Тайны родства

— Угу, — буркнула я в ответ, осознавая, что сейчас последуют вопросы... и не только от Рейяны.

— Откуда она взялась?

— Это моя сестра, — пришлось мне ответить. — По отцу, — на всякий случай уточнила я.

Скользкая тема. Рейяна, несмотря на то, что мы с ней четыре года прожили в одной комнате, ничего не знала о моем иномирном происхождении. И если она начнет выяснять подробности моей родословной, выкручиваться мне будет непросто.

Однако соседка, как это ни удивительно, особого интереса не проявила. Спросила лишь, как зовут сестру.

— Наталия. Наталия Май, — ответила я ей.

В столовой мы с Наташей заняли отдельный столик, и я сразу принялась за обучение ее языку: показывала на столовые приборы, говорила, как они здесь называются, заставляла повторить. И фразы тоже: "я ем кашу", "я кладу ложку на стол".

Уже через пару минут сестрица вызверилась на меня:

— Зачем все это?! Дай мне нормально поесть!

— Затем, что тебе надо учиться языку. Тебе ведь жить здесь.

— А может, я потом обратно попаду?

— А ты хочешь обратно? Вот по-честному, как сама себе.

— Не знаю, — нахмурилась девочка.

— Я бы тебе посоветовала попытаться принять этот мир как свой. Если вернешься, то пусть он останется в памяти волшебным сном.

На уроках она сидела тихо, как мышь. Я дала ей пару карандашей, бумагу и предложила порисовать, чтобы не скучать. Рисовать она не стала: словно бы в задумчивости крутила в руках карандаш, а сама тем временем украдкой осматривалась, изучая лица и обстановку. А я подумала, что мне с ней точно придется туго: девочка непростая, освоится чуть-чуть — и только и успевай за ней присматривать.

На боевой магии Наталье пришлось ждать меня за пределами силового контура.

— Интересно было? — спросила я ее после занятия.

— Угу, — кивнула девочка. — Это вас учат сражаться магией?

— Точно, — улыбнулась я сестре.

— А зачем? Ты ведь врач.

— В школе каждый получает две специальности. Моя вторая профессия — боевая магия.

— Это странно, — резюмировала сестрица, — когда лечить и убивать одновременно учат.

Я, если честно, сразу даже и не нашлась, что ей ответить.

Зато спортивная подготовка вызвала у девочки неподдельный интерес — особенно, как ни странно, именно боевые искусства.

— Тоже так хочу! — заявила она.

— Тогда идем знакомиться с учителем, — я подцепила сестру за руку и повела ее к Наттиору.

— Вот, Нат, знакомься, моя сестра Наталия, — заявила я, наслаждаясь изумлением в глазах друга. Уж он-то мою историю знал.

— С тебя — подробный рассказ, — подмигнул физрук.

Наташка дернула меня за рукав:

— Он что — эльф?!

— Наполовину.

— Ты мне не сказала, что здесь есть эльфы! — возмутилась сестра.

— Я тебе много чего пока не сказала, просто не успела, ты здесь всего третий день... Знаешь, тебе еще множество открытий предстоит. Кстати, тут и гномы есть. Ты одного видела на лекции по целительству.

— О! — глаза девчонки округлились. — А я думала, что он просто маленький такой. Ну, бывают же всякие карлики и у нас тоже.

— Нет, малыш, это настоящий гном. Кстати, в той группе и полуэльф один есть.

— Я не разглядела, — призналась Наташа.

— Ну точно, — улыбнулась я, — у него волосы длинные, уши почти полностью прикрыты, так и не догадаешься, если не знаешь других признаков.

— А какие — другие?

— Сама со временем разберешься, начнешь отличать. А с оборотнем я тебя тоже сегодня познакомлю.

— Ух ты! — загорелись глаза. — А он не опасный?

— С чего бы это? — обиделась я за друга. — Он такой же разумный, как мы с тобой, только умеет в волка оборачиваться.

— Хочу посмотреть! — заявила Наташка.

— Сам оборот он тебе не покажет, это не принято, но в волчьей ипостаси вечерком с нами побегает, это я тебе обещаю.

— Здорово!

Пока мы болтали, Нат терпеливо ждал, прислушиваясь к нашему разговору. Уловив паузу, он вклинился с вопросом:

— На каком языке вы говорили?

— На нашем с сестрой родном языке.

— Погоди... Ты ведь не хочешь сказать...

— Именно это я и хочу сказать. Она из моего мира, и попала сюда не как я, а в собственном теле. А к тебе мы подошли, потому что девчонка впечатлена нашим уроком и тоже хочет с тобой позаниматься. Выделишь время?

— Конечно! Меня зовут Наттиор. Можно просто Нат, потому что ты сестра нашей птички, — обратился он к девочке.

Я перевела.

— Птичка? — удивленно переспросила сестрица.

— Лари. Меня и в прошлой жизни друзья так называли, и здесь я этим именем представляюсь. И так получилось, что на здешнем языке так называют одну маленькую птичку. Поэтому и меня некоторые друзья птичкой величают.

— Понятно, — кивнула сестра.

— Меня зовут Наталия, — обратилась она уже к учителю, — можно просто Ната или Натка.

Я перевела, Наттиор пошутил что-то по поводу сходства имен и пообещал моей сестрице ежедневные занятия.

— Ну, держись, сестра, — ухмыльнулась я, — он спуску не даст, заниматься серьезно будет, обещаю.

— А я не боюсь! — задрала нос девчонка. — Я сильная!

Сильная-то сильная, но по ней видно было, что систематически спортом она никогда не занималась, так что туго ей придется, как бы она тут ни хорохорилась.

За ужином я познакомила девочку с Лехом и заручилась его обещанием побегать с нами вечерком. Честно призналась другу, что девочке просто интересно посмотреть на него в звериной ипостаси, она никогда не видела оборотней. Лех ничуть не смутился, и вечером вышел в парк волком.

— Это точно он? — недоверчиво спросила сестрица.

— Точно-точно, — кивнул ей зверь.

Я рассмеялась, глядя на ее озадаченную мордашку.

Честно говоря, я рассчитывала, что после полного впечатлений дня девочка сразу заснет, а у меня еще останется часок, чтобы позаниматься. Все-таки забрасывать учебу, даже ради сестры, совсем не хотелось.

Но сна у Наташки не было ни в одном глазу. Она притянула меня за руку, заставив сесть рядом с собой на кровать, и скомандовала:

— Рассказывай!

— Что тебе рассказывать?

— Про то, как ты сюда попала, как жила... Про все, в общем.

И я не смогла ей в этом отказать. Легла рядом, чтобы было удобнее, и тихонько, избегая скользких моментов, не предназначенных для ушей девочек в столь нежном возрасте, нашептала свою историю.

— Ужас! — подытожила сестрица мои откровения.

— Почему — ужас?

— Ты столько всего пережила...

— Не забудь, я ведь попала сюда взрослым человеком. Да, в тело почти ребенка, но разум-то у меня был взрослый, я могла справиться с ситуациями, в которых у ребенка опустились бы руки.

— Все равно. Мне повезло, что у меня здесь есть ты.

Услышать такое было неожиданно и приятно. Подумалось, что мы, наверно, все-таки сумеем подружиться с сестрой.

А сестра тем временем заснула у меня под боком. Я соскользнула с кровати, стараясь ее не потревожить, и неслышно покинула комнату, в последний раз бросив взгляд на спящего ребенка.

Ох, сестричка, как бы я хотела, чтобы у тебя здесь все сложилось хорошо...

Глава 7

А к следующему вечеру сестричка созрела до вопросов о семейных отношениях:

— Лар, а как получилось, что Мар — твой брат? Он ведь племянник Крела, да?

— Нет, он не племянник Крела, а его воспитанник. Он очень рано остался без родителей. А брат... Помнишь я тебе вчера рассказывала про саа-тши — как я с ними поделилась своей кровью, а они влили мне свою?

— Ну-у... Да. Только я думала, что это не взаправду так. Что только так говорится — ведь нельзя же влить человеку кровь другого существа? — засомневалась девочка.

— Иногда можно. А уж если это делают волшебные существа при помощи своей магии, то вместе с кровью передаются определенные свойства и умения. Да, так вот... этим летом Мариен тоже получил змеиную кровь, таким образом мы с ним и породнились — через саа-тши.

— Это что, мне, значит, тоже придется такое делать?

— Зачем?! — удивилась я.

— Ну, чтобы породниться.

— Ты и так мне сестра.

— Нет, — помотала головой девочка, — у тебя ведь другое тело. Значит, у нас нет общей крови.

Надо же, соображает как! — подивилась я.

— Мне не нужна непременно общая с тобой кровь, чтобы считать тебя сестрой, я это и без того знаю.

— А с Мариеном тогда зачем брататься надо было? — сощурилась сестрица.

— Видишь ли... — я попыталась собраться с мыслями. — Мы это затеяли не для того, чтобы побрататься. Просто из-за того, кто на самом деле настоящие родители Мара, он был в опасности. Его могли найти при помощи магии и использовать против родственников. Теперь, когда в нем есть змеиная кровь, враги не могут его найти. И использовать не могут, потому что он как бы уже не совсем сын своих родителей...

— А я знаю! — заявила эта догадливая девица. — Мариен — королевский сын! В этом все и дело, да?

Да, опасно иметь в собеседницах начитанную девочку из нашего мира, ее книжно-приключенческие догадки могут оказаться слишком близки к правде. Таких мыслей мне и сам Мар не высказывал. Возможно, он и догадывался о чем-то, но благоразумно помалкивал.

— В Ниревии нет королей, тут императоры, — ловко выкрутилась я, уходя от прямого ответа.

Надо сказать, Наталья освоилась в школе быстро, к концу третьего дня она уже выучила десяток нужных фраз для зачаточного общения, а на четвертый отцепилась от моей руки и отправилась в свободное плавание. И естественно, тут же влипла в историю.

Наттиор не стал тренировать ее отдельно, а предложил поучаствовать в занятиях вместе с первокурсниками. Конечно, девочка и для своего возраста была невеличкой, а по сравнению с пятнадцатилетками и вовсе мелочью казалась. Но мелочью бойкой и активной, а посему мгновенно обратила на себя внимание местного хулиганья.

Трое умников подстерегли ее на большой перемене (обеденной) и попытались подсадить "щекотунов". В принципе, это всегда считалось довольно безобидной шуткой, так развлекались многие магически одаренные дети. "Шекотун" представлял собой крохотный сгусток энергии, непрестанно двигающийся и меняющий форму, он цеплялся к энергетической оболочке на манер репья и вызывал легкое чувство дискомфорта, когда человеку вроде бы хочется почесаться, но он никак не может понять, что и где у него чешется. Действие "щекотуна" проходило за несколько часов, в худшем случае могло продержаться в течение дня. Суть прикола состояла в том, чтобы сделать это незаметно — чаще всего юные маги просекали воздействие и вовремя избавлялись от "паразита".

Умники не учли две вещи: во-первых, тот факт, что Наталья магом не была, а значит, помешать шутникам никак не могла, а во-вторых, остаточную магию межмирового портала, которая все еще окутывала девочку. "Щекотуны" встретились с препятствием в виде мощного магического поля, увязли в нем, продолжая шевелиться и меняться, и тем самым спровоцировали реакцию среды. Реакцией этой стал небольшой взрыв. Наташка, находившаяся в эпицентре, нисколько не пострадала, только перепугалась, зато шутникам опалило брови и ресницы... и надолго отбило охоту к глупым шуткам, надо полагать.

Еще одним результатом подрывной деятельности умников стало исчезновение чужеродного магического поля вокруг моей сестры. Вероятно, все ушло во взрыв. А я, наконец, смогла обследовать сестру на предмет ее способностей к магии. Ну что сказать? Какой-то резерв имелся. Крохотный, как у новорожденного младенца. И само средоточие магических сил имело "детский" цвет — золотисто-зеленоватый. Значило ли это, что там был потенциал к развитию, или сестричке суждено было остаться недомагом, я не знала. Но на ее расспросы ответила честно.

— Что делать, чтобы это развить? — поинтересовалась Наталья.

— А ты уверена, что хочешь этого? Придется много работать, и не факт, что твои усилия увенчаются успехом.

— Знаешь, Лар... Раз уж я в мире магии, то быть здесь магом — это... правильно как-то. Если есть такая возможность. Так что я обязательно попробую.

В принципе, я с ней была согласна. Здесь наличие магии давало человеку дополнительные возможности заработка, да и вообще... женщина-маг — это свободная женщина. До известной степени, конечно, но все-таки...

Словом, я задумалась над методикой обучения сестры. Те, что в этом мире имелись, ей не подходили, потому что ее уровню развития резерва и каналов соответствовали дети максимум трех-четырех лет, а они обмениваются с миром энергией бессознательно — как дышат. И таким образом раскачивают свои каналы. Потом их начинают учить в игровой форме, очень неспешно. Это в тех семьях, где родители озабочены развитием дара у ребенка. Нам это не подходило: слишком большая у меня девочка, чтобы с ней детскими играми заниматься. Так что придется сестрице медитировать. Для начала — без вступления в контакт с миром.

Медитация непоседливой девице не давалась, но она не отступала, повторяла упражнение, хотя по ней и видно было, что злится — с наскоку не получается.

После взрыва мы прожили относительно спокойно ровно два дня.

Не поддается это моему пониманию, почему у некоторых, стоит появиться в поле зрения кому-то заведомо более слабому, начинают просыпаться самые низменные инстинкты — то, что обычно пребывает на самом дне души. И тогда они бьют, обижают, унижают — и получают от этого свое извращенное удовольствие.

О взрыве в школе знали не многие — он произошел в дальнем углу парка, куда практически сразу переместился магистр Релинэр, а за ним и я. Нам удалось навести порядок до появления свидетелей, успокоить Наташку и законопатить горе-шутников в школьный лазарет. Зато отсутствие у девочки сколько-нибудь значительного магического дара стало сразу бросаться в глаза, а тот факт, что она явно младше младше остальных, только усугублял ситуацию.

Я не знаю, какому мерзавцу пришло в голову проверять на девочке свои способности в области магии разума. Не знаю, что именно ей внушили, вызвав неконтролируемый страх, но девочка не нашла ничего лучшего, чем искать выход из ситуации за окном третьего этажа. Нет, она не выпрыгнула, всего лишь шагнула на карниз и сделала с десяток шагов, удаляясь от воображаемой опасности. Вот только физической подготовки, позволявшей свободно передвигаться по узенькому карнизу или, по меньшей мере, достаточно долго удерживаться на нем, у нее не было.

Визг, переполошивший всю школу, раздался снаружи, потому преподаватели и студенты высыпали из аудиторий на улицу. Наташка стояла на карнизе, зажмурившись и влипнув спиной в стену, и даже уже не визжала, а тоненько поскуливала.

Я метнулась обратно в учебный корпус, взлетела на третий этаж и высунулась в окошко. Но что я могла сделать? Самой-то мне не составило бы труда пройти по карнизу и обратно, но прихватить с собой сестренку я точно была не в состоянии. Между тем, внизу разворачивалась бурная деятельность — уже принесли и натягивали полотно, чтобы принять девочку, когда она решится спрыгнуть, а Тэнлиэр и Ритэниор жестикулировали, давая понять, что они готовы скорректировать падение с помощью потоков воздуха.