С друзьями и Кэмией он стал проводить куда меньше времени, но ничего не мог с собой поделать. Скорость пьянила сильнее крепкого вина и требовалась ему, словно доза опиума одному из трясущихся [22]. И с каждым днем зависимость от нее становилась все сильнее. Некоторые наставники всерьез обеспокоились такой увлеченностью, но большинство считало, что рано или поздно он налетается вдоволь и будет относиться к скорости куда более спокойно.
Сделав последний круг над замком, Винстон нехотя пошел на снижение. Он бы летал и дальше, но имелись две важные причины, из-за которых юноша не мог продолжить наслаждаться скоростью. Первая из них была самой что ни на есть тривиальной. Зимой темнело быстро, а полеты ночью были строжайше запрещены. Винстона не прельщала перспектива вообще лишиться возможности парить в небесах, поэтому он предпочитал не злить наставников и, едва солнце опускалось за пики скал, спешил назад в Конд'аэр.
Второй причиной было то, что сегодня Винстон собирался сделать Кэмии подарок. Именно поэтому будущий маг прервал свое любимое занятие так рано. Он прекрасно понимал, что стал уделять ей очень мало внимания, и уже не раз замечал, как она начинает обижаться. Поэтому юноша пообещал себе впредь проводить с Кэмией куда больше времени и, чтобы загладить свою вину, решил ей что-нибудь подарить.
Некоторое время Винстон колебался, не зная, что же ему выбрать. Денег для приобретения очень дорогой вещи у него не было. Но юноша твердо решил, что если уж собрался делать подарок, то это должно быть что-то действительно впечатляющее. Выход он нашел довольно быстро.
В одном из магазинчиков подножья Винстон приобрел красивую серебряную цепочку и небольшой кулон в виде молнии. Естественно, таким подарком он бы Кэмию не удивил. Но будущий маг решил из обычного украшения сделать полноценный амулет.
Винстон ранее уже создавал артефакты, и с каждым разом это давалось ему все проще. Но на этот раз работа предстояла куда труднее. Во-первых, небольшой кулон был очень неудобен для вкладывания в него узора плетения. Во-вторых, на этот раз юноша затеял наделить амулет сразу несколькими свойствами.
Первоначально Винстон планировал вложить в артефакт сразу четыре группы плетений, но после долгих мучений смог воплотить в жизнь ровно половину задуманного. Его трудами амулет стал способен по желанию владельца создавать прочный воздушный щит, а также творить малые живительные шаровые молнии. Последние, кстати, относились к арсеналу магов-целителей и могли придать человеку сил или на некоторое время снять боль.
Запас силы в кулон был вложен не самый большой, зато он был самовосполняющимся за счет эманаций природной магии, что уже являлось большой редкостью. С учетом редкости артефактов и их ценности подарок получился действительно высшего разряда, и теперь Винстон в нетерпении предвкушал радость Кэмии от такого знака внимания.
Плавно опустившись на крышу своего общежития, юноша заметил идущего по ней Ингвара.
— Привет, я тебя сегодня даже не видел, — радостно поприветствовал он друга и протянул руку.
— Это скорей мы тебя не видим, совсем со своими полетами сдурел, — с улыбкой ответил на приветствие норд.— В последнее время я твою девушку в нашей компании наблюдаю раза в четыре чаще, чем тебя.
— Ну, что поделать. Совсем времени нет. Надо и на занятия успевать, и на спецкурсы... А полет, Инг, это такая вещь... Пока не попробуешь — не поймешь, я вот уже не представляю, как можно жить, не имея возможности взмыть в небеса... Ладно, пошли ко мне в комнату.
В это время на крышу, непривычно сгорбившись, поднялся Гиллиан. По его лицу сразу было понятно, что что-то не так.
— Винс, нам надо поговорить, — голос юноши был безжизненным. Судя по изменившемуся выражению лица Ингвара, он догадывался, о чем аристократ хочет рассказать другу, но норд, разом помрачнев, лишь отошел в сторону.
Для Гиллиана день начался безрадостно. С самого утра ему предстояло идти на один из самых ненавистных предметов — базовую защиту ментальной оболочки. На этой дисциплине студиозов не только обучали соответствующим плетениям, но и заставляли развивать естественную защиту разума. Гиллиан был искренне убежден, что эти занятия — сущая глупость. Был разработан целый ряд плетений и заклинаний, позволяющих создавать защиту от ментальных атак, и, по его мнению, их вполне было достаточно. Смысла в развитии естественной сопротивляемости сын герцога не видел ни малейшего. Слова наставника о том, что не всегда даже сложные плетения и заклинания смогут помочь защититься от атаки на разум, его нисколько не убеждали. Ну, где, скажите на милость, он может встретиться с враждебным ментальным магом?
Относительно самого наставника у студиозов также было немало вопросов. Уже после первых занятий всем стало ясно, что он является ментальным магом, и методы обучения у него были соответствующими. После отработки плетений, специальных упражнений и медитаций, он в конце каждого занятия переходил к демонстрации слабости защиты разума студентов. Ментальные атаки опытного мага с легкостью преодолевали создаваемые ими слабенькие преграды и пока толком не развитое естественное сопротивление. Ощущения при этом были не из приятных. Поэтому среди всех студиозов лишь единицы способны были говорить об этом предмете без отвращения. Одним из таких, кстати, был Винстон.
Вспомнив друга, Гиллиан усмехнулся. Вот уж кто был рад любому практическому навыку. Правда, в последнее время он поумерил даже свой интерес к поглощению новых знаний. Страсть к полетам накрыла юношу с головой, и теперь друзья его видели еще реже, чем раньше.
Когда занятие по базовой защите ментальной оболочки закончилось, Гиллиан вздохнул с облегчением. У него сильно разболелась голова. Сначала младший Альтрейни надеялся, что это быстро пройдет, но его ждало разочарование. Ему казалось, что с каждой минутой боль только усиливалась. Гиллиан с ненавистью думал о тех, кто умудрился столь неприятную дисциплину поставить с самого утра. С трудом досидев до конца занятий, он побрел в свою комнату.
Подходя к общежитию, Гиллиан случайно встретил Кэмию.
— Привет, — буркнул он и попытался изобразить подобие улыбки.
— Приветик! А ты чего такой хмурый? — в свою очередь очень тепло улыбнулась девушка.
— Да голова болит. Опять с утра этот мозголом нам ментальную оболочку "укреплял". Откуда он вообще вылез со своими глупостями про мощь ментальной магии? Пара молний его бы быстро отучили лезть в чужую голову.
— Сочувствую. У нас в группе тоже только Винстон от этого предмета умудряется удовольствие получать. Он, видите ли, задался целью когда-нибудь суметь не дать наставнику проникнуть в свой разум. Наивный. Понапридумывал себе всяких глупостей, а теперь из кожи вон лезет, чтобы достичь этой самим же вымышленной цели. Кстати, не в курсе, он дома?
— Да кто же его знает. Пошли, посмотрим, — на этот раз улыбка далась Гиллиану куда проще.
В комнате Винстона не оказалось. Но ни юный аристократ, ни Кэмия не расстроились, продолжая весело болтать. От общения с девушкой у Гиллиана даже прекратила болеть голова. Настроение стало стремительно улучшаться, и этот день уже не казался безнадежно испорченным.
Последние месяцы, несмотря на то, что сам Винстон все меньше времени проводил с друзьями, предпочитая в прямом смысле парить в небесах, Кэмия продолжала постоянно находиться в их компании. Гиллиан этому был очень рад. Многочисленные пустоголовые поклонницы его утомили, а вот общество этой улыбчивой девушки доставляло ему искреннее удовольствие. Более того, он все чаще стал ловить себя на том, что откровенно ею любуется и с наслаждением вслушивается в каждое слово, произнесенное дивным голоском.
Гиллиан ни на секунду не забывал, что Кэмия — девушка его друга, и не предпринимал никаких попыток отбить ее у Винстона. Он понимал это умом, но сердце твердило обратное. Заставить себя прекратить любоваться очаровательной волшебницей юноша был не в состоянии. С каждой встречей он все глубже и глубже проваливался в сверкающую бездну лучащихся весельем глаз и уже с трудом представлял, как сможет обходиться без ее общества.
Впоследствии Гиллиан даже не мог вспомнить, о чем они разговаривали. Просто весело болтали о всякой чепухе, подтрунивая друг над другом. Внезапно ему до боли захотелось обнять и поцеловать девушку. Лишь диким усилием воли он сумел сдержать этот порыв и неловко замолчал на полуслове.
Но в этот момент Кэмия, словно угадав его мысли, сама шагнула вперед, доверчиво прижимаясь к юноше. Тут уже Гиллиан не сдержался и жадно впился в ее податливые губы, да так, словно это был одновременно первый и последний поцелуй в его жизни. Руки сами легли чуть ниже талии девушки, и их обоих пронзила молния острого желания. Дальше Гиллиан уже не думал ни о чем, полностью отдавшись зову страсти.
День выдался прекрасным. Отсидев положенные занятия, Кэмия немного поболтала с Винстоном, который, впрочем, скоро по обыкновению умчался наворачивать круги в небе над окружающими Конд'аэр скалами. Девушка этому даже и не сильно расстроилась и лишь задумалась о том, чем бы теперь заняться. Настроение было слишком хорошим, чтобы провести остаток дня в ожидании этого фанатика, помешавшегося на полетах. Вспомнив, что сейчас как раз должен освободиться Гиллиан, Кэмия отправилась в сторону общежития.
В последнее время Винстон стал все больше ее раздражать. Она жаждала внимания и восхищения, а не бесконечных разговоров о магии и полетах. Юноша по-прежнему был очень мил и ласков, но это теперь только раздражало. Девушке хотелось, чтобы ее парень проводил с ней все свое свободное время, а не изредка выкраивал его между дополнительными занятиями и бесконечными полетами. Но Винстон упорно делал вид, что не понимает намеков. Он постоянно демонстрировал готовность повсюду таскать Кэмию за собой, но не соглашался проводить время так, как хотелось ей. Девушке быстро надоело летать вместе с ним, не говоря уж о посещении дополнительных занятий. Обделенная вниманием Винстона, она все чаще стала проводить время с его друзьями, особенно с Гиллианом.
Оказавшийся сыном одного из виднейших аристократов Гирской империи юноша манил ее своей незаурядностью. Несмотря на столь высокое происхождение, он совсем не задирал нос. Обладая очень мощным сложением, он не был неуклюж, а наоборот, передвигался с грацией хищника. К тому же Гиллиан был отнюдь не глуп и довольно красив. Проводить с ним время было очень весело, да и чувствовалось, что сам юноша тоже радуется каждой встрече с ней.
А вот Ингвар, напротив, с каждым днем стал посматривать на девушку со все возрастающей неприязнью. Норд не был дураком, да и в сердечных делах имел немалый опыт. Он чувствовал, что Кэмия может стать причиной серьезной ссоры между его друзьями, но ничего не мог поделать и ограничивался лишь иногда прорывавшимся в резких словах неудовольствием.
Завязать разговор с Гиллианом для Кэмии не составило труда. Сделав вид, что не знает, в комнате ли Винстон, она легко добилась, чтобы юноша пригласил ее к себе. В непринужденном общении время пролетело быстро, и настроение еще больше улучшилось. Девушка улыбалась графу Альтрейни, а про себя все больше и больше удивлялась, что вообще изначально обратила внимание на Винстона, а не на его друга.
В конце концов, почему бы и нет? Я что, клятву верности давала? Или я ему что-то должна? Не знаю, любила ли я его когда-нибудь, но теперь это чувство точно ушло. А вот Гиллиан мне нравится. Вернее, пора признаться себе самой, не просто нравится, а ты, подруга, просто в восторге от него. Увидишь его улыбку, и настроение поднимается. Услышишь голос, и сердце начинает стучать быстрее. Стоит тебе посмотреть на его сильное тело, и в тебе разгорается желание. А ведь он вдобавок дворянин, и не из последних! Так чего ты ждешь? Все! Решено! Винстон еще долго будет в небесах парить, так что никто нам не помешает, - закончив внутренний диалог с самой собой, Кэмия приняла решение и улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой.
Девушка немного облизала губки, села так, чтобы грудь посильнее натянула плотную ткань, и послала Гиллиану самый пленительный взгляд, на который была способна. Кэмия ясно видела, как ему остро захотелось прикоснуться к ней. Но юноша лишь замолк на полуслове и судорожно сглотнул. Мысленно проклиная недогадливость парней, девушка сама к нему шагнула, прижимаясь и подставляя губы для поцелуя. Тут уж Гиллиан не стал мешкать, и вскоре Кэмия забыла обо всем в его объятиях.
Когда безумие страсти схлынуло и разгоряченные Гиллиан и Кэмия, обнявшись, лежали на его растрепанной постели, юноша наконец осознал произошедшее. В отчаянии он застонал, сжимая кулаки в бессильной ненависти к самому себе.
Кэмия вновь прильнула к Гиллиану, стараясь его успокоить, но он не обращал на нее внимания, потрясенный пониманием того, что сорвался и предал друга. Огорченно хмыкнув, Кэмия начала одеваться. Она беспокоилась о том, чтобы чувство вины перед другом и с детства вдалбливаемые понятия о чести не помешали их дальнейшим отношениям.
Сама девушка тоже ощущала себя неуютно. Она ни о чем не жалела, но понимала, что было бы честнее сначала объясниться с Винстоном, а уже потом давать себе волю. Теперь ей предстоял непростой разговор. Мелькнула мысль скрыть произошедшее, но, кинув взгляд на Гиллиана, она ее отбросила. Будущая волшебница не сомневалась, что он сегодня же во всем честно признается другу.
Винстон вопросительно смотрел на Гиллиана, а тот непривычно мялся, не зная, как начать неприятный разговор.
— Винс, я тебя предал. Я переспал с Кэмией, — словно бросаясь с головой в омут, хриплым голосом нарушил гнетущую тишину аристократ.
Несколько секунд Винстон не мог или не хотел понять слова дворянина. Не в силах поверить, несколько секунд он молча смотрел на друга, которому недавно, смертельно рискуя, спас жизнь, а потом, словно устыдившись своих мыслей, отвел глаза в сторону.
Гиллиан что-то сбивчиво объяснял, но юноша пропускал его слова мимо ушей. Он смотрел на небо, озаренное красивым закатом, и ощущал, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Боясь, что Гиллиан заметит это проявление слабости, Винстон отвернулся. Ему стало противно и гадко, словно он искупался в отхожем месте, и тогда юный маг создал плетение полета и, раскинув радужные крылья, взмыл в воздух.
Винстон не знал, куда направляется. Он просто летел, гася скоростью душевную боль, стараясь убежать от собственных мрачных мыслей и нахлынувшего стыда. Внизу проносились засыпанные снегом и окрашенные закатом в розовый цвет утесы. Юноша все ускорялся. Ему внезапно показалось, что если полететь еще чуть-чуть быстрее, то он сможет нагнать прошлое и его изменить. Все сильнее стонал рассекаемый крыльями воздух, но солнце постепенно скрылось за далекими скалами, доказывая, что никому пока еще не по силам обмануть время.
На Винстона нахлынула апатия, и он плавно опустился на пологую площадку на одном из горных пиков. Вокруг царила звенящая тишина. Юноша молча сидел и разглядывал трещинки на льду. Ему почему-то казалось, что в их переплетении скрыт глубокий смысл. За этим занятием он пытался укрыться от реальности, уйти от проблем, решая несуществующую загадку. Но минуты таяли, и в голову все настойчивее стали лезть мысли, которые юноша так упорно гнал от себя.
