Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это необходимо?
— Мне это кажется важным. У меня две внучки, и я хотел бы, чтобы совет признал это. Тогда ты сможешь претендовать на наследство...
— Вот уж что меня меньше всего интересует! — воскликнула я. — Мне и без того хватает богатства. Семейные связи для меня куда важнее.
— Собственно, — улыбнулся дед, — я покуда не собираюсь помирать, так что вопросы наследства не слишком актуальны. Однако я хотел бы, чтобы ты получила возможность жить в нашем мире или хотя бы бывать в гостях.
— Жить я хотела бы здесь — к этому миру я успела привыкнуть, он мне нравится. И... подумай, дед... если я поселюсь там, то меня все равно будут считать неполноценной. Да, возможно, признают родней официально, но... примут ли?
— Ты... не слишком высокого мнения о своих родственниках, — ухмыльнулся Гилеари.
— Я просто знаю людей... гхм... разумных существ. Когда речь заходит о новых претендентах на наследство, родственные чувства имеют очень мало шансов зародиться. А тут еще и случай такой сомнительный. Нет уж, дед, ты о сестрице моей позаботься, чтобы ее приняли, а я уж как-нибудь.
— Я решу этот вопрос. Однако означают ли твои слова, что ты готова отпустить со мной Натаэлли прямо сейчас? — дед хитро прищурился.
— Эй! — вклинилась Натка. — А меня почему никто не спрашивает?! Я не хочу никуда!
— Расслабься, сестрица, — усмехнулась я, — я думаю, с дедушкой можно договориться. Правда?
— Разумеется, — согласился мужчина, — и я совсем не настаиваю на том, чтобы Натаэлли отправилась сейчас со мной. Для серьезного обучения нашей магии она еще слишком юна, несмотря на раннюю инициацию. Теперь, когда ты исцелила ее повреждения...
— Не я, Гилеари. Я только способствовала этому.
— Неважно, — махнул рукой дед, — главное, она теперь здорова и может заниматься по обычной программе обучения любого из магических миров. И, как я понял, вы уже приступили к упражнениям.
Мы с Наташкой слаженно кивнули.
— Значит, — продолжил наш гость, — сможете заниматься и дальше. А вот через полгодика где-нибудь я бы с удовольствием залучил вас к себе в гости, чтобы дать несколько специальных уроков.
— Летом можно. Наталья сама решит, хочет ли она в гости. Но мне почему-то кажется, что захочет, — я подмигнула сестре, — со мной сложнее. На мне еще мальчик, я не могу его оставить.
— С мальчиком решим, — заявил Гилеари, — надеюсь, вы позволите мне погостить несколько дней в вашем доме. Хотелось бы поближе познакомиться с внучками.
— Конечно, — улыбнулась я, — сейчас велю подготовить для вас спальню.
— Для тебя, — поправил Гилеари.
...Дед провел у нас все выходные, много общаясь не только со мной и Наташкой, но и с Мариеном, произведя на парня неизгладимое впечатление рассказами о разных мирах. Мар слушал и вздыхал благоговейно и чуточку завистливо.
Меня он расспрашивал о сыне. Наталья при этих разговорах не присутствовала — она мало знала отца, рано потеряла его... Да и не стоило лишний раз бередить ее не вполне еще зажившие раны. И я вспоминала специально для деда — о том, как мы жили, о знакомстве родителей — по их рассказам, — о моем собственном детстве. Но в основном — о нем, об отце... О чудесном магическом существе, слишком рано ушедшем из жизни. Оказалось, что моя память хранит множество мелких деталей, подробностей, о которых я даже не подозревала. И все эти подробности — теперь, только теперь! — складывались в общую картину, в которой отец виделся именно тем, кем он был на самом деле — тейордом, потерявшим значительную часть своих способностей, но пытавшимся исподволь вложить в голову дочери особые знания. И именно он сделал меня той, кем я стала. Его воспитание позволило мне не растеряться, оказавшись в чужом мире, а начать действовать. Благодаря ему я легко приняла новую жизнь и новые возможности. И та удивительная готовность, с которой я приняла деда, казалось, тоже была заложена в меня отцом...
Перед уходом Гилеари уединился с нами в кабинете, на этот раз без Мара, извлек из кармана медальон на цепочке, открыл его — внутри оказалась просто неглубокая выемка. Дед проткнул себе палец заранее приготовленной иглой, уронил в выемку каплю своей крови, а потом закрыл медальон и протянул его Наталье:
— Если срочно понадобится помощь, капни своей кровью на мою — и я появлюсь.
Сестра нацепила медальон на шею и спрятала под одежду. Дед улыбнулся, поднялся с кресла, сделал шаг, будто собрался выйти через дверь... и исчез.
— Ох! — воскликнула изумленная Натка.
После этого жизнь снова вошла в привычную колею — мои упражнения с сестрицей, ее перепалки с пришедшим в себя от потрясения братцем, моя учеба.
Занятия с Натальей начали приносить первые плоды очень быстро — резерв рос прямо на глазах, словно наверстывая упущенное, приходилось только следить, чтобы девочка не неслась вперед семимильными шагами, а соблюдала осторожность в продвижении.
Мар, хоть и задирал сестру, но беззлобно, его неприкаянность и обида на весь мир как-то незаметно улеглись.
А я... опять решила сдать сессию досрочно, чтобы посвятить потом освободившееся время семье... и работе. Мне действительно не хватало одного суточного дежурства в декаду, чтобы чувствовать себя нужной. Поэтому сразу после зимних праздников я вышла на дневную смену и оставалась в лечебнице до позднего вечера, когда меня сменил Рьен, пришедший на ночь.
Я вышла на улицу и зябко поежилась — зима в этой части Ниревии была, хоть и бесснежной, но все-таки холодной. Ледяные капли дождя стекали мне за воротник, и я пожалела, что не вызвала Крела с каретой. Тут близко, конечно, но в такую погоду брести по пустынным улицам — удовольствие сомнительное.
Улица, кстати, оказалась не такой уж пустынной — передо мной плелся нога за ногу какой-то мужик. Чем-то он мне не понравился, и я не стала его обгонять, а медленно пошла сзади, предусмотрительно прикрывшись щитом от магических атак. Сигнал опасности, наполнивший пространство вибрацией, заставил меня насторожиться и остановиться на мгновение. А дальше все происходило слишком быстро: вспышка, магический удар... не по мне — мужик впереди вздрогнул и начал заваливаться на бок. Меня полоснуло по нервам чужой болью. Опасность — опасностью, но это я, как целитель, стерпеть не смогла. Бросилась к упавшему пешеходу, попыталась аккуратно перевернуть его на спину и... я успела заметить только стремительное движение руки.
Лицо обожгло чудовищной болью. Дальше тело действовало само, в обход оглушенного болью сознания: я бросила на человека парализующую сеть и, вцепившись в ворот его рубашки вместе с ним перенеслась в приемную лечебницы.
Я должна была еще что-то сказать подбежавшему ко мне Рьену — я не видела целителя, но почувствовала его присутствие. Должна была, но... не сказала. Отключилась.
Глава 11
Я очнулась сразу. Вдруг. Без тяжелого поэтапного пробуждения. Очнулась в полной темноте. Попробовала моргнуть, шевельнуться — мышцы лица практически не откликались на мои усилия. Но по едва слышному движению в комнате я поняла, что не одна.
— Рьен? — с трудом шевельнула я губами.
— Да, — откликнулся целитель.
— Все очень плохо?
— Зелье было с магической составляющей, — ответил он после некоторой заминки, словно пыталась подобрать слова, — регенерация идет слишком медленно. Возможно, останется несколько шрамов.
— А глаза?
Молчание.
— Глаза, Рьен! — прохрипела я.
Собственно, мне уже не нужен был ответ, я все поняла по молчанию целителя. Но он все-таки ответил:
— Глаза... спасти не удалось.
Вот так... Надежды, планы на будущее, профессия, любовь... все прахом. Остаются уродство и слепота. Если бы тогда, сразу, я сохранила способность соображать, можно было использовать частичную трансформацию, а теперь поздно — судя по тому, что я, хоть и с трудом, владею своими губами, прошло не меньше нескольких дней.
— Сколько я здесь? — решилась уточнить я.
— Пятые сутки, — откликнулся целитель.
— Понятно.
Я замолчала. Говорить было мучительно тяжело, да и не о чем. Кажется, на какое-то время я задремала, а когда очнулась, почувствовала, что рядом со мной уже не Рьен.
— Птичка моя, — в подтверждение своей догадки я услышала голос Лэйриша.
Вот чьего присутствия я сейчас хотела меньше всего!
— Уйди, — прошептала я.
— Ты не узнала меня? — удивился Лэйриш. — Почему гонишь?
— Узнала... Не хочу, чтобы ты был здесь.
— Почему, Лари?
— Потому что мне не нужна твоя жалость.
— А моя любовь?
— Любовь?! — злым хриплым шепотом отозвалась я. — Любовь к слепой уродине?
— Шрамы заживут. У тебя прекрасная регенерация, ты ведь маг.
— Я теперь никто.
— Я люблю в тебе не мага. Мне нужна ты сама.
— Лэйриш... ты через декаду, самое большое через месяц пожалеешь об этих словах. И уйдешь. Но тогда мне будет больнее, я успею поверить.
— А сейчас ты мне не веришь? — глухо спросил он.
— Нет. Уйди. Если ты не уйдешь прямо сейчас, я подумаю, что ты цепляешься ко мне из-за моего богатства.
Я знала, что это жестокие и несправедливые слова. Но... я не хотела чтобы он видел меня — такую. Чтобы он сейчас поддался эмоциям, а потом жалел о своих обещаниях.
— Хорошо. Я уйду. Если ты изменишь свое решение — дай знать через целителя Вестрама.
Я ничего не ответила. Слушала его удаляющиеся шаги, легкий хлопок закрывающейся двери. Стало мучительно горько, но я была уверена, что все сделала правильно. Не прогнала — отпустила. Но зато его не будет мучить совесть после моих слов.
Следующим — не дав мне опомниться — в палату ввалился Дэйниш Рэнро. И с порога:
— Во что ты опять влезла, Лари?
— С чего вдруг такие вопросы? — удивилась я. — Человека, который на меня напал, я доставила сюда тепленьким. Не думаю, что я смогу что-то добавить к его показаниям. Все просто: шла по улице, впереди шел он. Потом магический удар, человек упал, я ощутила его боль — и бросилась на помощь. А он плеснул мне в лицо какой-то дрянью. Одного не понимаю — почему ему было больно? Нападение на него было настоящим.
— Сообщник, — ответил Дэй, — нападение было настоящим, но не опасным для жизни. Они знали, что ты целитель и почувствуешь боль, а без нее засомневаешься, стоит ли ввязываться.
— Поймали, значит, на профессиональной слабости, — я бы усмехнулась, но стянутая кожа очень ограничивала мимику.
— Скажи мне, Лари, почему ты притягиваешь к себе всякую дрянь?
— Можешь считать, что это оттого, что я сама такая дрянь. Ты ведь так и думаешь обо мне, правда?
— Ничего я не думаю! — вспылил следователь и вышел, хлопнув дверью.
Я осталась одна. Наконец-то по-настоящему одна. Никто не мешал мне обдумывать свое положение и решать, как устроить будущее — свое и детей.
Рьен заходил ко мне время от времени, но в разговоры не вступал — чувствовал, что я в них не нуждаюсь. В основном работал его ассистент — вливал дополнительную магию для ускорения регенерации тканей. Больше ничего сделать было нельзя.
Два дня спустя я все же обратилась к Рьену с вопросом — вспышка любопытства на какое-то время отвлекла меня от тяжких раздумий:
— Ты ведь уже знаешь, кто все это затеял?
— Да, со мной поделились сведениями и Дэйниш, и граф Релинэр. Из этого дела никто не делает тайны, все просто: нападавших наняла бывшая любовница графа, с которой он расстался несколько лет назад. Суда еще не было, так что...
— Если честно, меня не очень интересует, как ее накажут, — перебила я целителя, — мне важнее понять, что следует делать дальше, как жить.
— Меня радует, что ты думаешь об этом, — отозвался друг, — я боялся, что ты... захочешь свести счеты с жизнью.
— Вот уж нет, — фыркнула я, — один раз уже умирала, мне не понравилось. И повторять этот опыт я пока не спешу. Но вот какой должна быть моя дальнейшая жизнь, не представляю совершенно. Да, я знаю, что сказочно богата и мне не надо работать, чтобы прокормить семью, но я не привыкла сидеть без дела. Учебу придется бросить. Работа по выбранной специальности мне не светит. Разве что в теорию удариться. Но это... тоскливо как-то. А еще дети. Как я могу быть им опекуншей, если я теперь сама в опеке нуждаюсь?
— Я не знаю, что тебе посоветовать, Лари, — вздохнул Рьен.
— А я и не прошу твоего совета. Честно говоря, я пока не чувствую себя достаточно оклемавшейся, чтобы принимать серьезные решения. Так, размышляю потихоньку, прикидываю.
— Вот и размышляй, — обрадовался целитель, — а там, глядишь, и появится какая-нибудь интересная идея.
— Идея, говоришь? — задумалась я. — А проводи-ка меня, друг, в храм при лечебнице. Кажется, мне пора пообщаться с богами. Они, знаешь ли, мастера на всякие идеи.
Рьен помог мне подняться с постели и дойти до двери. Дальше я старалась ориентироваться сама, при минимальной поддержке целителя. Все-таки магом я была и осталась, да еще и змеиная кровь свою роль играла. В общем, на стены я не натыкалась и ступеньки легко нащупывала ногами.
Храм, как обычно, встретил меня тишиной. Порядок, в котором были расположены изображения богов, я помнила назубок — в больничном святилище мне приходилось бывать не раз. Так что Рьена я отправила обратно наверх, договорившись, что он зайдет за мной через часок. Для приношения мне хватило бы и меньшего времени, но я хотела поговорить. Только мне еще требовалось понять, с кем именно.
Поколебавшись с минуту, я подошла к Семниру:
— Силы... Силы мне нужны, как никогда прежде. Силы смириться, силы жить дальше. Силы принять тяжелое решение... и не одно.
В храме лечебницы всегда лежало зерно для приношений богам, но я нащупала нож, который хранился в нише при входе, и срезала прядь волос. Мое приношение было особым — так ведь и случай особый. Как тогда, в замке. Я снова взаперти, мои возможности вновь ограничены. Словно вернулась на старт. Да, багаж подрос, но ведь и амбиции выросли... Я опустила прядь в выемку жертвенника и подожгла — благо мне не нужно было видеть, чтобы выдать магический огонь нужной силы, я это делала автоматически.
Потом обратилась к Таниэрэ, целительнице. Всего два слова:
— Если возможно... — и снова прядь волос на жертвеннике.
К Сэнтарит:
— Помоги мне понять смысл произошедшего. Ведь не бывает же так, чтобы все было зря, правда?
Астиру я просила о счастье в любви. Не для себя — для Лэйриша.
Лейнар я ни о чем не просила. Просто принесла жертву.
А потом просто стояла долго-долго и мысленно беседовала — то ли сама с собой, то ли все-таки с богами. Спроси кто-нибудь тогда — не смогла бы ответить определенно. Просто что-то происходило со мной в этом месте. Что-то очень важное для меня.
Когда Рьен вернулся за мной в храм, на голове у меня красовалась неровная стрижка. Сама я этой неровности не видела, но у меня не было оснований в ней сомневаться — ведь в этот раз милосердная богиня не взялась собственной рукой подравнять мои волосы.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |