— Скорее недооцениваю. Теперь, в отношении герцога. К твоему сведению, мы его вассалы и меня, как вдову, он принять обязан, тем более, я ему была представлена и встречалась неоднократно. И относился он ко мне всегда благожелательно... Но, бабник он порядочный. Ничего, можешь считать, что протекция у тебя уже есть и на прием попадешь обязательно. И все же, милый, меня смущает один момент.
— Какой?
— Ты — ортодокс.
— Бог — един и он хочет, что бы мы ему молились. А вопрос о том, как это правильно делать, скорее политический и в компетенции самих людей, но лично я придерживаюсь ортодоксальных взглядов. Герцогу, кстати, знать об этом необязательно.
— О Господи, какая ересь! — обозначив себя великой грешницей, она неистово стала молиться, о любимом человеке, грешнике Микаэле, о прощении грехов его. Когда она замолчала, опустив голову, обнял ее, и прижал к себе:
— Я тоже люблю тебя, Изабель.
Итак, мы потихоньку двигались. Своевременно подгадав обеденный привал к началу сиесты, подъехали к небольшому городку Капабланка. Кучер и двое воинов из арьергарда остались на улице, охранять поезд, так как второй день шли по землям Кастильи-ла-Манча, а места здесь, говорят, для путешественников опасные. Который год всякий сброд не переводится, несмотря на то, что кирасиры герцога Кастильского их периодически вырезают под ноль.
Дона Изабелла, мы с Луисом, Педро во главе оставшихся девяти воинов и Мария, служанка сеньоры, вошли в обеденный зал почтового отеля. Здесь было чисто, но в нос шибал какой-то кислый запах. Окинув взглядом помещение, зафиксировал обстановку. Заметил, что точно также поступил и Педро. Все оконные решетки были подняты, в помещении было достаточно светло.
Людей за столами находилось немного. Двое крестьян, слева от входа ничего не ели, но потягивали вино. Справа от входа сидел одинокий идальго при шпаге с чашей, крестовиной и широким эфесом, одетый бедновато, но кричаще — несколько великоватый хубон из затертого атласа в желтых и розовых тонах, штаны — от совсем другого комплекта костюма, но ботфорты — добротные, с серебряными пряжками и шпорами. И семейство какого-то путешествующего горожанина — жена, сын, лет семнадцати и четыре дочери, от семи до пятнадцати лет, обедали за столом у стены, напротив входа.
Мы расселись за тремя столами, заняв часть зала у правой стены. Заказ принимала хозяйка заведения лично. В этом случае с самого начала путешествия, Изабель поручила все переговоры вести Луису. Такая обязанность ему по статусу была положена: его грудь пересекала лента морского офицера.
После приема заказа, хозяйка сказала:
— Почтовый поезд с охраной отправился еще утром. Сеньоры останутся на ночь или последуют дальше?
— Дальше.
— Как будет угодно сеньорам, но мы всем рекомендуем отправляться только с почтовой охраной, мы слышали, на дорогах опять неспокойно.
— Нет, у нас своя охрана, мы остановимся на ночь в Льесе.
Обратил внимание, что идальго, посматривая в потолок, кивнул головой каким-то своим мыслям, а через пару минут, краем глаза заметил какие-то изменения слева — это выбрались из-за стола выпившие крестьяне и, слегка пошатываясь, двинулись на выход.
Педро хлопнул по плечу одного воина и громко сказал:
— Иди, скажи Мигелю и Адриану пусть сюда идут. Там и одного кучера достаточно.
Тот вышел и через пару минут вернулся в компании еще двух бойцов.
Обедали не спеша, когда столы опустели, никто никуда не торопился — время сиесты священно. Незнакомый дворянин несколько раз кидал в нашу сторону взгляд, затем, когда мы уже рассчитались и готовились уходить, он поднялся и подошел к столу.
— Прошу простить за беспокойство, — он поклонился Изабель и обозначил поклон нам, на его щеке выделялся багровый шрам, — Разрешите представиться, идальго Хулио де-ла-Грус из провинции Альбасета. До ранения был капитаном конно-гренадерского полка.
После того, как Луис представил нас и предложил ему присесть, тот продолжил:
— Слышал, вы сегодня собираетесь отправиться к городу Льес? Я после излечения еду в Мадрид за назначением, путешествую в одиночестве, и уехать в сопровождении почтового поезда опоздал. Не буду ли навязчивым, если напрошусь отправиться в вашем сопровождении? Говорят, здесь на дорогах — неспокойно.
— О! И я еду за назначением! — обрадовался Луис, — Будем рады твоему обществу, а в дороге лишний клинок не помешает.
Почему-то, что делать и когда, Изабель и Педро спрашивали у меня, и Луис считал это нормальным, в порядке вещей. Сейчас показал Изабель глазами на выход и едва заметно кивнул, мол, пора в путь. Она взяла в руки свой ридикюль и поднялась из-за стола. Все тут же подорвались с мест и потянулись на выход: бойцы спереди, следом Луис с доном Хулио, далее Изабель, опирающаяся на мою руку, а за нами Мария и отставший Педро.
— Дона Изабель, — за спиной раздался негромкий голос Педро, — Разрешите задержаться дону Микаэлю.
— Что-то случилось? Говори, Педро, — она остановилась и повернулась к нему.
— Это только мои мысли, сеньора... На нас могут напасть дорожные бандиты.
— Твои подозрения обоснованы?
— Не знаю, сеньора, — замялся он, — За столом у выхода сидели двое крестьян, руки которых имеют совсем не крестьянские мозоли. Может быть, останемся на ночь здесь?
— О чем ты говоришь, Педро? Какие крестьяне? Да в моем поезде три дворянина! И ты, знаю, — воин не из последних. И десяток опытных бойцов, которые мне обходятся в круглую сумму. Так о каких крестьянах ты говоришь? Ты чувствуешь, какой здесь запах? Ты хочешь, чтобы я до утра его нюхала?
Педро, конечно, парень разумный, но брякнуть магнату современности, что тому в делах могут помешать какие-то крестьяне, совсем не разумно. И подействует, словно красная тряпка на быка.
— Ладно, пошли, — хлопнул его по плечу, прекрасно понимая, что отговорить Изабель от поездки, сейчас просто невозможно.
Если честно, то крестьяне мне показались странными совсем по другой причине: еще из той жизни знаю, во время сиесты кафешку покинет только сумасшедший испанец. А два сумасшедших одновременно — это перебор.
Дон Хулио уже успел вывести свою оседланную лошадь, и теперь красовался верхом на вороной красавице. Это была настоящая берберийка, уж в этом-то ошибиться не могу, дед Опанас из Франции с подобным трофеем вернулся, с боя от какого-то испанца досталась, только гнедая. Шея сильная и изогнутая, голова длинная и узкая, густая грива и хвост; тонкие, длинные ноги, а глаза — смелые и злые, как у настоящего сторожевого пса. Странно, только ведет кобылка себя беспокойно, словно на спину взобрался совсем не друг. Вероятно, она досталась дону Хулио недавно. Действительно странно, для внешне небогатого дворянина — ну, очень дорогое приобретение, как бы не в тысячу серебром. А рядом с ним, что-то увлеченно рассказывал Луис. Остальные бойцы тоже вскочили на своих лошадей, а кучер открыл дверь кареты и дожидался сеньору.
Сопровождая Изабель, опустил глаза в землю и тихо, но так, чтобы она слышала, проговорил:
— Если среди дороги услышишь выстрелы, сразу же падай на пол. Повторяю, падай на пол. Ясно? Слушайся старших.
— Это кто из нас старше?
— А сейчас возьми к себе в карету Марию. И не пререкайся со мной! — проводив дону Изабеллу к карете, учтиво поклонился, глядя глазами безнадежно влюбленного юнца, и ушел к своему Нигеру. Когда отворачивался, мазнул глазами по лицу Марии и увидел едва заметно мелькнувшую улыбку. Уж она-то, старшая служанка в апартаментах сеньоры, которая обеспечивала ванную, чистоту и порядок в спальне, точно знала — я играю свою роль.
Взобравшись в седло, подъехал к Педро, который задумчиво наблюдал за строившимся в колону поездом.
— Есть что-то еще, Педро, о чем мы должны знать?
— Да, сеньор, я ведь недаром отправлял бойца на улицу за Мигелем и Адрианом. Эти крестьяне, они ускакали на хороших строевых лошадях с приличной сбруей.
— Ты вот, что. Сейчас стань перед людьми и громко объяви о бдительности и о возможном нападении засады.
— Да я уже всем шепнул, мои бойцы не дети малые, будут настороже.
— А ты не шепни, а скажи громко, что бы и Луис, и наш попутчик слышали и были готовы к бою.
— Вы думаете, сеньор?
— Почти уверен.
Педро решительно выехал на левый фланг колоны и поднял руку:
— Дон Луис! Разрешите мне сказать слово бойцам.
— Слово?.. Говори.
— Солдаты! Предупреждаю всех о бдительности! Существует вероятность нападения на поезд банды дорожных грабителей. Если это произойдет, бой вести, по отработанной методике! Все понятно?!
— Ддаа! — пронеслось по колонне.
— Всем занять места согласно походного порядка. Вас, сеньоры, прошу занять места, какие считаете удобными.
— Я — в авангарде! — выкрикнул Луис.
— А я — в арьергарде, — сказал дон Хулио.
— Я тоже в арьергарде. Можешь забрать своих бойцов вперед, Педро, мы с доном Хулио здесь и вдвоем справимся, — выкрикнул звонким голосом, вытащил заряженные пистоли с седельных кобур, засунул за пояс и, бахвалясь, махнул рукой.
Педро посмотрел на меня с каким-то удивлением, затем, сказал:
— Да-да. Адриан и Мигель, двигайте вперед. Все! Колонна, марш-марш!
Когда Педро выступал перед бойцами и сказал о возможном нападении, за доном Хулио я подсматривал внимательно, и четко видел — в его глазах промелькнул страх. А сейчас мы ехали рядом друг с другом и, восторженно рассказывая о том, как хороша и прекрасна хозяйка де-Гарсиа, дона Изабелла, не забывал его контролировать.
Проехали мы уже часа два, и теперь его лицо выглядело безмятежным, в глазах не было никакого страха, и он мне снисходительно поддакивал. Но моя паранойя была на взводе, и когда дорога стала огибать холм, а вдали показался перелесок он, вначале ехавший слева от меня, стал отставать и перестраиваться справа. Его тело напряглось. Нет, мне не нужно было на него смотреть, это было видно по поведению его красавицы, ведь лошадь для меня — открытая книга, а я сижу в седле с тех пор, как научился ходить.
Дорога шла дугой через распадок, а слева на холме, где когда-то была вырубка, рос молодой, но достаточно высокий и густой кустарник. Если Луис и Педро, возглавляющие колонну, продвинуться вперед еще метров двадцать, то попадут на открытое пространство, где очень удобное место для засады. Думаю, что если бандиты здесь, то они пропустят нас, метров на сто вперед, и будут валить.
Еще метров восемь-десять и все, у авангарда не будет возможности свернуть и избежать расстрела.
А если там никого нет? Значит, втихаря посмеются над безусой молодежью.
А если есть?
Момент принятия решения наступил одновременно с вопросом и шипящим звуком выдвигаемого клинка:
— И что ты там заметил?
Повернув голову вправо, увидел ухмыляющуюся рожу и почти вытянутый из ножен клинок шпаги. Он был уверен, что никаких других вариантов, кроме как умереть, у этого восторженного щенка нет. Мои руки спокойно лежали на передней луке седла, левая удерживала поводья, а правая — сверху на запястье, указательным пальцем зацепилась за отверстие в рукояти метательного ножа, в наручи под рукавом хубона.
Жало клинка уже блеснуло на солнце, но рука его удерживающая, безвольно опустилась, разжалась и выпустила его наземь. Свой вопрос Хулио или как его там, закончил сипящим и булькающим звуком — в его пузырящемся кровью горле, торчал нож.
— Засада! Засада! — заорал во весь голос, дал посыл Нигеру, поравнялся с передней парой каретной четверки, и завернул ее за холм. Фактически, это спасло всем жизнь.
Луис и Педро еще не успели полностью выбраться на открытое пространство, и резко завернули вправо. Бойцы тоже среагировали своевременно, поэтому, раздавшийся из кустарника громкий 'бабах' с полутора десятками облаков черного дыма, для нас остался без тяжелых последствий, но смог обездвижить. Когда уводил карету вправо и на разворот, левая лошадь задней пары стала похрипывать, а через два десятка шагов свалилась с копыт на передние колени и жалобно заржала. Теперь, если и теплилась надежда развернуться и бежать, то она умерла вместе с лошадью. Однако, если бандиты пойдут на преследование верхом, а они точно пойдут, то нас и бег не спасет. Уж лучше встретить врага грудью, чем подставить спину.
Была убита еще одна лошадь под бойцом Адрианом, выдвинувшимся вперед, дальше всех. Ему тоже досталось, пуля попала в кирасу, пробить не смогла, все же дистанция для выстрела была еще великовата, но грудину вмяла неслабо и вынесла из седла. К счастью, приземлившись, он шею себе не свернул, успел заскочить за выступ и припустившись бегом, вернуться к основной массе бойцов. Так же, были ранены еще две лошади, но не тяжело.
Сейчас от прямого выстрела мы были укрыты холмом, и кроме того, что противнику нужно перезарядиться, ему еще нужно поменять позицию. Коль они сразу не ринулись, понимая, что наше оружие не разряжено, а среди дезертиров и бандитов вряд ли есть герои, то в нашем распоряжении была фора в три-четыре минуты.
Соскочив с лошади, подбежал к карете и рванул дверцу. Мария лежала на полу, а моя любовь сидела на ней сверху и ткнула мне в лицо стволом огромного пистоля. Как она не нажала на курок, не знаю, но мало бы, не показалось, все четыре каретных ствола заряжал лично крупной картечью.
— Быстро с кареты! Обе! — Изабель шустро выскочила сама, а Марию пришлось тащить за шкирку. Собрал все пистоли, удерживая в руках за стволы по два, как дубины.
— Дон Хулио погиб? — рядом со мной очутился Луис, показывая обнаженной шпагой в направлении убитого.
— Он был заодно с бандитами.
— Как это?
— Давай об этом потом, сейчас для нас есть самым важным делом, спасти жизнь сеньоры.
— Все спешились, — крикнул Педро, — Мигель и Антонио, за сеньору отвечаете головой, взяли ее под руки и все за мной на холм!
— Я сама, — Изабель подхватила руками низ платья и задрала к коленям. В который раз убедился в уме этой женщины, и в ее холодной рассудительности.
Окинув взглядом окрестности, его решение оценил, как правильное. Если забраться на холм, то подход здесь такой, что верхом к нам никто не доберется, нужно будет шагать ножками и лезть на корточках. Теперь наша позиция будет предпочтительней и, несмотря на численное преимущество противника, — бабка надвое гадала. Людей, конечно, мало, но у меня возникла еще одна мысль:
— Педро, дай мне своего чемпиона, мы обойдем холм с правого фланга и ударим им в спину.
— Это было бы отлично, сеньор, но вдвоем опасно, — потом он повернулся к замершим бойцам, придержал рукой самого молодого бойца, а остальным гаркнул, — Не стоять! Наверх к кустам! Бегом-бегом!
— Педро, слушай меня. Мы попытаемся подпустить их к вашей позиции максимально близко и ударим. Не стреляйте, пока не услышите шесть выстрелов, — показал ему свои пистоли, — Не то и нас завалите. Мы падаем наземь, а вы делаете залп, а там уже как Бог рассудит.
— Все понятно. Антонио, идешь с сеньором, — хлопнул по плечу своего бойца и вопросительно уставился в глаза Луиса.
