Поверхность колонн испещряли тонкие трещины, в многоугольных гранях мерцали отблески пламени. Моё отражение ломалось и искажалось от таинственной игры света. Внутри двигалось нечто похожее на человеческий силуэт. Он открыл разноцветные — один голубой, другой зелёный — глаза и уставился на меня. Злобно уставился!
Я вскрикнула и отшатнулась, едва не распластавшись на полу.
"Тише! Раньше времени вэса привлечёшь, и мы не отобьёмся", — укорил Микаш.
Я зажала рот рукой и снова глянула на колонны. Они, как и раньше, были непроницаемо белыми. Никаких силуэтов. Почудилось?
Я подошла к мальчишкам. Они вручили мне копьё, вкратце обрисовывая план. Всё придумал Микаш. Вейас передоверил ему бразды правления. Ну и зря! Если он действительно хочет стать Сумеречником, то должен всё делать сам. А если нет, то нужно возвращаться. Эскендерия ждёт нас.
"Поцелуй меня на удачу", — попросил Вейас. Отрешённо, почти отчаянно. Я скользнула губами по его щеке, хотя чувствовала, что он хотел чего-то другого. Глаза так и горели.
Микаш повёл оленя к дальнему проходу. Вейас прошёл по залу и запалил все факелы на стенах. Нам свет союзник, а этой твари — наверняка нет. Микаш подал сигнал. Мы с братом затаились в противоположных углах, вскинув копья.
Микаш был сосредоточен до плотно сжатых губ, но при этом спокоен и сдержан, потому олень доверчиво шёл с ним на привязи, не понимая, что доживает последние мгновения. Зачем Микаш из кожи вон лезет, чтобы брат получил свои трофеи? Понимает ведь, что Вейас ему не поможет, тут нужен куда более влиятельный покровитель. Не знаю даже, кто из старых лордов поручился бы за простолюдина. Его дело пахать землю, но он уже не может. Моё дело выйти замуж и рожать детей, но я тоже уже не могу. Оба мы сломанные вещи, только брат целым остался, да и то ценой собственной мечты. Зачем мы всё это делаем? Зачем идём до конца?
Свистнул, рассекая воздух, клинок. Сверкнула сталь. Олень взвизгнул и забил ногами. Микаш отскочил, чтобы обезумевшее животное не затоптало его. Визг перешёл в хрипы, по светлой шерсти на горле текла кровь. Олень заваливался набок, продолжая дёргаться и сипеть. Воздух наполнился свинцовым запахом смерти.
Я не выдержала и зажмурилась. Уж сколько раз на моих глазах забивали животных. Иногда я заставляла себя быть спокойной, иногда, как сейчас, не выходило. То ли страх мешал, то ли из-за давешних разговоров на душе сделалось совсем погано. Как же это всё глупо! В этой охоте смысла ещё меньше, чем в смерти оленя!
"Смысл есть", — раздался в моей голове голос. Я открыла глаза. Это не Вей и не Микаш — оба напряжённо уставились в тёмный проход. Тогда кто? Я обернулась к колоннам. Ещё один силуэт! Мелькнул и растаял.
Цокот когтей оглушил, заставив забыть остальные страхи. Боковым зрением я заметила появляющуюся из прохода зверюгу. До чего огромен! Вблизи гораздо больше, чем издалека. Вонзил зубы в горло оленя и, вырвав шмат мяса, завершил агонию бедного животного. Вей метнул копьё и попал вэсу в бедро. Копьё Микаша воткнулось демону между рёбер с другой стороны. Вэс взвыл и рванулся, забыв об олене. Мальчишки напитали наконечники ядом, но он явно не подействовал.
— Лайсве! — хором закричали Вэй и Микаш.
Я вжалась спиной в стену. Вэс нёсся прямо на меня! Голубые глаза с тонкой вертикальной риской зрачка горели яростью. Демон уже готовился к прыжку. Дрожащими руками я выставила копьё. Вэс налетел на него грудью, но не остановился. Клыки мелькнули у самого лица. Когти тянулись ко мне. Я слишком слаба! Я не справлюсь! Возможно, оно и к лучшему.
"Принцесска, держись!" — сквозь пелену ужаса пробился зов Микаша.
Он уже был рядом. Тянул вэса на себя за древко. Демон дёрнулся так, что едва не вырвал мне руки вместе с копьём. Развернулся и вцепился зубами в бедро Микаша.
Из чёрного проёма донёсся гул. Дохнуло чем-то, что было хуже демона, хуже самой смерти! Вэс отпустил Микаша. Сжимаясь от ужаса, вэс выл, скулил, рычал. Микаш выхватил меч и обрушил ему на голову.
Гул перерос в грохот. Пол затрясся, задрожали стены.
— Бегите! — крикнул Вейас.
Посыпались камни.
Что-то врезалось в затылок. Я упала. Голова вэса качалась на лоскуте кожи. Темень.
Глава 23. Такой же, как мы
1527 г. от заселения Мидгарда, подземный лабиринт, Хельхейм
Голова гудела, как пустой котелок. На затылке наливалась шишка. Я пощупала её и открыла глаза. Лежала плотно укутанная в одеяло посреди единственного свободного от валунов места. Тускло чадил уцелевший факел. Микаш сидел рядом, привалившись к стене, и тяжело дышал. Подле него покоилась голова вэса с уже вырезанными клыками. Ноздри щекотал запах гари и тлена.
— Вейас! — позвала я.
Воображение рисовало жуткие картины.
— В коридоре. Жив, — тягучим, хриплым голосом ответил Микаш.
Я обернулась к проходу. Его закрывала груда валунов, ещё большая, чем те, которые мы видели раньше. Мы в ловушке!
— Потерпи, он тебя вытащит.
— Нас вытащит.
Только колонны остались невредимыми. Незыблемыми, словно их охраняла колдовская сила. Вейасу понадобится много времени, чтобы разобрать завал. А вдруг землетрясение повторится? В следующий раз нам может не повезти. Почему Микаш не помогает?! Он вдруг рассмеялся, горько и как-то... обречённо.
— Для меня уже всё кончено.
Я пригляделась. Его губы синели. На бледном лице выступила испарина.
— Вэс ядовит. Не знала?
Преодолевая головокружение, я склонилась над ним. Сквозь лоскуты штанины проглядывали почерневшие края раны. От неё несло тухлым мясом.
— Старик прав. Я убил вэса и плачу кровавыми слезами. — Микаш помрачнел, вглядываясь в моё лицо мутными глазами. — Не хнычь. Живи. Отдай брату клыки.
Это из-за меня, моя ошибка! Глупый, грубый, неотёсанный деревенщина! Зачем он бросился меня спасать?!
— Если бы я хоть что-то могла сделать...
Так гадко, безысходно, что хочется молотить стену кулаками, как Микаш когда-то. Микаш!
— Можешь.
Он улыбнулся впервые со времени нашего знакомства. Измождённое лицо смягчилось, сделалось по-детски мечтательным. Вздёрнутый подбородок, твёрдые губы, орлиный изгиб носа, жгучий взгляд из-под высокого лба... Всё-таки красив. Почему это меня сейчас волнует?!
— Я жалею... что сказал "нет". — Микаш коснулся моего лица, выдыхая каждое слово всё натужнее: — Поцелуй меня... моя мечта.
О, боги, ну почему?!
Я поцеловала. Его губы холодные и мокрые. Дыхание прерывистое и частое. Горький привкус крадущейся смерти.
Я отстранилась. Микаш вложил мне в руку меч и приставил остриё к своей груди.
— Помоги... сердце здесь.
Клинок с лязгом упал на пол. Я всхлипнула и отвернулась, чтобы он не видел моих слёз.
— Мужчина бы... смог.
Насмешка и злость в его голосе не ранили и вполовину так сильно, как смирение и бессилие.
— Я... — слова умирали на губах. — Я найду помощь!
Я подхватила с пола факел, зажгла и, не оборачиваясь, побежала ко второму проходу. Завалов там не было. Коридор оказался круглым и гладким, словно выплавленным в камне. Я долго брела по нему, узкому и тёмному. Может, повезёт? Может, добрый шаман снова подаст руку? Я до боли сжимала ожерелье Юле, но никто не приходил. Я растратила все чары, всю удачу, все молитвы на ерунду! Хорошо, если впереди попадётся ещё один вэс и закончит мучения, хотя бы мои!
Коридор расширился. Я замедлилась. Факел высветил очередную порцию древних рисунков. Словно откуда-то издалека являлись значения. Люди просят благословения у Небесного Повелителя, охотятся на демонов и приносят жертву в благодарность за удачный исход битвы. Жертвоприношение. Жертвенник — вот истинное назначение этого места. Мы уже пожертвовали жизнью лучшего из нас. Подумать только, скольких он спас, скольких ещё мог спасти, если бы не я. Но мы не верим. Даже я уже нет. Все жертвы бессмысленны.
"Смысл есть", — с ноткой насмешливости повторил всё тот же незнакомый голос.
Я оглянулась. Никого. Невидимый демон? Воображение играет со мной?
"Я не твоё воображение. Я реален. А тебе надо бежать", — ответил он.
— Помоги, кем бы ты ни был! Мой друг ранен! Я всё отдам, лишь бы он выжил!
"Всё, говоришь? — усмехнулся голос. — Тогда беги, беги скорее!"
Снова гул. Из-за поворота выскочило чёрное облако. Жуть из моих кошмаров! Ноги сами подхватили и понесли назад. Страх шевелил волоски на спине. Мгла гналась по пятам. Вытянулось щупальце и обвилось вокруг шеи. Сдавливало горло. Душило. Я не сопротивлялась смерти.
Сердце черноты вспыхнуло алым. Щупальце отдёрнулось. Огненный зверь разрывал мглу изнутри! Здесь? Я всё ещё сплю?
"Беги же, глупышка!"
Он хлестал тьму лапами и плевался огнём. Глянул синими глазищами, и приказ стал ясен без слов. Я побежала что было сил. Зверь прикрывал моё отступление. Страх и оцепенение скукоживались и истлевали перед жаром огненной шерсти. Пара рывков, и я вернулась на площадку с колоннами. Распласталась на полу еле дыша. Вновь ярко полыхнул огонь. Ослепил. Свод затрясся, не выдержав новой схватки. Второй коридор тоже засыпало камнями. Хоть мгла осталась там.
Я затрясла головой, приходя в себя. Упёрлась руками в пол и поднялась. Сколько синяков я заработала за сегодня? Столько, наверное, за всю жизнь не наберётся. Но намного меньше, чем у...
— Микаш!
Как я посмела забыть?!
Молчание. Неужели? Я поковыляла к нему. Подбородок покоился на груди, веки плотно смежились, руки распластались вдоль туловища.
— Не-е-ет!
— Не ори, всех демонов перебудишь!
Это не голос Микаша. Это голос из коридора. Кто?
Микаш вытянул шею и повертел головой из стороны в сторону. Живой. Пристально глянул на меня. Глаза цвета холодной стали превратились в пронзительно синие, цвета зимних сумерек. Нога зажила. Сама! Под грязными ошмётками штанины виднелась здоровая кожа. Ни запаха, ни единого рубца. Микаш шевелил ступнями, водил плечами, сжимал и разжимал кулаки, словно тело затекло от неудобной позы. Или он пользовался им впервые.
— Кто ты?
Я опустилась на колени. Искала в его лице разгадку. Синие глаза насмешливо сузились.
— А ты не знаешь?
Он выпотрошил сваленные у стены мешки. Вытащил свёрток с вяленым мясом и хлебом, принюхался и съел с таким аппетитом, будто голодал вечность. Поднёс ко рту флягу. От жадных глотков согревающий напиток потёк по подбородку и под ворот малицы. Я в изумлении наблюдала за ним.
— Уф, хорошо! — воскликнул он, вытирая подбородок рукой и облизывая пальцы. В его глазах, как и в колоннах, отражалась только я. — Пока не побываешь развоплощённым, не поймёшь, насколько это тоскливо. Не иметь тела, не ощущать запахи и вкус еды. Простые радости, но без них невыносимо пресно. Хочешь попробовать?
Будто вспомнив о хороших манерах, он протянул мне обёрнутый лепёшкой кусок мяса. Я взяла его и поднесла ко рту. Это внушение? Нет, когда меня гипнотизировали, было совсем по-другому. Воля телепатов ощущалась чужой, а его — такой естественной, не отличимой от моей собственной.
— Чего колотишься? Сама же просила помочь. Или я тебе не так уж нравлюсь?
— Не понимаю...
На самом деле я прекрасно понимала, проходила уже не раз. Сказала, что за помощь Микашу всё отдам, вот и привязался очередной демон. Незнакомцы не помогают попавшим в беду девушкам, особенно когда говорят красивые и правильные слова.
— Что тут понимать? Ты Лайсве из рода Веломри, сбежала из дома незнамо зачем. Твой братишка Вейас по другую сторону завала, тоже незнамо зачем ищет клыки мифического зверя. Микаш из захолустного села, — он приложил руку к собственной груди, — незнамо зачем борется с демонами и защищает высокородных молокососов ценой собственной жизни. И я, потерявший имя и лицо бог, пытаюсь удержать мир на своих плечах тоже незнамо зачем. Но смысл во всём этом есть, уж мне ли не знать!
Бог, ну конечно! Я должна в это поверить?
— Смысл в том, что мы убили вэса. Мы смогли. Микаш смог. Отпусти нас. Мы это заслужили!
— Это? — бог поднял с пола голову зверя. — Это не вэс.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что только я могу его назвать. Это не вэс, а какой-то новый демон. Нареку-ка я его фелитес ноктис. Да, это определённо фелитес ноктис.
Он отшвырнул голову обратно.
— Зачем ты придумываешь имена демонам?
— А как ещё тут развлекаться целую тысячу лет?
— Тогда почему ты не можешь назвать его вэсом?
— Это не вэс. Его время не пришло. Я знаю: только я могу его убить.
— И какой же в этом смысл? В испытании Сумеречников и в тебе самом? Все говорят, что боги — сказка. Вряд ли бы они явились по первому моему зову. Это вэс, — я пихнула голову демона ногой, и та отлетела к дальней стенке. Я подошла к богу вплотную и обличительно ткнула пальцем ему в лицо. — Ты демон, который воспользовался моей слабостью и вселился в тело умирающего. Убирайся, иначе...
Я подхватила меч Микаша и замахнулась. Бог гортанно рассмеялся.
— Я думал, бездна глупости — удел вечноживущих, но, похоже, и смертные приобрели к ней вкус.
Он неуловимым движением выбил из моих рук оружие и поднёс к глазам, презрительно морщась.
— Дрянной клинок. Кто такое куёт? Похоже, за тысячу лет люди не только растеряли веру, но и мастерство, которое я им открыл.
Я часто разглядывала меч Микаша. Строгий, без украшений, но куда более действенный в его умелых руках, чем дорогие клинки Сумеречников.
Бог провёл пальцами вдоль лезвия, и оно вспыхнуло голубоватым огнём.
— Не победит, так хоть припугнёт, — он замахнулся для пробы. — Ух, ладно — оружие, но как вы управляетесь с таким слабым телом? Или это я растерял весь навык?
Я обняла себя руками. Что теперь с этой тварью делать? Лучше бы я отпустила Микаша с миром и ушла следом за ним.
Бог напряжённо вглядывался в ледяные колонны посреди площадки. Я тоже присмотрелась и вздрогнула. Тени внутри трепетали, сгущались в отчётливые фигуры. Значит, не почудилось? Бог направился к ним, остановился возле одной и легко, словно в мягкое тесто, вонзил меч.
Кем бы он ни был на самом деле, по крайней мере, страха не внушал. Не так, как мгла за завалом. Я подошла поближе, пытаясь понять, питая уже почти увядшую надежду.
— Что ты делаешь?
— Поглощаю силы своих воплощений. Я умею расщепляться, чтобы быть во многих местах одновременно, но теперь нужно собрать все осколки воедино. Для боя понадобится больше силы.
— А остальные колонны тоже твои?
— Моих братьев. Здесь дремлют их сущности до Часа возрождения, когда они вернутся в мир вместе со мной.
— Один из них не спал. — Я указала на колонну, которая меня испугала. На ней была изображена сова.
— Это Тень, — неохотно ответил бог. — Не знаю, кого он не любит больше: меня или людей. Он никогда не спит, ищет способ выбраться. Это он призвал Легион теней, ту мглу, которую я замуровал в проходе. Нужно укрепить его темницу и загнать Легион обратно, иначе быть беде.
— Почему твой брат не любит людей? Они его чем-то обидели?
— Он сам себя обидел. По жизни.
