Глаза Блейк мгновенно зажглись желанием проверить свою силу против какого-нибудь игрока и показать свою мощь и качество ее подготовки в ее школе — не то, чтобы Блейк хотелось показывать, что она была лучше других... Но если это было так — то почему Блейк должна была стыдиться этого?
Так что, сделав шаг вперед, Блейк...
Мгновенно влетела в чью-то выскочившую наперерез ей фигуру.
-Ай! — было единственным полу-осмысленным звуком, что успели издать Блейк и выскочившая ей наперерез фигура на два девичьих голоса — но Блейк отреагировала быстрее неизвестной фигуры, ухватившись за ту и остановив ее — и свое — падение, замерев в странной позе, будто бы поддерживая руками партнера по танцам.
-Смотри, куда прешь! — недовольный девичий голос заставил Блейк, однако, мгновенно отстраниться от девушки, глядя на ту, прежде чем Блейк ответила на слова выскочившей ей фигуры.
-Сама смотри!— раздражение поднялось на мгновение в Блейк, но та подавила его — в конце концов, ее всегда учили, что ее лицо — это лицо всего Менажери, и она должна была демонстрировать милосердие к другим людям... По крайней мере потому, что принцесса Менажери, ругающаяся с прохожими, было пятном на репутации государства.
-Ой... — пришел мгновение спустя голос от девушки и Блейк наконец-то смогла рассмотреть ту.
Невысокого роста девушка с серого цвета глазами и волосами, собранными в тугой высокий коричневый хвост, странным образом умудряющимся завиваться самостоятельно в тугой локон на конце, образуя небольшую спираль.
Тело девушки было достаточно загорелым и покрытым большим числом веснушек...
Правда, спустя мгновение, когда Блейк подняла свой нахмуренный взгляд на девчонку и глаза той расширились — цвет кожи той изменился на куда более розовый, с волосами светло-рыжего цвета — в одно мгновение, так быстро, что Блейк могла бы поклясться, что дело было в магии... Ну или, что было более вероятно — в проявлении — но если это было так, то это было совершенно не честно! Даже Блейк до сих пор не открыла своего проявления — как у этой грубой девчонки есть проявление, а у Блейк до сих пор нет?!
-Ай, ой... — не очень осмысленно выдала девчонка, глядя на Блейк, немного растерянно водя взглядом по Блейк и заставив ту мгновенно забить тревогу — неужели ее уже раскрыли?! Если ее раскрыли — то дело было плохо, главное теперь было убедить девчонку молчать и не привлекать к Блейк внимание — ей не так часто выдавалась возможность выбраться из дома без охраны.
-Тсс!— Блейк для убедительности подняла палец к своим губам, демонстрируя девчонке необходимость молчать,— Тихо, не привлекай внимания!
-Ага!— на эти слова все еще розовая — в прямом смысле — девчонка мгновенно кивнула, прежде чем, спустя секунду, осознать отсутствие немаловажной информации для понимания,— А к чему?
-Ко мне,— Блейк ответила мгновенно, прежде чем ее мысль пронзила догадка,— Погоди, то есть ты не знаешь, с кем ты разговариваешь?
-Ам, нет...— девчонка помотала головой, после чего, осознав, что ее тело все еще по цветовой схеме принадлежало скорее к томатам, чем к людям, мгновенно изменила свой цвет вновь — заставив Блейк задумать о том, что это было не проявлением, а способностями какого-нибудь из фавнов. Хамелеон, может быть? — Я Илия. Илия Амитола.
-А я... — Блейк задумалась на секунду, после чего, подавив раздраженный импульс, все же вздохнула и протянула руку,— Белла. Приятно познакомиться.
-Ага... — прикоснувшись для рукопожатия Илия мгновенно вновь изменила свою окраску на мгновение, демонстрируя розоватый румянец своей кожи, прежде чем отпустить руку Блейк, взяв под контроль свою способность, — А ты... Ты здесь одна?
На эти слова Блейк только бросила подозрительный взгляд — в конце концов ее не зря учили все детство не доверять незнакомцам — даже если никто и не подумал бы тронуть ее пальцем,— А что?
-Да нет, ничего! — Илия мгновенно замотала головой из стороны в сторону, прежде чем попытаться реанимировать диалог вновь,— Ты, кхм... А куда ты идешь?
-В аркаду,— Блейк перенесла взгляд с Илии на игровую аркаду в ее поле зрения, после чего обратно на Илию, вспомнив о том, что у нее было лишь несколько часов на то, чтобы насладиться свободой — и она тратила их на разговоры с какой-то девчонкой,— Кстати говоря, мне пора.
-Постой! — однако Илия не собиралась так просто сдаваться,— Может быть... Может быть пойдем вместе?
Услышав подобное предложение Блейк задумалась на мгновение... Прежде чем в ее голову пришла мысль. В конце концов ей же требовался оппонент, против которого она сможет продемонстрировать свою крутость, не так ли?
Шни
Виллоу Шни повезло с обстоятельствами ее рождения. Действительно повезло.
Дочь всемирно известного мецената и филантропа, могущественного охотника и гениального бизнесмена, возлюбленного толпой внутри и снаружи государства — организовавшего крупнейшую мировую корпорацию, контролирующую самый стратегически важный ресурс в мире — прах — и протянувшего руку фавнам, бывшим в череде первых, кто впервые предложил столь невероятную и революционную идею — равные зарплаты для фавнов.
В процентном соотношении самое большое число фавнов в мире существовало в Менажери — подходя к сотне процентов. Не то, чтобы в Менажери существовали законы, ограничивающие переселение людей в островное государство, но...
Фавны по праву считали их уголок в этом мире самым жалким из всех. Но это был их уголок — и они защищали его ревностно — даже если грань между защитой и нападением стиралась в процессе.
В абсолютном отношении же... Наверное, сейчас это тоже был Менажери — но еще пять или десять лет назад, не говоря уже о временах ее отца — больше всего фавнов в мире проживало в Мантле — не только из всех городов, но, возможно, больше всех государств.
Причина этому заключалась в Николасе Шни — очаровательный джентльмен, гуманист и поборник справедливости — настолько идеальный, что читая исключительно о сухих фактах его биографии могло создаться впечатление, что ты читаешь сказку для маленьких детей, что должны были поверить в чудо, слушая рассказы перед сном о прекрасных героях и идеальных примерах для подражания.
Наверное, именно поэтому он умер так рано. Боги действительно забирают лучших раньше всех.
Николас Шни был любимым отцом для Виллоу — идеальный пример перед глазами, всегда с сверкающей улыбкой, галантными манерами, восхитительным умом и бесконечной добротой — впору было называть его святым человеком...
Когда мать Виллоу умерла — так давно, что Виллоу даже не могла сказать, что она помнила, как она выглядела...
Или виной тому были годы алкогольной комы, что она пережила?
Когда мать Виллоу умерла — Виллоу уцепилась за своего отца изо всех сил — и отец не стал отстраняться от нее. Наоборот, Николас никогда не чаял в ней души — поездки на горнолыжные курорты, самые лучшие платья, или даже ее умения охотницы...
Нет, Виллоу не стала охотницей. Николас был одним из немногих уникумов, что смогли совместить в себе, казалось бы, все таланты, что должны были быть распределены равномерно по его поколению — физическую силу, героический шарм, выдающийся ум, непередаваемую доброту и чутье до бизнеса. Виллоу знала, что ее желание стать охотницей было просто наивной детской мечтой — хотя, Николас не стал давить на нее. Он позволил ей расти и развиваться самостоятельно — он ответил на ее желания и научил ее многому — Виллоу даже умела обращаться с оружием...
Когда-то в прошлом.
А еще Виллоу открыла свое проявление. Действительно, Виллоу когда-то казалось, что она добьется всего, вся ее жизнь будет чудесной сказкой, наполненной приключениями — но...
Когда Виллоу выпустилась из своей подготовительной школы для будущих охотниц — старые раны вернулись к Николасу с новой силой. Николас старел, его тело слабело, его даже столь выдающиеся таланты и способности не могли удержать бег времени и вечно отбивать нападки от результатов его самопожертвования...
Самопожертвование было еще одной чертой Николаса, за которую он жестоко поплатился в конце концов.
Если ты платишь фавнам столько же, сколько и людям — ты создаешь прецедент. Платить зарплату фавнам как людям — значит тратить больше денег.
Но если ты не будешь предлагать работникам условия лучше — они просто перейдут на более выгодную вакансию. И, скрипя зубами, конкурентам Шни пришлось тратить деньги. Много, много денег.
Добавьте к этому народную любовь, контроль стратегических ресурсов Ремнанта, все таланты мира?
Николас был слишком идеален для этого неидеального мира.
Николас всегда жертвовал своим здоровьем ради других — сколько ран он получил от гримм, освобождая залежи ресурсов для освоения? Сколько травм он получил самостоятельно вытаскивая из-под завалов рабочих? Сколько покушений он пережил, сколько бессонных ночей провел, сколько всего сделал...
И, в конце концов, за все его чудеса пришлось расплачиваться.
Когда Николас впервые начал опираться на свою клюку — Виллоу поняла, что ее мечтам о грандиозной карьере охотницы не суждено было сбыться. Не ради себя, но ради Николаса, что до самого конца поддерживал ее — и когда Виллоу неожиданно подала документы вместо Атласа в Высшую Академию Экономических Наук — хах... Это был единственный раз, когда Виллоу разругалась с отцом — он все отбивался от ее озабоченности и храбрился, что он не умрет раньше, чем спляшет на свадьбе своих правнуков...
Он умер за два месяца до ее выпускного.
Может быть это было причиной, почему она не разглядела настоящего Жака Шни тогда за его фасадом? Ведь у нее перед глазами всегда был пример Николаса — очаровательного, остроумного и сильного богатого джентльмена — может быть ее восприятие мира было изначально так сильно перекошено, что она не ощутила фальшивости в преувеличенной "героичности" Жака Шни? А может быть все дело было в том, что в те дни ей нужно было плечо, любое плечо, в которое она могла выплакаться — теперь, когда ее самый близкий человек умер?
Виллоу Шни очень повезло с семьей, родословной, деньгами... И люди всегда настороженно относятся к прирожденным победителям.
А может быть Виллоу зря корила себя сейчас за ее наивность и глупость? Жак всегда умел добиваться своих целей, одним трюком или другим — он был красив, обаятелен и богат еще тогда, когда только познакомился с Виллоу — у него никогда не было отбоя от дам — и Виллоу была просто наивной девчонкой с мечтами о большом приключении, длиною в жизнь...
Как бы то ни произошло — Жак Шни оказался сперва знакомым Виллоу, затем другом, потом любовников, а в конце концов — мужем...
Жак не превратился в монстра за одну ночь. А Виллоу не решила в один момент залить свою жизнь крепким алкоголем. Все происходило постепенно...
Они были счастливы... Какое-то время.
По крайней мере, Виллоу точно была.
Сейчас, спустя годы, Виллоу могла понять, сколь глупой дурой она была тогда — но годы назад она не могла заглянуть в будущее и узнать, куда приведет ее эта дорога.
Виллоу была молода и наивна...
Жак, тебе нужна доверенность ради улаживания бюрократических проволочек? Ах, ты хочешь немного изменить систему внутреннего контроля рабочих условий? Да, конечно же, я вижу твои сводки об экономическом состоянии — действительно, Жак, что бы я без тебя делала!
Они ведь завели ребенка по любви — Жак постоянно говорил Виллоу о том, как он хочет наследника их состояния...
Тогда еще их.
Винтер была плодом их любви...
Или, по крайней мере, Виллоу казалось тогда именно так.
Винтер родилась здоровой, милой, сильной девочкой — Виллоу тогда впервые погрузилась в радость материнства, но...
Жак, казалось бы, не видел в Винтер ничего радостного.
И тогда Виллоу казалось, что это... Нормально.
Действительно, многим людям не нравится постоянная возня, подгузники, присыпки — мелкие заботы и еженощный вой ребенка — от того, что она голодна, потеряла вид мамы с папой — или просто, казалось бы, не из-за чего... Это ведь нормально, не любить подобное? Конечно же Жак любит их дочь — он просто не любит то, что не любят все остальные люди — крики, плач, ежедневные требования еды...
Это абсолютно нормально, Виллоу. Разве не для этого существуют няни? Конечно, Виллоу — нет ничего страшного. Лучше просто нанять кого-нибудь, кто будет заниматься этими проблемами — Жак тогда будет спокойнее и все будет хорошо. Он ведь любит Винтер, не так ли?
День за днем Виллоу убеждала себя в этом. В том, что ей показалась эта холодность в его тоне, что ей привиделся тот взгляд, который он бросил, что ей просто померещилось то, что он уже два дня не спрашивает, как себя чувствует его дочь...
В этот момент Виллоу впервые задумалась о том, чтобы нанять няню, или, может быть, воспитателя для своей дочери — кто-то, кто мог бы помочь Виллоу и Жаку со всеми проблемами, с которым сталкивались все родители на свете...
Тогда в их доме появился Кляйн — невысокий, веселый и упитанный мужчина в самом расцвете сил — он казался таким странным и неуклюже смешным в грандиозном маноре Шни...
Профессиональный дворецкий, воспитатель и дипломированный врач единовременно — Виллоу он показался лучшим кандидатом на место — кто-то, кто мог бы помочь Виллоу с ее проблемами, дать возможность Жаку вздохнуть спокойно — и все сразу наладится...
Но когда Кляйн впервые начал заниматься проблемами Винтер Виллоу, которой казалось, будто бы она нашла столь удачный компромисс, и смогла протянуть руку к Жаку...
Обнаружила, что дистанция до него лишь продолжает и продолжает расти.
Виллоу пыталась дотянуться до Жака. Но он постепенно становился все дальше и дальше — и Виллоу... Она пыталась отвлечься от этой мысли.
Сперва один банкет, затем второй. Потом аперитив или бокал для здорового сна, а когда Виллоу практически перестала общаться с Жаком, ставшего таким холодным в одночасье и без причины, уходящего в ночь — Виллоу... Вдруг поняла, что она забыла, каково это — заботиться о Винтер. Она забыла, какова сама Винтер — из малютки на ее руках Винтер стала молодой девчонкой, которая ничего не знала о своей матери, а сама Виллоу ничего не знала о Винтер...
Она пропустила столько глупых и важных мелочей — первый выпавший зуб, первую оценку в школе, первый вопрос о том, почему небо голубое...
И Виллоу начала пить больше. Когда она пила не было скуки, не было ощущения брошенности, в голову не лезли мысли о Винтер...
Виллоу тогда размышляла в перерывах между первой и пятой бутылкой вина — о том, как же все вышло подобным образом. Ведь все было так прекрасно, ведь когда Винтер только родилась — Виллоу и Жак были так счастливы вдвоем...
По крайней мере, Виллоу так казалось.
И она решила... Ха-ха, спасти брак.
Второй ребенок ведь должен был исправить ситуацию, не так ли? Конечно же, стоило им только завести второго ребенка и все бы наладилось вновь — в этот раз Виллоу бы не допустила своих прошлых ошибок и Жак, ее добрый очаровательный Жак, точно бы вернулся обратно — и все стало бы хорошо...
