Волкодавы заскулили в ужасе. Варги развернулись и бросились на них. Я даже моргнуть не успела, как демоны разорвали их на ошмётки. Бедные пёсики! Ни хвалёная дрессура, ни сообразительность ничуть не помогли против коварных тварей!
"Вы это планировали?" — с брезгливостью наблюдая за кровавым побоищем, мысленно спросила я у брата.
"Издеваешься? — послышался угрюмый ответ. — Я предупреждал, что тебе не стоит участвовать, но кто меня слушает?!"
Ворчун! Будем надеяться, что по деревьям варги лазить не умеют. Я глянула на Петраса. Тот держал руку вертикально, предостерегая от любых действий.
Варги вернулись на поляну. Ухватившись мощными челюстями за ноги овцы, они стащили её с каркаса. Жерди сломались и опрокинулись в яму. Варги злорадно захохотали, сверкая жуткими глазищами. Вдруг стихли и замерли. Самый крупный напружинился и подпрыгнул высоко над землёй, издавая отрывистый клич: "ияк-ияк-ияк".
Петрас напрягся. По его лбу катился пот. Кто-то вторил варгу со стороны леса. Тишина взорвалась шорохами, криками птиц и переполошённым визгом мелких зверьков. Мощными прыжками на поляну выскочил косматый чёрный демон. Он был выше и крупнее остальных варгов. Твари расступились, пропуская его к добыче. Челюсти с чавканьем вонзились в плоть овцы — демон вырвал шмат мяса из шеи и, причмокивая, принялся жевать.
— Королевская самка, — пробормотал Петрас.
Он потянулся за стрелой в висевшем за спиной колчане. Наложил её на лук, прицелился и отпустил тетиву. Один из варгов оттолкнул королеву. Стрела вонзилась в многострадальную тушу овцы. Демоны обернулись на Петраса и зарычали. Он снова прицелился по самке, которая как ни в чём не бывало грызла тушу. Стрела опять не долетела — один из рыжих варгов перехватил её в воздухе. Остальные группками по трое-четверо подбежали к нашим деревьям и принялись точить их зубами и когтями. Первой дрогнула моя сосна. Я уцепилась за ствол.
— Держись! — потеряв самообладание, выкрикнул Петрас.
Он прицелился по демонам, осаждавшим моё дерево, но Вейас оказался быстрее. Его стрела первая ужалила в бедро одного из демонов. Тварь заскулила, припадая на заднюю лапу, и тут же получила ещё одну стрелу между рёбер от Петраса.
Дерево перестало шататься. Я тоже смогла прицелиться.
"По глазам стреляй", — предупредил брат.
Петрас вслух сделал то же самое. По глазам, так по глазам. Я отпустила тетиву. Второй варг рухнул с моей стрелой в глазнице. Хорошо! Два демона взамен павших кинулись к моему дереву. Сосна снова затряслась. Больше стрелять не получалось — приходилось обеими руками держаться за ствол. А если рухнет?!
— Ты же сказал, охота на варгов — плёвое дело! — зло крикнул Вейас.
Парни посылали стрелы в демонов, одну за другой. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Всё будет хорошо! Вейас меня спасёт, иначе и быть не может. Брат мой, Ветер, помоги!
Сделалось жутко, аж озноб по коже пробил. Приближалась ещё одна аура, огромная, взрывающаяся всполохами зелёного огня. Все остальные варги лишь мелкие шавки по сравнению с ней. Я испуганно всхлипнула. Стало темно, как ночью. Парней я не видела, да и демонов тоже. Под ногами шаталось ветхое днище телеги. От меня несло дёгтем, кожу стянуло жёсткой коркой, а тело покрылось меленькими куриными перьями.
— Смотрите! Божественный посланник! — послышался звонкий и чистый голос Айки. Она скакала вокруг телеги и размахивала руками. — Где же твой бог, божественный посланник? Он давно сдох и лежит в гробу!
Падала на спину и хохотала, совсем как варги.
— Хочешь к нему? — спрашивал стоявший сзади Лирий. — Мы устроим!
Связывал мне руки и накидывал на шею удавку. Телега уходила из-под ног, петля затягивалась так, что голову распирало от боли. Вокруг бесновалась толпа единоверцев. Громко смеясь и прыгая, они склоняли головы набок, вываливали языки, закатывали глаза и обрисовывали руками петлю вокруг шеи.
— Сдохнешь, как он! Сдохнешь, как он!
Громче всех кричала Айка.
"Морок, это просто морок!" — отрезвил голос брата, отозвался в груди горячей волной.
Петля на горле лопнула, путы на руках истлели. Я схватила лук и выстрелила. Стрела вошла в глазницу Айки. Направила следующую, не обращая внимания на качающееся дерево. Ещё один единоверец упал. Лирий оскалился. Тьма вспыхнула нестерпимой зеленью и опала, сорвав с глаз колдовскую пелену. Я продолжала сидеть на сосне, накренившейся набок.
— Держи! — крикнул Петрас. В ствол рядом воткнулась стрела с намотанной на неё верёвкой. — Прыгай!
Не раздумывая, я вцепилась в неё и оттолкнулась ногами, вжав голову в плечи. Дерево рухнуло, едва не погребя меня под раскидистыми ветвями. Я чуть не врезалась в дубовый ствол и повисла на верёвке в сажени над землёй. Варги рванули следом и принялись подпрыгивать, чтобы достать до моих ног, а я могла только беспомощно раскачиваться из стороны в сторону. Верёвка жгла руки, хватка слабела, пальцы соскальзывали. Петрас уже тянул меня к себе, когда когти одной из тварей вцепились в штанину. Ткань треснула. Варг коротко взвизгнул и шмякнулся спиной об землю. От штанины остались одни лоскуты, но я уже была вне досягаемости тварей. Подтянулась из последних сил, и Петрас поднял меня на ветку рядом с собой. Верёвка вывалилась из стёртых почти до мяса ладоней. Заживёт! Я перевела дух и взглянула вниз.
Варги разочарованно смотрели на меня.
Раздался громкий треск. И мы, и демоны ошарашенно обернулись к Вейасу. Королевская самка, насытившись, решила стряхнуть его с дерева. Брат воспользовался этим, чтобы опрокинуть на неё клетку. Самка визжала, пытаясь выбраться, звала на помощь остальную стаю. Варги бросились за королевой, но стрела Вейаса настигла её быстрее. Самка вскрикнула и упала. Ещё несколько стрел ужалили в бока, пока остальные варги не закрыли клетку своими телами. С треском и скрежетом демоны разламывали толстые прутья, но королева уже издыхала. Дружный вой обозначил её кончину.
Свет снова померк. Петрас обхватил меня за талию и прижал к себе. Я макушкой ощущала его тяжёлое дыхание, запах испарины и бешено колотившееся сердце. Моё заходилось в такт, посылая волны мелкой дрожи по всему телу.
— А вот и белый варг, — заворожено выдохнул Петрас.
Во тьме сверкнула зелень глаз, яростно полыхнула аура, та самая, непомерно огромная, которую я видела на краю леса перед тем, как оказаться в плену морока. Значит, это был он.
Как только посветлело, Петрас и Вейас взялись отстреливать оставшихся шавок. Лук я уронила, когда прыгала, поэтому могла лишь вцепиться в ствол и наблюдать, как пустеют колчаны парней. Петрас устало замер — стрел больше не было. Поверженные варги ковром устилали землю возле клетки. Только белый король стоял на опушке. Не мигая, смотрел на меня выпученными глазищами. Пошёл медленно, не отводя взгляда, прямо к нам. Замер. Петрас выхватил меч и ударил по верёвке, которая держала клетку. Ловушка опустилась на короля — он даже не шелохнулся. Сам позволил себя поймать!
Аура в последний раз полыхнула зелёным. Наступила тьма, и на этот раз Петраса рядом не оказалось. Я стояла посреди пустоты, где не было ни тверди, ни неба, ни низа, ни верха — вообще ничего.
— Передай ему, — послышалось за спиной. Я обернулась и увидела Лирия. — Передай ему, чтобы не смел возвращаться! Передай, что нас много и мы ненавидим его. Передай, что мы разорвём его, если он посмеет ступить на смертную землю. Передай, что тень уже здесь, в душах каждого. Ему не победить. Вы все умрёте так же, как мы сегодня!
Голову скрутило жутким спазмом. Я зажмурилась и едва не упала — Петрас успел меня подхватить.
— Всё в порядке! Вейас, кончай его! — позвал кузен.
Белый варг сидел в клетке и смиренно ждал смерти.
Вейас вынул из колчана последнюю стрелу, наложил на тетиву, согнул лук и прицелился.
— Давай! У тебя только один шанс! — торопил Петрас.
Вейас поднял на него затуманенный бешенством взгляд.
— Ты чего? Он тебя заморочил? — Петрас подался вперёд. — Борись! Это же я, твой кузен, я помогаю тебе и Лайсве. Ну же, очнись!
Брат не слушал. Он натянул тетиву и направил наконечник стрелы в сторону Петраса.
"Вейас, не надо!" — мысленно позвала я, как он звал меня, когда я оказалась в плену видений.
— Брат мой, Ветер, помоги! — впервые Вейас обратился к нашему покровителю и выпустил стрелу.
Она по самое оперение вонзилась в глазницу белого варга. Не издав ни звука, король лёг на землю и затих. Заснул.
Мы с Петрасом облегчённо выдохнули. Вейас опустил лук.
Зелёные всполохи ауры опадали, тускнели, пока и вовсе не исчезли. Демонов здесь больше не было.
Надо было снять шкуры. Мы с Петрасом спустились первыми и подняли клетку, но к белому варгу подступиться не решались. Надрез сделал Вейас. Молча, не глядя на нас, он даже не особо волновался при этом. Я бросилась помогать ему, хоть обожжённые верёвкой руки саднили и плохо сгибались. Вейас глянул на меня и улыбнулся от души. Уголки моих губ сами поползли в стороны, чтобы ответить. Между нами вклинился Петрас, и мы втроём принялись за работу.
Провозились до самой темноты — повезло, что в середине лета солнце садилось поздно. Освежевать успели только четырёх демонов: белого, чёрного (у королевы внутри обнаружился приплод из пяти лысых скукоженных варжонков) и двух рыжих. Остальных свалили в яму с кольями, прикопали и накидали сверху мха, дёрна и еловых лапок, как велел Кодекс. Постояли молча, опустив глаза. Земля дала — земля взяла.
Странно, но чувствовала я себя так же, как на скотобойне или когда Петрас зарезал овцу. Не было страха и омерзения, лишь любопытство и лёгкая тень жалости, которая исчезала, стоило вспомнить жуткие мороки.
— Часто они на людей нападали? — полюбопытствовала я со скуки.
— Нет, их почти не осталось. Новобранцев слишком часто просят принести их шкуры для посвящения. Не белых — рыжих. Выглядят варги внушительно, а охотиться на них проще, чем на других больших демонов: гулей, виверн, василисков, мантикор... — с важным видом рассказывал Петрас.
Похоже, кузен и сам ни на кого больше толком не охотился. Кроме бунтовщиков. И перепугался не меньше нашего, ведь всё пошло не по его плану. Нам повезло, что никто не пострадал.
А Вейасом я гордилась. Он сделал всё сам: вырвал меня из морока и застрелил белого варга. Сам снял шкуру с туши, сам вычистил жир. И словно стал выше, взрослее, серьёзнее. Я чувствовала его ликование и ликовала вместе с ним.
Только последнее видение назойливо крутилось в мыслях. Почему демон превратился в Лирия? Кому просил передать эти странные слова? Богу единоверцев? Или Безликому? Демоны его ненавидят за то, что он научил людей охотиться на них? Убивать ради трофеев и славы даже тогда, когда те мирно прячутся в чащобах и никого не трогают. Как этот варг думал, я встречусь с умершим богом? Только если сама умру... Получается, вёльве всё-таки не удалось переменить судьбу, и смерть продолжает дышать мне в затылок?
Собрав капканы и взвалив шкуры на плечи, мы двинулись в обратный путь. Опасались, что варги по дороге загрызли лошадей, но те живыми ждали на вытоптанной поляне. Перекинув шкуры через холки, мы под уздцы вывели животных на стежку, забрались в седла и поскакали лёгкой рысцой. Петрас, как всегда, возглавлял строй, я ехала посередине, а брат прикрывал тыл. Почти как в детских играх.
"Что ты видел, когда варг тебя заморочил?" — мысленно спросила я у брата.
Не хотела, чтобы кузен слышал нас, тем более Вейас демонстративно с ним не разговаривал, и со мной тоже...
"Петраса", — ответил он безразлично.
Я удивлённо обернулась. Вейас развалился в седле и даже не трудился привставать на стременах, чтобы не отбить себе причинное место на ухабистой дороге. Ничего он объяснять не станет, уж я-то это знала.
Через час мы подъехали к охотничьей усадьбе. Крошечный двухэтажный домик затерялся посреди дремучих лесов Докулайской долины, большая часть которой примыкала к Будескайску и принадлежала древнейшему роду медиумов Гедокшимска, роду Петраса. Мы расседлались и развесили шкуры сушиться на длинных шестах. Петрас натопил баню. Мы хорошенько попарились: смыли грязь вместе с усталостью и тревогой. Я густым слоем наложила на ссадины заживляющую мазь. Приятным холодком она уняла зуд и помогла расслабиться. Свежие и бодрые, мы вошли в дом. С порога обдало запахом жаркого, рот увлажнился слюной, а живот мечтательно заурчал.
— За храбрость на охоте можешь раскрыть свой последний подарок, — Петрас всучил мне большой свёрток и заискивающе улыбнулся.
Там действительно было платье. Надо отдать должное Петрасу: наряды он подбирал лучше, чем мой отец. Оно оказалось лёгким, летящим, из нежно-голубого шёлка с тонкой ажурной вышивкой по краям. Юбка была не такой широкой, высокая талия обозначалась плетёным поясом. Но самое замечательное — удобный мягкий лиф не сдавливал грудь и не мешал дышать.
— Наверху переоденься, — удовлетворённо кивнул Петрас.
Вежливо поблагодарив, я поспешила к лестнице. Боялась, что моя любезность и показное воодушевление вот-вот иссякнет.
Тонкая перегородка разделяла второй этаж на две части. В меньшей на грубо сколоченной лавке лежали соломенный тюфяк и толстое одеяло из овечьей шерсти. Под скатом крыши висели пучки трав, на полках стояли кувшины и горшочки с зельями. Коморка Юле. В соседней, куда более просторной половине, друг за другом стояли две большие кровати с толстыми перинами, подушками и пуховыми одеялами. Возле одной на крючках в беспорядке висела поношенная походная одежда моего брата, возле второй — педантично расправленные костюмы Петраса. Надо же, даже здесь хорохориться не перестаёт.
Усмехнувшись, я скинула мужскую рубаху, которую набросила на себя после бани. Платье оказалось удобным и одевалось легко даже без посторонней помощи. К нему шли изящные серебряные заколки в виде цветов с лепестками из лазурита и перламутровой сердцевиной. Заколов пряди на висках, я оглядела себя в большом зеркале, висевшем у дальней кровати сбоку от окна. Миленько, даже на девушку похожа. Только вырез уж слишком откровенный и рукава короткие — немного стыдно и зябко. Хочется закрыться, но нет... Нужно постараться быть любезной ради брата.
— Лайсве, живей, а то без еды останешься! — сварливо крикнул Вейас. Он что мне — нянечка?!
Чувствуя в тонких парчовых туфельках каждую неровность под ногами, я спустилась по лестнице. Вейас и Петрас ждали в гостиной, сидя на стульях заложив ногу за ногу. Увидев меня, кузен поднялся и протянул руку.
— Я знал, что тебе подойдёт, — сиял Петрас широкой улыбкой и надувался от гордости. Едва удалось подавить смешок. — Подтверди, Вей, в этом платье твоя сестра красавица-раскрасавица!
— Её даже холщовый мешок не испортит, — угрюмо бросил брат, не взглянув на меня.
"Что с тобой?" — мысленно спросила я. Хотелось услышать что-нибудь более искреннее, чем его постоянное ёрничанье.
"Ничего, отстань!" — Вей поднялся и ушёл на кухню.
Почему во время своего триумфа у него вид, будто он кого-то хоронит?
