— Дуэль, — захрипел бородатый, согнувшись на полу.
— А яйца драться не помешают? — тихо спросил у него.
— Дуэль! Сейчас!
Увидел, как к нам заспешило человек десять дворян, среди них и Альфонсо. Впереди всех чуть ли не бежал герольд.
— Сеньоры! Обнажать оружие во дворце, будет величайшим преступлением, — объявил и укоризненно уставился на меня. Со стороны действительно казалось, что я и есть виновник всех бед, ударил проходившего мимо тихого, кроткого дворянина. То есть, нанес благородному оскорбление действием третьей степени.
— Сеньоры! Хочу объясниться! — решил оправдаться в глазах общественности, — Эти трое преследовали меня, оскорбляли словами, в оскорбительной форме говорили о сопровождаемой мною доне Изабелле де Гарсиа. А в конце вот тот, — показал на встававшего с пола бородатого, посеревшего лицом, и глазами, темнее ночи, — Умышленно наступил мне на ногу.
Показал народу пятно на начищенном башмаке и продолжил:
— И грубо потребовал, чтобы я подарил ему свою шпагу, — народ перевел глаза на шпагу и почти все уважительно кивнули, — После чего я не сдержался и оттолкнул его. Уж попал, куда получилось.
— Ложь. Я, Антонио де Вильяс, объявляю этого сеньора лжецом, вызываю на дуэль и требую удовлетворения. Немедленно. По старым правилам, без раундов. Бой до смерти.
— Я, Микаэль де Картенара, объявляю этого сеньора лжецом и наглецом и принимаю вызов. Без раундов. До смерти. Оружие — собственные шпаги.
— Сеньоры! — герольд поднял жезл, — Обязан напомнить, любые разбирательства в стенах дворца недопустимы. Кроме того, хочу довести до вашего сведения, что дуэли запрещены. Прошу удалиться, следуйте за мной.
Мы двинулись за ним, а Альфонсо пристроился рядом и тихо сказал:
— Микаэль. Очень опрометчивый поступок, это у тебя от незнания. Де Вильяс — известный бретер, не лучшая шпага в Мадриде, но шпага сильная. У тебя еще есть возможность отложить бой хотя бы на сутки.
— Это ничего не даст. Дон Альфонсо, не согласишся ли быть моим секундантом?
— А ты не передумаешь, отказаться от дуэли не намерен?
— Нет.
— Что ж, сочту за честь. Но рекомендую воспользоваться правом вести бой одинаковыми дуэльными клинками.
— Нет. Я уже сказал.
Оказывается, дуэли действительно были запрещены еще отцом нынешнего короля, Филиппом IV, но в последнее время на этот указ все смотрели сквозь пальцы.
Местом поединка обычно выбирали плац за казармами гвардейцев, вот туда мы и двинулись в сопровождении целой армии дворян, сотни полторы, не меньше. А что, киноконцертных залов здесь еще не появилось, а зрелищ, утомленному безделием народу хочется, вот все сеньоры и побежали. Побежали бы и сеньориты, да правила этикета не позволяют.
Азартные игры в Испании очень большой грех но, между тем, ставки делали почти все, даже распорядитель нашелся, один из офицеров-гвардейцев. Народ в курсе дела: куда падре денется, грехи все равно отпустит. Но, к сожалению, по разговорам слышал, что на меня почти никто не ставит и многие сетовали, что выигрыши будут маленькие.
— Дон Альфонсо, не мог бы ты сделать еще одно одолжение? Будет выглядеть неприлично, если ставку буду делать сам на себя. Здесь триста пятьдесят пиастров, — вытащил из рукава вексель, который мне когда-то вручила Изабель, — Поставь от моего имени. Пусть сеньоры возрадуются, что смогут выиграть больше.
— Странный ты человек, давай лучше передадим эти деньги твоей даме, доне Изабелле. У тебя сильный соперник.
— Это не моя дама, к сожалению, — снял с себя хубон, левую перчатку и стал готовиться к бою, — Но не стесняйся, дон Альфонсо, если у тебя есть какие деньги, добавь и смело ставь на меня. Поверь, я его убью.
Не обращая ни на кого внимания, сделал ряд упражнений и растяжек. Наконец, толпа наблюдателей — болельщиков схлынула за черту, обозначенную секундантами.
Мы стали в стойку, солнце светило мне справа, оно склонилось почти к горизонту, и через час начнет темнеть. Противник стоял напротив меня. Несмотря на недавнюю злость, лицо его выглядело невозмутимо, но глаза были прищурены. По тому, как он перед боем раскачивался, пританцовывал и разгонял кровь, было ясно, что боец он неслабый. Затем, каждого из нас спросили о примирении, — не желаем ли мы принести друг другу извинения и отказаться от дуэли. Мы, естественно не отказались.
Длину клинков не замеряли. Когда согласился на поединок и объявил, что оружием являются собственные шпаги, то прекрасно видел шпагу противника, которая была длиннее моей, сантиметров на двадцать пять. Вспомнил рассказ деда, что при приблизительно равном росте соперников, управлять подобным клинком значительно сложнее. Даже в опытного бойца, инерция захватывает и протягивает движение на лишние доли секунды.
Все. Звучит команда Альфонсо:
— В позицию! — на секунду прикрыл глаза, отрешился от мира и спрятал чувства так, как был научен с самого детства. Шпаги вытянуты и концами клинков мы смотрим друг на друга, — ...К бою!
Невозмутимое лицо противника искажает ухмылка. И атака!
Свист вспоротого клинками воздуха, мелодичный звон высококачественной стали и укол в руку. Мою. На манжете белой рубашки брызги крови. Разрыв дистанции. Рецепторы мозга боли не воспринимают.
Противник пытается выдавить меня влево, глазами к солнцу. А хрен тебе, шаг вправо делать проще.
Атака! Свист воздуха, звон стали, скрежет длинного клинка о мою гарду и опять укол в руку. Разрыв. Что-то не так. Противник откровенно кривит в улыбке рожу. Все наблюдатели, как положено, молчат, можно услышать муху. Боли в ранах не чувствую, рука работает нормально, усталости нет.
Полшага вправо и вперед, атака! Двигаюсь быстро. Взвизгнул круговой захват клинка противника и зашелестел по его полотну острый кончик моей шпаги. Нет, дед, не получилось так, как ты учил, не попал в горло. Уж очень опытный соперник попался. Но, под ключицу достал! Немедленный разрыв, клинок противника чуть не зацепил мое левое плечо.
Что, теперь не улыбаешься? Его рубашка стала багроветь, а лицо искажала совсем другая гримаса. Но все равно, он зол, но сосредоточен. Атака!! Успеваю уйти в защиту, клинок жалобно звенит, с поворотом налево выгибаюсь вопросительным знаком, мой противник заваливается чуть вперед. Дед говорил, что самым неожиданным для врага, есть то, когда он во время поединка вдруг видит не лицо, а твою спину. Обычно он теряется, и какое-то мгновение не знает, что делать. И я не знаю, растеряется ли мой противник в подобном случае. Но увидев, что его клинок проскрежетал по моему, сантиметров на сорок вперед, сделал шаг влево и назад, стал к противнику спиной. И в тот момент, когда его клинок стал совершать возвратное движение, понял, что дед недаром все последние годы бил меня палкой по жопе. Перехватил рукоять шпаги левой рукой обратным хватом, параллельно локтевому суставу и сделал резкое движение клинка назад.
Сначала почувствовал длинное и вязкое сопротивление, затем, услышал звук падающей шпаги и предсмертный хрип бывшего врага. В состоянии полнейшей тишины всех окружающих, выдернул окровавленный до половины клинок своей 'итальянки' и, не оглядываясь, направился к брошенным вещам.
Поединком довольны были все.
Проигравших пари если и душила жаба, то настоящему гранду, идальго или кабальеро, показать этого никак не можно. Доволен был персонально Альфонсо, который поставил на меня в числе всего трех дворян, пятьдесят серебром, а выигрыш составил четыре к одному, то есть, лично он получил сто пятьдесят пиастров.
Доволен был король, все-таки день прошел весело. Доволен был герольд, зачитавший новый указ короля, где мне предписывалось к завтрашнему вечеру покинуть столицу и не появляться здесь в течение пяти лет.
Доволен был и я. Даже не потому, что поднял чистыми две тысячи серебром (двести пятьдесят вручил распорядителю, пусть помнит мою доброту), а потому, что этот поединок стал моей рекомендацией. Это был, не считая боевых столкновений с копчеными, мой самый первый публичный бой с серьезным соперником. И я победил.
— Я так переживала! — Изабель крепко прижалась, придерживая мою перевязанную руку, когда возвращались домой, и пускала слезу, — Но ты знаешь милый, когда все сеньоры и сеньориты делали ставки по золотому дукату, я единственная поставила на тебя. И выиграла! Целых сто пятьдесят дукатов!
Ее слезы высохли, и она весело рассмеялась.
Часть вторая
Марш-бросок с полной выкладкой.
Глава 1
Морская школа Малаги была одной из трех военно-морских школ империи, где готовили квалифицированных морских офицеров. Учащихся обычно набирали ровно столько, сколько было желающих, уплативших за обучение. Мест для проживания и учебы здесь было сто двадцать но, как правило, такого количества не набирали никогда.
Обратил внимание, что на курс поступили ребята пятнадцати-шестнадцати летнего возраста, большинство даже моложе меня. Что поделаешь, в средние века — совершеннолетие, когда человек вправе принимать самостоятельные решения и отвечать за поступки, наступает с четырнадцати лет. Это не начало двадцать первого века, когда в этом возрасте изнеженный и мягкотелый ребенок натурально умирает на элементарном уроке физкультуры, а учителей за это сажают в тюрьму. Государство, при сем, не желает признавать ни свою вину, ни причин деградации молодого поколения в частности и общества в целом, а также истоков дурного воспитания родителей. А здесь в семнадцать лет — это или глава молодой крестьянской семьи или мужчина-воин. Но если ты дворянин, то меч в руки берешь и идешь проливать кровь, гораздо раньше.
Тысяча пиастров серебром за учебу, это все-таки немало. Безземельным кабальеро такие деньги только снились, поэтому, они начинали морскую службу из учебы в трехмесячной школе подготовки унтеров. Как это ни странно, но именно из них и вырастала основная масса специалистов военно-морского флота. Однако, так сложилось, что офицеров, получивших патент в морской школе, как прослойку более высокого социального статуса, ждала и более стремительная карьера.
Лично меня, дела империи интересуют мало, тем более какая-то карьера. Вот то, что Голландская война только что закончилась, это радует. Лет пять бы мира, — очень много вопросов смог бы решить спокойно и без напряжения.
Все мои устремления и действия были направлены на достижение поставленной перед собой основной цели — задачи максимум. Что? Сильно шибко круто? Возможно, но мы попытаемся.
А что делать? Модно одеваться, вкусно кушать, владеть солидным банковским счетом, богатой движимостью и недвижимостью, а так же красивыми женщинами? Но это у меня всегда было. Ведь никогда не лежал, а бежал, поэтому, было и в той жизни, будет и сейчас.
Но для меня сегодняшнего — этого слишком мало. И если Господь не приберет, то создам свой мир и построю свой дом. Сильный мир и красивый дом. По собственному проекту. Нет-нет, очень далек от мысли, что получится мир всеобщего благоденствия. И коню ясно, что сие невозможно,— будут и довольные, и безразличные, и недовольные. На то оно и государство, по сути своей — машина подавления, чтобы регулировать подобные вопросы.
Каким мой мир будет, еще не знаю. Но, внутреннюю политику направлю на создание сильного, богатого и любящего свою страну человека. Хочу, чтобы не бродили бомжи, чтобы не могла родиться мама, которая по какой-либо из причин, продавала бы собственного ребенка на органы. Хочу, чтобы не голодали дети, чтобы с раннего возраста им были доступны квалифицированная учеба и медицинское обслуживание, чтобы в их душах и сознании воспитывалась честь, совесть, взаимное уважение, особенно мужчины к женщине, культура винопития и отвращение к наркомании. Хочу, чтобы Трудолюбивый Человек имел достойный заработок, который бы обеспечил приличную жизнь ему и его семье. И если мои подданные не будут знать имен премьер-министра и министров, потому что они им неинтересны и безразличны, то буду просто счастлив.
Думаю, одно мое появление стало менять течение РЕКИ, и явилось катализатором становления будущего сильнейшего игрока, способного заложить основы мирового порядка. И дело не в том, что я такой Великий Перец. Просто, не может быть иначе, потому, что если будет иначе, то получу пинок под зад и улечу обратно, в небытие. Но если же, в результате моих усилий и усилий моих потомков, не погибнут миллионы людей в гулагах, бухенвальдах и от рук непримиримых террористов, значит, ОН отправил меня сюда — не зря.
Но, как бы там ни было, о прямом воздействии на внешнюю политику какой-либо страны, ближайшие двадцать пять лет даже помышлять не буду.
Вот, где-то так и крутились мои мысли. Но сможет ли один человек все это поднять?
А почему бы и нет? Нужно хорошенько упереться и постараться. Будем считать, что отдохнуть довелось — в жизни прошлой, а в этой — нужно поработать. Что ж, нам не привыкать, однако, главнейшее сейчас — морская школа, и нужно грызть гранит науки.
Учебный процесс был разбит на следующие этапы:
Первый — Пять месяцев теории по устройству парусных судов с дополнительными практическими занятиями на верфи;
Второй — До полугода плавания на одном из фрегатов Императорского флота в составе эскадры, в качестве матроса. Обычно в Новый Свет и обратно. На данный период всех унтеров замещали офицеры школы, которые, кстати, через каждые три года тоже проходили ротацию и направлялись в действующий флот. За это время каждый курсант должен был сдать зачеты марсового и рулевого матроса, а также, артиллериста и абордажира;
Третий — Пять месяцев теоретических занятий по морской географии, навигации, лоции, системе связи, а также по военно-морскому искусству, подготовке и ведению морского боя.
Четвертый — Двух, или трехмесячное плавание в должности помощника шкипера любого каботажного судна, следующего вдоль берегов метрополии.
Ну, и пятый, последний — Торжественное вручение патента военно-морского офицера и грандиозная пьянка.
До этого радостного события мне еще, как медному котелку, но в порт Малаги уже вошла Вторая эскадра Императорского флота и через неделю все первогодки отправятся в поход. Сегодня же, все шесть групп курса сдают экзамены своим офицерам-наставникам.
Все эти пять месяцев учебы для меня прошли совершенно легко и без напряжения. Три дня в неделю у нас были теоретические занятия, а следующие три дня — практические.
На теоретических, — по макетам и схемам изучали устройство судов: особенности корпуса, рангоутов с такелажем и парусное вооружение. На базе этих знаний уже разбирали их типы и характеристики: начиная с не имеющих рангов шхуны и брига, заканчивая линейными кораблями, от фрегата до крупнейшего галеона. А вот практические занятия, проводили на верфи.
Лично мне совершенно не нужны были все эти пять месяцев учебы. Теория мной хорошо была усвоена за месяц, месяц же понадобился для изучения теории и практики постройки судов и изготовления парусного вооружения. В отличие от абсолютного большинства курсантов-бездельников, которые только слонялись по верфи наблюдателями, деньков десять неслабо попотел: помогал борта сшивать, лично сам клей варил и навязался в помощники парусному мастеру. По данному поводу никто надо мной не подшучивал, хотя и было немало кривых взглядов. Во-первых, все знали, что я есть состоятельный идальго и, во-вторых, могу дать немедленный укорот. Историю моей дуэли в столице, не слышал только глухой. И, в-третьих, со всеми курсантами у меня были ровные, товарищеские отношения, а с грандом Фернандо, младшим сыном герцога Арагона, стал довольно дружен, даже дважды приглашал его в свой маленький замок.
