Синдер отнесла от себя руку до того, как кто-то из ее команды успел задать вопрос, и двинулась вперед размеренным шагом, подходящим ее текущей позиции — свита Джонатана, лидера "нового мира" и одного из — если не самого — влиятельного игрока на мировой арене.
Просто, это место... Это место заставляет вспоминать...
Синдер удержала свой взгляд от того, чтобы сместится в сторону — взглянуть на давным-давно забытые знакомые улицы, чтобы попытаться найти взглядом то, о чем она когда-то только слышала — или даже то, что она когда-то видела в прошлом...
Синдер чуть ускорила шаг, прежде чем оказаться на шаг позади Джонатана и под мерный стук его трости синхронизировать ее шаги, медленно шагая вперед, глядя в спину удаляющемуся генералу...
Какая бестактность, привезти в отель — и ни разу не развернуться...
Генерал, что был "хозяином" в этом случае и должен был продемонстрировать "гостеприимство", казалось, даже никого не вел за собой, просто размеренно двигаясь так, будто бы хотел заказать номер в отеле...
Синдер знала, что генерал наверняка хотел обменяться несколькими словами перед тем, как покинуть делегацию — сам саммит начнется завтра и продлится наверняка еще несколько дней... Но если так — то не продемонстрировать и капли радушия?
С другой стороны Синдер полагала, что глупо было ожидать что-то иное от человека, на глазах которого умирало его собственное государство, служению которому он посвятил свою жизнь — и те, кому он должен был демонстрировать "радушие" прибыли для того, чтобы определить его судьбу...
Синдер даже чувствовала в своем разуме какое-то странное удивление, уважение даже — тот факт, что генерал все еще не пустил себе пулю в лоб, все еще не сбежал прочь, если нужно — в собственную могилу — не мог не вызывать уважения.
Генерал наверняка осознавал, даже если врал сам себе, что он проиграл — не было ничего, что он мог бы сделать, для сохранения своего государства — он был лишь инструментом, ручкой, что поставит свою подпись на решении саммита...
И все равно, вопреки всем мыслям, он на что-то надеялся, что-то планировал, за что-то держался...
Муха, дергающаяся в смоле.
Раннее сравнение пришло на ум Синдер вновь.
Однако там, где глядя на Джонатана Синдер чувствовала радость и какое-то внутреннее тепло — глядя на генерала Синдер чувствовала только странное нездоровое любопытство садиста, наблюдающего за бессмысленными движениями насекомого и странный азарт наблюдателя, пытающегося угадать, в какой именно позе замрет муха.
Синдер... Уважала людей, что продолжали бороться — даже осознавая бессмысленность их борьбы. Синдер была такой же — бессмысленная борьба в мелочах против непобедимой...
Ее.
Но, в конце концов, будто бы глупый последователь веры, бессмысленно молящий о спасении, она все же была спасена... Не все в мире были столь удачливы, чтобы рассчитывать на подобное.
Синдер уважала силу, но больше всего она уважала Волю.
Будь эта Воля направлена против внешнего — в случае генерала — или внутреннего — в случае Джонатана — Синдер не могла не восхищаться подобным... Как минимум на каком-то уровне.
Сделав шаг в приоткрытые двери Синдер оказалась внутри здания, глядя на залитый светом отель — однако отбросила мысли о прошлом мгновение спустя.
Она бывала во множестве отелей и гостиниц вместе с Джонатаном за прошедшие годы и успела привыкнуть к тем. Просто...
В первый раз она была в отеле в Атласе... С тех времен.
Синдер покачала головой, рассеивая вуаль павших на нее мыслей, прежде чем осмотреться вокруг, глядя на то, как несколько молчаливых роботов под контролем одного носильщика относят вещи посетителей — Синдер знала, что в этих чемоданов не было ничего действительно важного, такое бы просто не доверили сторонним людям. Большая часть важной документации в данный момент была скрыта в личном хранилище Джонатана — стальной куб сорок на сорок метров, зарытый в глубины породы, без света или входа, стенки толщиной в метр.
Телепортация позволяла пользоваться самыми надежными хранилищами.
Меньшая часть документации, впрочем, все же была привезена вместе с Джонатаном — и в данный момент хранилась в небольшом чемодане, прикованном к руке одного из крыс, что просто не мог отдать ту, даже если бы хотел.
Впрочем, по понятным причинам возмущаться подобному никто не стал — все здание отеля было арендовано на ближайшие несколько дней, с полной предоплатой и отличным "бонусом" за понимание отеля — и за то, что охрана того была полностью заменена на время пребывания процессии в отеле — вместе со всеми официантами, поварами, горничными и прочим персоналом.
Невозможно быть слишком подготовленным в зоне боевых действий.
Спустя еще несколько мгновений, в подтверждение ранних мыслей Синдер, Айронвуд тихо обратился к Джонатану, после чего оба они удалились внутрь здания, куда-то в защищенные комнаты для небольшого диалога, в то время как подошедший агент обратился к замершей без дальнейших распоряжений команде, — Для вас было подготовлено четыре люкс-номера на предпоследнем этаже. Ваши вещи уже успели доставить, если вам что-то нужно — можете использовать внутренние линии отеля или обратится к одному из охранников на этаже. Ужин состоится через сорок минут, до этого момента попрошу вас не покидать пределы отеля.
Синдер только коротко и понятливо кивнула на эти слова, точно также, как и команда за ее спиной, прежде чем агент повторил их движения, кивнув в ответ, и развернулся прочь.
Синдер знала этого агента — один из личной охраны Джонатана... Синдер присматривалась когда-то к его месту.
После того, как она закончит обучение в академии и полноценно перейдет в КРСА — встанет вопрос о том, в какой именно отдел Синдер войдет — может быть, административный, внутренние войска КРСА, контршпионаж... Тайным агентом для тайных операций она стать не могла, к сожалению или счастью — она была слишком известна — хотя, возможно, если говорить о шпионаже "среди белого дня", прикрытого "дипломатическими визитами" или "официальными приемами высшего общества"...
Но нет, конечно же. Синдер хотела попасть в один отдел — отдел "М6" — занятый охраной самого Джонатана в первую очередь. Потом, за несколько лет, она бы доросла до главы отдела — затем до заместителя директора, директора, а затем...
Кто знает, что будет дальше?
Синдер покачала головой, словно бы стряхивая эти мысли с себя, прежде чем повернуться к своей команде и впервые за все время сделать что-то лидерское в их отношении, — Ладно, поднимайтесь наверх, можете расположиться в своих комнатах — через десять минут собираемся в моей.
Синдер не переживала по поводу места проведения небольшого совета в данный момент — перед отправкой она выучила план отеля и знала, что отведенные каждому в ее команде номера подходили для проведения средней руки совещания на пять десятков потенциальных инвесторов и директоров...
Покачав головой и не став обращать внимания на слова ее команды, Синдер направилась вперед, после чего нажала на кнопку лифта, ожидая момента прибытия на свой этаж.
Каждый член команды — включая Синдер — неоднократно прошел через инструктаж того, что именно и каким именно образом они должны были делать во время и вне саммита, но прибыв в данный момент, Синдер все равно испытывала иррациональное чувство тревоги.
Странное чувство, раздражающее Синдер — даже понимая, что ситуация была на данный момент полностью под контролем и что та не могла никаким образом преподнести неприятный сюрприз — та все равно хотела удостовериться в том, что все было на своем месте, все были подготовлены и все действия проходили так, как им и должно. Даже удостоверившись в этом — она тут же желала начать проверять все заново, будто бы ситуация могла измениться за те несколько минут, что она не смотрела...
Синдер прикрыла глаза, после чего медленно насильно выдохнула, полностью освобождая свои легкие от воздуха, прежде чем открыть глаза и вдохнуть обратно, чуть качая головой.
Даже сейчас она в очередной раз хотела повторить своей команде то, что им повторили уже десяток раз, в очередной раз пробежаться по основным темам, напомнить о правилах — даже учитывая, что за прошедшие несколько часов с последнего инструктажа те вряд ли успели забыть то, что им говорили...
Синдер сделала шаг в лифт, позволяя другим людям войти внутрь — после чего развернулась, нажав на кнопку нужного этажа.
Краем глаза та успела ухватить фигуру Джонатана, медленно двигающегося вместе с Джеймсом, возвращаясь в лобби отеля — о чем бы ни было совещание, оно не продлилось и нескольких минут... Хотя, Синдер неплохо представляла себе, в чем именно заключались мысли генерала — судя по тому, насколько близок тот был к моменту, когда он приставит свой пистолет к голове не противника — скорее всего он задал только один или два вопроса, что-то настолько же отчаянное и наивное, как "поддержишь ли ты меня?" И, получив свой ответ — не тот ответ, на который генерал мог надеяться вопреки всему — генерал просто развернулся и направился прочь...
Через полчаса Синдер появится на позднем ужине. Еще через три часа она заснет. Еще через четыре — проснется. Еще четыре часа — и Джонатан проснется сам. Еще час — и будет завтрак. Затем, через час, начнется саммит...
Синдер покачала головой.
И после конца саммита — как минимум на этот день — она отправится по адресу, донесенному ей КРСА.
Синдер на мгновение подняла руки, пытаясь пересчитать мысленно, что же ей было необходимо сделать сегодня перед сном... Прежде чем подавить эту совершенно беспричинную нервозность. У Синдер не было никаких причин переживать.
Твоей жизни
Джонатан проводил взглядом поклонившегося и вышедшего из комнаты агента, после чего проделал путь, мерно постукивая тростью, до окна, из которого открывался прекрасный вид на улицы Атласа.
Легкий снежок, медленно ложащийся на тротуар улиц — под ночь ветер перестал терзать улицы Атласа, успокоившись на считанные мгновения, позволяя редким прохожим спокойно перемещаться между домами — если то им было нужно в эти поздние часы... Ночь была временем отдыха и сна — возможно Атлас и продолжал бурление жизни по ночам, но число случайных прохожих значительно снизилось, по сравнению даже с вечером...
И особенно сильно оно снизилось из-за комендантского часа.
Возможно, в другие времена... Когда Джонатан только оказался в этом мире, держа в руке бутылку виски и праздно шатаясь по крышам Атласа, он мог увидеть редких людей, бегущих по своим делам — бродяги, пьяницы, любовники, ночные работники и преступники — самые различные люди...
Однако сейчас улицы Атласа были пусты — единственными шагающими по тротуару, медленно засыпаемому снегом, тут же тающим и превращающимся в легко марающую белые сапоги и форму грязь, были молчаливые роботы армии Атласа и редкие офицеры, одетые в белую форму, несущие на плечах погоны, а на лице — хмурый усталый оскал изможденных долгими патрулями и вечной паранойей солдат.
Гражданская война... Единственная война, в которой гражданство ничего не значит.
В гражданских войнах не было посторонних или мирных — заведомо мирных — людей. Каждый пьяница, пытающийся отогреться у костра, мог оказаться тайным членом сопротивления, готовящимся сделать свой выстрел в проходящего солдата. Каждая мать с ребенком, спешащая по своим делам, могла нести в руках замотанную в тряпье бомбу, лишь удачно замаскированную под слоем одежды, и каждый дом мог в любой момент стать укрепленной позицией врагов, снайперов, подрывников...
И я сделал это.
В идее все это звучало так легко и просто.
У нас есть злой Атлас, подавляющий страдающих рабочих Мантла, и у нас есть болеющая всем сердцем за бедных людей Мантла чемпион правосудия, Робин Хилл, объединившая сотни тысяч людей своими благородными устремлениями и личной харизмой, ее невероятным воззрением нового, более прекрасного чем все, о чем могли подумать раньше люди, мира — прекрасной страны равных людей, щедрых управителей, доблестных королей и довольных рабочих. Страна, объединенная вместе под единым знаменем "Свободы. Равенства. Братства."
И Джонатан не сомневался — у Робин получится сделать это...
Не все, не сразу, и не в таком виде, как она надеялась, но получится. Джонатан вполне верил — использовав новообретенный душевный порыв людей, ресурсы и заводы Мантла и поддержку Гленн — Робин могла бы добиться многого. Вполне вероятно, что она действительно бы смогла приблизиться к пониманию "хорошего государства" — ей пришлось бы ошибаться, сбиваться с пути и разбираться с последствиями своих ранних решений, часть из которых она могла представить, а часть из которых стали бы неожиданными щелчками по носу ей от реальности — но она наверняка сделала бы жизнь лучше.
Хорошая система поддержки рабочих, справедливые законы, неплохая минимальная оплата, доступная медицина и образование — все это не было какими-то чудесами, что невозможно было создать в мире не обладая возможностями мага — нет, это было доступно, возможно, вероятно даже — Робин была упертой и верила в свои силы и свои убеждения, если перед ней и возникнет преграда на ее пути к чему-то, что можно было назвать "хорошей жизнью Мантла" — она будет долбиться в нее лбом, пока не пробьет ее насквозь или не разобьет себе голову полностью.
Робин была великолепным лидером, с великолепной харизмой, превосходным видением невероятного будущего и четким устремлением во что бы то ни стало, исполнить свою мечту. Иными словами, Робин Хилл можно было описать одним словом...
Фанатик.
Фанатики, последователи идей, были самыми страшными из людей.
Они могли верить в самые просвещенные, самые гуманистические, самые человечные из идей...
И выбирать самые бесчеловечные пути к тем.
Джонатан не сомневался — в конце концов Робин Хилл построит неплохое государство. Может быть, не такое прекрасное, как она успела себе представить — но все равно хорошее, значительно лучше старого Мантла и Атласа...
После того, как перережет всех, кто будет против.
Робин была сама по себе хорошим человеком — ей действительно просто хотелось сделать жизнь людей под ее командованием чуть лучше, помочь работникам заводов и приструнить жесткую администрацию Атласа...
Но нам ли не знать, на что способен хороший человек, когда он говорит себе "это правильное действие", да, Джонатан?
Робин найдет каждого из богачей Атласа, из старых чиновников и из коррумпированных офицеров — и выжжет их каленым железом.
Придется открывать новое кладбище — для всех тех, кто не был согласен с ее мировоззрением.
Прекрасный новый мир, построенный на костях тех, кто был не согласен с конкретно этим толкованием "прекрасного"...
И мы выпустили ее на волю.
Многие ставили на Робин Хилл в этом противостоянии — Атлас показал свои гнилые шестерни, бесцельно скрежещущие по металлу, разрушая то, что осталось от прошлого "великого города в небесах" давным давно — задолго до того, как Джонатан вступил в этот мир.
