— Смилуйся, князь. Нема на селе твоих обидчиков, сгинули они. А простой люд казнить не надо, они не причем.
— Не переживай батюшка, мне нужна жизнь Андрея Собакевича. И вира за убиенных родичей и ближников. Скажи звонарю, пусть ударит в колокол, с людьми говорить буду.
Ворота панской усадьбы были раскрыты настежь. Здесь же, согнув спины в низком поклоне, тряслись от страха управляющий, старый поляк Збышек, и три молодых гайдука*. Эти пахолки были набраны и обучены совсем недавно, и к убийству моих родных были непричастны.
* Лично нанятая, воспитанная и приведенная к присяге охрана помещика и его усадьбы.
Казну, дорогую утварь и ковры, мой враг увез с собой. В комнатах огромного дома было пустынно, говорят, он покидал поместье с обозом в двадцать возов. Это меня не огорчило, так как сильно грабить поместье не собирался. Все равно, после смерти нынешнего хозяина, оно отойдет в собственность сестер, а одна из них — пани Анна. Господь стал его наказывать раньше меня, прошлой зимой от какой-то болячки умерла беременная жена.
После того, как всю площадь забили шумные толпы перепуганных крестьян, взошел на церковную паперть, поднял руку и громко сказал.
— Ваш пан задолжал мне виру, я пришел ее взять! Сегодня к вечеру управляющий должен подать список двух сотен крепких телом парней и молодых мужиков, а также двух сотен здоровых девок и молодых баб. Непраздных вписывать не надо. Зато молодые семьи, кои ютятся в одной хате с братьями, сестрами и стариками мне подойдут. К завтрашнему утру они должны быть готовы выступить вместе со мной на поселение в другие земли. С собой брать миску, ложку и кружку. Тех, кто будет противиться, повешу. Кроме того, село обязано поставить по десять возов пшеницы, жита, гречки, овса, ячменя, а также воз с семенами лука, чеснока, гданьской моркови, буряка, капусты, огурцов и разной прочей зелени. Бабам виднее, с чего им борщ варить. И если у меня завтра с рассветом не будет четырех сотен здоровых баб и мужиков, заберу с села всех. Оставлю только малых детей и стариков. Да! Забыл сказать! Тем, кто уйдет со мной, дам вольную, и земли в аренду столько, сколько сможет обработать. Збышек! Семью одного из младших ковалей тоже заберу. Все! Выполнять!
Село не спало до самого рассвета. Фактически в каждом дворе брехали собаки, не переставая, слышался людской плач. На ночь село окружил казацкими секретами, но поймали только четырех беглецов: двух девок и двух пацанов.
Как бы там ни было, утром собралось пятьдесят два воза, четыреста четыре человека взрослых — от четырнадцати до двадцати пяти лет, а так же около сотни малолетних детей переселенцев, в возрасте, от совсем крох до десятилетних. Конечно, в дороге с ними намучаются неслабо, и выживут не все, однако, так тому и быть.
Новая колонна стала пристраиваться в конец длиннющего обоза, а я сидел верхом на Чайке и наблюдал бестолковые метания крестьян. Опухшие глаза одних выражали бесконечное горе, но большинство, все же, поглядывали с надеждой. Затем, смирившийся с неизбежным отец Василий, отправил для всех переселенцев утреннюю службу, и мы двинули к Днепру.
Несмотря на то, что шли по родной земле, соблюдали все правила походного расчета. Были высланы передовой и фланговый казачьи дозоры, а тылы защищал арьегард из полусотни казаков. Лично я шел в авангарде, во главе латных лыцарей. А моя дражайшая супруга и сестричка, двигались верхом в середине колонны, вместе с другими казачками.
Когда покидал Каширы, из дому забрал одно из полотнищ, на котором был вышит родовой герб. Сейчас, укрепленное на пике с бронебойным наконечником, оно развевалось спереди колоны. Его вызвался нести мой старпом с 'Алекто' Петро Кривошапка, который присоединился к нам в Каширах, забрав с собой в дорогу всю семью.
На третий день, не доходя до ставки казачьей сотни в селе Золотоноша, свернули к паромной переправе через Днепр. На всей протяженности течения реки по лесостепной равнине, ее ширина была около 1200 метров, но именно здесь было самое узкое место, которое составляло всего 200 метров.
Мои девчонки меня приятно удивили, когда отказались идти на паром, чем нашей фамилии добавили немалый имидж. Они, как и большинство казачек, сняв со спины щит, кольчужку и мисюрку, форсировали Днепр вплавь вместе с лошадьми, удерживаясь рукой за луку седла. Пришлось немного поволноваться, но желающих их подстраховать, было десятка два лыцарей, особенно многие крутились рядом с Татьяной.
Правый берег нас встретил высокими кручами и терновым кустарником. Здесь степь не выглядела бескрайней. Вдоль ручьев, рек и озер были разбросаны обширные зеленые пятна подлесков из старых и молодых ив, акаций, липы и шелковиц. Мы ступили на самые богатые и благодатные черноземы всего Европейского континента. Эти территории считались настолько ценными, что уже сейчас здесь не было ни одного кусочка свободной земли.
Не помню точно многих дат исторических событий, да и при советской власти объективную правдивую информацию найти было невозможно, но все равно, владеть информацией о Родине моих предков, сам Бог велел. В моей семье собирались и хранились любые возможные документы, имеющие отношение, как к нашей фамилии, так и к развитию края. Это может показаться парадоксальным, но те же метрические выписки, которые лежали в домашнем архиве в той жизни, видел среди семейных документов и здесь.
Освоение правобережья Днепра, началось с конца прошлого тысячелетия, когда Киевские князья частично вытеснили из него дикие кочевые племена. Но во времена идиотских междоусобиц XII века, потомки того самого, который высадился из дракара на этом берегу и сказал 'Это моя земля!', полностью растеряли свою силу и влияние. А выпавшее из слабых рук богатство захватило одно из самых могущественных на то время европейских государств — Великое княжество Литовское.
Какие только войны велись! Какие только интриги разыгрывались, за обладание этими богатствами! Начав захватническую экспансию в начале XIII века, за сто лет Литва их покорила и дошла до самых диких земель Южного Буга, лезть за который не стала, там начиналась сфера интересов королевства Польского.
В дальнейшем вековом противостоянии с Тевтонским Орденом, Псковом, Москвой и Золотой Ордой, Литва стала терять свои позиции, как несокрушимого государства. Поэтому, в 1385 году великий князь Ягайло сделал довольно умный, но ненавистный для всего православия шаг: принял католичество, перекрестил Литву, женился на наследнице Польского престола Ядвиге и стал одновременно и королем Польским, и Великим князем Литовским.
Не буду вдаваться в подробности своих знаний прошлого и будущего, но это позволило Литве сохранить мощь государства, в Грюнвальдском сражении разгромить Тевтонский Орден и присоединить огромные территории Дикого поля. С другой стороны, это же положило начало ручейку, по которому многие возмущенные и не принявшие католицизм Гедеминовичи, вместе с вассальной шляхтой стали отходить к православной Москве. А некоторые из них — вместе с землями.
Ничто не вечно под луной, умер Ягайло и на польский престол взошли Ягеллоны. Ярчайший их представитель, король Казимир, сумел договориться с великим князем Московским Василием II о разделе сфер политического влияния. При этом Москва поступилась Псковом, но к зоне ее интересов отошел Новгород.
Псков, правда, так и не поддался давлению Польской короны, и вообще, начиная с 1242-го года, когда князь Александр Невский разбил рыцарей Ливонского ордена, на протяжении семисот лет за его стены не вошел ни один вражеский солдат. Но другие политические приобретения Ягеллонов переоценить трудно. За последующие полсотни лет, их влияние распространилось на Чехию, Венгрию, Литву, а Пруссия и Молдавское княжество стали вассалами Польши.
По завещанию Казимира, его дети и внуки еще более сблизили политические отношения родственных государств, что способствовало возникновению в 1569 году, на территории Литвы, Беларуси, Украины и Польши — федерации Польского Королевства и Великого княжества Литовского. Новое государственное образование назвали Речь Посполитая.
Именно с этого времени, на протяжении 226 лет, эти благодатные земли находились под влиянием Польской короны, именно их направо и налево стали раздавать короли шляхте, закрепощая ранее свободных и полусвободных крестьян. Последующие 120 лет, начиная с 1795 года, они входили в состав Российской империи, затем, 74 года, начиная с 1917-го, были территорией СССР.
Лично мне запомнились слова деда из той жизни, который говорил так: 'Не знаю, как наша несчастная земля чувствовала себя во времена раннего средневековья, но за последние пятьсот лет она дышала счастливо и родила благодатно на протяжении всего лишь 25 лет, начиная с 1906-го по 1931-й год. Лишь только в этот период ее нежил и голубил свободный от феодального и государственного рабства хозяин'. К счастью, старенькому деду не довелось увидеть, во что эта несчастная превратилась потом, после 1991 года.
Да, что касается последних 20-ти лет самостийной Украинской государственности, то земли эти захирели. И пока новоявленные 'князи' решают, дать ей хозяина или не дать; кого дать, мужика Ваську или лично себя, одна ее часть поросла бурьянами, а вторая — эксплуатируется беспощадно. На ней постоянно выращиваются культуры, после которых рожать ей больше не захочется и будет истощена она на многие годы.
Находясь сейчас сознанием в этом времени и владея вопросами современных методов землеустройства, а так же, имея знания о развитии общественных отношений в будущем, решил для своих земель раз и навсегда: Хозяину быть. И не абстрактному, отрабатывающему трудодни, а натуральному. И кто бы, что не говорил об эффективности укрупненного коллективного сельского хозяйства, почему-то передовые страны мира за двадцать веков не пошли по этому пути и глупых экспериментов над своим живым народом ставить не пожелали. Вот и я не буду.
Говорят, Америку покорил с винтовкой в руках пахарь и пастух или, как их там называют — фермер и ковбой. Оглянувшись на растянувшуюся в добрый километр, змею каравана, внимательно вглядевшись в повеселевшие лица обвыкшей в пути, жаждущей новизны ощущений и новой жизни молодежи, как казацкой, так и крестьянской, знал точно: мы покорим не только Америку.
Путешествие наше было спокойным, проходило без каких-либо эксцессов. По нескольку раз в день, тренировали возниц в быстрой постройке 'гуляй-города'. Несмотря на то, что это дело в пути задерживало, посчитал такие тренировки необходимыми, мало ли что в дороге может случиться.
У Кривой балки, что в Уманском повете, именно там, где это ранее планировалось, к каравану присоединился Антон, который отпрашивался на побывку в Полесье для решения некоторых своих вопросов. Да не один, а с десятком всадников на прекрасных верховых лошадях, не хуже чем те, что под седлом у наших лыцарей. Двое из всадников оказались самыми натуральными девчонками, лет пятнадцати-шестнадцати, одетыми в мужскую шляхетскую одежду.
— Сир, разрешите представить мою жену Алесю, — показал он на старшенькую. У девчонки из-под шапки выпала длинная пшеничная коса, она втянула голову в плечи и ужасно покраснела. Как потом выяснилось, оказалась младшей сестрой когда-то зарубленной феодалом первой супруги Антона. А вторая, которую звали Марусей, была его сестрой.
— Княгиня, княжна, — повернулся к Любке и Таньке, — Возьмите казачек под свое покровительство.
Танька едва заметно дернула уголком губ, мол, им до казачек, как отсюда до Киева раком, но взглянув в мои строгие глаза, поступила, как воспитанная аристократка. Улыбнулась и пригласила с собой:
— Вон все наши девчонки, — взмахнула рукой в сторону верховых казачек, — поехали с нами.
— Да не бойтесь, — добавила Любка. — Здесь вас никто в обиду не даст, а с нами вам будет интересно.
Когда они отъехали, кивнул на разношерстно одетых пацанов, которые вели себя, словно не в своей тарелке:
— А это что за крестьяне?
— Все они мои родственники, сир, а крестьянами они раньше были, теперь же я их вымазал в крови с ног до ушей. Учить тоже сам буду, и грамоте, и военному делу. Поверьте, сир, изменив свою рабскую жизнь, они станут вашими самыми преданными собаками.
— А лошадки эти взяты там же, где вы веселились?
— Да, сир.
— Хорошо. Поставь их в строй сразу же за латной хоругвей. А сам будь рядом со мной, — оглянулся на застывший караван и, взмахнув рукой, дал команду на движение вперед.
Поля были убраны и на дороге часто встречались группки крестьян, с узелками в руках, бредущих на прощу в Киевскую Лавру. Верхом и в экипажах проезжали шляхтичи, иногда с дамами. Многие из них были знакомы, если не со мной лично, то с покойным отцом точно. И когда спрашивали о планах, всем говорил одно и то же, что переселяюсь в Новый Свет на выкупленные земли Французской короны. Никому не нужно знать правды, по крайней мере, ближайшие двадцать лет.
Во время организации ночевок, ни один земельный собственник тоже, претензий не выставлял. Даже наоборот, все подъезжали с кувшином доброго вина, посмотреть да послушать, дважды даже целыми семьями, с пани и панночками. Клуба с кином-то нету! Тем более, что информация о моих планах и направлении движения, опередили караван суток на трое точно. Вот, вид моих лыцарей и был настоящим фильмом.
Замок шурина моего врага увидели к полудню четвертого дня. Крепость была построена из кирпича-сырца, имела эллиптическую форму, с тремя оборонительными башнями, одной прямоугольной надвратной и двумя круглыми, расположенными по краям вытянутого эллипса. Видно, строилась лет триста тому, так как с такой ее формой, фланговый орудийный огонь по нападающим вдоль стен, фактически невозможен. Да и пушечки стояли ерундовые, впрочем, для установки орудий эти башни и не предусмотрены.
То, что нас здесь ожидали, было видно еще на подходе. Крепостная деревня, через которую проходили, была безлюдна. Не то, что стариков на лавочках не видать, даже ни одна корова не мукнула. Ворота замка были плотно заперты, а мост поднят. И когда дозорный подъехал и доложил, что со стен слышал смех и нелицеприятные высказывания в мой адрес, стало совершенно ясно, что разобраться с Собакевичем не дадут, даже проведение Божьего суда не позволят. Будут конкретно провоцировать на нападение, что развяжет им руки, и они получат возможность 'воздать по заслугам'. Значит, полностью уверены, что смогут войско мое разбить, народ пленить, а имущество поделить.
Подобное поведение наносило урон моей чести, поэтому, все понимали, что обязан был отвечать адекватно.
Самостоятельно на такой шаг они пойти бы не посмели. Значит, уши Его мосци князя Станислава, здесь точно торчат. Зная, что я иду не пустой, да еще с таким караваном, он посчитал возможным меня поиметь, и попутно решить собственные вопросы.
Захотел войны? Что ж, он ее получит.
Раздвинул подзорную трубу и внимательно осмотрел замок, его защитников и вооружение. На стенах собралась огромная веселящаяся толпа шляхтичей и жолнеров*, среди которых мелькала броня крылатых рыцарей.
