Нажав на кнопку Ваттс резко провел над своей верхней губой, избавляясь от своих шикарных усов — но этого было мало.
Следующая — голова — ему стоило как можно сильнее изменить свою внешность за то короткое время, что у него было. Кайзер наверняка ожидал возвращения последнего фургона в ближайшее время.
К моменту, когда голова Ваттса стала выглядеть практически лысой — батарейки машинки перестали работать, заставив того отложить ее.
Теперь — кепки сверху... Контактные линзы. Очки поверх...
Ваттс огляделся, прежде чем нажать на педаль газа, медленно ускоряя машину.
К счастью, емы не нужно было ехать далеко — оборудование должны были вывезти через штольни шахты Мантла, вход в которые также располагался в Мантле...
Поворот, поворот, и еще поворот — и вот он проделал путь до заброшенного входа в штольни... Еще один человек, стоявший на входе, увидев его, мгновенно кивнул, после чего пара фавнов появилась из-за его спины — те, кто и должен был перенести оборудование... Вместе с Ваттсом.
Открыв дверь и предварительно сбросив сумку с вещами под сидение пассажира, Ваттс вылез из кабины, прежде чем взглянуть на приблизившегося мужчину в серой форме.
-Здесь все? — тот бросил взгляд на фургон.
-Да, там пусто, — Ваттс попытался снизить свой голос, надеясь на то, что этот параноик Кайзер использовал людей, которые не встречались до этого.
-Хорошо, — мужчина кивнул,— Спасибо.
Спустя еще мгновение до ушей Ваттса донесся щелчок — резкий звук заставил Ваттса поднять взгляд... Чтобы увидеть черное дуло пистолета.
"Меня раскрыли?" — Ваттс чертыхнулся — "Или он изначально захотел избавиться от водителя? Чертов параноик!"
Его аура могла выдержать один, может быть даже два выстрела вплотную — но если противник уже достал пистолет — дело дрянь...
Резкий звук заставив Ваттса броситься в сторону, прежде чем тот смог увидеть, что только-что встретившийся ему мужчина неожиданно покачнулся, после чего, словно бы в замедленной съемке, попытался развернуться в сторону...
Чтобы увидеть одного из фавнов с пистолетом, наставленным на него.
Еще один резкий неприятный звук — и, отшатнувшись, неудачливый убийца Ваттса свалился на землю, орошая ту резко вырвавшейся из его тело кровью, из мест, куда попали пули неизвестного фавна.
Развернувшись, Ваттс вздохнул, глядя на приближающегося фавна,— Я полагаю, вы...
-От Аифала, — кивнул приблизившийся фавн — молодой парень с торчащим из его штанов волчьим хвостом.
Ваттс только улыбнулся.
Лучший способ оставаться на плаву в криминальном мире, когда твой наниматель решил от тебя избавиться? Найти нового!
Планы смертных и бессмертных
Среди огромного числа имен и фамилий самых приметных и значимых, самых могущественных и влиятельных людей мира, решивших объединить свои силы ради решения "Мантловской проблемы" имя профессора Озпина казалось притягивающим внимание — если быть точнее, то это имя заставляло любого читающего список посетителей задаться вопросом — "А что там делает профессор Озпин?"
Конечно же любой мог понять, что после объявления всеобщего саммита каждое государство должно было прислать своего представителя — Советника как минимум, свою высшую власть, достойную представлять свое государство. С этой точки зрения Озпин, бывший Советником Вейла, пусть и на позиции Директора Академии, вполне удовлетворял этим условиям — однако... Почему именно он?
Вполне логично было предположить, что более подходящим станет Советник по внешней политике и дипломатии — зачем отправлять в Атлас Директора, чья наиболее известная характеристика — его выдающаяся боевая мощь?
Этот вопрос заставил множество аналитиков по всему миру задуматься, прежде чем единственная логичная и стройная теория появилась в их разуме.
Вейл посылал своего наименее загруженного и наиболее безынициативного члена Совета потому, что не был заинтересован слишком сильно в исходе Саммита — и вместе с тем отправлял туда единственного Советника, что мог пережить покушение — которое, судя по всему, Вейл если не ожидал, то как минимум не сбрасывал со счетов.
Забавно, но могущественные и посвященные в тайны этого мира вершители судеб также были заинтересованы в том же вопросе — в конце концов для Озпина ничего не стоило отправить в Атлас очередного Советника, разыгрывая своеобразный спектакль для наблюдателей и оставаясь в тени, как тот и делал всегда. Зачем же Озпину было нужно появляться на саммите лично?
Итог, к которому они пришли, наполовину совпадал с итогами аналитики простых людей — Озпин действительно ожидал того, что его вечный враг, Салем, нанесет удар на саммите.
Но Озпин был слишком заинтересован в определенном исходе саммита, чтобы допустить это.
В конце концов Озпин оставался невероятно могущественным охотником — быть может его магия слабела день за днем, поколение за поколением, и с появлением нового игрока на большой арене, нового мага, тот уже не выглядел столь могущественным чародеем — но в этом и заключалась небольшая хитрость Озпина.
Ему и не требовалось быть магом, чтобы уничтожать врагов.
Глядя на Озпина, на его далеко простирающуюся даже из его высокой башни руку, на паутина тянущуюся через весь мир и его планы, планы внутри планов, меняющиеся и перетекающие друг в друга так быстро, что, порой, невозможно даже было предсказать, что Озпин планировал на самом деле, наблюдатели могли забыть тот факт, что Озпин заслужил свое положение в мире не только благодаря своему уму — но и благодаря своему весьма впечатляющему боевому опыту и боевым способностям.
Конечно же Озпин не тренировался ежедневно и большую часть времени был заперт в своей башне — но когда ты переживаешь тысячи и тысячи лет в самых различных условиях — ты учишься самому обширном арсеналу самых разнонаправленных навыков.
Возможно у Озпина не получилось бы победить Джонатана или Салем в магической дуэли — но ему и не требовалось этого. Каждое его воплощение, в каждом поколении Озпин добивался того уровня силы, что делало его как минимум способным к сражению с Салем.
И у Салем всегда хватало силы.
На самом деле, если бы Озпин хотел — он уже давно получил бы славу самого могущественного Охотника Ремнанта — если бы это было ему необходимо.
В подобных условиях видеть его движение для наблюдателей было особенно тревожно. Если Озпин сдвинулся со своего места, вышел из своей башни и направился в Атлас лично — это значило, что у Озпина был план, требующий этого. А если у него был план, требующий его личного появления? Вполне вероятно этот план включал в себя столкновение с противником, с которым никто кроме Озпина не мог справиться.
По крайней мере, никто из тех, кому Озпин мог доверить исполнение его плана.
У Озпина было множество множеств самых различных подчиненных. Могущественные охотники, влиятельные политики, изворотливые преступники — быть может все еще не до конца, но Озпин мог ныне с уверенностью сказать, что практически полностью вернул все свое состояние, что десятки лет назад он потерял после свержения монархии — свержение, что было произведено его собственными руками.
Нет, это не делало его всемогущим или всезнающим... И это было проблемой.
Когда Джонатан неожиданно возмутился Озпином — тот не углядел в этом ничего особенно ужасного. Было бы глупо предполагать, что Озпин никогда в прошлом не переживал подобное — разочарование в его методах и идеалах от его союзников происходили чаще, чем сам Озпин замечал это — еще один подобный случай не менял ничего в картине мира Озпина — разве что, может быть, немного оказывал влияние на его дальнейшее планирование...
Но Джонатан мог пойти по двум путям — он мог либо попытаться оборвать свои связи с Озпином и попытаться создать собственный порядок, стать отдельной политической силой на собственных условиях — либо же он мог попытаться присоединиться к Салем.
Джонатан поступил достаточно мудро, не выбрав второй вариант. Конечно же, Озпин мог поплатиться дальнейшим ослаблением — но это не значило, что у него не было возможности избавиться от неожиданно возникшей и столь внушительной угрозы.
Джонатан нанес удар по Озпину, по команде STRQ — достойная стратегия ослабления самого Озпина. Если убийство самого Озпина лишь по итогу позволяло тому скрыться и на долгие годы отправиться в тень — значительно проще было попытаться атаковать не самого Озпина, а его окружение, лишить его силы и способностей. Озпин, вполне вероятно, выбрал бы подобный путь на месте Джонатана.
И Джонатан... Действительно нанес удар. Так просто.
Могущественен или нет Озпин, он был не богом. Он не умел обращать время вспять, менять небо и землю местами и иногда он просто сталкивался с ситуацией, в которой он не мог победить. Даже если человек является величайшим оратором в мире — он не способен убедить пулю, уже стремящуюся к его голове из выпущенного ствола, остановиться.
Точно также Джонатан на недели удалился, прежде чем, использовав все доступные ему силы и ресурсы, нанести удар.
Озпин всегда считал Джонатана слишком обеспокоенным вопросами морали, саморефлексией, но он вполне отдавал себе отчет, что сомнения не означали неспособность сделать что-либо. Как показала информация о прошлом — задолго до того, как Джонатан стал королем он уже продемонстрировал это, ограбив банк Шни. Поэтому когда Озпин увидел руку Джонатана — подкуп и агенты, подстроенные ситуации и разговоры — и даже взглянул на Рейвен, возмущенную, но вынужденную подчиняться Джонатану — Озпин лишь кивнул сам себе. Значит, время пришло.
И Джонатан забрал себе команду STRQ — в полном объеме. Это не было каким-то тайным договором сильных мира сего в кулуарах, сколько просто случилось из-за действий одного против другого. Весьма удачных, по своему итогу, действий.
Нет, Озпин не был непобедимым — не существует никак абсолютов в этом мире. Озпина можно было переиграть, победить, даже убить или обмануть. Джонатан не был первым, кому это удалось — и, вполне вероятно, не последним.
Конечно же Озпин не оставил свое поражение просто поражением, сделав ответный шаг, серьезно усложнив жизнь Джонатану и поставив его перед серьезным выбором, что должен был по итогу все же вывести Озпина вновь на лидирующие позиции — но...
Ситуация была не идеальна.
Джонатан, пусть и не идеально, но все же вырвал нужный ему кусок из плоти Озпина — не особенно до того интересуясь политикой и не обладая опытом или умом Озпина.
Но что произойдет дальше?
Что произойдет через пять лет, десять, двадцать — сто?
Джонатан был магом — что, если Озпин, разыграв свою руку, однажды, через десятки поколений, столкнется с Джосайей Гудфеллоу, таящим в себе воспоминания об Озпине — и немалую обиду на него?
Опасная, столь опасная ситуация...
Забавно, но пока Джонатан выигрывал время, стараясь составить подходящий план действий в отношении Озпина — Озпин делал тоже самое. У обоих из них было достаточно причин для того, чтобы опасаться друг друга и опасаться собственных неоправданных провоцирующий действий. Каждый из них внимательно взвешивал на весах все свои варианты, искал пути друг у другу и...
И потому Озпин лично отправился на саммит.
Потому, что у него все еще оставались сомнения. Потому, что он должен был выбрать.
И потому, что Салем не могла упустить эту возможность.
* * *
Саммит... Салем помнила множество саммитов из столь долгой и столь далекой своей прошлой жизни. Собрания могущественных, мудрых, влиятельных. Тайные, открытые. Большие, малые. Те, что действительно становились огромной проблемой для Салем, те, что не имели никакого смысла кроме повода для очередного вечера празднеств, и те, что организовывала она сама или ее подчиненные. Еще один саммит.
В тысячах тысяч подобных вариантов Салем могла только пробежаться взглядом по очередным новостям о еще одном геополитическом кризисе и, едва не зевая от скуки, отложить от себя новости, вернувшись к своему планированию, не обращая внимания на подобное.
О нет, вполне вероятно, что она бы воспользовалась этим шансом, нанеся человечеству страшный удар, погрузив мир в хаос и выпустив свои орды гримм в мир, сея хаос и смерть, но в этом не было ничего обычного.
Как может быть рутинен ежемесячный отчет для работника, уже несколько десятков лет молчаливо подписывающего документы в своей кампании, также с рутинной незаинтересованностью Салем создавала эти ужасающие трагедии и мировые кризисы.
Еще одна мировая война, еще один теракт, еще пара десятков мировых лидеров мертвы — события, ложащиеся в ее послужной список, и без того полный подобными заслугами.
И все же, в отличии от сотен подобных, в этот раз Салем внимательно следила за саммитом.
Конечно же, причина в этом была не в том, что она была заинтересована в гражданской войне Мантла и Атласа — или же в том, чтобы она, по какой-то причине, была заинтересована в том, чтобы этого не допустить. Нет, еще пара десятков миллионов людей и пара государств были незначительной мелочью, недостойной внимания Салем.
Но именно в этот раз взгляд Салем был внимательно прикован к саммиту — если точнее, то к одной из центральных фигур надвигающегося саммита.
Джонатан Гудман.
Салем внимательно наблюдала за тем, как Тириан и его орда расходных материалов продвигались вперед, желая определить силы Джонатана, опознать, действительно ли он был магом, узнать его способности...
И она своего добилась.
Озпин, при всей своей невероятной гибкости ума, был весьма закостенел в своих взглядах.
Если тысячи лет их сражение происходило по одному сценарию — необязательно этот сценарий не мог измениться однажды.
Да, сотни раз Салем убивала Озпина, уничтожала его государства, побеждала его армии и заполоняла мир гримм — но это происходило не потому, что Салем была безмозглым болванчиком, способным исключительно на то, чтобы порождать новых и новых гримм, подчиняясь командам безмозглого кукловода. Нет, у Салем была цель — самая простая и благородная цель на свете...
Салем просто хотела умереть.
Конечно же она предпочла бы, чтобы ее смерть произошла таким образом, чтобы Озпин ухватился за голову и завыл от бессилия и боли, но это не было обязательным условием. Салем была готова умереть и без фанфар, в своей кровати, и даже по итогу свершения сложного ритуала, или любым образом. Салем не боялась, как именно она умрет если по итогу она просто сможет умереть.
Пожалуй даже, если бы Джонатан потребовал от ее гримм начать разводить цветы для того, чтобы убить ее — Салем согласилась бы. Ей было все равно, она ненавидела человечество — но ее ненависть к человечеству была ничтожной по сравнению с той ненавистью, что она испытывала к самой себе, к своей жизни. По сравнению с ее... Усталостью.
Насколько проще было бы, если бы Салем просто была мертва.
Никакой нужды сражаться с Озпином. Никакой нужды играть в политические, военные игры. Никакой нужды что-то делать, куда-то бежать...
Испытывать боль.
