Тайны родства

Одно утешало: человечество во всех мирах скроено по одному лекалу, даже количество моделей построения общества ограничено. Кстати, я раньше думала, что эта ограниченность вызвана убогостью фантазии писателей. Оказалось, ничего подобного. Просто люди — это люди. И любым проявлениям общественных отношений, если хорошо подумать, можно найти логичное объяснение. И какой-нибудь аналог в истории или литературе. Так что я искренне верила, что на уроках этикета не столкнусь с чем-нибудь труднопостижимым.

Куда больше меня пугали новые предметы, не входившие в основной курс ни одной из специальностей — так сказать, для особо одаренных. Ментальная магия и некромантия.

Впрочем, менталистика настораживала лишь тем, что предмет вел сам магистр Релинэр — декан "сыскарей", уж больно неоднозначные отношения складывались у нас самого начала. Так получилось, что этот человек знал обо мне больше, чем кто-либо другой, и едва ли не больше, чем я сама о себе знала. Ни единым намеком не дал он понять, что имеет намерения обратить свое знание против меня, но я все равно была настороже, жизненный опыт научил меня с опаской относиться к подобным ситуациям.

Естественно, магистр с самого первого занятия обратил на меня пристальное внимание. Не только свое, а всей аудитории. Вопрос прозвучал самый банальный:

— А скажите мне, дорогие, для чего может использоваться ментальная магия?

Скромная аудитория, насчитывающая не больше дюжины слушателей с разных факультетов (больше всего было сыскарей, разумеется) на мгновение опешила — уж больно простым показался вопрос.

— Ну же! — поторопил магистр.

— Ну-у, для допросов в следственном деле.

— В медицине, чтобы наладить контакт с не говорящим пациентом, или в природной магии для общения с животным, — это кот-оборотень Марсо, он сыскарь и природник в одном лице.

— Остановимся пока на следственном деле, — предложил магистр. — Какие возможности дает нам здесь ментальная магия? Какие формы получения информации возможны?

— Ментальное сканирование, — криво ухмыльнулась я.

Да, это сомнительное удовольствие мне довелось пережить на собственной шкуре. И хотя процедуру — по моей же просьбе — проводил сам магистр Релинэр и делал это самым щадящим образом, мне, чтобы справиться с последствиями в виде частичной потери памяти, понадобилось почти две декады. Две декады отчаяния и страха.

— Радикальный метод, — отозвался наш менталист, — но если речь идет о простом допросе об относительно недавних событиях, то сканирование, как правило, не применяется. Какие еще варианты? Как можно допросить подозреваемого?

— Самый простой вариант — обычный диалог с ментальной проверкой правдивости ответов, — высказался один из сыскарей.

— Недостатки этого метода?

Молчание.

Пришлось снова включиться мне:

— Неправильно поставленные вопросы позволяют подозреваемому скрыть часть информации и даже выдать полуправду и ложь за правду.

Дальнейшая беседа уже шла только между мной и магистром.

— Что вы предлагаете, студентка Демирад?

— Есть варианты: поверхностное сканирование, которое может быть облегчено вопросами, выводящими подозреваемого на нужные мысли, и... некоторое принуждение. Но второе незаконно. Карается блокировкой магического дара на срок от семи лет до пожизненного, в зависимости от степени и последствий воздействия на разум. Получение разрешения на такое принуждение возможно при определенных обстоятельствах, но только для менталиста с подтвержденной квалификацией не ниже третьей ступени.

— Очень развернутый ответ, спасибо! Скажите, кому-нибудь из вас во время учебной практики приходилось участвовать в таких допросах?

Взгляд менталиста обвел аудиторию и вновь остановился на мне. Ну да, ему ли, изрядно покопавшемуся в моем прошлом, не знать... Правда, я до последнего времени надеялась, что в такие уж подробности он не вникал. Зря, выходит. Любопытно, в курсе ли он о том, что я применяла запрещенное воздействие к малышу Мару?..

Естественно, я не могла не откликнуться:

— Мне приходилось. Правда, не во время практики, а еще до учебы в школе.

— Расскажите нам, пожалуйста.

— Да там особо нечего рассказывать, — смутилась я, — было нападение на караван с грузом сермирита, а я ехала в столицу с этим караваном. С нападавшими справилась охрана, потом мы вместе с Наттиором Залесным, который возглавлял отряд охраны, допрашивали главаря. Наттиор задавал наводящие вопросы, я держала преступника за руку и считывала мысленные отклики.

— Зачем держали? — разумеется, для магистра это не было тайной, ответ нужен был однокурсникам.

— Чтобы облегчить контакт. Будучи слабым менталистом, я нуждалась в таком вспомогательном касании.

— А сейчас могли бы без этого? — улыбнулся менталист.

— Не знаю, не пробовала, — я улыбнулась в ответ.

— Итак, — снова серьезно заговорил магистр Релинэр, — допросы — это, конечно, замечательно, но поверьте мне, этим польза ментального дара в сыскном деле не ограничивается. Во-первых, для следователя важно уметь защитить собственные мысли — как от воздействия, так и от считывания. Этому мы и будем обучаться в первую очередь. Один урок в декаду будет полностью посвящен ментальной защите. Второй аспект дара — мыслеречь, и она тоже очень важна, особенно когда надо обменяться сведениями с коллегами, находясь в засаде или даже в служебном кабинете, но в присутствии посторонних лиц. И поэтому на втором занятии декады мы как раз и будем осваивать мысленное общение.

К счастью, о личном опыте в этой области магистр спрашивать не стал. А то у меня, конечно, было о чем рассказать, но, опять же, нездоровые сенсации... А чем еще может обернуться признание в регулярном общении с саа-тши?..

...К четвертому году обучения, когда начинался курс некромантии, этот предмет пугал меня куда меньше, чем при поступлении, когда магистр Самарэн — вполне ожидаемо — обнаружил у меня дар к магии смерти. В то время у меня еще были слишком свежи воспоминания о собственной смерти, да еще и стереотипы, вызванные неумеренным потреблением литературы определенного жанра, сыграли свою роль. Правда, частично эти стереотипы магистр развеял уже тогда — просто своим внешним видом. Самарэн был утонченным блондином с привычкой одеваться в пастельные тона.

Другие предубеждения приказали долго жить уже позже, по мере вникания в теорию — все-таки, догадываясь, что некромантией меня рано или поздно принудят заняться, я проявляла к этой науке некоторый интерес. Важным аргументом "за" стал для меня тот факт, что поднимать трупы в этом мире считалось занятием неэтичным, прибегали к нему крайне редко и уж никогда — для собственного удовольствия или, к примеру, чтобы создать послушных слуг. Слуги, кстати, из нежити никакие — слишком много сил приходится тратить, чтобы поддерживать мертвую плоть в приемлемом состоянии, а механизм подчинения может давать сбои. В общем, сомнительное это удовольствие. Конечно, чтобы бороться с нежитью, надо знать, как она устроена и откуда берется, поэтому учиться поднимать зомби и прочую мерзость все-таки придется, но, по крайней мере, это не будет целью. Зато в следственном деле для допроса призывают дух жертвы, а не обращаются к мертвому телу. С духами, кстати, мне уже приходилось общаться — удовольствие так себе, но ничего ужасного.

В общем, на урок к магистру Самарэну я шла просто за интересной информацией и не прогадала — как выяснилось, в текущем семестре он собирался давать нам только теорию, практика начиналась позже.

А в конце первой интенсивной учебной декады меня ожидали не менее насыщенные выходные. Управляющий — Зангех Кайеро — оказался мужиком толковым, не зря Теагир мне его рекомендовал. Собственно, он уже много лет вел дела как самого Теагира, так и его покойного братца, а теперь вот и я к нему по наследству перешла. Вместе с баронством — документы по нему он уже получил в имперском опекунском совете.

Ну что сказать... Выяснилось, что дама я вполне состоятельная. Регулярно закатывать пир на весь мир, наверно, не стоило, но в приятных мелочах я могла себе не отказывать. А значит, я способна нанять подходящих слуг в городской особняк — с этим господин Кайеро обещал помочь, а также обзавестись собственным выездом, благо о том, что конюх Крел не только дал согласие на службу у меня, но даже уже и выехал в столицу вместе с Маром, Теагир меня известил. Еще я могла позволить себе в ближайшие достойно одеваться, с умеренным размахом развлекаться, а также обставить дом, если мне не понравится состояние герцогского наследства. А остаться на мели я не опасалась — даже если внезапно иссякнут сермиритовые рудники, что в принципе относится к области фантастики, у меня все равно останется моя профессия...

А дом, кстати, оказался трехэтажным особняком с небольшим садиком и пустой конюшней на заднем дворе. Я завела Мирку в стойло и порадовалась, что по дороге заехала на рынок и купила мешок овса. По крайней мере, на ближайшее время моя кобыла была обеспечена питанием. Рядом с конюшней имелся каретный сарай, а в нем — карета в довольно приличном состоянии... то есть подлежащая восстановлению. Правда, дверцы кареты украшал герб герцогов Алейских, а я не была уверена, что имею право пользоваться этой символикой, да и, честно говоря, не жаждала афишировать на каждом углу свою связь с этим семейством. Обойдя двор и сад я зашла в дом — ключи от ворот и самого дома я получила от господина управляющего.

В доме было чисто. Очень чисто и очень тихо. Настолько, что тишина эта давила на нервы и почти кричала: "Ты здесь не одна! Кто-то прячется от тебя в этих хоромах!" Вот, кстати, именно хоромы, иначе бы я это не назвала. И что мне с таким доминой делать-то? А насчет того, кто прячется, то на этот счет у меня были некоторые догадки — господин Кайеро поведал мне, что в доме постоянно живет одна-единственная служанка — горничная. Она же и содержит дом в порядке. Идеальном порядке, надо сказать. И почему-то этой особе взбрело в голову спрятаться от меня, ведь не слышать моего появления она не могла, да и предупреждена была заранее — тем же управляющим. Однако сидела наверху и не высовывалась.

— Эй, есть тут кто живой?! — гаркнула я, остановившись у самой лестницы.

И прислушалась. Тишина. Собралась было еще раз покричать, но тут послышались торопливые шаги, и через минуту передо мной предстала девушка лет двадцати двух, не больше. Вроде бы невзрачная, а глазищи на бледном лице — огромные и ярко-голубые, как озера под летним небом. И взгляд как у испуганной лани. Не добежав до конца лестницы, девица остановилась и присела в неуклюжем реверансе, с трудом удержавшись на ногах.

— Ваша светлость, — пробормотала горничная, мучительно краснея.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Ула, ваша светлость, — девица снова присела.

— Где мы можем поговорить, Ула?

— В малой гостиной? — предположила горничная.

— Ведите!

Горничная отвела меня в уютную небольшую гостиную на втором этаже — внутреннюю такую, исключительно для хозяев и близких друзей. Вряд ли, конечно, у Симьяра были друзья... с другой стороны, дом наверняка строили и обставляли еще его предки. Здесь тоже все содержалось в идеальном порядке, даже удивительно было, как Ула одна могла с этим всем справляться. Об этом я ее и спросила, усевшись в кресло и дождавшись, пока девушка, страшно смущаясь, тоже займет место напротив меня.

— Ну-у, я немножко умею... бытовую магию. Я ведь школу горничных заканчивала.

Вот так открытие — за три с лишним года жизни в стране впервые о таком услышала! Оказывается, магически одаренные девушки из бедных семей, не получившие базового общего образования, могли в таких вот школах обучаться. Уле повезло — ее приняли в столичное учебное заведение, хоть она сама из деревни, научили читать и писать, а потом еще и взяли на работу в этот дом. Причем насчет везения в последнем я очень сомневалась — уж больно запуганной выглядела девушка. И это при том, что хозяин постоянно проживал в своем герцогстве, а в столице бывал лишь наездами.

— Скажите, Ула, а вы хотели бы работать здесь и впредь?

— Да, ваша светлость! Вы ведь оставите меня? — дрожащим голоском.

— Мне нравится, в каком порядке вы содержите дом. А как вам жилось здесь при прежнем хозяине?

Глаза испуганной лани наполнились слезами. А я... каюсь, считывала эмоции и беспорядочные обрывки мыслей, которые всколыхнул мой вопрос.

— Все хорошо... Все было хорошо. Герцог щедро платил мне...

Вот что платил, я не сомневалась, а насчет "хорошо" не поверила...

— Не лгите мне, Ула. Я вижу, что хорошо вам тут не было. Почему вы не ушли?

— Он сказал, что не даст рекомендаций. — пробормотала Ула. — И потом... он приезжал редко, большей частью я жила тут одна и... мне правда было хорошо.

— Хорошо, когда здесь не было герцога, — вздохнула я.

— Вы... меня теперь рассчитаете?

— С чего бы?

— Ну, за то, что я тут... с вашим мужем.

— Милая, за то, что вы тут... с моим мужем... кстати, он тогда еще и мужем моим не был... Так вот, за это вы заслужили денежную компенсацию и помощь лекаря-менталиста.

— З-з-зачем лекаря? — испуганно пробормотала девушка.

— А вы хотите, чтобы вам помогли немного приглушить неприятные воспоминания? Чтобы они не мешали вам жить дальше?

— Н-н-не знаю. Х-х-хочу, наверно...

— Ну вот, есть такие маги-лекари, которые помогают забыть. Не полностью, конечно, иначе в памяти возникнут провалы, и они вас будут мучить, а просто делают воспоминания менее яркими, менее болезненными. Если вы не против, я отведу вас к такому лекарю.

— Да... Я очень хочу... Спасибо! — Ула наконец осознала, что ее ни в чем не обвиняют, ничего страшного не происходит и что я действительно хочу ей помочь.

А я... поначалу думала ввести в доме демократические порядки и предложить горничной называть меня, пусть и не на "ты", но хотя бы по имени. Посмотрела на девицу и поняла — никаких шансов. Ну и ладно. Сошлись на "лейве Лари" наедине и "светлости" при посторонних. Потом я уговорила девушку, чтобы она позволила мне себя осмотреть. Все-таки хотелось убедиться, что травмы у Улы исключительно душевные. Но зря я надеялась — спина, руки и ноги были перепахана шрамами разной степени давности, совсем тонкие — на груди... от ножа или чего-то подобного. Похоже, никто ее не лечил, все заживало само, а теперь некоторые шрамы уже и не свести, наверное...

— М-м-мерзавец, — прошипела я, бессильно откидываясь на спинку кресла.

Ула вновь метнула на меня испуганный взгляд.

— Это я не тебе, милая, — устало ответила — между делом я уже начала к ней на "ты" обращаться.

Одно радовало — половые органы были в полном порядке. Если свести хотя бы часть шрамов и поработать с памятью и психикой, то девушке еще можно помочь...

Потом Ула провела меня по дому. В целом я была вполне довольна наследством. Вот только хозяйская спальня... эта комната хранила память о мерзких развлечениях герцога Алейского. А я хотела убрать из этих стен всякую память о нем. Решила, что всю мебель повыкидываю, из комнаты сделаю... ну, потом придумаю, что сделать. Главное, спать я здесь не стану.