Джонатан Гудман. Человек, заставивший Салем использовать самый лучший из всех трюков, что она только могла придумать.
В конце концов никто не мог счесть ее план с Леонардо глупым — наоборот, Салем считала, что она привела в действие достаточно изощренный трюк — как она могла считать иначе, когда она смогла подстроить собственное предательство, вместе с тем заставив предателя, ухватившего якобы "секретную информацию о Салем" отправиться именно туда, куда ему было нужно — под бок к Джонатану Гудману — и все это преследуя не тайный план уничтожения противника, а план уничтожения самой себя?
Это должно было быть великолепным планом, исполненным самой Салем — трюком исполненным ей с умом, старанием и изяществом, что должен был заставить Джонатана действовать согласно ее плану — подготовить гибель самой Салем — и...
Это не сработало.
Или точнее, это почти сработало.
Сперва Салем решила о том, что информация Леонардо Лайонхарта не была сочтена правдивой, или тот решил не раскрывать эту информацию сразу и полностью, возможно, опасаясь гнева Салем — в конце концов он был трусом и это было абсолютно ожидаемо и оправданно — поэтому Салем использовала Аифала — и новую замену умирающему старому лису, своего нового подручного, Ваттса для того, чтобы повлиять на разум Лайонхарта и узнать о прогрессе его "предательства"... Лишь для того, чтобы узнать, что он не только сообщил всю необходимую информацию о Салем — но и то, что его информация была принята к сведению но и принята в качестве "реалистичной."
Следующим возможным предположением Салем стало то, что Джонатан по каким-то собственным причинам не мог действовать согласно предоставленной Салем информации — Салем так и не знала тайных деталей о способностях и принципе действия магии Джонатана и была вовсе не уверена, что древняя магия возродилась в этом мире в том же самом виде, в котором она существовала тысячелетия назад — использовав Лайонхарта вновь, играющего роль "агента" Салем та начала скармливать ему все больше и больше информации, внимательно следя за тем, чтобы тот передавал всю эту информацию Джонатану — и чтобы скормленная ему для правдоподобия ложь раскрывалась как ложь как можно быстрее... Но обнаружила только то, что, не важно, сколько фактов о себе и своем прошлом раскроет Салем — это все никак не приводило ее к желанному результату.
В отчаянной попытке Салем предположило то, что у Джонатана просто не хватало ресурсов — денег, времени, сил — чего-угодно — и через все доступные ей каналы, через Аифала и Ваттса — направила все силы на поддержку Джонатана, перебивая влияние Озпина насколько она только могла... Но и это не заставило Джонатана действовать.
Салем погрузилась в долгие раздумья, пытаясь понять, что именно она упускала из своего вида — что не позволяло Джонатану убить Салем... Прежде чем понимание, дикое и чуждое, вернулось к Салем.
Джонатан и убивал Салем прямо сейчас... Просто медленно.
Салем была...
В очереди списка дел Джонатана.
Так просто. Джонатан знал о Салем. Знал о способе ее убийства. Планировал ее убить...
Позднее. Когда у него освободится время от более важных дел.
Салем была... Салем просто была. Была всегда.
Неизменная как небо или Солнце, Салем существовала тысячелетия, сражаясь с Озпином, со всем Ремнантом, уничтожая человечество раз за разом — вечная ведьма гримм и вестник Апокалипсиса. Ее влияние на всю историю Ремнанта было столь велико, что неоднократно она становилась причиной конца этой истории.
Салем была, без преувеличения, великой. Когда-то ей поклонялись как богине, когда-то она правила миром, когда-то она сражалась через весь мир в великой войне с человечеством...
Никогда до этого момента Салем не была поставлена на полку в череде "дел, которые мне необходимо выполнить." И даже не на первом месте!
Любой человек, что узнал бы о ней, направил бы уничтожение Салем все доступные ему силы — но Джонатан — нет. Вместо этого он просто... Принял информацию о Салем к сведению — и отложил ту на время.
До востребования.
Салем всегда считала себя — объективно говоря, она и была — великой личностью, врагом всего мира, той, по чьему велению воздвигались и гибли империи и цивилизации...
И вот, тот, кого она считала врагом, Джонатан Гудман, на гибель от рук которого рассчитывала Салем, единственный, кто мог уничтожить ее...
Просто проигнорировал ее. Отложил в сторону. Занялся другими, более важными делами на его пути.
И Салем... Даже не знала, как именно она была должна реагировать на это.
За долгие тысячелетия своей жизни — пожалуй, это было первым подобным случаем для Салем.
Конечно же в прошлом проходили годы и века, когда Салем оставалась в тени, незримая для взглядов всего мира, кроме Озпина, вынашивая планы кровавой вакханалии, готовой разверзнуться по ее приказу...
Но в те моменты Салем была неизвестной переменной!
И точно также существовали времена, когда Салем, даже будучи открытой всему миру, не сталкивалась с героями и воинами, пытающимися изничтожить ее...
Потому, что они собирали силы, искали союзников, разрабатывали планы.
Никогда до этого момента враг Салем не решал просто "подождать" в отношении Салем.
Более того, Салем сама неоднократно использовало время в качестве своего самого могущественного оружия — пережидая врагов, армии, цивилизации — время служило в качестве ее союзника. Узнать, что Джонатан использовал время против нее самой?
Безумие. Однозначное, чистое, незамутненное безумие...
И как у всякого безумия — в этом безумии существовало рациональное зерно.
Салем прожила тысячи лет, ожидая лишь своей смерти — методично она уничтожала города и отступала в тень на века, никогда не пытаясь бежать вперед, но вместе с тем...
Как я могу оставаться спокойной сейчас, когда моя заветная мечта перед моими глазами, всего в считанных сантиметрах от меня — и вместе с тем так непреодолимо далека от моих рук...
Но, как и было сказано — арсенал Салем был весьма ограничен. Дабы заставить Джонатана убить Салем та была готова поступиться любыми принципами — если вообще кто-либо мог сказать о том, что у нее они были — и совершить любое действие, однако... Что она могла совершить вовсе?
У Салем было удивительно мало "пряников", которые могли бы соблазнить Джонатана — если точнее, то фактически их не было вовсе — и столь же мало кнутов, что могли заставить его броситься на возникшую перед ним преграду в виде Салем.
И потому Салем продолжала создавать супер-орду. Самую могущественную из когда-либо существовавших орд гримм... В текущей истории Ремнанта — но даже среди всех великих орд по крайней мере ее назвали бы "достойной упоминания" — не за размер или силу, сколько за время ее создания. Всего шесть лет — вполне вероятно, Салем создала самую быстрорастущую орду гримм в истории Ремнанта — всего Ремнанта, не только его текущей итерации.
Изначально это не было планом Салем — можно было даже сказать, что это было своеобразной случайностью. У Салем просто не было столь многих карт в рукаве, как не было и многочисленных хобби. Все, что делала Салем в свободное время — и свободного времени у Салем, проводящей столетия в этом мире в молчаливом одиночестве было много — это создавала гримм. К тому же, гримм были полезны — она всегда могла использовать орду или две для одного или другого действия.
И, как и следовало ожидать, Салем не ошиблась в этом восприятии.
Величайшая орда гримм современности лишь ожидала ее приказа... И Салем желала отдать этот приказ, чтобы заставить Джонатана отложить его старые планы — и приступить к ее убийству изо всех его сил.
Однако — куда нанести удар? Где удар Салем был бы наиболее ощутим?
Вопросы, вопросы, вопросы...
Как и все предыдущие тысячелетия незримой войны титанов — Салем тщательно выбирала лучшее место, время и условия для ее сокрушительного удара. Впервые за долгие тысячелетия вечной борьбы Салем едва вспоминала о существовании Озпина, пытаясь подобрать лучшую стратегию для войны с ее врагом, на которого она возлагала столь много надежд.
Цена дружбы
С точки зрения простого обывателя отношения между Гленн и Менажери нельзя было назвать иначе, чем союзническими.
Размещенный военный контингент, тотальный экономический союз, многочисленные программы культурного, научного, технического обмена — Гленн и Менажери существовали в союзе настолько плотном, что проще было считать их единым государственным образованием в двух формах, чем двумя отдельными Королевствами.
Фавны Менажери поступали в технические институты Гленн, а работники Гленн регулярно отправлялись на отдых в Менажери. Менажери бурно развивали сферу услуг, что не полагалась на естественные природные запасы чего либо, а Гленн с радостью пользовались возможностями практически бездонных запасов разочарованных фавнов, готовых работать за несколько меньшие суммы, восстанавливая свою просевшую рабочую силу для экономики. Чт ои говорить — даже армия Гленн не так давно позволила набирать в свои ряды граждан Менажери — с условием их релокации в Гленн и смены гражданства, конечно же — но сам факт возможности подобного уже говорил о глубоких союзнических связях двух государств. А релокация и смена гражданства... Какая разница — ведь это ничего не значило, если путь из одного государства в другое занимал менее часа, средняя зарплата в Гленн превышала зарплату в Менажери — да и социальные условия в той были лучше. Разве смена одного документа на другой что-то значила для простого жителя Менажери вовсе?
Более того, наплыв рабочей силы из Менажери, наложившийся на появление большого пула возможной рабочей силы Мантла и Атласа привел к тому, что Гленн впервые запустили следующий шаг своего "становления настоящим государством" — создания поселения-сателлита.
Это был первый, пробный шаг Гленн — не столько с какой-то однозначной экономической целью, сколько для "обкатки" возможного алгоритма действий и проверки своих возможностей в этом — поэтому экономическое планирование для того не было столь велико — поселение планировалось фермерским в первую очередь, а во вторую — лесодобывающим и перерабатывающим — однако в случае, если этот проект окажется удачным и сможет выйти на уровень безубыточного существования — то это возвестит эпоху достаточно экспансивного роста и колонизации территории Гленн.
И все это происходило при помощи Менажери — как можно было назвать их отношения друг с другом в таком случае иначе, чем "союзническими"?
Но это, как и следовало ожидать, было лишь публичным видением. Не совсем пустой фасад, поэтому большая часть простого населения и даже чиновников меньшей руки были убеждены в правдивости подобных заявлений — в конце концов под этими убеждениями крылись те или иные факты, подтверждающие их правдивость — однако чем выше забирался в вертикали власти житель этих двух государств — тем более двойственной становилась ситуация и отношения двух государств-изгоев... Не то, чтобы их можно было считать изгоями в данный момент вовсе.
Любые действия, направленные на получение максимальной доли ограниченных ресурсов так или иначе представляли из себя конкуренцию. Охотник, упустивший добычу, может быть рад успеху своего собрата — однако эта радость не заставит дичь появится перед его глазами, если только более удачливый собрат не поделится с тем из собственного альтруизма.
И государства невероятно редко действовали исключительно из альтруизма.
Те, кто находились выше в вертикали власти — министры, заместители, владельцы крупных бизнесов — были посвящены в натуру отношений как в отношения "конкуренции". Подчас добрососедской и даже "честной" — подчас жестокой и преступной — не более, чем любая иная конкуренция. Если существовало два крупных консорциума добычи и продажи праха, один из Гленн и второй из Менажери, каждый из которых имел возможность захватить без всяческих препон благодаря экономическому союзу мощности другого — почему бы им не попытаться сделать это?
И здесь в дело вступала другая правда жизни... Гленн не просто так переманивали на свою сторону население Менажери.
Первым лицом, известным в Менажери безусловно был Гира Белладонна — мудрый лидер и великолепный политик, администратор и экономист — как, по крайней мере, считала большая часть населения — под чьим чутким и мудрым руководством Менажери расцвел, превратившись из заброшенного пустынного края в цветущий и бурно развивающийся экономически сад. Однако вторым именем, сразу после Гиры, будет не его отец, Ка, или его жена, его заместители или поп-дивы недавно начавшей свой стремительный взлет поп-сцены Менажери. Это был Джонатан Гудман — тот, при чьей "союзнической помощи" Менажери смог преодолеть рубежи, что казались им непреодолимыми ранее.
Иными словами, возникни завтра крупный конфликт между Менажери и Гленн — пусть большая часть и последует за Гирой — количество тех, кто последует за Джонатаном было бы просто неприемлемо с точки зрения правительства — нельзя подавить протест, если протестует треть страны — даже если это удастся произвести каким-то чудом — потеря даже нескольких процентов населения государства в результате означала в лучшем случае затяжную депрессию и массированный обвал экономики. В худшем — государство могло просто коллапсировать само в себя.
Иными словами — разлад между Гирой и Джонатаном был невозможен — как минимум исходя из экономических и политических причин — но это ни в коем случае нельзя было назвать союзом. Если только не вынужденным.
Однако, забравшись на самую высокую из всех возможных позиций Гленн, позицию Короля, Джонатан Гудман знал самую тайную из всех правд отношений Гленн и Менажери.
Отношения Гленн и Менажери были не союзом и не конкуренцией. Это были отношения маньяка и его заложника.
По крайней мере такую аналогию было представить проще всего в текущих условиях.
Обладающий выдающейся силой маньяк — Гленн, держащее "пряник" в виде технологий, магии, лекарств, экономических преференций и производственных мощностей и "кнут" в виде вездесущих КРСА и устроившийся в считанных шагах от резиденции Гиры армии — а также экономическая мощь Гленн, подкрепленная силами Мантла, что могла если не уничтожить, то вызвать серьезные волнения в экономике Менажери.
Конечно же, "жертва" не была абсолютно беззащитна — но существовала причина, почему Менажери было "жертвой, взятой в заложники", а не полноправным участником разговора.
У Менажери было мало карт на руках, что они могли разыграть... Но это, впрочем, не означало, что Гира не мог сделать ничего вовсе.
И он пытался. Сколько бы раз Джонатан не накидывал хомут на Менажери — при помощи Озпина Гира всегда мог найти ту или иную лазейку, что лишь чуть-чуть, но все же приближала Менажери к тому моменту, когда они смогут если не диктовать свои условия, то по крайней мере рассчитывать на то, что их голос будет услышан в переговорах — больше, чем из вежливости.
А значит, с Менажери нужно разобраться окончательно.
