Тайны родства

Глава 11

— Лари? — Лерех приоткрыл дверь кабинета, где я корпела над отчетом по практике.

В принципе, можно было бы не спешить с этой писаниной, а спокойно заняться ей дома, в Ниревии, но у меня как раз выдалось свободное время, а откладывать нудную работу я не люблю. Вот дипломную писать — это да... это будет интересно. У меня были такие наработки, что я заранее потирала ладошки в предвкушении.

— Что? — я подняла голову.

Вид у друга и коллеги был странный — обычно подтянутый и аккуратный целитель щеголял нынче в мятой рубахе, взлохмаченный и с красными от переутомления глазами.

— Я хотел бы тебе кое-что показать... Пациентку одну.

— Почему мне, а не местным целителям? — удивилась я.

— Ты поймешь, — коротко отозвался Лерех.

Он привел меня в человеческое отделение лечебницы, в палату, которая была отведена для самых тяжелых пациентов. На кровати в состоянии стазиса лежало тело девушки... нет, даже девочки. Совсем юное лицо с тонкой, почти прозрачной кожей и бело-голубыми губами — и вьющиеся рыжеватые волосы, разбросанные по подушке, на фоне которых лицо казалось еще бледнее.

Не дожидаясь комментариев коллеги, я просканировала пациентку. На физическом плане я не обнаружила ничего выдающегося, разве что сильное истощение, но явно не от обычного недоедания, причину следовало искать глубже. Энергетический уровень совсем не порадовал — каналы заужены, перекручены, потоки сбиты... Девочка могла бы стать магом, но состояние энергетической системы не только лишало ее возможности накапливать силу, но ставило под сомнение жизнеспособность пациентки. Это как она до такого дойти умудрилась?

После некоторого колебания я перешла на уровень тонких структур и, к своему удивлению, их нашла. В девочке текла, вероятно, эльфийская кровь, но совсем немного — не больше восьмушки. Но поразило меня не само наличие сферы жизни, а ее повреждения: складывалось впечатление, что сферу жизни уродовали намеренно, потому что никакими случайностями такие травмы объяснить было нельзя.

— Рассказывай! — скомандовала я другу.

— Вчера вечером привезли ее, — угрюмо вздохнул друг, — Нашли на улице в бессознательном состоянии. Рейнилиэр осматривал. Истощение диагностировал, понятно. Рекомендовал подпитку, целительный сон, а по выведении из него начать потихоньку подкармливать.

— Я бы этого Рейнилиэра к пациентам вообще не допускала, особенно к людям.

— Вот именно, — подтвердил Лерех, — я ему, если честно, так и сказал сегодня утром. Всю ночь я с ней сидел на подпитке — ее каналы ничего не усваивают. Да это и понятно было, я просто решил попробовать пробить. Потом только догадался на тонкие структуры взглянуть — и понял, что все мои усилия бессмысленны. В общем, я ее в стазис, чтобы помощи дождалась, сам поспал несколько часов прямо тут — и к тебе сразу. Рейнилиэра вот встретил по дороге, не сдержался...

— Я бы тоже не сдержалась, понимаю тебя. Ладно, выводи ее из стазиса, и сразу становись на подпитку, а я попробую почитать память. Надо понять, что с ней делали.

Когда Лерех снял стазис, пациентка беспокойно задвигалась. Очень странно: усыпили ее качественно, должна бы спать и не ерзать. Я положила руки на виски девушки и вздрогнула — такой чудовищный поток негативных эмоций и бессвязных мыслей на меня обрушился. Я сосредоточилась, пытаясь разделить всю эту мешанину на слои. Получалось с трудом, но когда картина начала проясняться, я ужаснулась и усилием воли удержалась от того, чтобы прервать процесс считывания. Это было... невозможно, нереально, неправильно...

Имени у нее не было. То есть оно было, конечно, но впечатление складывалось такое, что никто никогда ее по имени не называл, поэтому в воспоминаниях оно ни разу не прозвучало. Младшая дочь в семье. Ненужная, потому что странная — так о ней говорили. И от странной решили избавиться, да не просто так, а с выгодой — в возрасте пятнадцати лет продали эльфу-магу. Родители полагали, что в качестве постельной игрушки — так она поняла из подслушанных разговоров. Однако эльфа ее тщедушное почти детское тело с этой точки зрения, надо полагать, не интересовало. Ее хозяин был магом-экспериментатором. Из разрозненных и неясных воспоминаний девочки определить, какую цель имели его эксперименты, возможным не представлялось. Но складывалось впечатление, что цели как таковой не было. А был свихнувшийся садист, который разрушающе воздействовал на сферу жизни только ради того, чтобы увидеть, что из этого выйдет. Вроде как некоторые детки ноги паукам отрывают.

Садист не спешил, расковыривал "материал" понемногу, а регенерация у девочки была почти эльфийской, так что хватило ее надолго. На несколько лет. Дальше поражение пошло по всем системам — сперва на энергетическом уровне, потом на физическом. И разум затронуло, но в какой степени — пока не определить.

Я не просто считывала воспоминания, я их впитывала, записывала, чтобы потом сбросить на внешний носитель. И... вроде же есть у них тут какие-то законы насчет магических преступлений? Легриниан же... В общем, я не я буду, если не дам этому делу ход.

— Лерех, — я закончила считывание и вынырнула во внешний мир, — я сейчас тебе энергии подкину, чтобы у тебя сил еще на какое-то время хватило, а сама пойду команду собирать. Потому что тут тянуть нельзя.

Друг только кивнул молча. Я положила правую руку ему на загривок и принялась вливать силы.

— Хватит, — остановил меня Лерех минут через десять, — тебе ведь еще работать придется... с ней, — он мотнул головой в сторону пациентки.

Да, тут он прав, работать придется в основном мне...

Небольшой запас кристаллов для ментальных записей хранился у меня в комнате. Туда и отправилась. Сбросила считанные с девочки воспоминания, предварительно упорядочив, чтобы потом следователям было с чем работать, и вернулась в лечебницу.

Мне повезло, что Летравиора я застала в кабинете — обычно в это время он на операциях или на обходе. Ведущий целитель, увлеченно строчивший что-то на листе бумаги, с удивлением поднял на меня глаза — все-таки тут... как, впрочем, и везде... не принято было врываться в кабинет начальства без стука и без приглашения. Но меня можно было извинить, уж больно зацепило меня только что увиденное.

— Вот! — с этим восклицанием я водрузила кристалл с записью на стол перед целителем.

— Что это, лейва Лариса?

— Это, почтенный Летравиор-Соэно, то, с чем вам стоит ознакомиться.

Летравиор, надо отдать ему должное, не стал задавать лишних вопросов. Просто положил руку на кристалл и сосредоточился. Информация с такого носителя передавалась в сжатой форме, а потом стремительно разворачивалась в сознании реципиента. Потому времени это заняло совсем немного.

— Она у нас, здесь? — только и спросил меня целитель.

— Да, в человеческом отделении. Лерех сейчас на подпитке. Надо его сменить, во-первых, потому что он со вчерашнего вечера с ней, почти не отдыхал. Во-вторых, нужна бригада, чтобы оперировать...

— Возьметесь? — прервал меня Летравиор.

Я кивнула и продолжила:

— А еще нужно передать этот кристалл... в ведомство по магическим преступлениям, или как оно там называется. Лучше Легриниару, ему я доверяю. Потому что мерзавца нужно призвать к ответу. Ему ведь не сойдет все это с рук только потому, что он эльф, а она — человек?

Целитель покачал головой:

— Нет... Есть законы... Просто такие преступления трудно отслеживать, но здесь-то все ясно...

Бригаду мы собрали за считанные минуты. Лереха хотели отправить отдыхать, но он заупрямился:

— Я побуду здесь. Понимаю, что толку от меня сейчас никакого, но... не хочу ее оставлять.

К тому моменту я уже успела кратко изложить другу, что считала из памяти девочки, и Лерех был потрясен.

А дальше... Дальше я застыла над своей пациенткой в замешательстве. Мне предстояло понять, как и что с ней делать. Будь она чистокровной эльфийкой — вопроса бы не стояло: как выглядит эльфийская сфера жизни, я знаю наизусть и способна ее восстановить... опыт уже был. Но девочка была даже не квартеронкой, я не знала точно, сколько в ней от эльфов. Даже у полукровок магическая оболочка бывает развита по-разному или не развита совсем. И что мне взять за образец в таком случае?

"Таниэрэ! — мысленно воззвала я. — Мне нужна твоя помощь!"

Ответа — настоящего, словами, — не было, но в окружающем меня пространстве обнаружилось некоторое напряжение. Присутствие Таниэрэ я уже научилась различать и теперь знала, что богиня здесь. И исходило от нее нечто вроде сомнения: мол, а стоит ли?..

"Стоит, — ответила я на не озвученный вопрос, — ты дважды втягивала меня... в странные ситуации. Я сделала то, чего ты от меня требовала. Теперь помоги мне. Я не прошу многого: просто покажи, к чему мне надо стремиться".

И она показала. Всего на одно мгновение, но я успела разглядеть и запомнить. Дальше все было... Не сказать, чтобы совсем просто, но хотя бы понятно. Я создала матрицу с помощью магии подобия, и влила силу в те жалкие остатки, которые когда-то были сферой жизни девочки. И сразу почувствовала, как что-то там откликается на мои усилия, начинает понемногу пульсировать, оживать. Еще чуть-чуть — и окрепшие золотые нити начнут расти, стремясь заполнить заданную форму. Только нужно подпитывать непрерывно — и непременно чистой магией.

Мы это делали по очереди, сменяя друг друга. Много часов спустя, когда узор уже стал живым и узнаваемым, я, оставив Верениэра на подпитке, занялась энергетическими структурами: надо было прочистить и распрямить изувеченные каналы, чтобы дать свободный ток энергии. На этом этапе к нам присоединился Лерех — он успел немного поспать, когда убедился, что все идет как надо, и теперь уверял, что полон сил и способен к работе.

Закончили мы глубокой ночью. К этому времени все валились с ног от усталости, не только Лерех, но расходиться не спешили. Девочку из операционной переместили в палату эльфийского отделения, поскольку тут можно было в любой момент активировать магические потоки для подпитки тонких структур. Распределили дежурства на ближайшие сутки — пациентка нуждалась в постоянном контроле. Только мне пришлось настоять, чтобы из этого графика исключили Рейнилиэра:

— Я считаю, что он допустил непростительную небрежность по отношению к пациентке, не потрудившись взглянуть даже на энергетические потоки. Про сферу жизни я молчу — тут стереотипы работают, редко кто ожидает увидеть магическую оболочку у человеческой девушки.

Самого виновника к этому моменту в лечебнице уже не было, и никто со мной спорить не стал. Только ведущий целитель вздохнул огорченно — похоже, это был не первый прокол его ассистента.

Утром по приглашению Летравиора-Соэно в лечебницу зашел Легриниар. Кристалл он просмотрел тут же, на месте, и на лице его расцвела кровожадная улыбка:

— Если бы вы знали, сколько времени я охочусь за этим мерзавцем! Слухи ходят, доносы поступают — и никаких доказательств. И главное — не скрывает даже. Смеется в лицо: докажите, мол. Ничего, теперь докажем! Не отвертится!

— Как у вас караются такие вещи? — поинтересовалась я.

— Блокировка магии. На срок от ста лет до пожизненной.

— Справедливо. Хотя во мне при мысли об этом типе просыпается что-то низменное, хочется заставить его страдать, как страдала эта девочка.

— Поверь, для эльфа неспособность обратиться к собственной магии достаточно суровое наказание, это очень мучительно. А ты, дорогая, — Легриниар ехидно усмехнулся, — эликсир принимать не забывай.

...Девочка пришла в сознание на третьи сутки и долгое время не могла понять, где находится — смотрела вокруг диким взглядом, жалась к стене и плакала. Мне даже показалось, что она не способна говорить, но нет — после нескольких сеансов ментальной магии она пришла в относительно адекватное состояние. Пугалась, конечно, всего, но говорила и даже начинала потихоньку улыбаться. И имя свое назвала — Нейла. Но работы с ней предстоял еще непочатый край: все же три года в рабстве у сумасшедшего мага-экспериментатора и, будем уж откровенны, садиста, на психике сказываются не лучшим образом.

И почти каждый день, заходя в палату для проведения очередного сеанса, я заставала там Лереха, который старался проводить с Нейлой всякую свободную минуту. Сначала я наивно полагала, что это внимание целителя к спасенной им пациентке, но потом прозрела, пару раз заметив, как коллега при моем поведении отдергивает руку, которой обнимает девушку, и сам отшатывается от нее.

Конечно, девушка была очаровательной. Это не было заметно, когда ее, истощенную до предела доставили в лечебницу, но потом, когда она немного восстановилась, оказалось, что Нейла невероятно хороша собой. Но... она остается здесь, в Лиотании, Лерех скоро покидает страну... зачем же подавать ей ложные надежды? Она и так настрадалась. Примерно это я и заявила Лереху, в очередной раз застукав его милующимся с юной красоткой.

— С чего ты взяла, что она остается в Лиотании? Я забираю ее с сбой, — спокойным тоном сообщил мне друг.

— В каком качестве?

— В качестве моей невесты.

— Лерех, а ты хорошо подумал? Ты целитель, она — необразованная девушка, да еще и с подорванной психикой. Не случится так, что ты со временем утратишь к ней интерес?

— Нет, — Лерех решительно опроверг такое предположение, — я полностью уверен в своих чувствах Нейла — не только красивая, она еще и умная, и способная. Я сам постараюсь заняться ее обучением. Со временем она сможет мне ассистировать в лаборатории, если захочет. И потом, не забудь, я сам из простой семьи, моя мать — обычная крестьянка.

Спорить я не стала. Лерех — здравомыслящий человек и смотрит далеко в будущее.

И еще мне пришли на память те самые брачные браслеты, которые Лейтиниэр когда-то изготовил для Лереха в благодарность за помощь в исцелении супруги. Теперь им, несомненно, найдется достойное применение, а ту, что будет носить один из этих браслетов, мой друг и коллега нашел именно в Лиотании. Это ли не знак судьбы?

Глава 12

На три последних дня в Лиотании брат пригласил нас погостить в своем имении. В этот раз мой друг и коллега не соблазнился настойчивыми призывами Делевиэра, который вновь заманивал его в лабораторию — невеста оказалась важнее. Поэтому Лейтиниэр с Делевиэром забирали из лечебницы нас всех троих.

Со слезами на глазах я выслушивала прощальные напутствия коллег, принимала небольшие подарки на память. Из разряда скромных выбивались два дара, но они были не от целителей, а от пациентов. Ринтейра — та самая, которой мы помогли родить маленького эльфеныша, передала с посыльным собственноручно сплетенную кружевную шаль необыкновенно тонкой работы, просто дотрагиваться страшно, не то что носить. К шали прилагалась записка с новым адресом эльфийки и предложением обращаться, если вдруг что-то понадобится. Похожего содержания записка сопровождала и другой подарок: загадочный артефакт из сермирита с мерцающим черным камнем. По утверждению изготовителя, эта уникальная штука, существующая в единственном экземпляре, должна была навевать приятные сны, если положить ее на ночь в непосредственной близости от подушки. Этим артефактом я решила не пользоваться, по крайней мере, до того, как на него посмотрит Терсим. Не только потому, что я не нуждалась в снах искусственного происхождения, мне еще и сам автор доверия не внушал. Им был тот самый эльф, которому я вернула зрение. И мне как-то не удавалось забыть, что потерял он его как раз вследствие магического эксперимента.