирина. — Что делать будем?

Предложение у блондинки было. В сумочке.

Специально у мужа несколько пятитысячных купюр взяла. Но...

Дурой она не была.

Глядя на девчонку в форме, она отлично понимала — не возьмет. Еще и огрести придется за предложение взятки. А если...

— Я могу проследить за сыном. Чтобы он больше не общался с этими шалопаями.

— Это — как минимум.

— А как максимум? — правильно угадала блондинка.

— У меня есть знакомый священник.

У Кирилла, но это уже детали. Блондинка изобразила внимание.

— Я могу договориться с ним — уже разговаривала — И вашему сыну будет обеспечена активная трудотерапия в храме.

Лицо блондинки тут же прояснилось.

— О, да! И там он будет под присмотром?

— Безусловно.

— МАМА!!! — завопил эльф.

Поздно. Идеей прониклись. Приняли, осознали, даром, что и у матери, и у сына кресты такие — вместо кистеня можно использовать. На большой дороге. И золотые, чтобы, значит, господь оценил. Я тебе не лох какой, за сто рублей свечку ставить, мои грехи на пять тысяч тянут!

— Что за церковь? — уже деловито поинтересовалась блондинка.

Ирина молча развернула к ней лист с записью.

Телефон — имя — адрес.

— Это вам.

— Спасибо, Ирина Петровна.

— Я вас отпускаю и выношу предупреждение, при условии, что сына вы туда определите в течение недели. Месяца на три.

— Даже на полгода!

Ирина кивнула, не размениваясь на всякие 'я проверю'. И так понятно. Но блондинка решительно не против. Там и за сыном приглядят, и вообще — когда с тряпкой бегаешь, о глупостях не думаешь!

Можно и в храме себе дурную компанию найти, как известно, свинья к грязи генетически тяготеет. Но если поп лично пообещал, что приглядит за отроком, да еще по просьбе Кравцова...

Приглядит.

Точно.

Ирина понимала, что надо разбивать компанию.

Не воздействовать глаголом и существительным на юных барбосов, а разлучить их — и отдать на дрессировку. Пусть развлекаются.

Второго умника удалось определить в секцию биатлона — с полного согласия родителей. Авось, его там загоняют до полного состояния нестояния. Тренера Ирина знала по рассказам Ивана Петровича — у такого не забалуешь.

Третий оставался дома, но без друзей у него будет намного меньше пыла.

Ирина считала, что она поступает правильно.

Молитва — она чудеса творит. А если к молитве еще и метла прилагается. Или хотя бы воспитательный попугай...

Нет!

Попугая не отдадим! Самим нужен!

Опять же...

А в Иерусалиме попугаи были? Или только петухи? Что там вообще за фауна обитала? Ирина была не в курсе, но вдруг попугаи — не по канону? Вот, как змеи пострадали? Или черные коты?

Нет. Пусть философский попугай живет у них в участке. Авось, еще кого воспитает.

А пока...

Ирина дождалась Сани, который принялся громко возмущаться вандалами, разлившими чернила, и стартанула к Иде.

* * *

Анжелика Игоревна. Сидорова.

Возраст — восемнадцать лет.

Внешность каноническая. Блондинка с большими глазами. Голубыми, красивыми, глу-упыми...

Мозги?

Негусто. Романтическая девушка.

Ждет принца, мечтает о великой любви, читает романы. Самая жертва проходимца а уж про вампира и говорить нечего.

Их континент.

Мать — такая же романтическая идиотка. Простите — Золушка, которая всю сознательную жизнь любит одного-единственного прЫнца.

Сидорова, Анна Егоровна, девочка из хорошей семьи, этакая 'тургеневская девушка', работала библиотекаршей в одной из городских библиотек.

Платили негусто, но на жизнь им с дочкой хватало. Опять же, дочку можно было забирать из садика в библиотеку, потом из школы...

Читать Анжелика научилась раньше, чем ходить. А читала она — романы.

Классику, конечно, тоже, но романы ей в рук попадались чаще. Да еще мама масла в огонь подливала.

Поговорив с мамой, Ирина поняла, почему простая русская девочка Сидорова поучила экзотическое имя Анжелика. Ага-ага — Маркиза Ангелов, та самая! Осталось только графа найти, да любовь завертеть. Вам графья нигде не попадались?!