А потому Рейвен могла расслабиться — на какое-то время — и вернуться обратно в свой тент.
Битва уже была выиграна — оставались лишь ее последствия...
И Рейвен нужно было многое обдумать о том, что произойдет, когда Кроу вернутся обратно, а Саммер умоется от черной вязкой крови гримм...
Ее ждал столь долгий разговор...
* * *
Тириан не сдавался...
Но ему и не требовалось.
Поражение не всегда приходит от того, что кто-то сдается.
Магия его Богини была великолепна — но даже у магии, у совершенного механизма нарушения законов вселенной — существовал свой предел.
Невозможно было дать Тириану бесконечную силу, бесконечную энергию, бесконечную возможность к регенерации — и точно также конечен был запас сил у Саммер...
Просто у Саммер он оказался больше.
Удивительно было то, что совершенное чудовище, сделанное из опаснейшего убийцы Ремнанта, превращенного в чудовищное порождение магией бессмертной темной ведьмы было слабее всего одной охотницы — но это было так.
Тириан просто не успевал залечить каждую рану, ответить с той же силой, быть столь же быстрым, что его противница — и потому в какой-то момент времени исход сражения был предрешен...
Нет, он был предрешен с самого начала — просто в один момент в столь длительном сонете, в песни разрушения и сверкания клинков — была поставлена точка.
Когда плоть чудовища была истерзана и сотни отрезанных щупалец и конечностей обратились в маслянистую слизь, медленно пропитывающей бесконечный пески Вакуо, обращаясь в черный туман; когда Тириан понял, что у него не остается сил даже на то, чтобы поднять свою руку — нет, у него уже не было рук; когда в глазах Саммер он увидел торжество — удовольствие от боя — Тириан понял.
Он проиграл.
Тириан всегда представлял себе свою смерть подобным образом... О да, он всегда желал погибнуть на поле боя — от рук прекрасной фурии, что оборвет его жизнь клинком в руках и радостью, ненавистью в глазах...
О да, смерть настигла Тириана — но он не печалился тому. Наоборот, он жил и умер как он желал — как истинный воин хаоса, бесконечного разрушения он был рад — он нес разрушение в своей жизни, и умер от того, кто несет разрушение еще большее, нежели он.
Тириан был рад такой смерти — был восхищен своей участью и глядя в свое отражение на клинке фурии — и лишь желал того, чтобы его посмертие было бы столь же потрясающим, как и его смерть.
Взгляд его на мгновение скользнул по пескам — к молчаливому бархану пустыни — тому бархану, под которым был скрыт небольшой молчаливый гримм, наблюдавший за сражением Тириана — и улыбнулся.
Надеюсь, моя Богиня разрушения будет милосердна ко мне — надеюсь, я услужил ей своей смертью...
Но более всего Тириана восхищало не то, что могла увидеть его Богиня — а то, что видел он сам.
В глазах Саммер было веселье.
Смерть.
И ЖАЖДА БОЛЬШЕГО.
О, как Тириан был рад своей смерти — ведь только в ней он увидел счастье!
Саммер прошла его испытание, уничтожила его тело, убила его — и он даровал ей сражение — то сражение, которому могли бы лишь завидовать иные — даровал ей бой с величайшим гримм Ремнанта...
Но той этого было МАЛО.
Тириан был очарован, сражен и...
Мертв.
* * *
Вонзив клинок в песок, отделяя голову гримм от тела, Саммер остановилась, после чего подняла взгляд — подобно хищнику, только что доказавшему свое право на трон — право на царствование над всеми зверями мира — и выдохнула...
Прежде чем, прикрыть глаза — и небольшая улыбка вновь принялась играть на ее губах.
Это был...
Приятный бой.
Саммер раскрыла глаза вновь, ощущая, как ее улыбка искривляется в оскал.
Она желала еще один подобный!
* * *
Искоренение орды заняло еще несколько часов — за это время Джонатан успел вновь вернуть на обычную службу до того поднятых солдат Гленн, что ныне задумчиво пытались разрешить загадку его приказов — осмотреть поле боя с высоты птичьего полета поле боя, внимательно сделав отметку для себя о качествах Саммер Роуз — и посетить Вакуо...
Вакуо, на пустых улицах которого ныне разносились слова тревоги — и вместе с тем слова поддержки.
"Армия. Атласа. Прибудет. Через. Один. Час."
Вакуо... Никогда не было в хороших отношениях с Атласом.
Такое случается, когда ты превращаешь целый народ в рабов и заставляешь их работать на плантациях, в шахтах и на каменоломнях.
О да, сам факт того, что армия Атласа должна была прибыть на помощь Вакуо было оскорбительным — но если бы Атлас при этом действительно спас Вакуо — это действительно смогло бы сгладить углы и помочь позициям Атласа...
Ненадолго — на пять или десять лет — но этого времени бы хватило на то, чтобы Атлас смог укрепиться...
Конечно же этого не произойдет.
Нет, учитывая текущий план — орда уже была уничтожена и Атлас к тому же, скорее всего, должен был прибыть позднее объявленного времени — опоздав еще на пару часов... Но с громкими фанфарами — огромное число боевых кораблей, гордый генерал — Джонатан не был бы удивлен появлению с чем-то вроде громкой вдохновляющей речи — что-то похожее на "не стоит переживать, армия Атласа уже здесь!" — к тому моменту, чтобы это выглядело максимально жалко, смешно — и как можно более больно для населения Вакуо.
Они прибудут через несколько часов — скорее всего к тому моменту, когда половина Вакуо уже будет пьяна, а Джонатан, Саммер и Рейвен будут чествоваться как герои — Джонатан практически видел руку Озпина, аккуратно расчищающую все преграды на пути трех победителей...
И, конечно же, столкновение с Рейвен — финальный аккорд, что должен был перевести Атлас из разряда посмешища — в разряд однозначных врагов...
И множество, столь большое множество последствий подобного...
Но даже сейчас Озпин давал ему выбор... Нет, скорее, ставил его перед выбором.
Несколько часов было более чем достаточным временем для того, чтобы сбежать из Вакуо — в таком случае удар против Атласа все равно будет нанесен... Но вовсе не столь сильный, как Озпину бы хотелось — но в таком случае... Никаких преференция Джонатану, государству, никакой выгоды — и, дополнительно к тому, подобные действия серьезно повредили бы его общению с Саммер...
Полезность и боевую силу которой Озпин ему любезно продемонстрировал.
И это сделало бы его противником — если не врагом — Озпина...
Или же согласиться с его планом и действовать именно так, как ему указывал Озпин?
Джонатан выдохнул и покачал головой, принимая решение...
* * *
Хейзел Райнарт был человеком не слов, а дела — физического вида.
Он был уже не особенно молод — в тридцать семь лет человека считали взрослым все культуры и даже виды — и успел повидать на своем веку немало вещей. Как отошедший от дел охотник то было вполне естественно.
Со времен своего выпуска из Хейвена Хейзел участвовал во множестве миссий. В основном — удачных. В основном...
Хейзел успел ужаснуться мощи гримм — и восхититься силам охотников. Увидеть силу армий — в те редкие миссии, когда его путь пересекался с теми...
И вместе с тем его разум никак не мог осознать слова, что продолжали сыпаться изо рта Советника.
"Благодаря силе Проявления Короля Осмонда... Суперорда уничтожена... Профессиональные действия Отдельного Специалиста Рефен Бранвен..."
Хейзел знал... От Гретчен — его дорогой младшей сестры — о мощи суперорды — и о том, что Король Осмонд совершил... Было трудно этого не заметить — не одну неделю пестрели заголовки, а специалисты собирались тогда каждый месяц — шоу и закрытые совещания...
И конечно же Хейзел не подумал бы обвинять Осмонда в чем-либо — нет, Хейзел хранил в своем сердце огромную признательность Королю, что защитил и спас его младшую сестру — единственная причина, почему он не отправился в Гленн присягать тому на верность, словно бы рыцарь из какой-нибудь сказки, была в том, что его сестра — и вся ее команда — просто физически не могли выдержать нахождения в Горе Гленн — и Хейзел не мог их оставить в той ситуации, в которой они были тогда...
И вместе с тем Хейзел все равно никак не мог уместить в своей голове информацию.
Неужели... Это действительно сделал он?
Глядя на мужчину, опирающегося на трость — невысокого, достаточно худого парня, которому явно было не так легко стоять, что сжимал в руке палку для ходьбы — Хейзел просто никак не мог уместить в своей голове то, что он видел перед собой, и что он слышал.
Удар — взрыв монструозной силы, что без всякого сомнения мог оставить от всего Вакуо только дымящиеся руины — был делом рук... Этого человека?
Хейзел мог поверить в мощь Саммер Роуз — о да, слухи о самой сильной охотнице Ремнанта со времен Мрачного Жнеца добирались до него. Ты выглядела миниатюрной, и явно чувствовала себя неуютно, стоя в центре внимания — но Хейзел знал, что не стоило недооценивать охотников за их внешний вид — этому учились все и очень быстро.
Он вполне верил в Рейвен — та выглядела как человек, что мог перерезать небольшую орду собственными силами — явно в одном шаге от того, чтобы расплыться в усмешке, наблюдая за простыми людьми, ныне смотрящими на нее с уважением, а кто-то и с восхищением...
Он мог поверить в Кроу Бранвена — знаменитый в своем роде охотник, в сотню головорезов за спиной Рейвен — потому, что они выглядели опасно — но более всего от того, что их предположительные силы укладывались в рамки нормы.
Хейзел был силен — но он видел тех, кто был многократно сильнее его в бою. Самые могущественные из охотников — они могли своими руками, взмахом клинка превратить самого могущественного из гримм в кровавую кашу — но...
Но это?
Звезда Хейзела как знаменитого охотника так и не успела взойти — но причина была не в том, что ему не хватало сил для подобного. О нет, если бы Хейзел продолжил выполнять миссии, тренируясь в перерывах, возможно, однажды он столкнулся бы с Саммер Роуз за звание сильнейшего Охотника Ремнанта — но тот отошел от дел ради того, чтобы посвятить все свое время заботе о сестре.
Но это не отнимало ни того факта, что Хейзел был силен — или того факта, что он прекрасно учился в Хейвене — и потому без любой прикидки мол прекрасно понять что то, что было использовано Королем Осмондом — было не Проявлением, а...
Полноценной магией.
Не в смысле старых книг или ритуалов или чего-то подобного, конечно же — в магию вроде книжек жанра фэнтези тот не верил — но в смысле настоящего... Открытия.
Людям вокруг было плевать — они просто были рады тому, что выжили, ценой недолгого нахождения в укрытии и парой выбитых окон — но Хейзел мог понять, что подобное было... Немыслимо.
Во первых, это никак не укладывалось в предыдущую информацию о проявлении Осмонда — значит что тогда? Технология? Второй человек с Проявлением такого уровня? Или нечто большее?!
Подобная монструозная сила, доказанная в качестве не одноразового трюка, а доступной силы не просто могла поколебать расстановку сил — она должна была сломать все правила игры.
Что могло последовать за подобным? Что должно было? И что же последует?
* * *
Джонатан поднял взгляд в небо в момент, когда первые чествующие его — и остальных — крики начали разноситься на площади, экстренно переоборудованной в импровизированный помост для его награждения от лица Совета — и выдохнул, глядя на приближающиеся издалека точки.
Армия Атласа... Ну конечно же...
Какой силой воспользовался Озпин, подобрав самый идеальный момент для появление Айронвуда, Джонатан не знал... Но не то, чтобы это знание могло ему помочь в данный момент.
Сжав трость крепче и улыбнувшись Советнику — тот развернулся. Начиналась заключительная часть этого спектакля...
Так произошло
Генерал Джеймс Айронвуд не любил действовать в спешке. На самом деле, никто этого не любил — особенно в армии — особенно на руководящих постах — и особенно, если дело касалось спасения жизней.
Спешка в столь важных и вместе с тем столь щепетильных вопросах приводила к жертвам, к тратам, к проблемам и неудачам.
Но действовать в спешке, при всей своей нелюбви к тому, Джейм Айронвуд умел.
Поэтому, когда, в середине сбора и подготовки кораблей к отправке, к длительному полету через океаны в Вакуо по указания Озпина и ради спасения миллионов людей, Джеймсу пришло срочное сообщение — сомневаться у того не было ни возможности, ни времени, ни желания.
Ох, сколько он мог высказать всем, от Озпина до последнего бедолаги-соглядатая, заметившего появление орды Вакуо — за каждую ошибку, за каждую небрежность — и особенно за то, что переданная надежная информация о поведении суперорды в итоге оказалась ложной — но времени на бессмысленные нападки у Джеймса не было.
Размеренная погрузка, лениво отправляющиеся на задание солдаты, рутинно проверяющие готовность рыцарей техники — подобную неповоротливую громаду армейской бюрократии и человеческой лени было нелегко подчинить себе.
Но Джеймс Айронвуд умел действовать быстро — если и не всегда красиво.
То, что должно было занять еще три или четыре часа — подготовка к отправлению — а после этого сама отправка, еще не меньше часа — было закончено за двадцать минут.
За двадцать наполненных матом, криками и гневом генерала минут — и как минимум сожгло две извилины нервных клеток в мозгу Джеймса Айронвуда.
Полет, что занял бы в иных условиях двенадцать часов — при попутном ветре — превратился из ленивого дрейфа в скоростную гонку гигантских китов — боевых кораблей Атласа.
В нормальных условиях боевые корабли Атласа не были маневренным и хоть сколь-нибудь быстрым средством передвижения.
При всей своей мощи и грозном виде, дарующим как уверенность в завтрашнем дне гражданским, так и ужас врагу — если этот враг вообще мог испытывать ужас — боевые корабли Атласа были... Не самым высоким в плане соотношения затрат и эффективности оружием.
Авиалинкоры Атласа представляли из себя сверх оружие.
В том смысле, что они были сверх дорогими, сверх сложными и сверх функциональными — в плохом смысле.
Каждый авиалинкор — это от тридцати до пятидесяти тысяч тонн, поднятый в воздух умом, руками — и деньгами — людей.
Какое нереальное количество праха требовалось авиалинкору для того, чтобы просто держаться в воздухе? О да, разговор здесь шел о тоннах — ежечасно — и о таких суммах, что простой человек не смог бы даже самостоятельно взглянуть на одну, просто запутавшись в числе порядков и расположении цифр.
Впрочем, после своего первого взлета подобные линкоры, несмотря на колоссальные затраты праха, все равно оставались парить в воздухе, практически никогда не опускаясь на землю — но причина была не в том, что армии Атласа было не на что тратить деньги.
Причина заключалась только в том, что взлет авиалинкора требовал столько праха, что было проще годами держать тот на месте, чем опускать и поднимать тот каждый раз по тревоге.
Иными словами, учитывая то, что на одно поддержание подобной махины в воздухе ежесекундно уходили тысячи льен налогоплательщиков — траты на то, чтобы заставить подобную машину куда-либо двинуться невозможно было даже оценить.
