Тайны родства

Магистр снова обратился ко мне спустя два дня — попросил задержаться после занятий.

— Лари, я могу предложить тебе защиту, но не уверен, что она тебе понравится.

— Вот как! — удивилась я. — И что за защита такая?

— Сигнальная метка, которая будет отслеживать твое физическое и эмоциональное состояние и позволит мне быстро к тебе переместиться.

Я задумалась. Само по себе это звучало заманчиво — наличие такого маячка позволило бы мне не потерять надежду на спасение в неприятной ситуации. С другой стороны — это контроль...

— А если я, к примеру, ну... выпью слишком много? — я подняла глаза на Лэйриша.

— В таком случае, тебе не повредит поблизости кто-то трезвый, кто поможет тебе найти дорогу домой, — ухмыльнулся тот.

— Я просто не знаю, что может показаться неправильным твоей сигнальной метке. Мало ли в какой ситуации ты меня застанешь.

Магистр нахмурился, губы его скривились в усмешке:

— Что ж, если ситуация окажется слишком пикантной, я молча удалюсь и потом ни словом, ни взглядом не напомню тебе, чему стал свидетелем.

Я покраснела. Вообще-то я ничего подобного не имела в виду, но каждый понимает... как понимает. И, если честно, боялась я в большей степени другого — что Лэйриш, переместившись по сигналу маячка, вляпается в ситуацию, с которой будет не в состоянии справиться. Но... разве можно заявить такое мужчине? Он, чего доброго, подумает, что в него не верят.

— Ладно, — согласилась я, — пусть будет метка.

Поставить метку оказалось делом нескольких минут. Я даже ничего толком не почувствовала — да, вторжение в энергетическую оболочку, но безболезненное, не агрессивное.

— Позволь мне дать тебе один совет, — сказал на прощание магистр.

— Какой?

— Обратись к его величеству. Он наверняка найдет способ оградить тебя от нежелательного брака. Тем более, что ему и самому невыгодно, чтобы контроль над рудниками перешел в руки человека, способного на беззаконие.

Да, тут Лэйриш был прав. У меня появился еще один повод пообщаться с императором. И этот повод наверняка заинтересует его больше, чем возможность поделиться со мной семейными тайнами. Значит, надо не просто об аудиенции просить, а кратко изложить ситуацию, в которую попала.

Так я и сделала. Только не удержалась от приписки в конце: "Ваше величество, вам наверняка уже докладывали о моем интересе к одному делу. Я очень надеюсь, что вы все-таки сможете ответить на несколько моих вопросов. Готова принести клятву о неразглашении". Да уж, о неразглашении — пожалуйста, лишь бы не клятву "абсолютной верности", уж больно неудобная и опасная штука, никогда заранее не знаешь, какую твою мысль древняя магия сочтет изменнической.

Ответа я сначала ждала с нетерпением, но его все не было, а потом все эти беспокойства... нет, не забылись вовсе, но как-то отступили на задний план, потому что внезапно оказалось, что до зимней сессии осталось всего ничего, и я опять погрузилась в учебу по самые уши, выныривая лишь для того, чтобы проверить, как дела у Мара и у других домашних, даже дежурства в лечебнице стали чем-то рутинным, не посягая на то, чтобы отвлекать меня от насущного.

А еще близилось праздничное междугодье, и мне предстояло решить, в каких дворцовых мероприятиях я буду участвовать, а какие стоит проигнорировать. Как, к примеру, большой зимний бал. Я уж лучше на школьный схожу, тут поспокойнее.

Мои сомнения разрешил сам его величество император: уже перестав ждать ответа на свою просьбу, я внезапно получила от него приглашение на личную беседу. Встречу он назначил за два часа до начала концерта императорского оркестра. К слову, это был достойный повод познакомиться с серьезной музыкой моего нового мира — до сих пор я слышала только уличных музыкантов или тех, кто выступал в трактирах. Надо сказать, они не особо отличались друг от друга репертуаром и набором используемых инструментов, разве что трактирные были чуть поискуснее. Еще была, конечно, танцевальная музыка — та, что звучала на балах. Я никогда не была меломаном, но мне было любопытно — я подозревала, что могу открыть для себя немало нового.

От раздумий над приглашением меня отвлекла Рейяна — соседка как раз зашла в комнату и увидела у меня в руке конверт со знакомой монограммой.

— О! — восхитилась она. — Неужели снова на казнь?

— Пока нет, но в перспективе — не исключено, — попыталась отшутиться я.

— Какая интере-э-эсная у тебя жизнь, — протянула соседка.

— Никому не пожелаю, — буркнула я в ответ.

Да уж... Это явно была не та жизнь, о которой я мечтала.

Глава 9

Меня тошнило. Нет, меня ТОШНИ-И-ИЛО!

Мир ритмично поскрипывал и раскачивался, не позволяя сосредоточиться ни на одной здравой мысли. Впрочем, мыслей не было. Откуда бы?

Я перегнулась через край мира и без всяких сожалений рассталась с содержимым своего желудка. Внизу, за пределами качающегося мира, кто-то грязно выругался. Значит, мир простирался немного дальше, чем я себе представляла. Это стало первой здравой мыслью. И последней, потому что единственным способом справиться с подступающей тошнотой было погружение обратно во тьму, ведь тьма была густой и неподвижной — в ней ничто не качалось, не скрипело и не ругалось грубыми голосами.

Когда я очнулась в следующий раз, мир пребывал в относительном покое. Было по-прежнему темно, но где-то в отдалении, словно за ватной стеной, слышались голоса, пахло сырым деревом, чуть-чуть плесенью, костром и... рвотой. По всей вероятности, моей. Было мокро и потому зябко. Потом кто-то подошел и укрыл меня головой, отрезая от мира звуков и запахов. И я снова отключилась.

Пробуждение было неприятным и даже болезненным — чьи-то неласковые руки рывком перевернули меня на спину, и незнакомый голос зарычал прямо в ухо:

— И на этом я должен жениться?! Вымойте ее хотя бы — даже прикасаться противно.

Дальше с меня снимали одежду, потом мыли, терли нещадно, будто кожу хотели содрать, но в конце концов облачили во что-то вроде безразмерной сорочки, в которой ноги путались при малейшем движении, уложили на кровать и оставили в покое, не забыв, впрочем, крепко-накрепко привязать к ложу. Зрение, которое прежде застилала темнота, стало помаленьку проясняться, а вместе с ним и разум. Шаг за шагом я восстанавливала события, которые привели меня... куда? Ну, куда-то. Сюда.

...Вот я выхожу из лечебницы — вечерний час, я застряла после дежурства на целый день, потому что у Рьена была сложная операция, я ему ассистировала, а потом наблюдала больного, не доверив тяжелый случай никому другому...

...Вот шаги за спиной. Они вызывают смутное беспокойство, и я ускоряю шаг. Идти мне всего ничего — я решила переночевать в городе и уже с утра вернуться в школу. Но шаги не отстают, улицы безлюдны, а беспокойство перерастает в тревогу. Поэтому, когда на моем пути возникают двое — мужчина и женщина — я выдыхаю с облегчением.

— Ох, — восклицает женщина, — это же лекарка, она поможет!

Лицо женщины кажется мне смутно знакомым, а те, кто таится в темноте за спиной таят в себе угрозу, поэтому я делаю шаг навстречу этим двоим и спрашиваю нарочито громко:

— Что случилось?

— Пойдемте, пойдемте скорее, — торопит меня мужчина, и я подаюсь тревоге в его голосе и иду за ним.

Наличие явной опасности сзади не оставляет мне времени задуматься. Передо мной — гостеприимно открытая дверь, я делаю шаг через порог — и все. Темнота.

Не похоже, чтобы меня ударили по голове, ничего не болит. Значит, одурманили чем-то. И это что-то было быстродействующим и, по всей вероятности, газообразным.

Пока я вспоминала, мое вынужденное уединение нарушили — вошла средних лет женщина в чепце, смерила меня строгим взглядом, затушила свечу, которая едва справлялась с освещением крохотного пятачка в центре небольшой комнатки, даже не пытаясь бороться с тенями по углам. Но надолго я в темноте не осталась — женщина тут же запалила другую свечу, бросила на меня еще один взгляд и вышла.

Я еще немного полежала, пытаясь сосредоточиться и обдумать свое положение, но мысли начали путаться, настроение беспричинно поднялось — я даже задергалась в путах, пытаясь выразить движениями свое восторженное состояние, — а затем сознание словно разделилось на две половины: одна была объята неуместным весельем, которое не уживалось ни с одной мыслью, другая, слегка придавленная, пульсировала тревогой. Думать не получалось ни одной половиной.

Потом за мной пришли — та женщина, которую я уже видела, и вторая, чуть помоложе, обряженная в такое же бесцветное платье. Двигались они как-то дергано. Старшая, едва войдя, погасила свечу и только после этого поманила внутрь другую. Меня развязали, стянули через голову сорочку, покрутили, осмотрев со всех сторон. Я не сопротивлялась и вообще чувствовала себя отдельно от этого тела, с которым имели дело пришелицы. Младшая из женщин тем временем разложила на постели сверток, который принесла с собой. Там оказалось платье серебристо-голубое платье. "Не мой цвет", — неуловимой тенью мелькнула мысль, словно забредшая извне. Нижнего белья не было. "Опять!" — подумала я и весело хихикнула. Женщины покосились на меня с опаской, но я ничего больше не делала, и они успокоились. Впихнули меня в платье — оно оказалось великовато во всех измерениях, но женщин это не озаботило. Меня подхватили под руки и повели. Пару раз я запнулась о слишком длинный подол, но мои стражницы были бдительны и не давали мне упасть.

Привели меня... да, в храм. Молодой нескладный жрец раскладывал на узорчатой ткани принадлежности для ритуала. Я смотрела на него, улыбаясь — мне было весело. Но еще и немного тревожно — где-то в глубине. Казалось, размеренные движения жреца будили какие-то ассоциации, которые мое сознание не в состоянии было уловить. Но что-то подобное — я знала — со мной уже происходило. И этот жрец... или не этот.. другой. И мужчина, посматривающий выжидательно то на служителя божия, то на меня. Нет, мужчина точно другой. Тот был страшный, этот — противный. Но тоже злой. Это я знала точно — злой, опасный... неправильный. И все здесь было неправильно, а я не могла этому противиться. Почему? "Наверно, меня снова опоили", — родилась здравая мысль в той задавленной части разума, где жила тревога. Другой моей половине мысль показалась забавной. Я покрутила ее со всех сторон, рассмотрела, подумала еще немного и решила, что не согласна. Не с мыслью — с состоянием.

Следующей мыслью стало открытие, что с состоянием можно и нужно бороться. Для этого надо просто обратиться к чему-то внутри себя. К какой-то другой себе, кажется. Вроде бы меня было две?.. Или нет, это что-то другое. Вот! Кровь — во мне текла другая кровь, особенная. И к этой крови надо было обратиться... воззвать.

И я воззвала, как сумела. Веселье плеснуло через край, и я расхохоталась. Жрец вздрогнул, поднял голову, увенчанную пушистыми рыжими волосами, и вдруг отшатнулся, едва удержавшись на ногах.

— Змея, — почти беззвучно прошептал он.

Мужчина — тот самый, недобрый — шарахнулся тоже. Женщины с визгом выпустили мои руки. Свобода! Я шагнула вперед, вновь наступила на подол и, уже никем не удерживая, повалилась на пол. Однако веселье уже захлестнуло меня с головой — я хохотала. Пыталась подняться, снова цеплялась за подол, падала, не чувствуя боли. И смеялась. Чешуйки теперь расползались не только по щекам, они поднимались по рукам от ладоней к плечам серебристо-черными дорожками, забавно топорщились при каждом движении и вызывали новые приступы смеха.

— Лари?!

Знакомый голос словно послужил сигналом к концу веселого представления. Занавес опустился, накрывая мое сознание темной волной, искорки смеха погасли, отдавая меня тишине...

Очнулась я в незнакомой комнате. Не одна. Кто-то, обнаружив, что я пришла в себя, склонился надо мной. Лэйриш. Я вздохнула с облегчением: что бы со мной ни случилось, оно уже точно позади.

— Тебе принести что-нибудь? — спросил он.

— Фильку, — прошептала-просипела я.

— Что?! — изумился мужчина.

— Филшу, — я улыбнулась.

— А-а-а... Подожди немного.

За окном было темно, но я знала, что декан сыскарей может попасть в любое помещение школы, не беспокоя хозяев. Так что филшу из питомника мне доставили в два счета.

— Положи... На меня... — скомандовала шепотом.

Лэйриш водрузил Фильку мне на грудь, и кошка, быстро-быстро перебирая лапками, забралась под одеяло и переместилась на живот, где ей было самое место.

— Лечит? — понимающе осведомился менталист.

— Ага, — кивнула в ответ.

— Как ты?

— Кажется, ничего. Во рту только противно... Чем там все закончилось?

— Закончилось тем, что я погрузил твоего горе-жениха в стазис и вызвал столичную стражу. Остальные даже и не подумали сопротивляться. Да и сам... жених был малость дезориентирован после твоего концерта. Что это такое было, милая?

— Обращение к змеиной крови на фоне какой-то дурманящей дряни, которой меня вынудили надышаться. Неожиданный эффект, — я хихикнула, вполне отчетливо вспомнив пережитое.

— Да уж, — хмыкнул магистр.

А потом я задремала и проснулась уже глубокой ночью. Лэйриш сидел в кресле и тепло смотрел на меня. Предательница-филшу разлеглась у него на коленях, нежась под ласками изящных мужских пальцев. На мгновение я представила себе, что эти пальцы ласкают меня, а не крылатую кошку, и едва не задохнулась от нахлынувшей волны возбуждения.

— Что? — похоже, не понял... и это хорошо.

— Я бы хотела встать и умыться.

— В ванной есть новая зубная щетка и... я приготовил для тебя халат, — с этими словами граф Релинэр покинул комнату, давая мне возможность подняться без смущения.

Через четверть часа я вышла из спальни в гостиную, чувствуя себя вполне свежей и бодрой.

— Вина после всех твоих приключений даже предлагать не стану. Мало ли к какому эффекту это приведет — вдруг у тебя еще не все зелье выветрилось? — подмигнул Лэйриш. — Как насчет отвара?

— С удовольствием, — я улыбнулась.

Отвар мы пили в молчании, только поглядывая друг на друга, а потом вместе перебрались на диван, и я откинулась на спинку — и на руку Лэйриша... и это казалось в тот момент столь естественным, что ни капли не смущало. Лэйриш помедлил немножко, а потом обнял меня за плечи прижал к себе — осторожно, словно бы нерешительно. И тут же ответил на мой невысказанный вопрос:

— Я теперь боюсь...

— Меня? — удивилась.

— Нет. За тебя. Но сейчас я не об этом. Боюсь, что ты подумаешь, что я тоже охотник за приданным. А мне нужна только ты сама...

— Почему? — спросила я, и этот вопрос прозвучал как-то по-детски.

— Разве для этого нужны причины?

— Не причины, нет... — я попыталась подобрать подходящие слова. — Просто... ты меня видел практически ребенком. Не тогда ведь это началось, не сразу?..

— Гм... — задумался магистр. — вообще-то я сразу обратил на тебя внимание. Поначалу просто заинтересовался девчонкой, которая рассуждает как взрослый человек., а потом сам не заметил, как мой интерес перерос во что-то большее. Но как-то проявить его я не решался — все-таки недвусмысленный интерес взрослого мужчины мог напугать столь юную особу, которой ты мне тогда казалась. И лишь потом, после сканирования, когда я узнал, что тебе настоящей куда больше лет, чем можно было бы предположить, я решил, что зря медлил.