Ощущение мягкой плоти под костяшками пальцев, податливого живота, проминающегося под ударом кулака, легкое, едва заметное тепло тела, уязвимая и слабая жизнь, держащаяся в ее руках — всего чуть в сторону, чуть сильнее — и Синдер могла бы разорвать ударом печень Аманды — или селезенку. Почки — или даже кишечник, оставив ее захлебываться собственным дерьмом... Я всегда этого хотела...
Аманда попыталась издать звук вновь, но агент сжал ее челюсти, прижав те между собой, превращая крик в неясное мычание, вызывая новую и новую волну страха и паники в разуме и глазах Ли и мисс Санни...
Но мне это не нравится.
Синдер медленно, сантиметр за сантиметром, отнесла руку вновь, прежде чем замереть, глядя на то, как дрожит Аманда перед ней...
Синдер ощутила, как против ее воли ее лицо наполняется злобой.
Я вас ненавижу. Я вас всех ненавижу. Вы сделали меня слабой!
Синдер развернулась к Ли, прежде чем приложить руку к ее левой щеке — движение, что заставило ту дернуться как от удара — обманчивая мягкость не имела значения в момент, когда Ли увидела ее жестокость.
Спустя мгновение Синдер ощутила, как Ли, ожидавшая боли или удара, смогла успокоиться — лишь чуть-чуть, на мгновение, поняв, что это прикосновение Синдер не несло боли...
Наивная глупость.
Спустя еще мгновение сквозь насильно сжатые зубы вырвался крик и Ли застучала ногами по полу, пытаясь сбежать от раскаленного прикосновения проявления Синдер.
Чувствуешь? Чувствуешь, как мгновение за мгновением обугливается твоя плоть? Чувствуешь, как разум пытается ухватиться за возможность сбежать — но не находит той? Чувствуешь, как приходит паническое осознание, что следующая секунда боли станет последней? Как ломается психика, ожидая мгновения смерти? Я чувствовала это, каждый день — мечтала принести вам эти мгновения в ответ, заставить вас страдать, плакать также, как и я, кусать зубы до тех пор, пока те не треснут от натуги...
Палец, укрытый аурой, обращенной в расплав огня и боли вонзался в плоть Ли, миллиметр за миллиметром погружаясь внутрь, когда плоть, обуглившаяся до черной корки, начала переходить в капающую черную жидкость, потекшую по щекам девушки вниз и...
Мне это не нравится.
Синдер замерла, все также держа палец на начавшей быстро остывать плоти.
Почему мы не это не нравится?
Синдер отдернула руку от ЛИ, словно бы от прокаженной.
ПОЧЕМУ МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ?!
Синдер сжала кулак, глядя на Ли.
Она захлебывается от боли — но ее шрам не будет заметен. Когда ей срежут мертвую обуглившуюся плоть — останется лишь небольшая озпина, которую будет нельзя увидеть не зная о том, что она находится здесь. Нужно добавить больше. Метка на всю жизнь. Уродливое пятно, мерзкая клякса, вечная стигма...
ПОЧЕМУ Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО ДЕЛАТЬ?!
Синдер оттянула руку, после чего ударила пощечиной по лицу Ли, заставив ту щелкнуть зубами от реверберации боли внутри ее черепа.
ПОЧЕМУ ВАМ НЕДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО ВЫ УЖЕ ОТОБРАЛИ У МЕНЯ?!
Разложенная еда. Небольшой продавленный диван. Пары обуви. Фотография на стене. Кольцо на безымянном пальце. Лежащая косметика на столе...
ПОЧЕМУ ВЫ РЕШИЛИ ОТОБРАТЬ У МЕНЯ МОЮ БОЛЬ И МОЮ СЧАСТЬЮ?! ВАМ БЫЛО СЛИШКОМ МАЛО ЛИШИТЬ МЕНЯ СЧАСТЬЯ — ВЫ РЕШИЛИ ЛИШИТЬ МЕНЯ ДАЖЕ МОЕЙ НЕНАВИСТИ?!
Синдер ощутила, как по ее щеке бежит чуть теплая соленая жидкость одиночной каплей.
Почему? Почему я так долго хотела вашей боли, так долго желала этого момент, и сейчас... Я не чувствую радости. Почему?
Синдер втянула воздух носом, переведя взгляд на Санни, видя, как постепенно в глазах начинает скапливаться влага.
Почему нет ничего... Почему нет радости и нет грусти? Почему я не чувствую ничего, глядя на вас? Почему вы лишили меня этого?
Синдер втянула воздух еще раз, затем еще раз и еще раз, чувствуя, как начинает прерываться ее дыхание, как ее хваленый самоконтроль начинает разрушаться, как ее руки начинают дрожать и глаза начинают щипать слезы.
Это неправильно! Я не слабая! Я не слабая! Я не слабая!
Синдер отбросила пистолет, начав стирать слезы руками, стараясь выцарапать глаза, если такова будет цена того, чтобы перестать плакать.
Быть сильной, быть сильной, быть сильной!
Синдер втянула воздух, чувствуя, как начинают бежать сопли по ее лицу, пытаясь закрыться от этого мира своими руками.
Пожалуйста! Я больше не буду плохой, я больше не буду злой, пожалуйста, я просто хочу почувствовать радость! Я так долго мечтала об этом, я так долго хотела этого — почему я не чувствую ничего?! Нет боли, нет радости, нет страха — почему, что со мной не так, почему это произошло, я просто хочу что-нибудь чувствовать! Я просто хочу быть... Хочу быть... Хочу быть нормальной... Хочу быть счастливой... Хочу любить и плакать, отдыхать и убивать, что угодно, пожалуйста, я просто хочу чувствовать что-то... Хочу быть нормальной...
Синдер терла глаза, ощущая, что ее рукава впитывали слезы, казавшиеся бесконечными.
-Почему? — один единственный вопрос, поглотивший разум Синдер, вырвался спустя мгновение наружу,— Почему я? Почему вы сделали меня такой? Почему я такая?
Один из агентов, которых Синдер уже не могла разобрать за пеленой из слез, кто именно это был, чуть сдвинул свои руки, позволив мисс Санни открыть рот и ответить через боль,— Я... Я сожалею...
-ПОЧЕМУ?! — Синдер бросилась вперед, не слушая слов, после чего ухватилась руками за шею женщины и тряхнула ту в сторону, заставив ее удариться головой о спинку кресла,— ТЫ НЕ СОЖАЛЕЕШЬ, ТЫ НИКОГДА НЕ ДУМАЛА ОБ ЭТОМ, ТЫ ЗАБЫЛА ОБО МНЕ — НО Я НЕ ЗАБЫЛА, Я ПОМНИЛА, ПОМНИЛА КАЖДЫЙ ДЕНЬ, КАЖДЫЙ ЧАС, КАЖДУЮ СЕКУНД — ТАК ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ?!
Синдер била руками вновь и вновь, заставляя мисс Санни трястись как тряпичную куклу, удар за ударом, еще раз и еще раз, пока агент не убрался с ее пути, отпустив Синдер и ее жертву.
Синдер била, била еще раз, и била сильнее — пока под ее ударом не начал трещать пол, пока она не свалилась, пока текущие из ее глаз слезы не смешались с кровью мисс Санни, пока, с очередным ударом, она не осознала, что мисс Санни больше не дергается.
Кровь растекалась под ней. Рядом лежало сломанное кресло. Мисс Санни все еще дышала, но не говорила больше ничего — разорванная кожа на голове, вырванные клочья волос и кровь, так мало и так много...
Синдер осознала, что более не держала мисс Санни, отбросив ту от себя.
Потеряла сознание — не более того... Она проснется... Будет блевать, будет отлеживаться, месяцы... Но она выживет. Не переживет ничего больше. Не будет ничего больше. Все закончится здесь — ее жизнью... Или ее смертью.
Синдер отшатнулась, глядя на свои руки. Окровавленные. Полные силы. Полные власти.
Дрожащие...
-Я не чувствую ничего, — Синдер подняла свой взгляд, пустой, лишенный всяческих эмоций, на лежащую мисс Санни,— Ни счастья, ни боли, ни гнева... Почему вы сделали меня такой?
Кто я?
Убивать плохо, Синдер.
Синдер ощутила, как из глубин ее памяти поднялось воспоминание.
Джонатан молчаливо смотрел вперед. Размышлял. Думал. Синдер не решалась — не могла — не имела права его прерывать. Он размышлял, прежде чем...
-Нет, Синдер, убивать — плохо...
Синдер медленно ощутила, как пустота в ее душе медленно начинает заполняться. Капля по капле.
Каждый день. Каждая минута. Каждое проведенное мгновение.
Если бы я просто была нормальной. Если бы всего этого не было... Если бы я чувствовала радость убивая вас — или грусть... Если бы я просто могла найти во всем этом смысл...
Все будет хорошо.
Синдер вдруг осознала, что голос в ее голове звучал не подобно ей самой.
Все будет хорошо, Синдер. Я спасу тебя. Я заберу тебя из отеля. Я сделаю все в этом мире ради тебя.
Ты сильная, Синдер. Ты самая, самая сильная...
Синдер подняла взгляд на Санни вновь, после чего развернулась, проделав быстрые шаги до брошенного пистолета, вернув тот обратно в руку и, не обращая внимания на все еще не высохшие слезы, окровавленные руки и страх в глазах близняшек, прежде чем вернуть тот обратно агенту.
Это не закон и не запрет. Это просто правда. Убивать плохо не потому, что кто-то решил подобным образом, а потому, что это так.
Джонатан сделал это так.
Джонатан маг. Он меняет мир. Он сделал это таковым.
Синдер развернулась, прежде чем произнести последние слова,— Пристрелите их всех.
Спустя мгновение три хлопка раздались за ее спиной и Синдер подняла руку к своему рукаву, где была нарисована печать телепортации.
Синдер не чувствовала радости от убийства. От их боли. От их мучений. Убивать было плохо. Но некоторые вещи, даже будучи плохими, не были неправильными.
Запрягая крыс
Синдер выждала еще несколько минут, позволив водителю неприметной машины вернуться обратно к отелю, прежде чем воспользоваться способностями телепортации, появляясь в автомобиле, прежде чем открыть дверь, делая шаг из машины.
Внутри у нее было единовременно пусто, и вместе с тем ее не пугала эта пустота. Это была не та пустота, что она испытывала пытаясь проломить голову мисс Санни, или что начала пожирать ее изнутри в момент, когда она, вопреки ее ожиданиям, не ощутила улыбки на своем лице, глядя на прижатых к своим местам Аманду и Ли.
Это была странная пустота, как будто бы...
Как будто бы ты уже спрыгнул с обрыва — и ныне летишь вниз, ощущая свою свободу, ощущая единство души и тела, только на этот краткий миг — осознавая, что не можешь вернуть обратно прошедшую секунду...
Глядя на то, как приближается земля.
Синдер проделала путь до дверей, ведущих внутрь лобби отеля, не обращая внимания на молчаливых и спокойных агентов, даже не сдвинувших свои взгляды в ее сторону в момент ее появления, позволив ей добраться до лифта, после чего нажать на нужную ей кнопку нужного этажа.
Последний этаж, снятый полностью под нужды Джонатана.
Секунда за секундой — Синдер просто стояла молчаливо, глядя в отполированный металл, видя в том свое отражение.
Отражение кого?
Секунда за секундой, этаж за этажом — одна, вторая, третья...
Мягкий звук индикатора и едва заметная перемена в давлении послужили для Синдер сигналами, прежде чем перед лицом Синдер раскрылись быстро и без единого звука стальные двери, позволяя ей сделать шаг вперед, выходя из лифта.
Достаточно длинный коридор был пуст — за исключением четырех агентов, недвижимо находящихся на своих постах, с холодной отстраненностью машины отсчитывающих секунды, одна за одной, желая внутренне изменению обстановки — и вместе с тем, прекрасно осознавая цель своей работы, избегая той изо всех сил.
Синдер проделала несколько шагов, оказываясь напротив одной из двух дверей на этаже — вторая вела на лестничную площадку, в то время как эта — в покои Джонатана.
Агент, казалось бы, не изменив выражения лица вовсе только чуть незаметно кивнул, отвечая на вопрос, что мог возникнуть в голове Синдер — могла ли она пройти в данный момент внутрь, был ли Джонатан готов ее встретить.
Конечно же Джонатан знал о том, что я приду к нему. Он знал о том, кто я такая даже до того, как я сама это знала.
Синдер чуть повернула ручку двери, после чего сделала шаг, закрывая ту за собой.
Джонатан сидел на диване напротив невысокого кофейного столика — рядом с ним чуть дымились две наполненные чашки — одна с кофе, экстра-крепким...
Конечно же он знал.
Синдер проделала путь до дивана — места, рядом с Джонатаном — под его молчаливый взгляд, прежде чем развернуться чуть в сторону, так, чтобы иметь возможность глядеть в лицо Джонатана.
Установилась пауза — долгие пять или десять секунд молчаливого наблюдения, глаза в глаза, пока Синдер не произнесла то, что она должна была сказать,— Я убила их.
Падение окончилось и столкновение с землей стало последним воспоминанием, отразившимся в памяти Синдер.
-Я знаю,— Джонатан произнес спокойно и тихо.
Синдер знала, что Джонатан будет знать — конечно же порученные в качестве ее охраны агенты подчинялись в первую очередь не ей, а Джонатану — они донесли информацию до него по его самому первому приказу — возможно это даже было настоящей причиной, почему никто из них не выпускал ее из поля своего зрения...
-Я убила их,— Синдер повторила сказанное, после чего, не выдержав давления этих слов, опустила взгляд,— Убила их всех...
На эти слова Джонатан не ответил ничего — молчаливо, спокойно, он только потянулся за стоящей кружкой чая, после чего медленно сделал глоток из той, поднеся ее к губам, давая Синдер несколько секунд на то, чтобы осознать сказанное ей самой — понять, что Джонатан услышал ее, что это не было ложью, иллюзией или галлюцинацией.
Джонатан сделал небольшой глоток, стараясь не обжечься горячим чаем, после чего отставил тот от себя, вернув взгляд к Синдер вновь.
Синдер, что не нашла в себе сил поднять взгляд в ответ вновь или потянуться за подготовленным для нее кофе.
-Что ты чувствовала в момент, когда столкнулась с ними? — Джонатан задал вопрос, заставивший Синдер медленно выдохнуть — ее разум желающий отвлечься от ее предыдущих размышлений, ухватившись за предоставленную ей тему размышлений.
Синдер прикрыла глаза, пытаясь вспомнить момент.
Насмешливая радость от страданий Санни, ярость от ее лживых слов, печаль от осознания своей неправильности...
Этого не было.
-Ничего, — Синдер ответила, опустив голову и позволив своим всегда держащимся ровно плечам упасть,— Я... Мне казалось, что я чувствую что-то. Радость, садистское удовлетворение, или гнев, или обиду, но... Мне казалось, что я чувствую это — и я не чувствовала ничего...
-Когда встретила их — ничего,— Синдер говорила, уже не уверенная в том, отвечала ли она на вопрос Джонатана или просто желала выговориться,— И когда смотрела им в глаза — ничего... Ничего, когда била их. Ничего, когда пытала. И ничего, когда сказала пристрелить их.
-Ничего,— Синдер, в конце концов, будто бы какая то тщательно выстроенная в ее разуме дамба треснула, резко усмехнулась, не сдержавшись от совершенно неподходящего ей похожего на какой-то плевок смешка,— Хах! Совершенно ничего... Ни ярости, ни печали, ни радости... Просто ничего.
-А я так долго думала... Так долго ждала... — Синдер еще раз усмехнулась неожиданно сама для себя, будто бы пытаясь выплюнуть этот смех, не контролируя тот, как будто бы кашляя отрывистыми смешками,— Хах! И ничего! Ничего — ничего не произошло бы, даже если бы я их оставила... Я ничего не почувствовала приняв решение убить их — ни радости, ни страха... Хах — совсем ничего! Как будто бы я захлопнула книгу — не было даже осознания момента, будто бы произошло нечто невероятное, будто бы я закончила прошлую главу своей жизни, будто бы я поставила точку в столь долго тянущемся деле — ничего! Совсем ничего!
Синдер рассмеялась вновь, неожиданно согнувшись, будто бы скрученная в приступе болезненного, мучительного и совершенно неконтролируемого,— Ха-ха-ха-ха-ха! Будто бы ничего и не было — будто бы не было проведенных лет в отеле, будто бы не было унижений или боли, ошейника или издевательств! Будто бы не было мечтаний, не было гнева, не было ничего! Будто бы это ничего и не значит — все мои мысли, действия, цели — ничего это не значит! Этого просто нет!
