Генерал Джеймс Айронвуд совершил самоубийство, застрелившись в своем защищенном и звукоизолированном кабинете за считанные часы, может быть даже минуты до начала наступления Гленн. Было ли это совпадением, было ли это последствием донесенного в последние мгновение перед вторжением Гленн доклада — а может быть вездесущая Гленн добралась своими руками до генерала, удавив того, рассчитывая именно на подобный исход, на то, чтобы окончательно разрушить какое бы то ни было подобие работы в штабе Атласа?
Причина была не так важна, как последствия — и разваливающийся на глазах штаб за секунды донесения данной информации до собравшихся офицеров рассыпался, как задетый ураганом песчаный замок.
Каждый офицер понял, что война, не занявшая и дня, была проиграна. Приказы и директивы отсутствовали, планы были потеряны, связь с подразделениями была нарушена — и в это время, подготовившиеся к невероятному вторжению на другой точке мира, без единого признака выдавшего подобный план, Гленн стремительно пробивалась сквозь установленные блокпосты, снося армию Атласа не за счет превосходящей мощи, а за счет скорости, неожиданности и наглости.
Штаб рассыпался в считанные секунды — те офицеры, что и до этого едва держались под надзором своего начальства, бросились прочь, надеясь успеть сбежать на последнем возможном буллхеде. Другие бросились отдавать приказы, не пытаясь теперь вести совместную работу с другими офицерами. Третьи погрузились в пучину отчаяния окончательно, не обращая внимания ни на первых, ни на вторых.
У Атласа были солдаты, было оружие и была техника, но не было командования. Вместо единого сопротивления, что имело шанс остановить быстрое продвижение армии Гленн, фронт солдат превратился за считанные минуты в изолированные клики и самостоятельные огневые мешки. Там, где Гленн действовали в едином порыве Атлас потерял свое главное преимущество — преимущество армии — превратившись в хаотичную массу — пока кто-то из солдат Атласа начал отстреливаться от наступающих групп Гленн — другие, в непонимании, предпочли опустить оружие перед текучей волной техники и людей.
Атлас мог огрызаться, но это нельзя было даже назвать лучшим из худших вариантов — армия Атласа развалилась не только под ударом извне, но и изнутри. Солдаты Атласа ответили беспорядочной стрельбой и нескоординированными попытками огрызаться на наступающую армию, приведа к нескольким десяткам жертв — и сотне раненых.
Двадцать убитых и сто раненых — эти числа, математически, бесконечно больше чисел ноль — ноль убитых и ноль раненых.
Двадцать убитых и сто раненых при завоевании столицы самой могущественной армии Ремнанта за несколько часов? Это было даже не нулевой ценой, а отрицательной.
Атлас это колосс, а Гленн лишь растущий подросток. Но если подросток всадит клинок в горло колоссу первым — не важно, кто из них был бы сильнее в честном бою. Честного боя не состоялось — победитель был определен по факту выживания участника.
Однако не все люди Ремнанта желали столь быстрой и явной победы. Одному влиятельному скучающему зрителю, желающему видеть шоу, хотелось добавить небольшую деталь к исходу вторжения Гленн.
* * *
Танки представляли из себя не самое лучшее — и вместе с тем необходимо оружие в городских условиях.
Танк это мобильная огневая точка, способная одним метким выстрелом разобраться с оборудованным в окне многоэтажного дома укреплением, пробиться сквозь каменную преграду стен и обеспечить прикрытие действующей пехоты.
Танк это также полевой гроб, уязвимый в условиях городских боев со всех сторон, медленный, неповоротливый и способный передвигаться только по достаточно просторным улицам, показывая свою уязвимость для любой атаки из сотен смотрящих на него окон в округе.
Поэтому, хотя Атлас и вывел танки на улицы Атласа до наступления момента необходимости — те не располагались массово на каждом блокпосту и не готовились для того, чтобы в любой момент броситься вперед в качестве пробивного копья атаки на Фронт Освобождения Мантла. Они были, но по большей части как символ, либо в тех местах, где командование сочло возможным их использование.
Поэтому, когда армия Гленн бросилась на полной скорости по улицам Атласа, атаковав совершенно с иной стороны от предполагаемого направление удара, наперекор подсказывающей все логике выйдя из пустого ничто, танки Атласа успели сделать лишь несколько выстрелов до того, как многие из них были принуждены к сдаче, захвачены или просто уничтожены.
Но некоторые из них успели сделать один или иногда даже пару выстрелов.
В том числе расположенный на небольшой возвышении — такие существовали даже в Атласе — танк Атласа, чей экипаж давно получил свое денежное вознаграждение ради исполнения своей миссии — в случае, если их наниматель все же отдаст им приказ.
Их нельзя было обвинить в отсутствии патриотизма или наемничестве — как минимум, самостоятельно они считали, что просто спасают свою жизнь — у них были друзья, семьи и мечты — и они ожидали момента, когда смогут убраться из этой разваливающейся дыры в ожидающий их спокойный Вейл. Их контракт был предельно прост. Опасен, безусловно — если их поймают люди, интересующиеся их действиями — их определенно будут судить как военных преступников — стрельба по заведомо гражданскому строению отеля мало располагала сторонних наблюдателей к сочувствию ситуации солдат, решивших совершить свое последнее "прибыльное дельце" перед бессрочным отпуском.
Их поступок можно было считать бессердечным или глупым — но деньги застилают взор любому — особенно когда разговор идет о миллионах льен, о протекции влиятельного политика и о простой работе — выстрелить куда надо — и бежать прочь.
И поэтому в момент пришедшего сообщения от своего командования — вовлеченного в эту сделку — командир танка только кивнул и спустя несколько мгновений снаряд был заряжен в дуло танка.
Наводчик проверил в последние мгновение расчеты — и отдал приказ.
Выстрел, грохот, и командир отвернулся прочь.
Ему и не нужно было знать, куда именно пришелся удар. У него были координаты, указания и оплата.
Бросив последний взгляд на своих подчиненных тот только молчаливо кивнул — и поспешил выбраться из танка. От подобных доказательств ему теперь придется избавляться... И избавляться полностью.
* * *
Самым первым до Эмбер добралась не вспышка и не грохот, а вибрация. Ощущение дрожи, проходящей не по телу, а под ногами, по окружающему ее металлу и бетону, пытающееся сбить ее на землю. Звук и свет пришли чуть позднее — сперва было ощущение резкого дыхания воздуха, вырвавшегося вперед.
Эмбер была тренированной охотницей — под командованием Синдер Фолл иначе и быть не могло. Стоило тебе только оступиться, ответить неверно или прийти к финишу не первым — и будь готов к тому, что следующую неделю ты не сможешь даже печенье съесть без надзора Синдер, внимательно осматривающей тебя на предмет того, как ты бездарно тратишь свое время, посвящая то печенью, а не тренировкам и стремлению к совершенству.
Не то, чтобы Эмбер не понимала Синдер — суть академии заключалась в обучении в первую очередь — но даже Эмбер могла поддерживать некий баланс между учебой и отдыхом, пусть и смещенный в сторону первого. Синдер — определенно нет.
От подобного надзора исключена была исключительно Нио — но Нио, некоей справедливости ради, была рекордсменкой всех занятий физической подготовки, так что для нее существовало оправдание. Для Вернал и Эмбер — нет.
Поэтому Эмбер была сосредоточена, готова к любому действию и внимательна к своему окружению все время в Атласе — даже в тот момент, когда ей стоило бы расслабиться по общему мнению всех остальных людей.
Эмбер не расслаблялась — если не из-за собственного решения то как минимум осознавая, что Синдер, стоило ей только узнать о действиях Эмбер, проест ей большую плешь на голове — и счастье будет, если не в самом прямом и физическом смысле этого слова.
Однако в момент, когда сирены неожиданно завыли посреди ночи по всему Атласу, пробуждая всех возможных наблюдателей, мирных людей, солдат и саму Эмбер, та и не думала о том, чтобы расслабляться — что было ожидаемо, впрочем, не только от Эмбер или сокомандниц Синдер Фолл, а от любого человека обладающего хотя-бы минимальным уровнем интеллекта.
Эмбер использовала свою ауру, очистила свой разум от лишних мыслей, отвлекающих ее выполнения ее миссии, и подхватила на руки свое оружие — посох — ожидая возможную атаку в любой момент времени.
Атака не приходила секунду, минуту и десять — Эмбер успела собраться вместе с Синдер и была взята под охрану крысами. Может быть формально она и являлась эскортом Его Величества — никто в здравом уме не стал бы поручать охрану главы государства команде охотников, не закончивших свое обучение. Более того, являясь эскортом Его Величества и сокомандницей его двух дочерей Эмбер также подпадала под категорию ВИП — персон, обеспечение безопасности которых было первоочередной задачей после обеспечения безопасности Его Величества.
Однако в момент, когда Эмбер ощутила дрожь, прошедшую по бетону и стали вокруг — это ничего не значило для Эмбер. Ничего вовсе — ни ее прошлая история, ни ее тренировка, ни ее знания или оценки.
На краткое мгновение разум Эмбер перестал воспринимать любую информацию, изнутри и снаружи, кроме ощущения дрожи и мгновенного осознания опасности, что оказалась менее чем в доле секунды от Эмбер.
Эмбер не хотела умирать. Как и всякое разумное и даже неразумное существо, Эмбер не хотела умирать — страх смерти был зашит глубоко в разум каждого живого существа — и потому в краткое мгновение ясности, страха, Эмбер сделала то, что делают все люди, боящиеся смерти — попыталась защититься.
На краткое мгновение ничего в голове Эмбер не было подотчетно заученным правилам. Вбиваемые в ее голову правила сокрытия своей природы, своих сил, своих способностей, выученные мучительно под руководством ее учителя, покровителя ее детского дома, и одного из редких людей, посвященных в таинства магии, перестали действовать.
Осталась только Эмбер, ее краткое осознание и ее инстинктивное желание выжить.
И потому, когда танковый выстрел разорвался взрывом — Эмбер использовала свои силы для того, чтобы спастись — показав способности, что она скрывала годы до того.
* * *
Джонатан был подготовлен к атаке. Не полностью, не существовало абсолютной защиты, даже в мире магии — на абсолютную защиту найдется еще более абсолютная атака — но Джонатан был подготовлен к потенциальному нападению противника. Он мог пережить попадание даже танкового снаряда — если то потребуется — в упор или десятка сразу.
Синдер и Нио также. Они могли пережить подобное — Джонатан бы счел себя безумным идиотом, если бы позволил себе или своей семьей отправиться в потенциальную зону боевых действий без подобной защиты.
Это не делало ситуацию с потенциальной атакой на семью Джонатана намного лучше, однако все же чуть-чуть способствовало успокоению сердца Джонатана.
Особенно важно было то, что никто из людей вокруг Джонатана — кроме него самого и Нио вместе с Синдер не знали об этом тайном шаге — Джонатан пустился на огромные риски ради того, чтобы не позволить этой информации распространиться за пределы краткого круга из трех человек.
Однако, все эти факторы лишь совсем чуть-чуть смягчили тот удар по разуму Джонатана, что последовал за взрывов, сотрясшим выбранный в качестве места размещения отель.
Если бы ударная волна от взрыва пошла дальше и врезалась бы в тело самого Джонатана — активировавшиеся зачарования мгновенно доставили бы его в госпиталь, вместе с тем заливая беспощадно его раненное тело невероятными дозами целебной магии, стараясь убрать все возможные ранения, что тот пережил.
Однако взрыв не прошел дальше невидимой преграды, вставшей у него на пути. Впрочем, нельзя было сказать, что преграда была действительно невидима — особенно для того, кто умел видеть.
Джонатан провел долгие годы в Ремнанте — он успел взглянуть и на гримм, и на охотников, и на фавнов, и на прах — на все то, что только можно было назвать "магическим" в этом умбральном мире. Его теоретические выкладки не были готовы — и, говоря начистоту, Джонатан не собирался посвящать свое время работе над теми — хотя любовь Джонатана к исследованиям не исчезла — в последнее время он находил все меньше и меньше возможностей для того, чтобы заняться ими. Политика, правление, планирование — сложная оккультная наука плохо росла в тени подобных необходимостей.
И все же, если не из научного интереса, то из абсолютной практической необходимости, Джонатан изучил некоторые базовые понятия, касающиеся существ этого мира. В том числе, как именно выглядели и ощущались способности охотников, их проявления, черты фавнов. И увиденно Джонатаном в данный момент было отлично от всего виденного им ранее — только один раз Джонатан сталкивался ранее с подобным. Глядя на Озпина.
И, безусловно, в меньше степени — глядя на дела рук своих.
Порыв ветра безумной силы ударил вперед, давлением удерживая взрывную волну снаряда, прежде чем опасть, являя свету совершенно не раненную Эмбер, глаза которой неярко светились иномирным светом изнутри, выбирающимся из оков ее глазниц для того, чтобы подняться едва видимым пламенем, распыляющимся в воздухе миражом.
Спустя мгновение эффект исчез и ветер, порывавшийся вперед, стих мгновение спустя.
Джонатан же перевел взгляд на Синдер, затем на Эмбер и чуть прищурился, переведя взгляд на пробитую взрывом стену.
Удивительно удачно в наши руки попала обученная Дева, не думаешь ли ты, Джонатан?
Более чем удачно. Кто-то явно хочет помочь мне в борьбе против Озпина.
Салем?
Не уверен, но я не думаю.
Вопрос только в том — принять ли протянутую руку дружбы?
Джонатан скрипнул зубами, глядя на пробитую в стене дыру. Судя по тому, что после единственного попадания не последовало еще одного — стрелявший попал случайно, из-за ужасного стечения обстоятельств...
Или потому, что все и предполагалось закончить одним выстрелом.
Озпин не попытался бы убить меня.
Почему нет? Попытка на удачу, он явно ничего не потеряет от той.
Он побоялся бы атаковать сейчас. Я не сомневаюсь, что у него хватило бы возможности сделать подобное — но сейчас это слишком глупо. Настроить меня на борьбу против него, попытаться прикончить Синдер, полагаясь на небольшой шанс того, что я не подготовил меры безопасности...
Иными словами...
Скорее всего это Озпин.
Заставить тебя взглянуть на Озпина в гневе — и вместе с тем оставить столько возможностей отходных путей, столько причин, почему это определенно не Озпин, а кто-то желающий опорочить его честное имя. К тому же, в текущий момент, когда, казалось бы, Озпин едва ли успел сделать свой ход, именно тогда, когда его ход будет столь неудачен для него самого — но вместе с тем там легко может столкнуть тебя в противоборство со старым политиком...
Иными словами, Озпин всеми силами попытался показать мне, что это был он — вместе с тем, с расчетом на мое знание его как личности заставить меня сомневаться в этом суждении — искать двойное дно — того, кому было бы столь выгодно подставить Озпина в этот момент — связать нас вновь одной цепью, в этот раз полагаясь на то, что мой гнев на попытавшегося атаковать Синдер противника пересилит наш разлад. Как минимум на время — время, что работает на него самого.
