Прополоскав свой рот в последний раз и ополоснув лицо, Джонатан просушил то полотенцем, прежде чем поднять взгляд к зеркалу перед собой. Зеркалу, что только закатило глаза на его действие, прежде чем взглянуть в его глаза практически насмехаясь над ним.
В какой момент это превратилось в игру, Джонатан? В какой момент твои прочные моральные устои превратились в паззл — попытку вместить все возможные детали в одной картине? Попытку связать между собой разрозненные части — в какой момент "моя моральная парадигма", которой ты должен был следовать свою жизнь превратилась в головоломку, в которой нет незаменимых частей, нет твердых убеждения, а есть только набор убеждений и твоя "победа" заключается в том, чтобы непротиворечиво уложить те в рамках нужной картины? Более того, Джонатан — скажи мне, что есть сейчас "нужная картина" — то, что ты "хороший человек"? Или то, что ты "Джонатан Гудман"? Что значат эти слова? Размытые недостижимые абсолюты, превратившиеся в непостижимые абстрактные концепты, которым ты все еще следуешь, несмотря ни на что... Или думаешь, что следуешь.
Джонатан взглянул в зеркало, прежде чем сделать шаг от того, развернувшись навстречу новому дню — дню, когда он должен был посетить день рождения Кали, встретится с Гирой, определить судьбу Менажери...
Однако зеркало за спиной Джонатан только улыбнулось вслед его исчезнувшей благодаря магии спине.
Уходи, Джонатан, но знай, что от меня нельзя сбежать. Также, как и от самого себя.
Когда ты смотришься в зеркало
Джонатан, неожиданно вознесенный на позицию короля успел вкусить плоды — и невзгоды — связанные с его положением. Личный авиа-корабль по щелчку пальцев, снятые на сутки по одному желанию рестораны или расчищенные для его спокойно поездки по Гленн дороги — все что угодно по первому указанию.
А также постоянно сопровождающий его десяток агентов КРСА, недели ожидания встречи с любым новым знакомым — пока агенты проверяют их биографию, определяют их круг общения и удостоверяются в их "благонадежности", и тщательно распланированный распорядок дня, каждое отклонение от которого необходимо было согласовывать за неделю до того — если он только не желал вызвать повальную волну сердечных приступов перенервничавших агентов.
Однако, возможно это и могло прозвучать не очень правильно с идеальной точки зрения, но как минимум для честности перед самими собой Джонатан должен был признаться — ему нравилось быть богатым и влиятельным. Не в том смысле, что он любил забравшись на какой-нибудь небоскреб хохотать как злодей из детского мультфильма, сплевывая на спешащих по своим делам людей Гленн под его ногами — а в том смысле, что ему нравилось в любой момент щелкнув пальцами вызывать бронированный лимузин и несколько машин сопровождения и получать доступ в любое здание или заведение без единого вопроса. В общем-то, почему бы ему это вовсе не должно было нравится — как минимум на каком-то базовом, общечеловеческом уровне? Всякий бы согласился с ним, что путешествовать на дорогих автомобилях было удобнее, чем пешком и в рваных башмаках.
Например, так было и сейчас. Отправка на праздник Кали Белладонны заняла десяток минут — но исключительно потому, что его автомобиль уже был подан к необходимому моменту, улицы были заранее очищены для проезда его кортежа, а телепортационные врата были зарезервированы для его личного использования на это время. Если бы не это — ему пришлось бы либо простоять в пробке, в Гленн и в Менажери, как минимум час. Конечно, теоретически он мог просто телепортироваться напрямую в Менажери в усадьбу Белладонн — однако исключая проблему секретности сил Джонатана — что не были так уж секретны или проблематичны сами по себе — это все еще серьезно бы напрягло его охрану — и охрану Белладонн... Так что Джонатану было легче воспользоваться более "распространенным" способами путешествия, чем разбираться с проблемами альтернатив.
И вот, спустя всего пятнадцать минут Джонатан оказался в Менажери, а спустя еще десять — перед воротами особняка Гиры Белладонны. Горячий влажный воздух был достаточно непривычен для Джонатана — в Гленн, при всей мягкости погоды, все же еще не наступило лето — да и находясь рядом с горами Гленн и вдали от крупных водоемов Гленн не могла похвастаться высокой влажностью — или едва слышимым на границе слуха шумом прибоя и криком далеких чаек. Растущие вокруг пальмы, поднимающиеся вверх — вдалеке — деревья окутанные лианами, желтый песок, рассыпанный по сторонам... Все в Менажери наводило на мысли об отдыхе — о каникулах или отпуске...
Отпуск, что нам только снится.
Когда Джонатан был в последний раз в отпуске? Что вообще можно было считать "отпуском" в его позиции?
День, когда его не отвлекали рутинные сообщения от подчиненных, а обращались только в случае "самых важных и срочных проблем, нерешаемых иначе, кроме как личным вмешательством Джонатана"? Большая часть его жизни проходила в отпуске в таком случае. Если же считать отпуском "день, когда Джонатан не занимался решением рабочих вопросов вовсе" то... Никогда, наверное? Может быть, если Джонатан очень сильно постарается и напряжет свою память, то он сможет вспомнить один или два дня из прошлого, когда это происходило — но он не сможет набрать даже неделю подобного "отпуска". Даже когда он посещал тропические острова, высококлассные рестораны, горнолыжные курорты — дела, дела, дела...
И сейчас, направляясь на празднование дня рождения Кали Джонатан также был на посту. Больше чем обычно — ведь именно сейчас он должен был встретиться с Гирой, оценить его состояние, обсудить договоры...
Принять решение?
Добравшись практически до дверей резиденции Белладонн — остановленный дважды на несколько мгновений личной охраной Гиры для рутинной проверки — Джонатан вышел из своего лимузина, прежде чем взглянуть на расположившихся по сторонам от входа в ту агентов.
"Агентство Тайных Поручений" Менажери было построено по подобию Гленн — по крайней мере насколько это было вообще возможно, учитывая, что никто в своем здравом уме не решился бы раскрыть полностью стороннему государству внутреннюю кухню тайной службы. Впрочем, в рамках союзных отношений когда у Менажери впервые возникла необходимость построения полноценного общества — с армией, полицией и тайными службами — теперь разделенными на три ветви вместо аморфного "боевого крыла" Белого Клыка — Гленн все же предоставили свою экспертизу в организации столь важного аспекта государства. Не слишком сильно — но все же достаточно для того, чтобы сказать, что тайные службы Гленн и Менажери были взаимосвязаны между собой.
Или, может быть, дело было не в том, что обе службы были похожи друг на друга, а в том, что Джонатан провел слишком много времени в окружении КРСА — и поэтому он научился читать лица профессиональных агентов, немалой частью образа которых было непроницаемое выражение лица.
Поэтому Джонатан мог с уверенностью заявить, что в данный момент лица агентов вокруг него выражали... Расслабленность.
Не ту расслабленность, что могли выражать пренебрегающие своей работой скучающие доходяги, а скорее уверенность.
Действительно, Джонатан. Они расслаблены потому, что они уверены. Они уверены в себе — они лучшие из лучших, тренированные и подготовленные, снабженные по последнему слову техники. Они уверены в Гире — в том, что он защитит их, обеспечит им достойную зарплату, пенсию — и, в случае трагедии, позаботиться об их семьях. И они уверены в тебе.
Они уверены в том, что ты их верный союзник, от которого им не стоит ждать удара.
Сделав шаг внутрь, опираясь на трость — от привычки, чем исходя из необходимости — спустя мгновение Джонатан нашел взглядом Кали, Гиру и Блейк, заставив и их найти его взглядом.
Синдер и Нио не прибыли на день рождения Кали — сославшись на занятость перед выпускным в своей Академии — что, естественно, было ложью. В данный момент они обе просто изнывали от скуки — однако были уже достаточного возраста для того, чтобы не желать появляться на дне рождения малознакомой им женщины — жены друга Джонатана — и достаточного возраста чтобы осознавать, что для их отсутствия лучше всегда было иметь причину. Впрочем, единственной кто мог испытывать какие-либо отрицательные эмоции по этому поводу была Блейк — Синдер и Нио, насколько это можно было назвать, подружились с наследницей Менажери... Что, впрочем, не заставило их пересмотреть своих планов.
Особенно учитывая тот факт, что на этой встрече тебе, Джонатан, предстоит принять непростое решение.
Мгновенно при приближении Джонатана Гира улыбнулся ему благодушной улыбкой, протянув руку для рукопожатия, прежде чем чуть усмехнуться,— Надеюсь, не попал в пробку по пути?
-Нет, хотя это и было сложно,— Джонатан ответил шуткой без всяких изысков со своей стороны, глядя в глаза Гиры, прежде чем ответить на его крепкое рукопожатие своими.
Взгляни на него внимательнее, Джонатан. Посмотри на его лицо, в его глаза — скажи мне, о чем он думает?
Джонатан был не гением в том, что казалось чтения лиц и эмоций своего окружения, но благодаря своей работе он был вынужден приобрести множество различных навыков. Умение держать под контролем собственные эмоции, умение видеть эмоции своего собеседника — мелкие детали, на которые обращали внимание множество людей, но никогда не могли однозначно указать на то, что именно заставило их подумать что их собеседник был "грустен" или "счастлив". Загнутые уголки губ, чуть опущенные веки, немного выделяющиеся скулы...
Он боится, Джонатан. В ужасе. Практически дрожит. И знаешь, почему?
Он понимает ситуацию не хуже меня.
Гира не был самым выдающимся политиком в мире — но он, так или иначе, был политиком — с годами опыта. К тому же его нельзя было упрекнуть в том, что он был глуп. Нерешителен — возможно — но точно не глуп. Если бы Гира был глуп, то, понадеявшись на милость Гленн, он даже не стал бы пытаться найти путь под крыло к Озпину и рассматривать отходные пути из "союзничества" Гленн и Менажери. Но вместо этого Гира попытался найти отходные пути — и, ожидаемо, понимал, что в данный момент его отходные пути были обнаружены. Не то, чтобы он был слишком уж скрытен в своих действиях — в конце концов, как было сказано, Гира не отличался невероятным политическим талантом. И потому он боялся — боялся того, что Джонатан уже сделал со своим "союзником" в Мантле — и что он мог сделать сейчас.
Он боится за себя. За свою семью. За Менажери. Но его рукопожатие крепкое — он боится, но он не отступит так просто.
-Проходи, официальный праздник еще не начался, но хоть с другими гостями поздороваешься,— Гира чуть кивнул головой в сторону собравшихся гостей — по большей части элиты Менажери и послы других государств, приглашенные на празднование "королевы Менажери" в качестве социального и политического жеста "единства Менажери и всего Ремнанта" чем в какой-либо надежде на празднование. Впрочем, что еще можно было ожидать в данных условиях — у официальных лиц не существовало праздников, ни государственных, ни личных. Каждое их празднование было "поводом" — а для чего именно — заявления, встречи или договора — оставалось узнать только на месте.
-Благодарю за предложение, но я предпочту постоять в стороне,— Джонатан улыбнулся, расцепляя руки с Гирой, прежде чем повернуться к Кали,— С Днем Рождения, Кали. Я знаю, что обычно в таких случаях полагается желать счастья, здоровья, денег и красоты — но глядя на тебя и твою семью вместо поздравлений я вынужден пожаловаться. У тебя есть уже все, что я мог бы тебе пожелать — так что вместо поздравлений придется обойтись подарком. С Днем Рождения, Кали.
-Благодарю, Джонатана,— Кали расплылась в улыбке, ответив на рукопожатие Джонатана.
Она тоже боится. Не так сильно как Гера — она цепляется за идею друзей, за надежду в то, что ты не поступишь с ними также, как с Мантлом. Пока Гира находился в политике — она стояла в тени за его спиной, гораздо больше веры в тебя — в дружбу между вами... Но она не глупа. Она боится.
-Добрый день, Блейк. Прошу прощения, что прибыл без Синдер и Нио сегодня,— Джонатан повернулся к встретившей его Блейк, улыбнувшись, прежде чем протянуть руку той в качестве знака уважения.
-Прощаю на этот раз,— Блейк ответила шуткой, ухватившись за руку Джонатана и позволив своей небольшой руке утонуть в ладони Джонатана и рукопожатии.
Она тоже боится. Не так, как Гира или Кали, но она видит страх своей семьи — и боится в ответ. Она не совсем понимает, чего она боится — но она понимает, что улыбки ее семьи, обращенные к тебе, натянутые — и начинает натягивать собственную улыбку в ответ.
Пожав руку Блейк Джонатан сделал шаг назад, после чего Гира и Кали сделали шаг назад, образовывая проход для Джонатана...
Они лебезят перед тобой. Не так отвратительно, как это делают некоторые люди, но все же. Чуть больше внимания, чуть больше уважения, чуть шире улыбки — потому, что они бояться. Они пытаются удержать шторм, умаслить тебя — нас — и надеются, что этого будет достаточно...
Джонатан, игнорируя подобные действия, сделал шаг вперед — не вырываясь вперед Гиры, впрочем, позволив тому пойти первым. Небольшое символическое действие, не более того, но Джонатан почему-то был уверен, что Гира немного выдохнул в момент, когда Джонатан остановился, чтобы дождаться шагов Гиры. Или, может быть, его воображение решило поиграть с ним в ассоциации.
Пройдя внутрь здания Джонатан мгновенно столкнулся взглядами с присутствующими внутри того посетителями — ни одного из которых нельзя было назвать другом или даже приятелем Кали. Влиятельные чиновники, магнаты, медийные звезды — элитарный бомонд Менажери и послы других государств — как и следовало ожидать. И...
Озпин...
Наверное, Джонатан даже мог поаплодировать наглости Гиры и ретроспективно понять, почему именно тот так сильно боялся его присутствия. Действительно, не станет же Джонатан убивать Гиру и его семью на дне рождения его жены? Однако присутствие Озпина... Определенно, это серьезно осложняло предсказание его реакции.
Почему он здесь?
А так ли это важно?
Действительно, это, в общем-то, было неважно. Появился здесь Озпин по приглашению Гиры, или потянул одну из сотен тысяч обещанных ему услуг — даже если он появился здесь вопреки желаниям Гиры — что было крайне маловероятно — не то, чтобы кто-то мог просто выпроводить его прочь в данный момент. Важно было не то, как Озпин появился здесь — а то, зачем он появился здесь.
Конечно же Гира не мог не понимать, что появления Озпина было провокацией, и тем более это понимал сам Озпин. Это не могло быть случайностью или "неизбежным пересечением в кругах общего знакомого" — Гира и тем более Кали не были знакомыми Озпина. А значит Озпин появился на дне рождения Кали преследуя цель — но какую именно?
Разум Джонатана заработал со всей допустимой ему возможной скоростью и силой, стремясь использовать секунды, подаренные ему растянутым временем медленного перемещения Джонатана к профессору, анализируя один вариант за другим.
