Тайны родства

Словом, к дому я приближалась в приподнятом настроении. Ровно до того момента, когда, поднимаясь на крыльцо к галантно открытой Дариеном двери, почувствовала спиной чей-то взгляд. Обернулась резко — Лэйриш. Тенью мелькнул в конце улицы и тут же исчез, словно и не было его. Я бы даже поверила, что не было, если бы в этот миг не резануло мне по оголенным нервам болью... Его болью. Потому что мы оба одновременно упустили наши щиты...

Ощущение было, словно солнце внезапно померкло и мир погрузился в темноту. Первой мыслью было: догнать, остановить. Переместиться к нему, где бы он ни был. А вторая, горькая, останавливала: дурочка, что ты ему сейчас скажешь? Особенно после того как он видел тебя заходящей в свой дом с другим мужчиной. Он ведь не знает, кто такой Дариен. Что он подумал — понятно. Ведь не зря я ощутила такую острую боль.

И все-таки я заставила себя вернуться к действительности, закрыть за собой дверь, встряхнуться и шагнуть через порог — в дом, навстречу родным и близким.

Глава 15

В последний месяц весны, когда я уже успела окунуться в предсессионный угар, эльфийское посольство переправило в школу договора для практикантов. Лерех взялся уж было подписывать, не глядя, но я его остановила:

— Подожди, надо Ритеэниору показать. Я не уверена, что тут нет никаких подвохов.

Договора оказались одним сплошным подвохом.

— Это нельзя подписывать! — заявил эльф. — Иначе вы три месяца вместо целительской практики будете заниматься подсобными работами вроде уборки помещений. В договоре должны быть прописаны обязанности принимающей стороны — а это привлечение вас к целительской деятельности, например, к ассистированию во время операций — и ваши обязанности. А вы не обязаны, — с нажимом произнес Рит, — заниматься ничем, кроме вашей целительской практики. Кроме того, это в первую очередь касается не Лереха, а тебя Лари, должны быть особо оговорены личная неприкосновенность и неприкосновенность жилища. А то среди эльфов, к сожалению, распространено заблуждение, будь единственное, на что годятся человеческие женщины, это... ну сама понимаешь. При этом спрашивать согласие женщины необязательно. Ну и само жилье — тут не сказано, какое именно предоставляется. Нужно уточнить, что каждому отдельное, гостевого уровня. Это нормально, студентов эльфийских школ на практике обычно так и устраивают. Вот кормить они вас не обязаны, это обычно за свой счет.

— Поможешь переделать?

— Я не специалист, — смутился Ритэниор, — но я попробую.

Согласование договоров с эльфийским посольством заняло почти две декады. Я уже отчаялась поколебать их упорство, ушастые сражались за каждый пункт. Если бы не поддержка Ритэниора, я бы, наверно, плюнула на все, и подписала что есть, понадеявшись на защиту и покровительство Лейтиниэра... ну и семьи самого Рита, его родители тоже выразили надежду, что смогут быть нам полезными. Однако Ритэниор настоял на своем, и вскоре исправленные и дополненные договора были подписаны, к моему несказанному облегчению.

В тот же день дома меня ожидал посыльный с небольшим пакетом из Лиотании. Что же такое не решился Лейтиниэр доверить магической почте? Я вскрыла конверт и извлекла сложенный вдвое листок бумаги. В своем послании Лейтиниэр сообщал, что отец его "отошел к истокам" и теперь он стал главой клана. И он пользуется своим правом, чтобы объявить меня новым членом клана. Стать полноправным членом эльфийского клана — невероятная честь, которой за многие столетия удостоились всего несколько человек. Лейтиниэр выслал бумаги, подтверждающие его решение, и кулон, который я могу предъявить, если мне понадобиться сообщить кому-то о моей принадлежности к клану. Но этого достаточно лишь на первое время, как сообщил мне эльф. Поэтому, раз уж я собралась на практику в Лиотанию, он предлагает мне отправиться в путь на пару дней раньше, чтобы он мог провести специальный обряд — тогда мою принадлежность к клану Льерэ никто не сможет оспорить.

Я читала послание и разбирала приложенные к нему документы со смесью восторга и недоумения. А под конец нервно рассмеялась: мало мне родственников было! Ладно еще братья и сестра. Но ведь есть еще и мать-змея, связанная со мной кровью, есть целый клан на Айиоро, к которым я, правда, принадлежу скорее душой, чем телом. Теперь вот эльфы.

Но от такой чести не отказываются. Да я и не собиралась — чужую благодарность тоже надо уметь ценить и принимать. Правда, иногда это очень трудно. Например, как в случае с Дариеном, который получил свой первый гонорар и от счастья не знал, на какую ему стенку запрыгнуть. Скакал, как мальчишка (да мальчишка и есть!), лез ко всем обниматься, заявил мне что съедет сразу, как только найдет себе подходящее жилье, даже готов был вернуться в свое необитаемое имение, чтобы там продолжить рисовать, периодически посылая плоды своих трудов в столицу. И все порывался сунуть мне какие-то деньги, а еще лобызал руки и, не останови я его, наверное, к ногам бы перешел.

Я его порывы пресекла достаточно жестко — что поделаешь, я уже прочно ощущала старшей сестрой, любящей, но зато имеющей право и подзатыльник отвесить. И жить велела у меня пока оставаться: точно знаю, чтобы не упустить свое, надо оставаться поблизости и на виду. Не факт, что братцу удалось бы сотрудничество с издателем на большом расстоянии. Единственное, напомнила ему о правилах поведения, которые и в наше отсутствие должны соблюдаться.

А отсутствие было уже не за горами. Как-то неожиданно осталась позади последняя сессия и наступило лето.

— Эх, — вздохнул Рьен, прощаясь со мной после последнего дежурства, — чует мое сердце, нескоро мы тебя тут увидим. Сначала далекий мир, потом практика у эльфов, а там, глядишь, дворцовые тебя к рукам приберут.

— Посмотрим, — улыбнулась я, — не больно-то я рвусь к этим дворцовым.

— С его величеством, что ли, спорить будешь? — полюбопытствовал целитель.

— С его величеством — не потяну. Слабо мне.

...Дед явился за нами не один, а в компании двух серьезных молодых людей. То есть тейордов. Это и понятно: нас трое — и их трое. Молодежь подхватила моих младшеньких, дед обнял меня, и мгновение спустя мы очутились в просторном зале, наполненном светом и воздухом. Я осмотрелась: кроме нас здесь были еще трое — мужчина, женщина и парень. Парень глядел на нас и улыбался, я бы сказала, предвкушающе, мужчина посматривал хмуро и с недоверием, взглядом женщины можно было бы заморозить море... Впрочем, к холоду в нем примешивалась изрядная доля брезгливости. Встретившись с ней глазами, я инстинктивно задвинула детей себе за спину. Дед заметил мой маневр и ухмыльнулся:

— Позвольте представить вам моих внучек Лариэссу и Натаэлли, а также их названого брата Мариена.

— Я вижу здесь только одну твою внучку, Гилеари. Зачем ты притащил сюда этот сброд? — поджала губы женщина.

— Девочки мои, эта невоспитанная дама — Иллиэсса, жена моего старшего сына Мерниари, — мужчина сдержанно кивнул, когда дед назвал его имя, — остальные трое — их сыновья и мои внуки Танвери, Лейдери и Неттаи.

Неттаи оказался тем самым улыбающимся парнем, другие двое как раз и доставили нас сюда. В отличие от младшего брата, оба сохраняли серьезный, невозмутимый вид и сразу удалились, стоило Гилеари жестом отпустить их.

В общем, посмотрела я на эту родню и решила, что мне вполне хватило бы одного Гилеари. Разве что младшенький ничего, если мне не показалось, то с ним можно было бы найти общий язык. А от дражайшей тетушки лучше вообще держаться подальше. Пакостить едва ли будет, но вот гадостей наговорить с нее станется.

В первый же день Иллиэссе удалось показать свое отношение ко мне не только взглядом. Улучив минуту, когда я оказалась одна на балконе, дамочка просочилась ко мне и, наклонившись к самому моему уху, прошипела:

— Не думай, приблудная, что тебе удастся прибрать к рукам наследство Гилеари. Пусть тебя признал совет, для меня ты никто и ничто, и не вздумай вставать у меня на дороге — раздавлю, как букашку.

— О, какие страсти! — фальшиво улыбнулась я, повернувшись лицом к женщине.

Отметила про себя, что тетушка хороша необыкновенно и одета со вкусом, еще бы характер не такой стервозный — цены бы ей не было.

— Оч-чень скоро ты пожалеешь о своих улыбочках! — не могла остановиться дама.

— Вот как? Тетушке не по душе моя улыбка? — с моего лица не сходило приветливое выражение — опыт подсказывает, что оно эффективнее всего выводит из себя недружелюбно настроенного собеседника, а мне требовалось вывести родственницу из себя, чтобы понять, на что она способна в гневе.

Я не прогадала: еще несколько фраз в режиме обмена любезностями — и красивые черты исказились яростью. Она отступила на пару шагов, дальше последовало какое-то неуловимое движение рукой, я засекла колебание магического фона и... Анх и Лейриш не зря натаскивали меня, вырабатывая мгновенную реакцию на любую угрозу. Три вида щитов — на всех уровнях — прикрыли меня от нападения, а мощная силовая волна — можно было бы послабее, но я, увы, не удержала контроль — буквально смела женщину, сбивая ее с ног. После того как тетушка влетела обратно в гостиную через балконную дверь и шлепнулась на пол, удерживать на физиономии ледяное презрение удавалось ей куда хуже.

Я вошла следом за ней и, не дожидаясь вопросов, заявила удивленному деду и рассерженному дядюшке:

— Нападая на боевого мага, надо иметь в виду возможные последствия.

— Какой боевой маг? — зашептал дядюшка на ухо деду. — Ты же говорил, что она целитель!

— Одно другому не мешает, — вмешалась я, — боевой маг я по второй специальности.

— Поня-а-атно, — протянул Мерниари, краем глаза наблюдая за отползающей в сторонку женой и не делая попыток помочь ей подняться.

М-да, странные у них отношения.

— А чтобы было понятно и всем остальным, — продолжила я, обведя глазами собравшихся родственничков, — заявляю: вставать между вами и вашим наследством я не собираюсь. Я достаточно богата, чтобы не ждать с нетерпением смерти любимого деда... — Гилеари прищурился хитро, и я подмигнула ему в ответ. — Кроме того, у меня в руках профессия, и я могу заработать себе на жизнь, если вдруг внезапно лишусь своего состояния. Сюда же я прибыла, чтобы познакомиться с родственниками. И я надеюсь, что мне не придется пожалеть об этом знакомстве.

— А если вы так не рады нашему появлению, — встряла в разговор просочившаяся в двери Наташка, — так нам и деда для общения хватит, без вас обойдемся.

Сестрицу Гилеари обучил языку еще в первый свой визит в наш дом. Я об этом узнала уже задним числом, когда сама вернулась с Айиоро. Мариену же пришлось довольствоваться кулоном-переводчиком. Мыслеобразы, облеченные в слова чужого языка, порой приобретали странную форму, но смысл в целом сохранялся, так что вполне можно было объясниться.

Наташкино выступление, как ни странно, разрядило обстановку в комнате. Мерниари улыбнулся — едва заметно, уголками губ, Гилеари буквально расцвел от удовольствия, а Танвери и Лейдери наконец помогли матери подняться с пола и вывели ее из гостиной.

Остаток дня прошел спокойно и мирно. Однако единственным из новых родственников, который проявил к нам искренний интерес, был младший из кузенов — Неттаи. Парень сначала окружил вниманием Наталью, занимал ее болтовней, рассказывал какие-то забавные истории и забрасывал комплиментами, чем вызывал смущение девочки и раздражение Мариена. Впрочем, он и братца пытался привлечь к беседе, но тот предпочел держаться в стороне. Когда младшенькие унеслись в сад — знакомиться с окружающим миром — Неттаи удостоил своего общества и меня.

— И как тебе у нас? — парень тепло улыбнулся.

— Я пока еще мало видела. Город — только с балкона городского особняка. Да усадьбу изнутри.

— Ничего, я тебе все покажу, — глаза Неттаи вновь, как при нашей встрече, загорелись предвкушением, — можно прямо сейчас начать.

Я не стала отказываться, и кузен, схватив меня за руку, потащил вниз по широкой лестнице. Здесь все было таким — широким, просторным, светлым. И сам дом, и прилегающие земли — луга, перелески, река, к которой можно было спуститься по пологому склону берега, заросшему травой. Даже город — как я его помнила — несмотря на стоящие довольно близко друг к другу высоченные дома, не казался тесным, а был наполнен воздухом. По крайней мере, такое впечатление производил вид сверху.

Вечером Гилеари пригласил меня побеседовать в свой кабинет. Ну, по крайней мере, я это помещение назвала бы так, несмотря на отсутствие традиционных признаков вроде бумаг и всяческих канцелярских принадлежностей. Зато была система видеонаблюдения, которая позволяла заглянуть в каждый уголок владений семейства Май. Как я поняла, управление системой осуществлялось на ментальном уровне и было настроено на хозяина дома, то есть на самого Гилеари.

Еще в кабинете висел портрет утонченной красавицы, белокожей, темноглазой, с волосами насыщенно-шоколадного цвета и со столь изрядной долей высокомерия во взгляде, что я аж поперхнулась, встретившись с ней глазами.

— Твоя бабушка, — прокомментировал дед, — погибла двадцать лет назад во время одного научного эксперимента. Очень увлеченным исследователем была.

Судя по тону, дед до сих пор огорчался, что исследованиями покойная супруга была увлечена куда больше, чем собственным мужем. А еще я подумала, что я где-то даже рада, что ее тут нет. Наверняка высокомерная красавица обрадовалась бы моему появлению не больше, чем тетушка Иллиэсса. И кажется, я подумала об этом вслух, потому что дед не преминул на мои мыслишки отреагировать:

— Зря ты все-таки ее провоцировала.

— Мне просто хотелось знать, на что способна эта дама, чего от нее ждать.

— Ладно, — вздохнул дед, — все равно ты ее больше здесь не увидишь.

— Почему?

— Я запретил ей появляться в моем доме, пока вы здесь гостите. Так что можешь не ждать неприятностей. Мерниари — тот может быть не в восторге от моих решений, но против меня не пойдет никогда. Равно как и внуки. Вот воспользоваться ситуацией к собственной выгоде — это он запросто.

— К собственной выгоде — это как? — заинтересовалась я.

— Посмотрим, — хитро прищурился дед.

Три дня мы провели в блаженном ничегонеделании, а потом я все-таки напомнила Гилеари, что он мне обещал практику в столичной клинике. Дед от своего обещания отказываться не стал, так что на следующее утро мы порталом перенеслись в городской дом, откуда до клиники было рукой подать — минут двадцать пешком. Впервые мне выдалась возможность посмотреть на город изнутри, снизу. Может, все дело было в белом цвете, может в причудливых архитектурных формах, но привычного городского ощущения ограниченности пространства не возникало. "Много неба" — вотк как я это для себя охарактеризовала.

В клинике меня встретили немного настороженно, что и неудивительно — иномирянка, не поймешь, то ли тейорд, то ли человек, кто и чему ее там учил — тоже неясно. Правда, узнав о моем двойном медицинском образовании — сначала в техническом мире, потом в магическом — целители оттаяли, и первый день был посвящен не столько практике, сколько разговорам на профессиональные темы. Тоже, впрочем, важно, чтобы потом не возникало недопониманий.