Ни звука. Я царапнула его спину, подначивая. Он развёл мои колени, протолкнулся внутрь и смёл преграду. Алой лентой взвивалась истома. Жидкий пламень обжигал с головы до пят, щекоча и лаская. Я обхватывала ногами каменные бёдра, открывалась глубже, вбирала целиком, сжималась туже. Чтобы никогда не отпускать!
Он вырывался наружу. Вонзался с новой силой. Лихорадочные кружения застывали на коже каплями пота. Мутный поток захлёстывал, нёс прочь. Раскалённое марево перед глазами, в ушах гул. Огненный шар нарастал изнутри. Запределье эмоций и ощущений.
Уже не различить ни Безликого, ни меня в его объятиях. Мы одно, нас нет, мы былинки на ветру, растворены во всегда и везде. Внизу, вверху, в начале и в конце. Незыблемые образы наскальных рисунков. Он и Она.
Я очнулась с трудом, как после яростной бури, чувствовала себя разбитой, разорванной на части. Слабость во всём теле. Ноздри щекотал солоноватый запах крови. Никак не получалось собрать себя по кусочкам. Безликий все ещё был во мне, застывший в мгновениях безмятежности. Я потянулась к нему, безумно желая, чтобы близость не заканчивалась так скоро. Он отпрянул, подхватил штаны и принялся суматошно их натягивать.
Пустота внутри разъедала. Как будто боль, которую я прежде не замечала, хлынула на меня, погребая под собой. Я свернулась клубочком, сдерживая рыдания.
"Вжих!" — донеслось сквозь глухое марево в моей голове. Апатия отступала. Я увидела напряжённую, бугрившуюся мышцами спину Безликого. Он сидел у речки, скрестив лодыжки, и шлифовал клинок точильным камнем.
Ему не понравилось? Наверняка моё тело показалось ему уродливым, как тело Микаша — слабым. Небось, только тоску разбередила. Даже заговорить теперь страшно. Вдруг обругает? Устыдит? Скажет, какая я мерзкая. Я этого не переживу. Я так хотела...
— Получилось? — спросила я, задавив в себе эмоции.
Безликий замер. Неуверенно повёл плечами. Не обернулся, не произнёс ни слова
Жестокое похмелье накрыло с головой. Предательский всхлип вырвался из груди.
Безликий вздрогнул, будто его плетью огрели, и подскочил на ноги.
— Чего ты ждёшь? Вот он я. Я больше не прячусь. Приди и возьми меня, демоны тебя раздери!
Он приблизился к рисункам и вскинул руки, словно высвобождал мглу, которую сам же туда и упрятал. Он хочет погибнуть? Зачем?!
Бесцеремонно разбуженная мгла загудела ещё злее. Поднялся чёрный вал.
Духи не спешили на помощь. Им запретили?
Безликий замер утёсом. Мгла упёрлась в своды пещеры, заволокла всё вокруг, окутывая его полотном ненависти. Не шевелился, выжидал.
— Выходи, брат! Давай же, выплесни свою ярость! Твоё падение и все твои злоключения — моя вина. Так разорви меня, удовлетвори свою месть и мою заодно. Я никогда не встану с тобой на одну сторону.
Била крупная дрожь. Сердце рвалось из груди. Не вздохнуть!
Не надо, пожалуйста! Если ты погибнешь, исчезну и я, и прекрасная Тэйкуоли, и весь наш мир! Ты не можешь так поступить!
— Спаси нас! — я протянула к нему руки. — Я верю, ты сможешь. Ты лучший из всех.
Он повернул голову. Синие глаза полнились болью и сожалением.
— Брат мой, Ветер, живи!
Чёрное облако поглотило его. В призрачном гуле слышалось злорадное ликование. Неужели конец?! Без него... лучше бы и так.
Воздух заискрил. Накапливалась сила. Вспышка ослепила, вопль хлестнул по ушам. Я распласталась на земле. Она содрогалась от мощных толчков.
В темноте закрытых глаз лучились силуэты крылатых мечников.
Руна "исаз" — лёд на спине одного, руна "турисаз" — тёрн на спине другого.
Застыли, двинулись.
Единым порывом. Последним!
Кто-то выживет, кто-то упадёт, а может, и оба.
Прямо сейчас, ибо ждали слишком долго.
Медленно.
Ближе.
Соприкасаясь и раня.
Разошлись.
Которого задело?
Замер один, замер другой.
Руна "исаз" тускнеет, опадает. Вместе с ней и свечение.
"Турисаз" смотрит на меня недобрыми разноцветными глазами.
Идёт, чтобы придушить мерзкую гадину.
Меня.
Я сажусь на колени и свешиваю голову.
Неважно, в чём моя вина, но если его больше нет, то и мне незачем быть.
Полыхающее зеленью лезвие заносится над шеей.
Опускается.
Неумолимо.
Фиолетовый пламень пронзает грудь "турисаз".
В конвульсиях яркого света колыхается силуэт.
Опадает.
— Не трогал бы её — победил бы, — сквозь кошмар слышится голос Безликого.
Руна "перт" — тайна — теперь прожигает его грудь.
Когда я пришла в себя, снова увидела Безликого. На земном лице Микаша проступили точёные черты небожителя. В глазах решимость. Движения уверенные и грациозные. Он легко вил из поверженного чёрного облака тонкие нити, как до этого жидкий огонь из озёр. Мгла шипела и стенала, пытаясь достать до Безликого, но разбивала щупальца об исходящее от него фиолетовое сияние. С затухающим воплем Легион спрятался в кипящих лавой рисунках. Безликий надгробием вонзил меч в последний из них и, утерев пот, отошёл на несколько шагов.
— Так много силы... — глядя на свои ладони, произнёс он. Впервые после нашей близости взглянул мне в глаза: — Лайсве, зачем ты отдала мне своё сердце?
— А разве я могла иначе? — Мой голос сипел так, что я с трудом узнавала его.
Безликий потупился. Хотела бы я прочитать его мысли, но вокруг них глухая стена, как вокруг сильнейших телекинетиков.
Бог вернулся к мельнице и сбил рукой корку с одной из спиц в колесе.
— Лёд тает.
— Так наколдуй его обратно. Сил-то у тебя теперь предостаточно.
Я злилась и ничего не могла поделать. Жалела, что не умерла в этой битве. Внутри разбухало разочарование, хотя я с самого начала знала, что надеяться на ответные чувства глупо и мелочно. Любовь должна быть жертвенной и бескорыстной, не требовать взаимности. Но от пренебрежения душа свербела непереносимо. Он мог бы притвориться.
Безликий качнул головой.
— Нет. Я больше не струшу. Когда колесо освободится ото льда, я уберу посох и запущу мельницу. Всё, что было, повторится. Только на этот раз я не совершу прежних ошибок. Начну прямо сейчас. Идём.
Он помог мне одеться, хотя лучше бы этого не делал. От любого прикосновения я вздрагивала, словно они бередили ноющую боль у меня между ног. Хотелось ударить, расцарапать лицо, наговорить гадостей. Глупо! Он ни в чём не виноват, я сама ему навязалась. Сама должна отвечать. Подождать, пока горькая муть осядет. Потом я буду вспоминать этот момент, как лучший в своей жизни. Жаль, что чуда не случилось. Совсем не то, которого я хотела.
Мы покидали Тэйкуоли. Духи провожали нас печальными взглядами. Среди них уже не было забавного Свинтуса. Интересно, куда они уходят после смерти?
Мы возвращались в пещеру той же дорогой. Безликий вёл меня в кромешной тьме, крепко держа за руку. Молчал. Я боялась открыть рот, чтобы не наговорить лишнего.
Всё когда-нибудь заканчивается, вот и за нашими спинами сомкнулся нарисованный на стене проход. Мы снова оказались посреди зала с колоннами. Безликий поджёг один из оставшихся факелов.
— Пора прощаться, — он мягко улыбнулся, будто извиняясь.
Сердце ёкнуло, полные обиды мысли выветрились.
— Ты не можешь уйти. Ты же обещал спасти нас!
— Я это сделал. Легион угомонился, Тень получил такую взбучку, что ещё долго носу не покажет. Выход скоро откроется, и вы выберетесь наружу.
Безликий поднял с земли клыки демона и отёр с них пыль рукавом.
— Отдашь брату. Они лучше моржовых бивней. Только скажи ему, что простые пути ведут в никуда. Если он хочет чего-то добиться, то к этому надо прикладывать все силы и не бояться трудностей. Путь мыслителя не менее почётный, чем путь воина. Пускай сейчас его идеи кажутся смешными, но со временем они захватят умы и поведут людей вслед за светом потухших звёзд туда, где не бывали даже боги.
Я удивлённо вытаращилась. Значит ли это, что видения Вейаса...
— Микашу передай, что неважно, кем он родился. Неважно, что ему напророчили белоглазые старухи. Он может стать чумой для Мидгарда, но может быть и величайшим героем. Всё решит только его выбор. И даже если на одной из развилок он свернёт не туда, то сможет остановиться, покаяться и обратиться к свету. Достаточно только искренне пожелать искупления.
Я потупилась и обняла себя руками. Как я скажу это Микашу? Как я ему в глаза смотреть буду?
— А как же я?
— Возвращайся домой и будь счастлива. Ты этого достойна.
Я ухватила его за рукав и прижалась всем телом.
— Без тебя мой мир был холоден, сер и пуст. Прошу, останься. Если у тебя нет цели, то я придумаю её: возродить веру, предупредить людей об опасности. Вместе мы победим врага, как это было в Тэйкуоли. Только окончательно.
— Забудь. Сойди с нетореной тропы — она калечит судьбы и приносит несчастья. Я не могу остаться. Я и так распоряжался этим телом слишком долго. Оно не выдержит. К тому же Микаш меня не простит. Он станет великим воином, выиграет множество битв и все свои победы посвятит тебе. Он — твоя судьба. Ты поймёшь со временем.
— Нет! Я не смогу без тебя. Я люблю тебя!
Ну зачем я это сказала!
— Не растрачивай свою любовь попусту. Я лёд, я мертвец, я не могу чувствовать, но я всегда буду с тобой, незримо защищать и направлять. — Он повернулся ко мне и вытер слёзы большими пальцами, как раньше. — Ну же, не будь эгоистичной маленькой девочкой и позволь мне уйти.
— Поцелуй меня, — я подтянулась на цыпочках, обхватила его за плечи и зажмурила глаза.
Дыхание обожгло. Мягкие, робкие прикосновения. Нет, не хочу так! Я впилась в него со всей палящей изнутри страстью. Он почувствует, заразится. Моей любви хватит на нас двоих, и он снова откликнется, как в Тэйкуоли.
— Лайсве?! — послышался возглас Вейаса.
Я вздрогнула и обернулась.
Брат стоял у меня за спиной с факелом в руке. Весь в пыли и каменной крошке.
— Лайсве?! — эхом отозвался Микаш.
Я ещё висела у него на шее. Он смотрел на меня огромными от удивления глазами цвета холодной стали.
Безликий ушёл. Я разжала руки и бросилась к колоннам. Может, он ещё там. Я успею сказать последнее прощай.
Они были пустыми и безжизненными ледышками.
— Что ты сотворил с моей сестрой?! — возмутился Вей. Прочитал мою ауру, которая не успела восстановиться после близости с мужчиной.
Брат кинулся на Микаша с кулаками, но тот смахнул его, как пушинку, и ощупал свою ногу. Губы — в тонкую полоску. Ни слова. Взгляд обшаривал каждую пядь на площадке и постоянно утыкался в меня. Будто обо всем догадался, но верить не хотел. Вейас надвинулся на него грозовой тучей. Нет, Микаш не виноват, это я, я перед ним виновата!
— Перестань! — я ухватила брата за локоть. — Никто со мной ничего не творил. Микаш спас меня и добыл клыки. Скажи ему спасибо и будем выбираться, пока не начался очередной обвал.
Мальчишки смотрели на меня мрачно и выжидающе. Я не желала ничего объяснять, не им. Пускай это будет мой единственный секрет, наш секрет, Безликий. Теперь я знаю, что делать. Я не забуду тебя и не сойду с тропы. Я отыщу способ, чтобы люди поверили в тебя, а ты в нас. Тогда у тебя достанет сил спасти мир и удержать его твердь на своих плечах. А до тех пор я буду ждать. И никогда больше не усомнюсь в своей вере. Отныне у меня есть цель!
Интерлюдия II. Лики
1527 г. от заселения Мидгарда, Безмирье
Они неспешно покидали его логово. Безликий присматривал за ними и направлял, чтобы они не задержались дольше необходимого. В полотне судьбы и так зияла брешь размером с ладонь. На рваных краях едва-едва зарубцевались первые стежки. Затянется ли? В любом случае уродливая заплатка исказит узор. Во что это выльется?
Безликий надеялся, что дыра будет меньшей, хотя после случившегося... Как будто он не догадывался, что всё произойдёт именно так. Как будто в прошлый раз было по-другому. Тысяча лет миновала, а он так и не научился говорить женщинам "нет". По крайней мере, одной из них.
Безликий солгал, что выбрал её просто так. Неброской сумеречной красотой она напоминала ту, другую, которую он так бездарно потерял. Всё время развоплощённого сна он призывал её образ в свои грёзы, но она ни разу не появилась даже зыбким миражом на краю памяти. Когда понадобилась помощь, он нашёл ту единственную, которая заставляла так же трепетать, бороться, жить. И сам загнал себя в ловушку.
Прикосновения, дразнящие взгляды, пожалуй, по ним он скучал больше всего. Хотел постоять чуть-чуть на краю, но не удержался — с разбегу прыгнул вниз головой в бездонную пропасть. Как же хорошо было тогда и как горько сейчас. Всё лишь ошибка, лишнее подтверждение его несостоятельности.
Хорошо, что они уходят. Пускай забудут даже имя, которое ему придумали. Пускай полотно зарастёт во много слоёв, пока не скроет напоминание о нём. Пускай...
Безликий возвёл эту темницу в самом начале своего заключения. Не спалось. Даже ложиться не хотелось. Пьяный сок бродил в голове, спутывая мысли и не давая покоя. Безликий подобрал с пола острый камень и замер у стены с узким решётчатым окном наверху. Он любил и ненавидел её одновременно. От пола до потолка стену покрывали лики. Они то появлялись, то исчезали на зеркальной глади памяти. Вначале, когда мастерство ещё не забылось, получались почти реалистические отражения. Но со временем руки загрубели, восприятие очерствело, закаменело и обездвижилось. Рисунки становились примитивнее и безжизненней, но он выцарапывал их, пока они не превратились в овалы с чёрточками вместо глаз, рта и носа. Лики памяти из прежней жизни.
Что-то неуловимо изменилось. То ли камень был особенно хорош, то ли недолгое владение человеческим телом вернуло кусок утраченного, то ли сработал план. Капля веры придала сил. А может, дело не в ней? Может, прожив столько лет и пройдя столько дорог, он чего-то не узнал? Откуда эта переполняющая всё существо сила, откуда жгучее желание встать и что-то сделать, откуда топящий лёд свет, лучащийся изнутри нестерпимо ярко? Почему он завораживает и тащит за собой даже сильнее, чем зловещее сияние Червоточин?
Разбитые пальцы кровили, но Безликий продолжал рисовать, штрих за штрихом выводил новый лик с тщательностью, с которой рисовал лишь в самом начале, когда тоска тысячами лезвий впивалась в сердце. Осколки воспоминаний проносились мимо лихорадочными видениями.
...
Солнце давно зашло. Увядающим лепестком мерцал огонёк свечи. Дубовый стол прогибался под тяжестью пергаментных свитков, исписанных филигранным почерком. Нужно писать разборчиво, нужно подобрать такие слова, которые бы точно донесли смысл. Нужно успеть. Куда и зачем, ведь впереди вечность?
— Дорогой, уже все спят. И тебе надо, — тёплая ладонь легла на плечи. Не вовремя. — Ты какую неделю допоздна засиживаешься. На себя уже не похож: осунулся, круги под глазами. Даже бессмертным иногда нужно отдыхать.
— Погоди немного. Надо закончить, — отмахнулся он.
— Завтра закончишь. Кодекс никуда не убежит.
— Завтра не будет времени. Вот-вот придёт зов.
— Ты не можешь спасать всех постоянно. Тебе нужно отдохнуть, хотя бы поспать.
