Отдав первые необходимые распоряжения, скайрэ Гал'аэр поспешил связаться с архимагом. Заспанный верховный адепт Воздуха сразу ответил на вызов. Стоило ему услышать о произошедшем, архимаг нахмурился и, попросив держать его в курсе, поспешил прервать связь. Он понимал, что необходимо как можно скорее принять меры, ведь вряд ли неизвестные убийцы хотели смерти лишь одного младшего Альтрейни. А значит, и над самим герцогом, и над его старшим сыном нависла серьезная угроза.
Не будучи в силах оставаться на месте и дожидаться новостей, ректор поспешил в больницу, желая лично убедиться в том, что для спасения юноши делается все возможное. Стоило ему мягко опуститься на крышу, как к нему навстречу вышел один из магов-целителей. Уставшим голосом он рассказал, что жизни обоих пациентов уже ничего не угрожает. Успокоившись, скайрэ Гал'аэр прошел следом за лекарем вглубь здания, где, расположившись в удобном кресле, потребовал подробностей.
По словам целителя выходило, что им всем очень крупно повезло. Когда дежурные лекари, привлеченные магическими всплесками и криками, выбежали на крышу, Гиллиан уже шагнул одной ногой за грань. В груди юноши торчало три арбалетных болта, которые и сами по себе могли убить даже куда более живучего человека. Вдобавок они еще были пропитаны сильнодействующим ядом. В итоге все решили секунды. Попади Гиллиан в заботливые руки целителей хотя бы на четверть минуты позже, и они уже ничем не смогли бы ему помочь. Юноше не давал соскользнуть за грань смерти только очень мощный амулет, основанный на силе магии Воды. Но стоило его энергии иссякнуть, и юноша сразу бы умер, что почти и произошло. К счастью, подоспевшие маги успели его спасти. Пришлось, конечно, изрядно повозиться, но во многом благодаря помощи адептов Воды схватку со смертью целители выиграли.
Удостоверившись, что сыну герцога Альтрейни уже ничего не угрожает, ректор поинтересовался здоровьем второго студиоза.
— О, этот юноша через пару дней будет в полном порядке. У него сильное магическое истощение, а также выбито плечо. Неудачно приземлился на крыше, наверное, не очень усердно тренировался, когда отрабатывал полет и посадку, — улыбнулся целитель.
— Зря смеетесь. Он вообще не тренировал полет, — сказал ректор и, заметив недоумение на лице лекаря, добавил: — Это не студиоз старшего курса, как вы подумали. Он едва-едва на второй перешел. И этот полет стал для него первым.
— Но как он смог? Без тренировки, в темноте, с дополнительным грузом... Он должен был разбиться! — удивлению целителя не было предела.
— Попадаются и среди молодежи талантливые самородки, — усмехнулся скайрэ Гал'аэр и потеплевшим голосом добавил: — Этот юноша одарен и сегодня, даже еще не закончив обучение, спас наш университет от очень больших проблем. Великий маг из него может вырасти, если не собьется с правильного пути...
Распорядившись трястись над здоровьем студиозов больше, чем над собственным, ректор отправился вниз в Подножье, чтобы лично удостовериться, что все убийцы будут обнаружены и взяты живыми. Здесь его ждал сюрприз. Руководящий поисковыми работами маг рассказал ему, что, прибыв на место, они обнаружили нескольких растерянных студиозов университета, а также два тела и одного пребывающего без сознания убийцу. Прочесывание местности ничего к этому не добавило.
Ректор пожелал лично услышать о произошедшем, и скоро к нему подвели Ингвара и Кэмию. Первым делом они засыпали его вопросами о друзьях и успокоились, лишь услышав, что они живы и им уже ничего не угрожает. Кэмия внезапно разрыдалась. Ректор понимал ее состояние: нервное напряжение было слишком велико и искало сейчас выход в слезах. Поэтому он распорядился, чтобы одна из волшебниц отвела всхлипывающую девушку в сторону, а сам стал расспрашивать Ингвара.
Юноша отвечал на все вопросы, но глаза его были пусты. Нервное напряжение, страх и переживания за друзей не прошли напрасно и для него. Горячка боя давно схлынула, и сейчас норд ощущал себя так, словно из него вынули стержень. Но юноша понимал, что не может сейчас позволить слабость и старательно вспоминал даже малейшие подробности.
Узнав у студиоза все, что тот мог рассказать, и осмотрев защитные амулеты убийц, ректор задал еще несколько вопросов руководящему расследованием магу, после чего распорядился отправить пленника в Конд'аэр. Картина вырисовывалась удручающая. Неизвестные убийцы были настоящими профессионалами и действовали наверняка. Арбалетные болты, которыми стреляли в Гиллиана, были дополнительно зачарованы и легко могли преодолеть простенькую магическую защиту вроде воздушной стены. Но им этого даже не потребовалось. Студиозы ничего не подозревали, и убийцы беспрепятственно разрядили оружие в свою жертву. Если бы не мощнейший амулет, младший сын герцога Альтрейни сразу бы отправился на новый круг перерождения. Сами же убийцы сумели бы скрыться, растворившись в ночи.
Но один просчет нападавшими все же был допущен. Они не сочли опасными друзей Гиллиана, сосредоточив все свои усилия на основной цели, за что и поплатились. Продемонстрировав неплохое владение простенькими боевыми плетениями и невероятное везение, студиозы сумели справиться с ними. Не помогли убийцам даже защитные амулеты, основанные на магии Земли. Но самым важным ректор полагал тот факт, что Винстон сумел побороть свою ярость и ненависть и оставил одного из нападавших в живых. Это давало возможность пролить свет на то, кто настолько заинтересован в смерти сына герцога, что готов идти на конфликт с Конд'аэром.
Начавшийся допрос пленника едва не ознаменовался новым провалом. Над убийцей немало потрудился неизвестный знаток ментальной магии. Стоило адептам Воздуха начать грубо подавлять волю нападавшего, как сработала закладка в его разуме. Пленник так бы и умер, не успев выдать своих хозяев, не вмешайся еще один ментальный маг, работавший в университете. Стоит сказать, что, несмотря на то, что в странах союза Великих Сил любая другая магия кроме стихийной была слабо развита, владеющие другими ее видами все же имелись. Та же ментальная магия была слишком удобным инструментом, чтобы от нее полностью отказаться. Поэтому таких волшебников можно было встретить на службе как у их стихийных коллег, так и у мирских и духовных владык. При университетах Великих сил даже негласно обучали специалистов.
Специалисту по ментальной магии пришлось изрядно повозиться, но результат того стоил. Как только он умел проникнуть в разум убийцы, тот выложил все, что только знал. От услышанного даже опытным магам стало не по себе. Нападавший работал в тайной службе Гирской империи и именно от своего непосредственного начальства получил задание устранить младшего сына герцога Альтрейни. Для ректора университета Воздуха это, впрочем, не стало открытием. Нечто подобное он и предполагал.
Выпытав у пленника все, что можно, скайрэ Гал'аэр поспешил к себе в кабинет. Он устало опустился в кресло и начал создавать заклинание дальней связи. Когда верховный адепт Воздуха ему ответил, ректор обрисовал ему все произошедшее, стараясь не пропустить ни одной детали. В ответ архимаг поведал другу, что покушение не было единственным. Этой ночью пытались убить и старшего сына герцога Альтрейни, но вовремя предупрежденный адепт Воздуха, приставленный к нему, сумел его спасти, уничтожив нападавших. К сожалению, ни одного из них живым взять не удалось. А вчера от рук собственного охранника погиб еще один из герцогов империи. Когда рассказ был окончен, друзья несколько секунд помолчали. Оба мага понимали, что эти покушения будут иметь большие последствия.
Закончив разговор с ректором университета Воздуха, архимаг секунду постоял в задумчивости, а потом и сам стал создавать заклинание дальней связи. Вскоре на него уже смотрел очень уставший герцог Альтрейни.
— У меня для вас хорошие новости, — начал разговор Верховный адепт Воздуха. — Жизни Гиллиана уже ничего не угрожает, наши целители о нем позаботятся. На вашего старшего сына тоже покушались, но наш маг уничтожил убийц. Думаю, следующей жертвой непременно станете вы. Надеюсь, по моему совету были усилены меры безопасности?
— Можете не волноваться. Покушение уже состоялось, — устало ответил герцог. — Получив от вас сообщение, я незамедлительно усилил меры безопасности. Вся прислуга в моем замке переполошилась, и скоро одна из служанок сообщила, что мой личный повар ведет себя странно. Когда его привели, несчастный не выдержал и рыдая упал передо мной на колени. По его словам, вчера, когда он был в городе вместе с семьей, на них напали неизвестные. Его сразу скрутили, и кто-то в маске сказал, что если повар хочет, чтобы его жена и дети остались в живых, то он должен делать то, что ему прикажут. Несчастному дали пузырек с сильнодействующим ядом и велели вылить мне его в вино. В случае если он так и сделает, ему была обещана большая сумма золотом и безопасность для него и всей семьи.
— Уже устроил облаву? — деловито поинтересовался архимаг.
— Конечно. Но единственный результат — мы нашли тела жены и детей моего повара. Судя по всему, их зарезали сразу после разговора с несчастным.
— Ожидаемо. Работали профессионалы. Кстати, повара этого рядом с собой не оставляйте. Кто знает, что теперь взбредет ему в голову.
— В этом совете уже нет нужды. Несчастный, узнав о судьбе своей семьи, повесился. Лучше расскажите, есть ли у вас какие-либо успехи? Узнали, кто мог желать смерти мне и моим сыновьям? — в голосе герцога проскользнули стальные нотки.
— Есть, только вот новости крайне неприятные. Одного ублюдка мы взяли живым. Покопавшись в его голове, мы установили, что покушение планировалось императорской тайной службой, — голос верховного адепта Воздуха был сух, он пристально наблюдал за реакцией собеседника, гадая, не напрасно ли выбрал его в качестве союзника.
— Проклятье! Этого я и боялся! — в голосе герцога не проскользнуло ни капли страха, лишь бессильная ярость. — Я ничего не могу сейчас предпринять против императора и его безумной женушки! Но и сидеть сложа руки нельзя. Императорская тайная служба рано или поздно добьется своего, и от рода Альтрейни останутся только фамильный склеп и пыльные портреты!
— Могу дать совет. Срочно отправляйтесь в столицу.
— Чтобы самому положить голову на плаху? — горько усмехнулся герцог.
— Добейтесь аудиенции у императорской четы. Сообщите им, что на вас и ваших сыновей были совершены покушения, к счастью, безуспешные. Доложите, что все убийцы уничтожены, взять живым никого не удалось. Непременно выразите уверенность, что это происки внешних и внутренних врагов империи, решивших извести лояльную лично императору и императрице герцогскую династию. Просите защиты и обещайте, что всегда будете самым верным их сторонником, готовым выступить против любого противника. Подчеркивайте, что вам неважно, будет ли этот враг внешним или внутренним. Если вы окажетесь достаточно убедительны, то появится время для того, чтобы неспеша подготовиться и когда-нибудь рассчитаться по всем счетам.
— В этом есть смысл, — задумчиво протянул герцог Альтрейни.
— Других вариантов просто нет. Если вам не удастся убедить императора и, что еще важнее, его супругу в своей лояльности, то рано или поздно вас и вашу семью достанут убийцы.
-Что ж, тут вы правы. У меня нет выбора. Но даже если я окажусь недостаточно убедителен и отправлюсь на плаху, прошу, позаботьтесь о моих сыновьях.
— Конечно, — уверенно кивнул архимаг, но внутренне лишь грустно усмехнулся. Он знал, что если император сейчас прикажет казнить герцога, то, опасаясь прямого конфликта, открыто защищать его сыновей маги Воздуха не будут. Возможно, и сам герцог понимал это, но слишком ему хотелось верить в обратное, ведь больше ему надеяться было не на кого.
Глава 12.
Торстен нежно обнял прекрасную беловолосую девушку и повалил ее на кровать. Его рука уже начала задирать платье, когда раздались звонкие удары гонга. Норд попытался перевернуться на другой бок, но противные звуки настойчиво проникали ему в уши. Он со вздохом сел на жестком топчане и встряхнул головой, прогоняя последние остатки сна.
Вокруг уже вовсю суетились разбуженные солдаты тавта. Пожалев о прерванном приятном сновидении, Торстен помянул нехорошим словом того, кто выбрал место для лагеря так далеко от любых поселков. Он был здесь уже больше пяти месяцев и сильно истосковался по хорошей выпивке и женской ласке. Если без первого норд еще мог обойтись, то образы красивых и на все согласных девушек в последнее время посещали его каждую ночь. До долгожданного длительного увольнительного с правом отправиться в ближайший город оставалось всего ничего — пара недель, и терпеть сил уже совсем не осталось.
Рядом с топчана соскочил Кель и тут же широко зевнул. При этом, абсолютно непонятно как, он умудрился сделать это жизнерадостно, хотя Торстен не мог себе представить ничего менее настраивающего на позитивный лад, чем побудка в казарме. А вот его друг не унывал и умудрялся находить плюсы даже там, где остальные бойцы готовы были впасть в отчаянье.
Торстен с тяжкими вздохами начал одеваться. Натягивая пропитанный потом поддоспешник, норд поморщился. Служба давно отучила его от излишней брезгливости и выбила любые намеки на мягкотелость, но облачаться в доспех не хотелось. Давней мечтой всех солдат смешанной пехоты было выяснить, кем было установлено правило, что днем боец всегда должен находиться в полном защитном обмундировании, если не занят такой работой, в которой оно помешает. Учитывая (даже без шлема) солидный вес положенных доспехов, этот обычай серьезно осложнял жизнь любому простому пехотинцу и наполнял его сердце горячим желанием когда-нибудь встретить в темном переулке затейника, придумавшего это. Хотя Торстен уже не раз ловил себя на мысли, что зато теперь он очень привык к доспехам, и они ему мешают куда меньше, чем раньше.
Кель, экипировавшись очень быстро, в который уже раз с любовью провел рукой по прикрепленной к его шлему бармице. После их первого боя оба друга, помимо Кровавой росы за ранения, еще и получили по медной планке. Кель удостоился ее за обнаруженную засаду, а Торстен — за проявленное мужество и стойкость в бою. После допроса одного из раненых и плененных горцев выяснилось, что убитый нордом здоровяк был лучшим в их селе воином и как раз возглавлял отряд, напавший на караван. К наградам полагалось и небольшое количество звонких монет, которых вместе с частью жалования вполне хватило для того, чтобы справить у одного из работавших в лагере кузнецов пару кольчужных бармиц. Денег было жалко, но свои шеи они ценили куда больше.
Когда весь тавт привычно построился перед казармой, появился неспешно идущий октат. Передвигался он медленно не в силу природной лени, а потому, что сопровождал септима, который как раз и шествовал без особой прыти, словно пытаясь подчеркнуть этим собственную важность. Когда командиры остановились перед отрядом, то каждый из стоящих солдат понял, что назревают какие-то события: уж слишком был у них задумчивый, а у октата даже немного тревожный вид.
